От автора.
Уничтожение евреев на оккупированной территории было одной из главных целей Германии в войне против Советского Союза. В их физическом уничтожении нацизм видел средство для разрушения советского государства и подготовки его к немецкой колонизации. Нацистская пропаганда представляла евреев как врагов немецкого народа, а большевизм - как скрытую форму еврейской диктатуры. Главной целью второй мировой войны Гитлер провозгласил уничтожение еврейской расы в Европе, а затем и во всем мире.
Заключение 23 августа 1939 г. Договора о ненападении между двумя странами (пакт Молотов-Риббентроп) привело к замалчиванию политики Германии в отношении евреев. Красная Армия имела на вооружении доктрину наступательной, а не оборонительной войны, предполагая театр военных действий на чужой территории. Поэтому специальные мероприятия по эвакуации населения отсутствовали. С началом войны Белоруссия оказалась на главном московском направлении продвижения армий "Центр", местом жестоких сражений. Стремительность немецкого наступления помешала бегству большинства евреев, которые не выделяли себя из числа советских граждан. В недавно присоединенных областях Западной Белоруссии советские пограничники препятствовали населению пересекать "старую границу". Очень важную роль играл фактор времени, помогавший осознать угрожавшую опасность. Минск был оккупирован 28 июня 1941 г., партийное руководство тайно покинуло город уже вечером 24 июня 1941 г. без объявления эвакуации. В результате, там погибло почти 100 тыс. евреев, в Витебске - около 20 тыс. из 37 тыс. (оккупирован 11 июля 1941 г.), в Могилеве - 10 тыс. евреев из 20 тыс. (27 июля 1941 г.), в Гомеле - 4 тыс. из 40 тыс. (19 августа 1941 г.).
Именно в Белоруссии был впервые на практике опробован нацистский механизм поголовного уничтожения евреев. Вместе с тем, многие гетто стали очагами сопротивления. Подпольные организации существовали в гетто Минска, Барановичей, Бобруйска, Бреста, Гродно, Слонима, Вилейки и других мест. Узники имели связь с партизанами, собирали медикаменты, оружие, боеприпасы, оперативные сведения, выводили в лес боеспособную молодежь. В ряде гетто накануне массовых расстрелов вспыхивали восстания: Несвиже (22 июля 1942 г.), Мире (9 августа 1942 г.), Лахве (3 сентября 1942 г.), Каменце (9 сентября 1942 г.), Тучинке (23 сентября 1942 г.), Клецке (21 июля 1943 г.). Вооруженное сопротивление оказали узники гетто в Глубоком, Кобрине, Новогрудке, Ляховичах и других местах.
Большую роль в спасении евреев сыграло партизанское движение. Бежавшие из гетто евреи пополнили целый ряд отрядов белорусских партизан. Они участвовали в боевых операциях, "рельсовой войне", засадах, выполняли агентурные задания, собирали разведывательную информацию, занимались пропагандистской работой, были врачами, оружейниками, радистами, заготавливали продукты, работали в партизанских прачечных, сапожных и портняжных мастерских, ухаживали за ранеными. Одной из форм этой борьбы стали еврейские семейные лагеря и отряды, не имевшие аналогий в других странах Европы. Идея их создания принадлежала Анатолию (Тувья) Вельскому из Ново- грудка, который организовал побеги узников из целого ряда гетто Западной Белоруссии в Налибокскую пущу. В 30 км от Минска возник еще один крупный еврейский лагерь, которым командовал Шолом Зорин. Главной их задачей было не только сопротивление нацистам, но и спасение евреев. Многие семейные лагеря несли большие потери и были в конце концов уничтожены. Другая их часть смогла продержаться и выжить.
На составе участников Сопротивления сказывался многонациональный характер населения республики. В ее западных районах возникли польские, белорусские и смешанные белорусско-польские отряды. В каждом из них присутствовали евреи. Часть польских антифашистских групп поддерживала белорусских партизан. В то же время Армия Крайова (Armia Krajowa) и группировка "Национальные вооруженные силы" (Narodowy Sily Zbrojne) действовали самостоятельно. Они относились к евреям, как к просоветскому элементу. Весной и летом 1943 г. от них пострадали евреи в пущах Липичаны, Налибоки, лесах Руденска, Нарочи и Брянска.
Неотъемлемой частью истории Катастрофы является судьба еврейских детей. Отсутствие жизненного опыта и физических сил делали их наиболее беззащитными. Дети в полной мере ощутили антисемитизм. Они не могли объяснить его природу, но чувствовали, что их участь предопределена. Гибель грозила "полукровкам" - потомкам от смешанных браков евреев и неевреев, выдачи которых требовали нацисты. В то же время, дети обладали несомненными преимуществами перед взрослыми, скорее реагировали на перемену ситуации. Стремление к выживанию было часто гораздо выше, чем у взрослых, а навыки поведения, которые они усваивали - более действенными. Не случайно партизаны часто использовали детей в качестве проводников, разведчиков, связных, проникавших в гетто и выводивших в лес взрослых.
После окончания войны усилился великодержавный русский шовинизм. Власти препятствовали реэвакуации евреев, возврату их имущества и устройству на работу. Жилищный кризис, существовавший до войны, значительно обострился. Коммунальные службы не работали, жилой фонд уменьшился в десятки раз. Военные действия в Белоруссии лишили крова около трех миллионов человек. Евреи испытывали особые трудности, в большинстве случаев это были одиночки, потерявшие своих близких, вдовы, дети и старики. Родственники их были расстреляны в гетто или не вернулись с фронта. Они не располагали никаким имуществом, не имели элементарных вещей для устройства домашнего хозяйства. Дома и квартиры, принадлежавшие ранее евреям, были разрушены, сгорели или были разграблены, другие - самовольно заняты неевреями или государственными организациями. Доказать свое право на домовладение мешало отсутствие необходимых документов, утерянных в годы войны. Восстановление прав собственности евреев стало важным условием их адаптации к мирной жизни.
Евреи столкнулись с проблемой замалчивания Холокоста и отрицанием их вклада в победу над Германией на фронте и в тылу. Чинились необоснованные препятствия в увековечении памяти родных и близких. Захоронения, связанные с геноцидом, во многих местах не были отмечены. Стандартные памятники на братских могилах, установленные местной администрацией не включали слово "еврей", заменяя его на абстрактное "мирные жители" или "советские граждане". Когда же родственники погибших евреев проявили собственную инициативу увековечить эту память, местные власти отказались установить над ними государственную опеку и предпринимали энергичные попытки для того, чтобы заставить их отказаться от слов "еврей" и "гетто", надписей на идиш, не говоря уже об иврите. Подобная политика по сохранению памяти жертв геноцида проводилась в России и на Украине.
В заключительной части книги приводится неизвестное до сих пор выступление Ильи Эренбурга на заседании Еврейского Антифашистского Комитета (ЕАК) в Москве 26 июля 1944 г., посвященное Холокосту в Белоруссии. Документ был выявлен в 1998 г. в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ). ЕАК информировал международную общественность о политике немецкого геноцида в отношении евреев и собирал средства для нужд обороны. После ликвидации Комитета в ноябре 1948 г. вся его документация была изъята и десятки лет находилась в архиве КГБ СССР. Эренбург в июле 1944 г. был среди первых очевидцев последствий массовых убийств в Тростенце, который по количеству жертв занимал четвертое место после Освенцима, Майданека и Треблинки. Вслед за Минском писатель посетил Раков, Ивенец, Молодечно, Сморгонь и Вильно. Его рассказ производит огромное впечатление и дополняет картину немецкого геноцида.
