Предлагаемые вниманию заметки адресованы как самим историкам науки, так и всем интересующимся историей научных знаний. Надо сказать, что за рубежом исследовательские учреждения, подобные тому, в котором отбирались материалы для сборника, что в руках у читателя, достаточно редки. Историк науки как правило вовлечён либо в преподавательскую, либо в музейную деятельность. Если университетская практика достаточно известна, то музейная среда составляет значительно менее знакомый и заслуживающий освещения фон, на котором явственно проступают иные, отличные от академических, социальные функции истории науки, например, научного просветительства.
Тому есть причины. История науки органически близка к научной популяризации, поскольку она реконструирует процесс получения научного знания, переходя в исторической последовательности от простого к сложному, затрагивая при этом судьбы людей науки, что естественным образом пробуждает общественный интерес и приближает к ней широкую аудиторию.
Однако при всех отличиях, в которых протекает деятельность историков науки, общего у них всё же больше, чем различий, поэтому знакомство с чужим опытом всегда представляется полезным. Да, общего больше, чем различий, хотя книги и статьи историки науки, занятые в музеях, пишут в свободное от основных занятий время, как, например, Грегг Херкен, долгие годы работавший в Национальном аэрокосмическом музее и не так давно закончивший книгу «Братство бомбы», уже переведённую на русский язык. Или сотрудничавший с тем же музеем историк физики Стенли Голдберг, известный своими биографическими изысканиями, связанными с личностью руководителя Манхэттенского проекта генерала Л. Гровса. Результаты его исследований лишний раз доказывают, что хорошая биография часто и есть хорошая история. А вот Пол Формэн, автор ряда работ по истории квантовой механики, в которых он пытался установить корреляцию её идей с интеллектуальным фоном Веймарской республики, до самого последнего времени курировал раздел физики в Национальном музее американской истории. Там же работает и Артур Молелла, возглавляющий в настоящее время Лемелсоновский центр изучения изобретений и инноваций. Он принимал самое деятельное участие в издании научного наследия Джозефа Генри. Все перечисленные учёные и многие другие в разные годы бывали в ИИЕТ. Артур Молелла до сих пор хранит в своём кабинете объявление о выступлении в 1990 г. американских учёных в стенах этого института. Но прервём затянувшееся перечисление, мысленно извинившись перед всеми не упомянутыми здесь, и обратим внимание непосредственно на Смитсоновский институт, знакомство с которым объяснит читателю выбор названия данной публикации.
В самом центре американской столицы, между Капитолийским холмом и монументом Джорджу Вашингтону, расположился Смитсоновский институт. Его здания, словно представляя все архитектурные стили от классицизма до модерна, обступили огромную площадь -знаменитый Молл, что вернее всего перевести, как «тенистое место для гуляния». Название в данном случае вполне обосновано - обсаженный вековыми деревьями просторный газон как нельзя лучше подходит для прогулок. И не только: каждое лето он на 10 дней становится ареной Американского фольклорного фестиваля, на котором ремесленники и музыканты со всех штатов охотно демонстрируют свои таланты и традиционное искусство.
Об этом, как и многом другом, можно узнать из 3-минутных сообщений, включаемых 175 телестудиями страны в свои информационные программы, из еженедельной получасовой передачи «Радио Смитсониэн», транслируемой 80 станциями по национальному радиовещанию, и, разумеется, из анонсов и комментариев, публикуемых в 1,5 тыс. американских газет.
К услугам тех, чьи интересы и любознательность отличаются глубиной и постоянством, -телесериал «Смитсоновский мир», ежемесячный «Смитсоновский журнал», наконец, свыше 100 научных монографий, выходящих каждый год в свет, чтобы сообщить новые сведения о коллекциях и исследованиях смитсонианцев и просто о науке, технике, искусстве и их истории.
Всё это - не считая многочисленных брошюр, буклетов, аудио- и видеозаписей, роскошно иллюстрированных изданий, вроде «Сокровищ Смитсонии», а также проспектов и каталогов сотни постоянно обновляемых тематических экспозиций, круглый год путешествующих по стране и за рубежом. А сколько экспозиций и интерактивных сайтов вынесено в интернет!
