(из сборника «В старинном городке»)
***
Тихий дом, вековые ракиты,
Гроздь рябины на рыхлом снегу;
Очертания неба размыты,
Хриплый ворон присел на слегу…
У забора — хоккейные клюшки,
На берёзе — скворечник пустой;
Припорошенных сосен макушки
Всё шумят и шумят надо мной.
Вдоль дороги заснежены брёвна,
Наклонился малинник в саду;
Дверь подвала скрипит полусонно,
Крошки шлака дымятся на льду...
Заметает позёмка пригорки,
А на кухне, у тёплой печи,
Пахнет горечью старой махорки
И расплавленным воском свечи.
ЛАНДЫШИ
По росе и мокрой глине
Я ходил на этот пруд...
Путь затерян, но и ныне
В роще ландыши цветут.
От дороги до погоста
Вновь струится аромат.
Всё загадочно и просто:
Дом, скамейка, тихий сад...
Не по лугу, не по глине —
Ты пройди по небесам...
Тусклый свет среди полыни
Ты тогда увидишь сам.
***
Маленькие домики.
Запах папирос.
Задремали дворики
После майских гроз...
Клевер под заборами —
Тёплая пора;
Дым над косогорами
Ходит до утра.
Земляника спелая
Рдеет под холмом,
Мгла прозрачно-белая
Обступает дом.
Над речными далями —
Лунный ободок…
Где-то скрипнув ставнями,
Дремлет городок.
***
В сердце — то покой,
то прильнёт тоска...
В небе над рекой
россыпь высока.
В тишине иду —
и смотрю в зенит:
камни на броду
тина зеленит.
Словно на весу,
над туманом — лес.
Что я принесу
в край своих небес?
В поле — сорняки,
на двери — замок,
домик у реки
от дождей промок...
ВОСПОМИНАНИЕ
(реминисценция)
Меж болотных стволов красовался восток огнеликий…
Вот наступит октябрь — и покажутся вдруг журавли!
Н.М. Рубцов
Опять наплывают раздумий тяжёлые тени,
В осеннее небо летит беспокойная мысль:
Я вспомнил тот край, где сквозь ветви цветущей сирени
Широкие окна глядят в бесконечную высь;
Тот край, где в тиши набегают пшеничные волны
На камни сырых и пустых монастырских гробниц;
Где сходит Христос, словно луч, со старинной иконы
И раны Его тускло теплятся светом зарниц...
Быть может, и я продолжаю дорогу Иисуса:
По пыльной земле и холмам я не раз проходил
И песни слагал, глядя в бездну небесного русла,
И молча сидел под крестами прогнивших стропил...
Тот край для меня будет вечно и близок, и дорог,
Тот край для меня будет раем при жизни моей...
Как ни был бы путь в этот край неоправданно долог,
Я помню холмы и раскатистый крик журавлей.
***
Живу в старинном городке,
Где на холме шумят осины
И под мостом, ломаясь, льдины
Трещат в апреле на реке.
Здесь прошлым дышит у церквей
Неповоротливое время,
И с тёплой горсткой суховея
Уходит сырость летних дней.
Былое видится везде:
Здесь, оставляя Божьи знаки,
Писали древние монахи
Псалмы на тонкой бересте...
Истлели стрелы злых князей —
Скупы иных веков останки...
Лишь слышен голос коноплянки
Сквозь топот рыжих лошадей.
ГОРОД БОЛХОВ
Нашествия племён
и смуты горький холод,
пожары и вражду
разрозненных князей
в истории своей
познал мой древний город,
взметнув тревожный звон
над сводами церквей.
Течёт во мгле река,
качаются осины,
вдоль улицы трава
сухая сожжена;
под вечер не спеша
приходит в магазины
купеческих домов
глухая тишина…
И прячется закат
в разверзнутой низине
среди двускатных крыш
и маленьких дворов…
Мой город отразил
в себе судьбу России:
во тьме блестят кресты
воскресших куполов.
***
Хрустнет старый ракитовый прутик,
Или с полной корзиной опят
Вдруг пройдёт незнакомый мне путник, —
Я всему благодатному рад...
И ручью в неглубоком овраге,
И застенчивым струйкам ключей,
И осенней искрящейся влаге
На ладонях рассветных лучей.
Я иду по холму или даже
По Вселенной — да кто разберёт,
Если в горстке чернеющей сажи
У дороги затеплился лёд...
Я не свят, но святое приемлю,
Видя неба туманный откос:
Может, тайно спускаясь на землю,
Где-то рядом шагает Христос?..
ЗАТЕРЯННЫЙ КРАЙ
Светел мой уголок,
где шумит у порога сосна
и теснится вдали
шестиглавый собор над холмами;
где с журчаньем ручьёв
груды хлама уносит весна
и скрипит колея,
проходя за пригорок дворами.
В том краю меж ракит
затаился колодец святой,
малахитовый мох
окружил вековые могилы,
в переулках глухих
пахнет глиной и старой корой;
над оврагом звенят
голосистые, бойкие пилы...