До конца 1980-х гг. в СССР избегали темы Катастрофы. Традиции советского интернационализма исключали повышенное внимание к одной из национальных катастроф. Считалось, что Россия потеряла столько русских, Белоруссия - белорусов, Украина - украинцев, Грузия - грузин, Армения - армян и др., что говорить отдельно о геноциде евреев не пристало. Гибель советских евреев рассматривалась исключительно в свете противостояния Советского Союза и Германии, а термин "геноцид" первые 15 лет после окончания второй мировой войны предпочитали вообще не употреблять. Предполагалось, что "вина" евреев, погибших в оккупации, заключалась не столько в принадлежности к еврейству, как таковому, сколько в их "советскости".
В Белоруссии, которая наиболее пострадала в годы войны среди других республик СССР, политика немецкого геноцида мирных жителей была разработана достаточно подробно[1], но при этом не было принято говорить о жертвах среди евреев. Белорусская историография продолжает сохранять методологическую ошибку, настаивая, что трагедия евреев являлась составной частью трагедии белорусского народа, тогда как нацисты никогда не убивали белорусов по этническому признаку.
Тема Холокоста давно обратила на себя внимание исследователей. Первые работы в виде мемуарной литературы появились на идиш, иврите, русском и английском языках уже во второй половине 1940-х и 1950-х гг. и отразили опыт бывших узников, прошедших путь от заключения в гетто до своего спасения и участия в движении Сопротивления[2]. Во многом они были наивными, поверхностными и тенденциозными, однако содержали огромный фактический материал, давали ощущение эпохи, заставляли сопереживать. В 1960-1990-е гг. появились монографии и серьезные научные исследования о Катастрофе, изданные главным образом в Израиле и странах Запада. Условно их можно разделить по нескольким направлениям: канун Холокоста[3], публикация документов и материалов о нацистской политике в отношении евреев[4], история гетто[5], еврейское сопротивление[6], акции геноцида[7].
В бывшем Советском Союзе литература по истории Холокоста появилась только на рубеже восьмидесятых и девяностых годов. Западная историография из-за отсутствия архивного материала вынуждена была обходить ее все послевоенные годы. В результате образовалась информационная ниша, которая в 1990-е гг. стала быстро заполняться[8]. Наиболее ценные исследования были выполнены учеными Израиля и их коллегами в странах Западной Европы и США[9].
Статьи, обзоры, воспоминания, сборники документов и монографии о Холокосте, вышедшие в 1996-1998 гг., значительно отличаются по своему профессиональному уровню, глубине анализа, осмысления и достоверности. Наибольший контраст представляют работы, написанные в Белоруссии. Они, наряду с серьезными исследованиями[10], как правило, очень эмоциональны. Большая часть не подтверждена документами, и их трудно проверить[11]. Совершенно новой для русскоязычной историографии стала тема взаимоотношение евреев и неевреев на оккупированной территории[12]. Во второй половине 1990-х гг., благодаря доступу к архивам, историография Холокоста в Белоруссии значительно обогатилась[13]. В серии историко-документальных хроник городов и районов Белоруссии "Память", издающейся с 1985 г., начали появляться документы по истории Холокоста, списки жертв гетто, описание участия евреев в партизанской борьбе, перечисляться памятники на местах массовых захоронений и т.д.
В целом, несмотря на известное обилие литературы о Катастрофе евреев в Белоруссии, эта работа находится только в своем начале. Отсутствуют концептуальные работы, большинство публикаций имеют описательный характер, не объясняют сути явления. Историей Холокоста не заняты творческие коллективы, отсутствует международное сотрудничество ученых по этой проблеме. Совместная работа укрепила бы доверие, помогла придти к общим выводам. Предстоит найти ответы на такие вопросы, как отличие Холокоста в Белоруссии по сравнению с другими регионами Советского Союза и стран Восточной Европы. Объяснить отношения евреев и неевреев на оккупированной территории. Показать вклад евреев в движение Сопротивления, масштабы потерь еврейского населения Белоруссии и другие важные вопросы.
Монография "Катастрофа евреев в Белоруссии, 1941-1944 гг." включает основной текст, коллекцию документов, библиографию, словарь терминов, персоналии, географический и именной индексы. Материалом послужили документы из Национального архива Республики Беларусь, госархивов Брестской, Гродненской, Могилевской, Витебской и Минской областей, Государственного архива Российской Федерации, Российского Центра хранения и изучения документов новейшей истории, Российского государственного архива экономики, Central Archive for the History of theJewish People, Yad Vashem Memorial Institute Archive, Archive of the Oral HistoryDepartment of the Contemporary Jewry Institute Hebrew University of Jerusalemcollection. Искреннюю признательность за помощь в подготовке книги выражаю профессору Арону Оппенгеймеру, профессору Матитъ- ягу Минцу, профессору Якову Рои, профессору Дине Порат и доктору Рафаэлю Ваго, Ирэне Канторович (Тель-Авивский университет), профессору Беньямину Пинкусу (университет им. Бен-Гуриона в Негеве), профессору Мордехаю Альтшулеру, доктору Шаулю Штампферу, доктору Михаилу Бейзеру, доктору Израилю Коэну, Аркадию Зельцеру, Даниэлю Романовскому (Еврейский университет в Иерусалиме), доктору Ицхаку Араду, доктору Шму- элю Краковскому, доктору Арону Шнееру, Рите Марголиной (Яд Вашем). Важные советы и предложения сделали первый посол Израиля в Республике Беларусь Элиягу Валк, доктор Ховард Спиер (Институт еврейской политики в Лондоне) и доктор Михаэль Гельб (Институт изучения Холокоста при Мемориальном музее в Вашингтоне).
Глава I.
Особенности Катастрофы в Белоруссии.
1. Изменения в демографическом балансе республики.
До начала советско-германской войны население Белоруссии насчитывало 10 млн. 528 тыс. чел., а в современных границах - 9 млн. 200 тыс. чел.[14]. Евреи составляли почти один миллион, и могут быть условно разделены на несколько категорий. К первой относились евреи восточной части Белоруссии. Это была бывшая "черта еврейской оседлости", место их традиционного компактного проживания в Гомельской, Витебской, Минской и Могил евской областях. В январе 1939 г/советская перепись назвала здесь 375 тыс. евреев[15]. Учитывая среднегодовой прирост еврейского населения, можно предположить, что в первой половине 1941 г. количество евреев составило здесь 405 тыс. чел. В Советском Союзе преследовали иудаизм, закрывали синагоги, считали сионизм худшим проявлением еврейского национализма. Были упразднены школы на идиш, значительно сокращен выпуск литературы на идиш, уменьшились тиражи периодической печати, ограничены творческие союзы, распущены еврейские колхозы и расформированы национальные районы. Несмотря на это, большая концентрация еврейского населения, проживавшего в течение многих поколений в одних и тех же местах, помогла сохранить остатки традиционного быта. Идиш сохранял минский, гомельский и могилевский диалекты. В 1939 г. его определили, как родной язык 55 % евреев Белоруссии (русский язык - 37,4 % и белорусский - 7,6 %)[16]. Существовали элементы еврейского фольклора, обычаи, национальная кухня, не было утрачено ощущение групповой принадлежности. Молодежь гораздо активнее включалась в советскую действительность и отдалялась от еврейства. Многие видели в общине пережитки прошлого, которые необходимо преодолеть для построения свободного общества в государстве рабочих и крестьян. Эти люди стремились скорее приспособиться, переезжали в промышленные центры и большие города, включая Россию и Украину. Условия жизни в мегаполисе усугубляли отрыв от еврейских традиций. Большинство сознательно отказалось от идиш в пользу русского языка, многие получили профессиональное и высшее образование, заняли ответственные посты в государственном аппарате и органах управления, учреждениях культуры, науки и здравоохранения, служили в армии. Еврейское местечко, в котором остались их родители и близкие родственники, все больше превращалось в символ исчезающего мира.