Но и это еще не всё! Путеводители извещают, что кроме 19 музеев и художественных галерей, а также 9 исследовательских центров, собравшихся возле «средневекового замка» в уже знакомом нам месте, в двадцати минутах езды на северо-запад расположился Национальный зоопарк с 3,5 тыс. обитателей, а в Анакостии, исторической части южного Вашингтона, - музей афро-американской культуры. Тем же, кто изучает дизайн и хотел бы ознакомиться с его историей и современным состоянием, придётся посетить дворец небезызвестного Эндрю Карнеги в Нью-Йорке, где находится соответствующий музей со 167 тыс. экспонатов.
Кстати о Замке, готический силуэт которого стал символом Смитсоновского института. Эта первая из смитсоновских резиденций была сложена из красного кирпича спустя 9 лет после основания самого Института в 1846 г. и за 8 лет до возведения Капитолия. В наши дни отсюда осуществляется управление всей почти необъятной институцией, включая её «заморские департаменты». Здесь же проходят официальные церемонии.
Вряд ли думал Джеймс Смитсон, умирая 27 июня 1829 г. в Генуе, что завещанные им, к немалому удивлению родственников, 260 тыс. фунтов стерлингов положат начало крупнейшему в мире музейному комплексу. Сей почтенный джентльмен, пожалуй, единственный в роду герцогов Нортумберлендских, увлекался, по отзывам его оксфордских наставников, химией и минералогией и в 1802 г. подтвердил их наблюдения, описав цинковую руду, названную в его честь смитсонитом. Малоизвестный у себя на родине, он часто бывал в Париже, где поддерживал дружбу со многими знаменитыми учёными, и никогда, за все 64 года своей жизни, не ступал на американскую землю. Тем не менее, именно благодаря ему множество людей ежегодно устремляются в Вашингтон, куда их привлекают возможности, предоставляемые для научных исследований, и 137 млн. экспонатов, образующих музейные фонды Смитсоновского института. Достаточно указать, что только Аэрокосмический музей принимает в год 10 млн. посетителей, Музей американской истории -6 млн., а в общей сложности Национальные музеи Смитсоновского института за год посещают свыше 25 млн. человек, и это не считая 173 млн. гостей, навещающих его в интернете.
Итак, что же в музеях? Практически всё: от лаковых миниатюр до сверхсовременных истребителей, причём все это «настоящее» или «как настоящее», вроде динозавров из Музея естественной истории. Более того, следуя воле своего основателя и мандату Конгресса -«приумножать и распространять знания» - Смитсоновские музеи строят свою выставочную работу с учётом интересов всех возрастных, социальных и образовательных групп экскурсантов. Можно долго спорить об академических достоинствах такого подхода к истории, о социокультурном, контекстуальном и другом «фоне» её изложения, но экспозиции оправдывают себя одним фактом существования - достаточно взглянуть…
Поэтому домохозяйка, которую в Национальный аэрокосмический музей завлёк её десятилетний сын, давно желавший забраться в лунный модуль «Аполлона-11», тоже невольно задержится перед длинной витриной, представляющей историю униформы стюардесс и пилотов, в то время как историк вертолётостроения будет в специально отведённом зале с профессиональным интересом знакомиться с документами, относящимися к творческой биографии И.И. Сикорского. И хотя самолет братьев Райт встречает посетителей прямо у входа в музей, подлинное знакомство с историей первых полётов аэропланов состоится чуть поодаль и пройдёт под звуки рэгтайма. Что же касается аппаратов «легче воздуха», то увидеть воздушные шары и монгольфьеры можно вкупе с их мотивами, запечатлёнными на заре воздухоплавания в элементах декора, художественного фарфора и мебельных инкрустаций. Кстати, в недавно отстроенном под Вашингтоном филиале музея разместился среди другихэкспонатов, включающих небезызвестную «Энолу Гэй», ни больше ни меньше как последний сверхзвуковой лайнер - «Конкорд», собственной персоной и в натуральную величину.
Да что там униформа! В Национальном музее американской истории можно лицезреть «как живую» Мэри Линкольн и других Первых леди, оценить конструкцию первенца конвейерного производства - «Форд-Т», перелистать ноты Дюка Эллингтона и воочию увидеть такие американские реликвии, как Национальное знамя, печатный станок Бенджамина Франклина, локомотив Джона Буля и телефон Александра Белла. Специальные залы отведены бонистам, нумизматам… А филателистам с их Почтовым музеем повезло особенно. Одно сознание того, что Смитсоновская национальная филателистическая коллекция насчитывает свыше 14 млн. марок, позволит даже искушённому коллекционеру снова почувствовать себя фронтирсменом, тем более, что он сможет прямо из местного почтового отделения времён освоения дикого Запада повторить путь почтальона до Балтимора, когда он ещё пролегал через девственный лес, где нередко можно было встретить и медведя, и пуму.