Стало меньше осин
на развалинах монастыря,
среди каменных плит
вновь ищу я России истоки;
и хрустит лебеда,
расступаясь вокруг алтаря,
и безвременья след
исчезает в сгоревшей осоке...
Над землёй вьётся дым,
где-то слышен раскатистый лай,
но не бродит никто —
ни с дубинками, ни с топорами...
Только изредка звон,
вознеся мой затерянный край,
прикоснётся во мгле
к поднебесным лучам над холмами.
***
Просторный дом и яблоневый сад,
В тени забор шуршит половиками,
Здесь я лишь грезил добрыми стихами —
И этому вполне сегодня рад...
Мне близко всё на пройденной земле:
И звон весны с мерцанием зарницы,
И крик парящей над холмами птицы,
И скрип колёс в сгущающейся мгле.
Но вправе ль я, обычный человек,
Смотреть сквозь полог неба и событий,
Когда, своих не ведая открытий,
Дни начинают сумрачный разбег?
Вопрос простой — не нахожу ответ
И вновь иду в распаханное поле,
Где шум ветров поёт о русской доле,
А вдалеке летит небесный свет...
***
Сколько раз выпадал мокрый снег
Этой осенью?.. Я и не вспомню,
Глядя в сумерки, на колокольню
И речной молчаливый разбег.
На перилах железных мостов
Проступил серебрящийся иней,
Не ищу я ни красок, ни линий
После долгих смиряющих снов.
А в тиши полуночных дорог
И в огне предрассветных видений
Сквозь прозрения стихотворений
Слышу звуки грядущих тревог.
Вновь по розовым склонам рассвет
В дом приходит из тёмного сада,
Исчезают следы снегопада,
Я застенчивым солнцем согрет...
***
Весенний день, над полем — облака,
А по реке плывут на льдинах щепки,
И на себе узоры древней лепки
Холмы несут лениво сквозь века.
Старинный город тих и молчалив;
Гремя, влетит с окраины машина —
И отзовётся спящая низина,
И колыхнутся кроны светлых ив...
Неповторимы крики журавлей,
Хочу вослед — за ними, за овраги —
И вновь пишу на лоскутке бумаги
Свои стихи среди прогретых дней.
Во мгле дорог весенние цветы
Желтеют вновь на полевом суглинке...
Едва заметный месяц в синей крынке
Роднит меня с простором высоты.
О ТВОРЧЕСТВЕ
Каждый день, погружаясь в молитву
И стирая случайную блажь,
Я беру, словно острую бритву,
Из футляра простой карандаш.
Я пишу: моё сердце открыто,
Мои мысли легки и чисты;
Режет стержень тугого графита
Озарённые светом листы.
И сплетаются с вечностью строфы,
И, как будто прибрежный туман,
Отдаляется час катастрофы,
О которой сказал Иоанн...
Бог молчит, но Его я услышу;
Я молчу, — Он услышит меня.
Смотрят звёзды на старую крышу.
И вращается ось Бытия.
ПУСТЫНЯ
...Сплетая прах песчаных снов,
Плывёт закат — кровав, малинов,
А ветер мёртвых городов
Летит к стоянкам бедуинов.
Тень чертит смуглые круги,
Сходя с ребристого бархана,
И русло высохшей реки
Напоминает хвост варана.
Но даже здесь, среди песков,
В огне таинственном и сонном,
Сметая жар дневных оков,
Ночь пахнет северным озоном.
***
Над русским кладбищем покой
и тёплый шорох суховея,
и я в глуши стою, немея
над одинокой лебедой…
Туманны образы могил:
их вдоль заброшенного сада
сухими брызгами заката
луч золотистый окропил.
Здесь предки спят смиренным сном,
сыны затерянного края,
и нас, живых, благословляя,
ждут в поднебесный, светлый дом.
Но рано мне ещё туда,
где нет земных переживаний…
С холодным блеском расставаний
гудят над полем провода.
***
Весенний дух — полей высокий дым —
Плывёт в мой дом, с окраин прилетая,
И облаков взволнованная стая —
Я чую — пахнет воздухом земным:
В нём — млечный сок мерцающей росы
И пыльный свет полуденного зноя;
Когда уйду навек во тьму покоя,
То вряд ли вспомню отблеск бирюзы,
А вновь войду в просторный коридор
И сквозь стекло, в сиреневом отливе
Увижу луч жемчужный на крапиве
И твой едва заметный, чистый взор.
И заскрипит на треснувшей оси
Вдруг колесо, когда придёт разлука...
Я рассмотрю полёт Святого Духа
И вновь промолвлю: «Господи, спаси...»
СЛОВО
В начале было Слово.
Новый Завет
Я склоняюсь над строкой
И молюсь над каждым словом,
Чтоб над утренним простором
В мир оно текло рекой;
Чтобы смысл звенел ручьём
Беспокойного апреля
И дрожало в стёклах время,
Как бескрайний водоём;
Чтоб, взлетая в высоту,
Продолжалась Божья песня
И, спускаясь с поднебесья,
Майский гром звучал в саду...
Я склоняюсь над строкой
И молюсь над каждым словом.
И восходит в небе новом
Свет Вселенной надо мной.