Вторую категорию составляли евреи бывшей Восточной Польши, включавшей западные районы Белоруссии (Белостокское, Виленское, Новогорудское, Полесское воеводства), где проживало от 350 тыс. до 400 тыс. евреев или 9,7 % от общей численности населения этих районов[17]. После 17 сентября 1939 г. в советском административном делении они вошли в Белостокскую, Брестскую, Барановичскую, Гродненскую, Вилейскую, Молодечненскую и Пинскую области. Еврейское население было сосредоточено в местечках и небольших городах и занималось ремеслами и мелкой торговлей, посреднической деятельностью, сельским хозяйством, лесным промыслом. Прослойка людей с высшим образованием была незначительной, а число смешанных браков невелико. Подавляющее большинство говорило на идиш, действовало много синагог и иешив, работали культурно-просветительные учреждения и школы на идиш и иврите. В 1939-1941 гг. советские власти еще не успели серьезно поколебать общественные и культурные основы еврейской жизни, несмотря на то, что рамки еврейского социально-экономического устройства были разрушены.
К третьей категории можно причислить десятки тысяч еврейских беженцев из центральной, западной и северной части Польши, которые, спасаясь от нацистов, ушли на территорию Западной Белоруссии, аннексированную Советским Союзом. Точное количество беженцев установить трудно, но согласно докладной записке Лаврентия Цанава, составленной на имя Пантелеймона Пономаренко, по состоянию на 5 февраля 1940 г. в БССР находилось 72 996 беженцев, среди которых евреи составляли 65 796 чел.[18]. Далеко не все беженцы регистрировались и настоящее их количество приближалось к 100 тыс. чел. К ним относились те, кто перешел границу нелегально, отказывался принять советское гражданство, уклонялся от принудительного трудоустройства. Социальный состав беженцев был разнообразным. Это были люди физического и умственного труда, рабочие, служащие, учителя, врачи, представители творческой интеллигенции, студенты, школьники, предприниматели, владельцы недвижимости, фабриканты, бывшие военнослужащие польской армии и др. Среди них оказалась значительная часть политического руководства польского еврейства. Еврейские политические организации (сионистские, бундовские и др.) были запрещены, а их активисты преследовались.
Репрессии начались буквально с первых недель установления советской власти и коснулись разных национальностей: поляков, белорусов, украинцев и евреев. Арестованные депортировались на основании постановления ЦИК и СНК СССР от 17 июля 1937 г., как неблагонадежные элементы, проживавшие в пограничной зоне, а также приказа НКВД СССР от 30 июля 1937 г. о переселении членов семей троцкистов и диверсантов, которые активно участвовали в антисоветской деятельности[19].
Уже к 22 октября 1939 г. общее количество задержанных достигло 4 315 чел. Дела по обвинению в контрреволюционных преступлениях рассматривались несудебными органами - "тройками" НКВД, "особым совещанием" при Военной коллегии Белорусского военного округа или Верховного Суда БССР[20]. Массовые депортации жителей западных районов БССР (поляков, белорусов и евреев) были проведены 10 февраля 1940 г. - 50 372 чел., 13 апреля 1940 г. - 26 777 чел., 29 июня 1940 г. - 22 879 чел. и 19-20 июня 1941 г. - 24 419 чел.[21].
Некоторая часть беженцев, разочарованная советской действительностью и напуганная репрессиями, высказала желание уехать обратно в Польшу, оккупированную Германией. Однако немцы отказывались их принимать. Только немногим удалось нелегально эмигрировать в Америку, Англию, Францию, Палестину и другие страны[22]. Общее количество евреев, проживавших на всех присоединенных к Советскому Союзу в 1939-1940 гг. территориях насчитывало 2 млн. чел. Количество евреев, главным образом беженцев из Польши, депортированных вглубь страны, насчитывало 250 тыс. чел., а число добровольно покинувших присоединенные территории - 85 тыс. чел. Таким образом, на не подвергшейся оккупации территории СССР находилось около полумиллиона евреев, не являвшихся советскими гражданами[23].
С первых дней войны началась эвакуация мирного населения. К началу сентября 1941 г., когда территория Белоруссии была оккупирована, на Восток успело выехать около полутора миллиона человек, из которых евреи составляли не более 10 %[24]. В июле 1944 г. население республики равнялось 6 293 600 чел.[25]. По официальным данным, потери населения в ходе боевых действий, акций нацистов по уничтожению мирного населения, умершие от ран, голода и болезней составили 2 млн. 200 тыс. чел.[26]. По другим данным, количество жертв в БССР составило около трех миллионов человек[27]. Немецкий геноцид в первую очередь был направлен против евреев[28]. Возможность спасения менялась в зависимости от социальной принадлежности людей, места их проживания, осведомленности и решительности расстаться с нажитым добром. В районах бывшей "черты оседлости" больше шансов было у молодежи и советских работников аппарата управления, культуры и науки в противоположность старикам и людям обычных профессий. Легче было бежать из больших городов, чем из сельской местности и местечек, однако и здесь очень важную роль играл фактор времени.
Общие масштабы Катастрофы евреев в республике не выяснены и вызывают споры. М. Гилберт считает, что потери составили 245 тыс. евреев[29], Р. Черноглазова - 376 851 чел.[30], В. Адамушко - 455 100 чел.[31], А. Багрович - 500 тыс.[32], Д. Мельцер и его коллега В. Левин - 700 390[33], А. Лейзеров - 800 тыс.[34], Э. Иоффе - 811 тыс.[35], Р. Хилберг - один миллион человек[36]. Эта картина должна быть дополнена учетом потерь среди евреев-военнослужащих.
В Красную Армию были призваны и вступили добровольно 110 тыс. евреев Белоруссии. Из общего количества сражавшихся с нацистами полумиллиона солдат и офицеров евреев, погибло 216 тыс. чел. По подсчетам профессора Э. Иоффе, 48 тыс. из них составили выходцы из БССР[37].
Всего к началу военных действий в июне 1941 г. из пяти миллионов евреев Советского Союза, четыре миллиона оказалась на оккупированной территории. За годы войны погибло 2 млн. 711 тыс. евреев, из которых около одного миллиона проживали в Советском Союзе в границах 1939 г., а 1 млн. 651 тыс. евреев - в областях, присоединенных в 1939-1940 гг. В 1946 г. численность евреев в СССР составляла 2 млн. 310 тыс., включая 2 млн. 45 тыс. изначально советских граждан и 265 тыс. евреев из присоединенных территорий[38]. В 1945-1947 гг. тысячи евреев покинули территорию Белоруссии под видом польских граждан. На Запад к 1947 г. выехало 85 тыс. евреев, 120 тыс. поляков и 469 тыс. белорусов[39]. Значительная часть еврейских переселенцев вскоре отправилась в Палестину.
Катастрофа не только сократила еврейское население республики более, чем на 80 %, но и существенно изменила его социальный и культурный облик. Больше всего пострадала та часть еврейства, которая говорила на идиш, жители местечек и простонародье - прослойка, в которой еще сохранялись остатки уклада еврейской общины. В 1946-1948 гг. в Молодечненской области осталось только 568 евреев, которые проживали небольшими группами в 16 районах[40], в Полоцкой области - две с половиной тысячи[41], в Могилеве проживало 12 тыс. евреев[42], евреи Калинковичей насчитывали 1 460 чел. (из 3 386 чел. в 1939 г.), в Мозыре - 4,5 тыс. евреев (6 307 чел.)[43]. В Минске в 1950-1953 гг. проживало более 15 тыс. (70 998 чел.)[44]. В ряде районных и областных центров количество еврейского населения восстанавливалось за счет мигрантов из сельской местности. К 1953 г. общее количество населения БССР достигло 7 693 400 чел., благодаря увеличению рождаемости и возвратившимся из эвакуации (Средняя Азия, Казахстан, Северный Кавказ, Россия), демобилизовавшимся из Вооруженных Сил, направленным на работу в БССР из союзных республик, репатриированных из Германии и других стран Европы[45]. В целом о количестве еврейского населения БССР в конце сороковых и начале пятидесятых годов судить трудно, поскольку специальной статистики не велось. Однако, принимая во внимание результаты первой послевоенной Всесоюзной переписи 1959 г., назвавшей 150 100 евреев из общего населения 8 046 700 жителей БССР, можно предположить, что к 1953 г. евреи насчитывали в республике не менее 130 тыс. чел. Сравнительный анализ состояния еврейского населения Белоруссии за 20 лет, прошедших между двумя советскими переписями в 1939 и 1959 гг. представлен в таблицах 1 и 2.