Ну, а если вы действительно интересуетесь историей науки и техники, то наверняка узнаете много интересного из истории медицинских наук, фотографии, электричества, железных дорог, научных приборов, строительства мостов, производства стекла и т.д., и т.п. Не забудьте посетить специальные тематические экспозиции музея, посвящённые машинному перевороту, роли науки в американской жизни, 100-летию Нобелевской премии, современной революции в информатике и многому другому. Жаль, что вы не сможете побывать на знаменитой «Филадельфийской выставке» 1876 г. Она находилась тут же, неподалёку, во втором старейшем здании Смитсоновского института - «Искусств и ремёсел», в стенах которого в 1881 г. был дан инаугурационный бал по случаю начинавшегося президентства Дж. Гарфилда, а в наши дни даются представления для детей, устраиваемые с октября по июнь «Театром открытий». Здесь же размещались экспонаты, оставшиеся от «Столетней выставки», сам вид которых мог больше сказать о динамичном духе Америки конца XIX в., её эстетике и умонастроениях, чем иная монография, посвящённая викторианской эпохе. Впрочем, это далеко не всё. Здесь были представлены материальные свидетельства того времени со всего мира: от России до Германии. Сейчас, когда музей закрыт на реконструкцию, остаётся лишь вспоминать все эти электрические машины, лифты, устройством напоминающие штопор, пугающие хирургические инструменты, величественные рояли и т.п.
Отдохнуть от теперь уже мысленного созерцания всей этой торжествующей машинерии времён Жюля Верна можно в прилегающем к музею прелестном саду с экзотическими растениями, разбитом в том же викторианском стиле. Не удивляйтесь, узнав, что вы вместе с 4 акрами зелёных насаждений находитесь на крыше нового подземного комплекса, предназначенного для исследовательских, выставочных и образовательных целей. Пусть данная информация станет ещё одним поводом взвесить свои впечатления от посещения Института.
Если увиденное в «Смитсонии» вам понравилось, то наверняка появится смутное желание как-то приобщиться ко всему этому. Получить «вид на жительство» совсем просто. Всего за 20 долларов вы сможете на целый год стать её ассоциированным членом, отмеченным массой льгот и привилегий. Вам будет предоставлено право участвовать во множестве программ и семинаров, рассчитанных на любой вкус, будь то увлечение авиацией времён Первой мировой войны, генеалогией или старинной мебелью. Вы сможете в составе специальных туристических групп, возглавляемых опытными инструкторами, путешествовать по Национальным паркам и заповедникам, а также по Португалии, Индии, Китаю, Мексике… Вы будете представлены ко «Двору приглашённых», уютному и недорогому ресторану, отныне открытому для вас и вашей семьи. Вы получите 10-20% скидку на покупки в смитсоновских магазинах и, конечно, подписку на «Смитсоновский журнал».
Впрочем, если вы столь щедры, что готовы внести 60, 125 и более долларов, ваш статус будет соответствовать категории «сторонника», «донора», «спонсора» и т.д., вплоть до «патрона». Разумеется, каждая новая «визовая категория» включает в себя преимущества предшествующих и вместе с тем таит нечто новое. «Натурализовавшись» за 2 тыс. долл. в качестве члена Общества Джеймса Смитсона, вы будете вместе с директорами и кураторами музеев проводить ежегодный уикэнд, завершаемый официальным обедом в компании членов Конгресса и представителей дипломатического корпуса. И вовсе не потому, что «много долларов - много ума», а в соответствии с вашим немало просвещённым мнением будут отбираться для вас копии редчайших документов и звукозаписей из смитсоновских коллекций.
О реальной популярности такого рода программ говорят цифры: только в одной из них, охватывающей жителей Вашингтона, участвует 125 тыс. ассоциированных членов. Всего же в 3 тыс. ежегодных мероприятий культурного, гуманитарного и научного характера, проводимых музеями, принимают участие 275 тыс. вашингтонцев. Единственным ограничением служит возрастной ценз: каждый из участников должен быть не моложе… 4 лет.
Многие, тем не менее, не ограничиваются подобными формами участия, предпочитая работать бок о бок с сотрудниками Смитсоновского института, и таких волонтёров - 5 тыс. Завершая эту тему, отметим, что право посещения музеев предоставляется всем желающим совершенно бесплатно.