Таблица 1.
Еврейское население БССР на 1 января 1939 г.
Состав населения
всего
евреев
белорусов
евреев в %
Белорусская ССР
5 568 994
375 092
4 615 496
6,7
Витебская область
1281238
68 950
1 061 754
5,38
Гомельская область
908 449
62 146
734 556
6,84
Минская область
1 305 937
104 704
1 058 662
8,01
в. ч. Минск
238 948
70 998 *
124 061
29,71
Могилевская область
1 401 020
69 454
1 187 621
4,95
Полесская область
672 350
24 141
572 903
3,59
Таблица 2.
Еврейское население БССР на 1 января 1959 г.
Состав населения
всего
евреев
белорусов
евреев в %
Белорусская ССР
8 054 648
150 084
6 532 035
1,86
Брестская область
1 190 729
6 012
1024 618
0,5
Витебская область
1 276 ИЗ
18 986
1 036 549
1,48
Гомельская область
1 361 841
45 007
1 181 096
3,3
Гродненская область
1 077 365
3 745
647 341
0,34
Минская область
1 473 030
9 054
1 292 958
0,61
город Минск
509 489
38 842
324 875
7,62
Могилевская область
1 166 081
28 438
1 166 081
2,43
Приведенные данные показывают, что к концу тридцатых годов еврейское население восточных областей республики составляло 6,7 %, а в столице Белоруссии - почти третью часть (29,71 %). Подавляющее большинство евреев проживало в городах - 98,2 %, а в сельской местности только - 1,8 %. В результате немецкого геноцида еврейское население в местечках, десятках районных центров, крупных и средних городов республики было почти полностью утрачено. Если к лету 1941 г. евреи составляли 12,8 % от общего населения БССР (западные и восточные области, включая беженцев из Польши), то в 1959 г. - всего 1,86 %. В Витебской области численность евреев сократилась с 77 173 чел. в 1939 г. до 18 986 чел. в 1959 г., и составила вместо 5,38 % населения области - только 1,48 %. В Минской области - 104 704 чел. и 9 054 чел. (8,01 % и 0,61 %) соответственно. В Гомельской области - 62 146 чел. и 45 007 чел. (6,84 % и 3,3 %); в Могилевской области - 69 454 чел. и 28 438 чел. (4,95 % и 2,43 %). Аналогичное сравнение по Брестской, Гродненской и Полесской областям провести сложно, поскольку первые две области на 1 января 1939 г. входили в состав Польши (сведения о количестве и национальном составе населения относятся к польской переписи 1931 г.), а последнюю, Пинскую область, упразднили 1 января 1954 г. и данные по ней в 1959 г. не собирались. Численность евреев в сельской местности, которая и до войны была незначительной (1,08 %), теперь стала абсолютно мизерной (0,098 %). Их количество было бы еще меньше, если бы в деревню из города власти не направляли евреев-учителей, юристов, врачей, инженеров, финансовых и торговых работников, членов партии для укрепления колхозов и МТС (машинно-тракторных станций) и другие категории специалистов (см. таблицу 3).
Гибель евреев сопровождалась их рассеянием. Беженцы и эвакуированные направлялись в отдаленные области страны - за Урал, в Западную Сибирь, Казахстан, Узбекистан и Туркмению, где до этого процент еврейского населения был ничтожен. Только в одном Ташкенте эвакуацию пережили более 100 тыс. евреев[46]. Однако это не привело к созданию новых центров еврейского средоточения. Многие наталкивались на проявления антисемитизма, значительно усилившегося в годы войны. Беженцы жили мыслью о возвращении в родные места. Перепись 1959 г. обнаружила, например, в республиках Средней Азии 147 500 евреев или на 67 400 евреев больше, чем проживало там в 1939 г. Если предположить, что не менее четверти из этого количества приходилось на естественный прирост довоенного еврейского населения названных республик, то на оставшихся евреев Украины, Белоруссии и России, прибывших туда в 1941-1942 гг., остается только 50 тыс. чел., включая их естественный прирост. Поэтому возможно предположить, что и отсюда подавляющее большинство евреев, беженцев и эвакуированных, вернулись в места их довоенного проживания (см. таблицу 4).
Таблица 3.
Еврейское население в сельской местности БССР в 1939 и 1959 гг.
Состав населения
всего на 1.01.1939 г.
в % к общему количеству населения
всего на 1.01.1959 г.
в % к общему количеству населения
Белорусская ССР
45 697
1,08
5 593
0,098
Брестская область
—
—
297
0,005
Витебская область
8 223
0,88
894
0,016
Гомельская область
5 432
0,83
2 094
0,037
Гродненская область
—
—
232
0,004
Минская область
12 911
1.4
1416
0,025
Могилевская область
10 255
0,95
—
Полесская область
8 846
1,48
-
—
(Таблицы 1, 2 и 3 составлены по материалам: Всесоюзная перепись населения 1939 года. Основные итоги, Наука (Москва, 1992), с. 70-71; Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 года. Белорусская ССР, Госстатиздат, (Москва, 1963), с. 124-132; Mordechai Altshuler (еd.), Distribution оf the Jewish Population of the USSR, 1939 (Jerusalem, 1993), рр. 38-40).
Таблица 4.
Численность еврейского населения СССР в 1939-1959 гг. по союзным и автономным республикам
наименование республики
1 января 1939 г.
в % к общему количеству населения
1 января 1959 г.
в % к общему количеству населения
Советский Союз
3 028 538
1.8
2 268 000
1.1
Российская Федерация
956 599
0,9
875 307
0,7
Украина
1 532 776
5,0
840 311
2.0
Белоруссия
375 ООО
6,7
150 085
1.9
Молдавия
30 006
5.0
95 107
3.3
Азербайджан
41245
1.3
40 204
1,1
Армения
512
0,04
1024
0,1
Грузия
42 300
1,2
51582
1.3
Казахстан
19 240
0,3
28 048
0,3
Киргизия
1985
0,1
8 610
0,4
Таджикистан
5 166
0,4
12 415
0,6
Туркмения
3 037
0,2
4 078
0,3
Узбекистан
50 676
0,8
94 344
1.2
Латвия
95 000
4,8
37 000
1.7
Литва
250 000
9,2
25 000
0,9
Эстония
4 500
0,4
5 000
0,5
Таблица составлена автором по кн.: Всесоюзная перепись населения 1939 года. Основные итоги (Москва, 1992); Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 года. Советский Союз (Москва, 1962), с. 202-208; Esti Statistika, № 173/4, Tallin, 1936;S.Gurin, "Jundi vohemusrahruse Statistika Estis“ (Tallin, 1936); Official Census ofLatvia, ТТS (Riga, 1930); Hietuvos gyventojai tautyhemis: The Population of Lithuanianaccording to Nationalities, Statistikos Biuras. (Kaunas).
Несмотря на то, что реэвакуация встречала большие трудности и часто приводила к разочарованию, в 1944-1946 гг. этот процесс принял широкий размах. Большинство евреев предпочитали селиться не там, где они родились, выросли и откуда вынуждены были бежать, а в соседних районных и областных центрах и даже других республиках. Евреи из Кобыльников, Пле- щениц и Свири переезжали в Молодечно и Вилейку, из Руденска, Марьиной Горки, Смиловичей и Заславля - в Минск, из Лоева, Василевичей, Хойников - в Речицу, из Ветки, Добруша, Костюко- вичей, Чечерска - в Гомель, из Кобрина, Жабинки, Каменца, Высокое - в Брест и т.д. Основными причинами этого были - невозможность наладить жизнь на старом пепелище, гибель родных, отсутствие жилья и работы. Еще одна особенность - почти полное отсутствие в западных областях Белоруссии евреев довоенной поры. На их место приезжали евреи из восточных районов. В 1944-1946 гг., спасаясь от неурожая и голода, тысячи семей из Гомельской области переехали в Пинскую область. Это было общим явлением. ЦК КП(б)Б сообщал в своем отчете в Москву, что в первые два года после освобождения республики "часть населения из разрушенных районов перешла в наиболее сохранившиеся районы Белоруссии, Украины, Литвы, Латвии и России"[47].
В научной литературе до сих пор не нашло освещения такое обстоятельство, препятствовавшее восстановлению численности населения республики, как привлечение жителей Белоруссии для заселения бывших районов Восточной Пруссии, составивших в 1946 г. Калининградскую область (Российская Федерация). Расположенная у границы с Польшей и Литвой, область имела 15 тыс. 100 кв. км., куда в срочном порядке были направлены тысячи переселенцев из России, Украины и Белоруссии. В 1947- 1949 гг. в Калининградскую область из БССР было доставлено 2 494 чел., в 1950 г. - 2 324 чел.[48]. В их составе были многие еврейские семьи, искавшие жилье и работу. Одних привлекли ("завербовали") существенными льготами, других мобилизовали для выполнения заданий партии и правительства.
В дополнение к этому тысячи людей были направлены в Карело-Финскую ССР, Архангельскую, Томскую, Тюменскую, Иркутскую, Челябинскую, Молото векую (ныне Пермскую), Сахалинскую и другие области, Красноярский, Алтайский и Приморский края Российской Федерации. Всего с 1947 по 1953 гг. сюда выехало из БССР 89 936 чел. Наглядное представление о динамике этого процесса дает таблица 5.
В 1954-1956 гг. тысячи переселенцев из Белоруссии были направлены в Северный Казахстан и другие азиатские республики СССР для освоения целинных и залежных земель. Преимущественно это были молодые люди и семьи без детей, студенты, специалисты народного хозяйства, которых власти старались увлечь
Таблица 5.
Количество переселенцев из Белорусской ССР в отдаленные области и края Российской Федерации в 1947-1953 гг.
наименование области или края
1947-1950
1951
1952
1953
Карело-Финская ССР
6 976
7 840
18 565
8 182
Архангельская область
1012
—
—
Алтайский край
1037
—
—
—
Амурская область
—
—
—
1273
Иркутская область
—
2 164
38
178
Калининградская область
4 818
—
—
Кемеровская область
—
—
—
41
Курганская область
—
—
3 113
1756
Красноярский край
—
—
3.604
1 169
Молотовская область
—
3 794
3 605
5 227
Омская область
—
—
—
127
Приморский край
—
—
—
383
Томская область
—
—
152
—
Тюменская область
641
1475
—
—
Хабаровский край
—
—
—
423
Челябинская область
—
4 822
5 282
2 209
Читинская область
—
—
—
30
Всего
14 484
20 095
34 359
20 998
(Таблица составлена автором по материалам РГАЭ (Российский государственный архив экономики), ф. 5675, оп. 1, д. 678, ч. 1, л. 170).
романтикой "покорения новых просторов". Известную часть среди них представляла еврейская молодежь и демобилизованные военнослужащие, бывшие партизаны - наиболее активный слой, который пережил Катастрофу и должен был дать жизнь новому поколению евреев Белоруссии. В своем большинстве они осели в новых районах и уже не вернулись в республику[49].
В послевоенные годы евреи предпочитали крупные города и областные центры. По переписи 1959 г. их процентное соотношение там поднялось до 95,3 % от всего еврейского населения СССР (87 % в 1939 г. и 82 % в 1926 г.). В Белоруссии, в отличии от других союзных республик, этот процесс был менее выражен, потому что кроме Минска, где проживало 25,9 % всех евреев республики, было достаточно других крупных развитых промышленных и культурных центров, где можно было найти применение своим силам - Брест, Витебск, Гомель, Гродно, Могилев, Молодечно, Пинск и др. Средний возрастной ценз еврейского населения Белоруссии в послевоенные годы понизился (см. таблицу 6).
В значительной мере еврейское население Белоруссии теперь состояло из людей, выросших при советской власти - 53 403 чел. (48,1 %). Дети дошкольного и младшего школьного возраста (до 9 лет) насчитывали к 1959 г. 7,4 %, а среднего школьного возраста (10-14 лет) - 3,9 %. Очень небольшой оставалась доля подростков, юношей и девушек (15-19 лет) - 2,4 %. Главной причиной этому стала очень низкая рождаемость и высокая детская смертность в годы войны 1941-1945 гг. и в будущем послужило основой демографической "ямы". Доля людей, вступивших к 1959 г. в самостоятельную жизнь, ставших студентами высших и средних специальных учебных заведений (20-24 года) была выше - 4 %. Они родились до войны (в 1935-1939 гг.), были вывезены в эвакуацию, где продолжали учиться. Незначительное число детей и подростков пережили войну на оккупированной территории. После войны молодые люди, отслужившие армию, получившие профессию, создавшие семьи (25-29 лет) насчитывали 4 %. Люди среднего возраста, накопившие жизненный опыт, приобретшие профессию (30-49 лет) - 17,8 %. Они наиболее активно участвовали в созидательном труде, создавали материальные блага, несли основное бремя налогов. Люди старшего возраста (50-64 года) вынесли на своих плечах основные испытания военного времени - 11,5 %. В 1941-1945 гг. им было по 32-46 лет. Они воевали на фронтах, работали в советском тылу, растили и воспитывали детей. Несмотря на большие лишения, они выстояли и многое сделали в период послевоенного восстановления и реконструкции народного хозяйства.
Старший и пожилой возраст (65-74 года) составил 2,6 %. Эти люди пришли к концу войны с подорванным здоровьем. Большинство потеряло детей, родных и близких, утратило кров и остро нуждалось в социальной поддержке государства.
Таблица 6.
Состав еврейского населения Белоруссии по возрасту и полу в 1959 г.
возраст
мужчины
в %
женщины
в%
0-4 лет
5 647
3,8
5 356
3,6
5-9
6 109
4Д
5 755
3,8
10-14
6 107
4,1
5 811
3,9
15-19
3 514
2,3
3 603
2,4
20-24
5 666
3,8
6 005
4,0
25-29
5 411
3,6
5 834
3,9
30-34
5 959
3,9
7 883
5,2
35-39
4 774
3,2
6 505 -
4.3
40-44
3 705
2,5
5 622
3,7
45-49
4 486
3,0
6 923
4,6
50-54
4 074
2,7
6 923
4,6
55-59
3 545
2,3
6 166
4,1
60-64
3 755
2,5
4 270
2,8
65-69
2 460
1.6
2 470
1.6
70-74
1645
1.1
1608
1.0
75-79
650
0,4
826
0,5
80-84
265
0,2
396
0,3
85+
116
0,07
177
0,1
Всего
67862
45,2
82 193
54,8
Доля людей преклонного возраста (75+) оказалась и вовсе ничтожной - 0,9 %. Причиной этому послужили не только болезни, резкое ухудшение состояния здоровья и естественный уход из жизни. В годы войны этой категории населения исполнилось 60-1-. Они физически не были в состоянии преодолеть трудности бегства и эвакуации, предпочли остаться дома сторожить имущество детей, надеясь на милость оккупационных властей. За редким исключением, они погибли в гетто или умерли в эвакуации.