Правомерно, однако, задаться вопросом: насколько описанное выше серьёзно в научном плане, не слишком ли много затей и развлечений?
Общим в ответах на поставленный вопрос явится лишь их однозначность. Вот только несколько соображений. Смитсоновский институт является первым в Америке, в котором благоприятные условия для научных исследований были созданы за счёт государственных субсидий. Резонно полагая, что цели нации лучше просматриваются на общенациональном горизонте, Конгресс выделяет Институту значительные дотации, без которых было бы трудно довести его годовой бюджет до отметки в 861,5 млн. долл., не учитывающей дополнительного финансирования новейших проектов. В силу этого смитсонианцы просто обязаны выполнять определённые социальные функции. Характерно, что такая постановка вопроса ни у кого не вызывает сомнений. Она свободна и от академического снобизма, и от обывательской ограниченности: просто американцы любят свой «Смитсониэн», и он отвечает им взаимностью. Насколько эффективна в этой связи деятельность Смитсоновского института как разумная альтернатива антисциентизму и технофобии, оставим судить читателю.
В плане научных стандартов заметим, что занимательность и лёгкость восприятия экспозиций достигаются не только изучением массовой психологии, но и глубокой исследовательской работой, требующей профессиональных знаний в широкой области: от истории костюма до промышленной археологии. Пусть рядовой посетитель не заметит за фасадом Национального зоопарка совместной работы учёных многих стран по изучению и сохранению редких и вымирающих видов животных; специалист её заметит наверняка. От него также не скроется, что кроме 30-метрового голубого кита, алмаза «Надежда» и «коралловых рифов», в Музее естественной истории можно обнаружить 300 высококвалифицированных биологов, сочетающих музейную работу с профессиональными занятиями.
Научные традиции Смитсоновского института складывались под влиянием его первого Секретаря - выдающегося американского физика Дж. Генри, чье имя увековечено в системе физических размерностей. Кстати, оставшиеся после него материалы образуют специальный историко-научный фонд - «Бумаги Джозефа Генри», который доступен для любого исследователя, как и великолепная Дибнеровская библиотека по истории науки и техники.
В подтверждение достоверности сказанного сообщим, что Смитсоновский институт является национальным лидером в части предоставления стипендий по истории науки и техники. Реализуемая им в этой сфере программа ежегодно привлекает более 50 пред- и постдокторантов из ведущих университетов Америки. Они стажируются, в основном, в Национальном музее американской истории и Национальном аэрокосмическом музее, поскольку именно там силами примерно 100 специалистов ведутся фундаментальные исследования и практические разработки Смитсоновского института в данной области. Кроме того что в Музее американской истории помещаются редакции двух ведущих журналов историко-научного профиля «Technology and Culture» и «American Quarterly», он является своего рода штаб-квартирой Общества истории науки, а также Общества истории техники. Возможности, предоставляемые Национальным аэрокосмическим музеем, ничуть не меньше. Таким образом, перед стажёрами открываются широкие перспективы для самостоятельных исследований, получения консультаций и вхождения в историко-научный социум.
В целом, стипендиальная программа Смитсоновского института отличается удивительной широтой и дисциплинарным разнообразием. Стипендии предоставляются как студентам, так и сложившимся учёным на срок от 3 недель до 1 года. При этом расходы, связанные с необходимыми разъездами и получением консультаций, оплачиваются дополнительно. Здесь пишущему эти строки надлежит и самому выразить признательность Смитсоновскому институту с его Офисом стипендий за неоднократно предоставлявшуюся возможность посещать почтенную институцию и работать в её музейных, архивных и библиотечных фондах.
Читателю будет также небезынтересно узнать, что в числе административных и информационных служб в уже известном ему Замке размещается независимый Международный центр учёных им. Вудро Вильсона, в функции которого, кроме прочего, входит выделение стипендий и грантов на проведение исследований в Кеннановском институте, связанных с изучением зарубежных стран, в том числе нашей.
Продолжая анализ собственно научной деятельности Смитсоновского института, вернёмся к периоду его основания. После того, как в 1835 г. умер, не оставив детей, единственный племянник Дж. Смитсона, и вопросы, связанные с немалым наследством, составлявшим по тогдашнему курсу 500 тыс. долл., были окончательно урегулированы, начались прения в Конгрессе, растянувшиеся на 10 лет. Завещание, дословно гласившее: «…основать в Соединенных Штатах Америки, в Вашингтоне, институт под именем Смитсоновского, для приумножения и распространения знаний», давало возможность самых различных толкований. Каким быть Институту? Быть ли ему школой, библиотекой, высшим учебным заведением, лабораторией? Может быть, экспериментальным фермерским хозяйством или обсерваторией? Мнения высказывались самые разные. Итоговое решение с истинно американской широтой вобрало в себя почти все предложения. Институт был задуман в единстве исследовательских и просветительских задач.