Распределение еврейского населения Белоруссии по полу к 1959 г. также имело свою логику. Очень близкими оказались возрастные группы у мужчин и женщин от 0 до 14 лет (12 % и 11,3 %), практически идентичными - возрастные группы от 15 до 24 лет (6,1 % и 6,4 %), от 25 до 29 лет (3,6 % и 3,9 %). Разница начиналась в возрастной группе 30-34 года. Преобладание женщин над мужчинами в ней составило 5,2 % перед 3,9 %. Главным образом это произошло за счет юношей 1925-1926 г.р., которые были призваны в Красную Армию в 1942-1943 гг. и почти полностью погибли на фронте. Эта тенденция сохранилась и для возрастной группы от 35 до 39 лет. Здесь женщины преобладали над мужчинами (4,3 % и 3,2 %). Но самый большой разрыв был достигнут в группе от 50 до 59 лет, составивший 8,7 % и 5 % в пользу женщин. В ней мужчины к 1941 г. достигли возраста 36-40 лет и составили основную массу людей, проходивших службу в кадровой армии, мобилизованных в первые недели войны, попавших в окружение и плен после оборонительных боев лета и осени 1941 г.[50]. Далее количество мужчин и женщин во всех возрастных группах от 60 до 85 лет выровнялось, став примерно одинаковым.
Заметное место среди евреев республики заняли социальные слои (люди с высшим образованием, работники управленческого аппарата и члены партии), которые до войны не придавали особого значения своему национальному происхождению. Начиная с октября 1943 г., по мере того, как освобождались оккупированные районы, открывались последствия геноцида. Не было еврейской семьи, которая не потеряла бы по меньшей мере одного из своих ближайших родственников - родителей, братьев и сестер, дядей и тетей, бабушек и дедушек. Очевидным стало участие в геноциде пособников нацистов. Власти замалчивали сугубо антиеврейский характер Катастрофы, препятствовали установлению памятников жертвам-евреям, изымали из печати публикации об уничтожении евреев, особенно русские, доступные широкому кругу читателей. Проведя против наиболее известных немецких пособников показательные процессы, они игнорировали требования евреев, добивавшихся суда над теми, кто грабил и расхищал их имущество. Режим не только не принимал мер против антисемитизма снизу, но и сам ограничивал служебное продвижение евреев.
Одновременно воздвигались искусственные препятствия развитию культуры на идиш, под тем предлогом, что большинство советских евреев уже достаточно владело русским языком. Полная ее ликвидация болезненно подействовала даже на тех, кто в ней не нуждался, но видел в еврейской культуре символ равенства с другими народами Советского Союза. Эта политика приобретала отчетливые очертания по мере обострения "холодной войны". Евреев оценивали, как ненадежный элемент даже на том основании, что у них были родственники за рубежом. Отрицательно была воспринята и попытка самоидентификации части советских евреев в связи с провозглашением в 1948 г. государства Израиль в Палестине. Результаты политики ассимиляции отразились на отношении еврейского населения Белоруссии к родному языку (см. таблицу 7).
Приводимые данные свидетельствуют, что за 20 лет, с 1939 по 1959 гг., доля евреев, не назвавших идиш родным языком, снизилась с 55 % до 21,9 %. Отсутствие еврейских школ, как и других учебных заведений на идиш, творческих союзов, периодической печати, запрет на издание национальной литературы вели к ликвидации языковой среды. Последствия Катастрофы и идеологические кампании первых послевоенных лет сделали использование идиш небезопасным. Фактически режим рассматривал его, как проявление еврейского национализма. Вполне объяснимым было и резкое снижение интереса евреев к белорусскому языку, как языку коренной национальности - с 7,6 % до 1,9 %. Это стало результатом предвзятого отношения властей к проявлениям национальной жизни нерусских народов страны. Вместе с тем, белорусы, в отличии от евреев, имели все формальные атрибуты национальной жизни. Место идиш надежно занял русский язык, доля которого возросла с 37,4 % до 76,1 %. Русский язык получил предпочтение как гарант объединительного начала всех народов Советского Союза.
Эти тенденции в республике нашли свое подтверждение и на общесоюзном уровне. Если в 1926 г. 72,6 % советских евреев назвали идиш родным языком, то к 1939 г. их количество упало до 41 %. В 1959 г. уже только 21,5 % евреев СССР (487 786 чел.) сочли необходимым отдать предпочтение идиш, 76,4 % (1 733 183 чел.) - русскому языку, а 2,1 % (46 845 чел.) - языкам других народов страны[51]. У многих евреев, которые до войны далеко продвинулись на пути к ассимиляции, теперь не только родилось ощущение общности судьбы, но и возникли сомнения войти на равных правах в окружающее послевоенное общество. Белорусское еврейство составляло меньшинство по сравнению с еврейским населением Украины и России. Последствия войны сказались и на среднем возрасте евреев в БССР, который был ниже - 33,7 % против 39,3 % на Украине и 41,2 % в России. Соотношение между еврейскими женщинами в трех славянских республиках СССР было примерно одинаковым (см. таблицу 8).
Таблица 7.
Отношение евреев Белоруссии к родному языку по данным переписи 1939 и 1959 гг*
годы
идиш
белоруск
русск.
др. нац-ти
1939
55,0
7.7
37,4
0,0
1959
21,9
1,9
76,1
0,09
Таблица составлена автором по материалам: Altshuler, M. (ed.), Distribution of theJewish Population of the USSR, 1939 (Jerusalem, 1993), рр.17-19; Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 года. Белорусская ССР, Госстатиздат, (Москва, 1962), с.124-125.
Таблица 8.
Состав еврейского населения Белоруссии, Украины и России по переписи 1959 г.
Республика
всего
мужчин
%
женщин
%
средний возраст
Белоруссия
150 085
67 890
45,2
82 188
54,8
33,7
Украина
839 196
372 098
44,3
467 098
55,7
39,3
Россия
855 498
394 456
46,1
461 042
53,9
41,2
Таблица 9
Количество детей, рожденных от еврейских матерей в Белоруссии, Украине и России в 1959 г.
Республика
всего
еврейские
отцы
%
нееврейские
отцы
%
Белоруссия
2 266
2 054
90,6
318
9,4
Украина
9 419
7 773
82,5
1646
17,5
Россия
8 846
6 497
73,4
2 349
26,6
Магк Тоlts. "Demographic Trends Among the Jews in the Three Slavic Republics of the Former USSR: A Comparative Analysis”, Papers in Jewish Demography 1993 in Memory of U.O. Schemeltz. Editet by Sergio DellaPergola and Judith Even (Jerusalem, 1993) рр. 160, 162, 171-175.
В то же время к 1959 г. Белоруссия занимала первое место по сравнению с Россией и Украиной по количеству детей, рожденных от еврейских матерей. Общая картина этого видна из таблицы 9.
Итак, если в России и на Украине нееврейские отцы в семьях составили соответственно 26,6 % и 17,5 %, то в Белоруссии - только 9,4 %. Существенное влияние на этот процесс оказали последствия Холокоста, сократившего еврейское население БССР с 12 % в 1941 г. до 1,9 %.
Таким образом, политика немецкого геноцида разрушила традиционную демографическую картину в республике. Евреи, устойчиво занимавшие второе после белорусов место, навсегда утратили его, уступив русским. Это нашло свое выражение не только в физическом сокращении количества еврейского населения. Изменились места компактного проживания евреев, усилились процессы миграции, ослаб интерес к родному языку, возросло количество межнациональных браков. Утраченными оказались не только наследие самобытной еврейской культуры и язык идиш, было поколеблено доверие к евреям, как нации, что ускоряло ассимиляцию. С другой стороны, последствия Холокоста обострили национальное самосознание и побудили многих евреев к самоидентификации. В целом, изменение демографической ситуации после войны отразилось на общей национальной политике в Белоруссии. Не только евреи, но и другие меньшинства утратили свои права. Атрибуты национальной жизни были оставлены только белорусам, как коренной нации. Но по своей сути они были формальными и не позволяли рассчитывать на свободное национальное и культурное развитие. Путь к русификации Белоруссии был открыт. Общесоюзный центр все больше превращал республику в полигон национальной унификации.
(продолжение следует)
Примечания.
[1] Преступления немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии, 1941- 1944 гг. Сборник материалов и документов (Минск, 1963); Нацистская политика геноцида и выжженой земли в Белоруссии, 1941-1944 гг. Документы и материалы (Минск, 1984); Нямецка-фашысцкi генацыд на Беларусi, 1941-1944 гг. Пад рэд. У. Мiхнюка (Мiнск, 1995); Беларусь у гады другой сусветнай вайны: урокi гшторыi i сучаснасць (Мiнск, 1995); Озаричи - лагерь смерти. Документы и материалы (Минск, 1997) и др.; Белорусские остарбайтеры. Сборник документов об угоне населения Белоруссии в Германию, ч. I - III (Минск, 1996-1998); Документы по истории Великой Отечественной войны в государственных архивах Республики Беларусь. Аннотированный справочник (Минск, 1998); Беларусь у гады Вялiкай Айчыннай вайне. Праблемы гiстарыяграфii i крынiцзнауства. Пад рэд. А.М. Лiгвина (Мiнск, 1999).
[2] Вельские, Тувья и Зусе. Еврейский лес (Тель-Авив, 1946), на идиш; Г. Смоляр. Мстители гетто, Дер Эмес (Москва, 1947); Партизанская дружба. Воспоминания о боевых делах партизан-евреев, участников Великой Отечественной войны, Дер Эмес (Москва, 1948); М. Каganovich. Тhe Fighting of the Jewish Partisans in Eastern Europe (Tel Aviv, 1954). Hebrew; Sefer ha-Partizanim ha Yehudim (The Book of Jewish Partisans) Moravia, Yad Vashem, (Jerusalem, 1958).
[3] Веn-Сion Pinchuck. Shtetl Jewa under Soviet rule Eastern Poland on the Eve of the Holokaust, Jewish society and culture. Oxford, UK; Cambridge, Mass., USA: B.Blackwell, 1990; “Jewish Refugees from Poland in Belorussia, 1939-1940”. Documents. Introduccd and annotated by E. Loffe and V. Selemenev, Jews in Eastern Europe, № 1(82), 1997, pp. 45-60; M. Altshuler. Soviet Jewri on the Eve of the Holocaust. A Social and Demographic Profile (Jerusalem, 1998); Tikva Fatal-Kna’ani, “A Community Mirrored in Letters: The Jews of Grodno in 1932-1941”, Yalkut Moreshet (Tel Aviv), № 66, 1998, pp. 69-80 (Hebrew).
[4] Blackbook of the Localities Whose Jewish Population Was Exterminated by the Nazis, Yad Vashem (Jerusalem, 1965); Where once we walked. By G. Mokotoff and Sally Ann. A Guide to the Jewish Communities Destroyed in the Holocaust (NJ, 1991). Уничтожение евреев Советского Союза в годы немецкой оккупации, 1941-1944 гг. Сборник документов и материалов. Под ред. И. Арада Яд Вашем (Иерусалим, 1992); Неизвестная черная книга. Свидетельства очевидцев о Катастрофе советских евреев. Под ред. И. Арада (Москва-Иерусалим, 1993).
[5] Y. Trunk. Judenrat, three Jewish Councils of Eastern Europe during the Nazi Conquest (Jerusalem, 1978). Hebrew; Sh. Spector, B. Freundlich (eds.). Lost Jewish Words: The Communities of Grodno, Lida, Olkieniki, Visha (Jerusalem, 1996); S. Dender. Mul mavet orev: Yehude Byalistok be-Milhemet ha-Olam ha-Sheniyah, 1939-1943, (Byalystok in Holokcaust) (Tel Aviv, 1997; Sh. Cholavski. The Jews of Belorussia During World War II (Amsterdam, 1998).
[6] Aryeh Tartakover (еd.). Jewish Resistance During the Holocaust, Yad Vashem Memorial Institute (Jerusalem, 1971); R. Ainzstein. Jewish Resistance in Nazi-Occupied Eastern Europe (London, 1974); L. Eckman, Ch. Lezar. The Jewish Resistance: The History of Jewish Partisans in Lithuania and White Russia During the Nazi Occupation, 1940-1945 (New York, 1977); J. Porter Nusan (ed.). Jewish Partisans: A Documentary of Jewish Resistance in the Soviet Union During World War II, vol. 1 (New York, 1982); A. Wertheim. “Zydowska partyzantka na Bialorusi, Zeszyty Histopyczne, № 86, 1988, pp. 96-162; Jewish Resistance during the Holocaust (westport, CT: Meckler, 1989).
[7] N. Аlpert. The Distruction of Slonim Jewry (New York, 1989); Y. Arad, Sh. Krakowski and Sh. Spektor (eds.). The Einsatzgruppen Reports: Selections from the Dispatches of Nazi Death Squads’ Campaign against the Jews, July 1941 – January 1943 (Jerusalem, New-York, 1989); Yakov Tzur. “The Maly Trostinetz Death Camp”, Yalkut Moreshet, 59 (April, 1995), pp. 31-52 (Hebrew); Y. Buchler. “Local Police Force Participation in the Extermination of Jews in Occupied Soviet Territory”. Shuut, № 4 (20), 1966, pp. 79-99; Ch. Gerlach. „Failure of Plans for an SS Extermination Camp im Mogilev, Belorussia”, Holocaust and Genocide Studies (Washington), vol. 11, No 1 (Spring 1997), pp. 60-75.
[8] В. Левин, Д. Мельцер. Черная книга с красными страницами. Трагедия и героизм евреев Белоруссии. Материалы и документы (Балтимор, 1996); Э. Иоффе. Страницы истории евреев Беларуси (Минск, 1997); Трагедия евреев Беларуси в годы немецкой оккупации, 1941-1944 гг. Сборник документов и материалов. Изд. 2-е. Под ред. Р. Черноглазовой (Минск, 1997); Нацистское золото из Беларуси. Документы и материалы (Минск, 1998).
[9] Sh. Cholawski. „Underground and Partisans from the Slonim Ghetto“.Massuah, No 23 (1995), pp. 185-198, Hebrew; D. Porat. “Zionists and Communists in the Underground during the Holocaust: Three Examples: Cracow, Kovno and Minsk”,The Journal of Israeli History, vol. 18, No 1 (1997), pp. 57-72; N. Tec. Jewish Resistance: Fakts, Omissions and Distortions,United States Holocaust Memorial Museum (Washington, 1997); A. Geier. Heroes of the Holocaust (New York, 1998).
[10] Е. Розенблат, И. Еленская. Пинские евреи, 1939-1944 гг. (Брест, 1997); М. Батвшнш, "Паустанне у Глыбоцкгмгета", Беларуская мiнуŷшчына (Мшск, 1997); Г. Кнатько. Гибель Минского гетто, НАРБ (Минск, 1999). А. Розенблюм. Следы в траве забвения. Евреи в истории Борисова (Борисов, 1996); Г. Винница. Слово памяти (Орша, 1997).
[11] Д. Гай. Десятый круг. Жизнь, борьба и гибель Минского гетто (Москва, 1991); В. Самович. Расстрелянные, замученные и повешенные. Фашистский геноцид в Бресте (Брест, 1994); С. Марголина. Остаться жить (Минск, 1997).
[12] Г. Купреева. "Покинутый народ", Беларуская мiунуŷшчына, № 2, 1993; Аб Мише. Черновой вариант (Иерусалим, 1994); Р. Левин. Мальчик из гетто (Москва, 1996); Д. Романовский. "Холокост в Восточной Белоруссии и Северо-Западной России глазами неевреев". Вестник еврейского университета в Москве, № 2 (9), 1995, с. 93-103; Д. Романовский. "Отношения между евреями и неевреями на оккупированных советских территориях глазами евреев на примере Северо-Восточной Белоруссии и Западной России", Там же, № 1 (18), 1998 г., с. 89-122; Б. Житницкая. Жизнь, прожитая с надеждой (Рамат-Ган, 1998) и др.