Следствием этой концепции стали: великолепная Смитсоновская астрофизическая обсерватория, входящая в Гарвард-Смитсоновский астрофизический центр и базирующаяся в Амадо (шт. Аризона); хорошо известная океанологам Морская исследовательская станция в Форте Пирс (шт. Флорида); Смитсоновский центр исследований окружающей среды в Эдживотере (шт. Мэриленд), специализирующийся на проблемах взаимодействия физических, химических и биологических факторов в эстуариях и бассейнах рек; Смитсоновский институт тропических исследований в Панаме, изучающий поведение, экологию и эволюцию тропических организмов.
Не менее серьёзная исследовательская работа проводится историографами и архивистами Смитсоновского института, который с последней четверти XIX в. взял на себя летописные функции, ведя систематический историко-документальный анализ развития науки и техники в стране. Их деятельность дополняется усилиями искусствоведов из Смитсоновских архивов американского искусства. В Нью-Йорке, Детройте, Бостоне, Сан-Франциско, Лос-Анджелесе и Вашингтоне ими проводится постоянный поиск и экспертиза материалов, относящихся к истории американского изобразительного искусства. Институт накапливает буквально всё связанное с «американским опытом», будь то автографы известных спортсменов, значки, выпускаемые в ходе предвыборных кампаний, детские игрушки, документы, отражающие творческую судьбу крупных учёных или путь темнокожих американцев в авиацию… Если учесть сказанное выше, можно утверждать, что Смитсоновский институт непрестанно дарит Соединенным Штатам Америки их историю, а это для молодой нации немаловажно.
Наше путешествие по Смитсоновскому институту близится к завершению. Непродолжительность экскурса не позволила нам заглянуть, например, в Сад ваяния Музея Хиршхорна, хранящий творения Родена и Мура, в Музей африканского искусства, где закончился путь удивительных работ в дереве и слоновой кости неизвестных художников и скульпторов, живших когда-то на границе Сахары, в Галерею Артура Саклера с её тысячей шедевров из Китая, Японии и Ближнего Востока. Не удалось нам также посетить автономную, но входящую в состав Смитсоновского института Национальную галерею искусства, где собрана живопись и графика европейских мастеров, начиная с XIII столетия, и многое, многое другое. А жаль… В культурном слое трудно провести демаркационную линию. Взять хотя бы Национальную портретную галерею, расположившуюся в старом здании Бюро патентов. Разве может это монументальное строение оставить безучастным историка архитектуры и тем более историка техники, для которого с ним связано столько захватывающих сюжетов? Не могут остаться без внимания и 700 портретов, находящихся внутри, навсегда сохранивших образы американцев, внёсших общепризнанный вклад в науку, технику, культуру и политику. Их осмотр одинаково увлечёт и обычного посетителя, и искусствоведа, пленённого портретом Мэри Кэссет кисти Э. Дега, и историка, для которого этот пантеон - ещё и уникальная иконотека.
Впечатления от посещения Смитсоновского института можно удержать в памяти подольше, приобретя что-нибудь в одном из многочисленных магазинов, полных умных игрушек, моделей и других памятных сувениров, воспроизводящих художественную и техническую мысль разных веков и регионов. Но главным приобретением от визита в эту империю культуры может стать новое, более глубокое понимание единства человеческой цивилизации и самого духа истории, заключённого в связи времён, - в том, что прошлое уже было будущим, которое каждый день становится настоящим.
Примечания
[1] Из завещания Джеймса Смитсона: “For the Increase and Diffusion of Knowledge…” – «Для приумножения и распространения знаний…»
[2] Публикация подготовлена в рамках исследований, проводимых при финансовой поддержкеРоссийского гуманитарного научного фонда: научно-исследовательский проект РГНФ № 10–03–00833–а «Популяризация научных знаний как социальная функция истории науки».
Напечатано: в журнале "Семь искусств" № 2(71) февраль 2016
Адрес ормгинльной публикации: http://7iskusstv.com/2016/Nomer2/Drovenikov1.php