[13] Э. Иоффе. "Катастрофа белорусского еврейства в отечественной историографии". В Сб.: История Беларуси. Вопросы истории и культуры. Вып. П (Минск, 1998), с. 99-106; Д. Романовский. "Холокост на территории Беларуси в западной историографии. Там же, 81-98; Нямецкая прапаганда на Беларусi, 1941-1944 гг. Канфрантацiя памiж прапагандай i рэчаiснасцю. Каталог выстаŷкi у Берлине и Мinску (1996); L.Smilovitsky. "А Historiographical Survey of theLiterature on the Holocaust in Belorussia, 1996-1998". Shut, 8 (24), 1998.
[14] Беларуская Савецкая Сацыялiстычная Рэспублiка (Мiнск, 1978), с. 49; Статистический справочник состояния народного хозяйства и культуры БССР к началу Великой Отечественной войны. Изд. СНК БССР (Москва, 1943), с. 25.
[15] Всесоюзная перепись населения 1939 г. Основные итоги (Москва, 1992), с. 70.
[16]М. Altshuler (еd.). Distribution оf the Jewish Population of the USSR, 1989 (Jerusalem, 1993), р. 18.
[17] Glowny Urzad Statystyczny Rzeczypospolitej Polskiej: Statystyka Polski. Pierwszy powszechny spis ludnosci z dnia 30 wrzesnia 1921 r. Skorowidz miescowosci Rzeczypospolitej Polskiej (Warszawa, 1923-1926); Glowny Urzad Statystyczny: Drugi powczechny spis ludnosci z dnia 9/12.1931, (Warszawa, 1936-1938).
[18]Национальный архив Республики Беларусь (НАРБ), ф. 4, оп. 21, д. 2075, л. 275.
[19]А. Хацкевич. "Аресты и депортации в западных областях Белоруссии, 1939-1941 гг.", Беларускi гiстарычны часопiс, 1994 г., № 2, с. 73.
[20] НАРБ, ф. 4, оп. 20, д. 148, л. 9.
[21] Там же, оп. 21, д. 1900, л. 1-2; д. 2076, лл. 165-166; Ў. Адамушка. Палiтычные рэпресii 1920-1950 гадоў на Беларусi (Мiнск, 1994), с. 106.
[22] "Jewish Refugees from Poland in Belorussia, 1939-1940“. Introduced and annotated by Emanuil Ioffe and Viachslav Selemenev. Ews in Eastern Europe, No 1(132), 1997 pp. 45-60.
[23] Sh. Redlich. The Jews under Soviet Rule During World War II. New York University, 1968, p. 44; Litvak, Y. Pletim yehudim mi-polin bi-brit ha-moatzot (Tel Aviv, 1988), pp. 358-359; Levin, D. Tekufah be-sograyym: 1939-1941. Temurot be-hayei ha-yehudim ba-ezorim she-suphu le-brit ha-moatzot be-thilat milhemet ha-olam ha-sheniyya (Tel Aviv,1989), p. 332.
[24] М. Altshulег. "Еscape and Еvacuation of Soviet Jews at the Time of the Nazi Invasion: Policies and Realities“. In: Lucjan Dobroszycki, Jeffrey S. Gurock (eds.)”The Holocaust in the Soviet Union and the Sources on the Destruction of the Jews in the Nazi-Occupied Territories of the USSR, 1941-1945”. (New York, 1993), pp. 77-104: "Эмануiл Иофе. "Колькi жяўрэяў загiнула на беларускай зямлi ў 1941-1944 гг.?", Беларускi гiстарычны часопic, № 4,1997, с. 51.
[25] А. Раков. Белоруссия в демографическом измерении (Минск, 1974), с. 125.
[26] Судебный процесс по делу о злодеяниях, совершенных немецко-фашистскими захватчиками в Белорусской ССР, 15-29 января 1946 г. (Минск, 1947), с. 461.
[27] С. Польскi и С. Мацюнiн. "Цана перамогi", Лiтаратура i мастацтва, 6 лiпеня 1990 г.
[28] Sh. Cholawski. The Jews of Belorussia During World War II, Harwood Academic Publishers (Аmsterdam, 1998).
[29] М. Gilbert. Atlas of the Holocaust (London, 1982),p. 244.
[30] Трагедия евреев Белоруссии в годы Великой Отечественной войны, 1941-1944 гг. Сборник материалов и документов. Изд. 2-е, Минск, 1997, с. 127-137.
[31] Месцы прымусовага утрымання грамадзянскага насельнiцтва на часова акупiраванай тэрыторьi Беларус1 у гады Вяликай Айчыннай вайны. Даведнiк (Мiнск, 1996), с. 8-13, 20-25, 34-36, 39-44, 49-54, 63-65.
[32] А. Багровiч. Жыхарства Беларуская ССР у святле перапiсу 1959 г. (Нью-Ерк - Мюнхен, 1962), с. 65.
[33] В. Левин, Д. Мельцер. Черная книга с красными страницами. Трагедия и героизм евреев Белоруссии (Балтимор, 1996), с. 90-94.
[34] Мишпоха, № 3,1997, с. 79.
[35] Э. Iофе, Беларускi гiстарычны часопiс, № 4, 1997, с. 52.
[36] R. The Destruction of European Jews (New York, 1961), p. 767.
[37] Очерки еврейского героизма (Киев, 1997), т. Ш, с. 462, 466.
[38] М. Кupovetsky. „Estimation of Jewish Losses in the USSR during WW-2“, Jews in Eastern Europe, No 2(24) 1994, pp. 25-37.
[39] Мiко1а Vо1асiс. "The Population of Western Belorussia and its Ressetlements in Poland and the USSR”, Belorussian Review, No 3, Munich: Institute for the Studi of the USSR, 1956, р. 26.
[40] Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 6991, оп. 3, д. 332, л. 51.
[41] Там же, д. 336, л. 39.
[42] Е. Эберлин. "Евреи на Могилевщине", архив газеты Эйникайт. Там же, ф. 8114, оп. 1, д. 1131, л. 539.
[43] Белорусский государственный архив (БГА), ф. 952, оп. 1, д. 13, л. 1; Central Archive for the History of the Jewish People (Jerusalem), Ru 153.
[44] ГАРФ, ф. 6991, оп. 3, д. 257, л. 196.
[45] А. Раков. Ук. соч., с. 126.
[46] М. Vekselman. „Struggle of the Tashkent Ashkenazi Community for the return of its Synagogue Building“ , Shvut,1-2 (17-18) 1995, р. 344.
[47] Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ), ф. 17, оп. 88, д. 718, лл. 4, 20, 24.
[48] Российский государственный архив экономики (РГАЭ), ф. 5675, оп. 1, д. 678, ч. 1, л. 170.
[49] "Genocide in the USSR“, Institute for the Studi of the USSR (Munich, 1958), p. 87; “The Crimes of Khrushchev”. Part 6, Committee on Un-American Activities. House of Representatives (Washington, 1960), рр. 19-24.
[50] А. Шнеер. Плен. Как и почему более 5 миллионов солдат и офицеров Красной Армии оказались в нацистском плену, 1941-1945 гг. (Иерусалим, 1997), с. 24-31.
[51] М. Аltshulег. Soviet Jewry since the Second World War. Population and Social Structute, Greenwood Press New York – London, 1987), рр. 179- 181.
Напечатано: в журнале "Заметки по еврейской истории" № 2-3(190) февраль-март 2016
Адрес оригинальной публикации: http://www.berkovich-zametki.com/2016/Zametki/Nomer2_3/Smilovicky1.php
