Катафалки - это такие большие чёрные машины для перевозки мёртвых людей из одного места в другое, с большими окнами донизу, чтобы можно было хорошо разглядеть гроб. И ещё горстка людей в чёрных костюмах, сидящих строго и прямо, просто для компании.
Катафалки имеют обыкновение двигаться очень медленно, скорее даже скользить над землёй, и когда они двигаются вдоль улицы, то привносят в своё движение некоторый дух меланхолии, похожий на большое чёрное облако, затмевающее солнечное светило.
Считается дурным тоном, если другие машины вынуждают катафалк двигаться быстрее, сигналя или мигая фарами, столь же дурным тоном, как если сбить с ног пожилую леди или громко хохотать в библиотеке. Когда вы видите катафалк с гробом, то принято снимать шляпу дабы почтить вниманием процессию, и, если вы не носите шляпу, то следует склонить голову. Это называется «отдать дань уважения мёртвым», но, сказать по правде, это скорее дань уважения самой Смерти.
Семейству Вудруфов было самой судьбой предначертано заниматься похоронным делом. Старик Вудруф имел лицо породистой гончей, а его три сына – Вернон, Ирл, и Леонард – выглядели столь же несчастными, как целая свора неудачников, если бы вам вдруг повезло таковую встретить. Вудруфы не были счастливы с самого начала. Лилиан Вудруф, их жена и мать, умерла раньше, чем её сыновья успели подрасти, что сделало ещё более тяжёлой их и без того нелёгкую жизнь, и оставило неизгладимую печать печали на всех четырёх.
Старый Вудруф предпочитал сидеть в кабине, на пассажирском сиденье. Он считал это своей привелегией, и как старейший в семействе, и потому, что своим суровым видом помогал установить правильный тон. Его сыновья были не слишком озабочены, где им сидеть, хотя Вернон был за рулём, как правило, так что Ирлу и Леонарду оставалось только занять задние места.
Когда они были на выезде, предполагалось, что они будут глядеть прямо вперёд и быть неподвижными настолько, насколько это только возможно: ни ковыряния в носу, ни улыбки, ни зевания, ни гримас удивления не предполагалось. Если они проезжали по улице мимо старых друзей, то могли обозначить знакомство лёгким кивком головы или подмигиванием, а все разговоры в катафалке проводились уголком рта, при самом минимуме экспрессии.
Однако Вудрофы хорошо знали своё дело, поскольку перевезли на погост сотни, если не тысячи покойников. Когда кто-то в городе внезапно обнаруживал себя обладателем трупа, то первым делом и чаще всего звонили именно Вудрофам, поскольку в определённых обстоятельствах толика угрюмости есть всего лишь работа, не более того. Однако такая репутация оказалась не слишком комфортной для старика Вудрофа в ту судьбоносную пятницу, когда они были на выезде, занимаясь похоронами местного старожила, и когда Вернон внезапно обнаружил в зеркале заднего вида, что машина сопровождения с родственниками усопшего куда-то исчезла.
- Г-мм, – сказал Вернон.
- Что значит – гмм? – спросил отец.
- Родственники, - сказал Вернон. - Их нет.
Если бы у них не было столько лет печального опыта за плечами, Ирл и Леонард могли бы сделать мучительную попытку обернуться, одако все четыре Вудрофа продолжали глядеть прямо вперед, несмотря на то, что наблюдать за ними было совершенно некому. Вернон мягко притормозил и остановился, безнадёжно глядя в зеркало заднего вида, однако машина с родственниками покойного как сквозь землю провалилась.
- Ну ты и бестолочь, - сказал Леонард с заднего сиденья. – Как ты умудрился потерять их?
- Свернули где-то не там, наверное - сказал он.
Их отец безнадёжно тряхнул головой.
- Такой день сегодня, - сказал он. - С самого утра. Я сегодня встал не с той ноги.
Вудрофы сидели и добрых минут пять наблюдали сельскую дорогу, где не было видно ни одной повозки в поле зрения. Компанию им составляла разве что пара коров, которые неторопливо брели мимо, тыкаясь время от времени головами в живую изгородь, словно пытаясь понять, что происходит.
В конце концов, старый Вудроф взорвался.
- Это смешно, - сказал он, и приказал Вернону ехать дальше. – Мы просто встретим их возле церкви, вот и всё.
И так они поехали дальше, вниз и вниз по узким дорогам, которые становились всё уже, по проселкам, которые были неровные и ухабистые, и вряд ли кто помнил про них. На полдороге вниз по склону холма одно из колёс катафалка провалилось и сново взлетело на такой колдобине, что гроб со стуком подпрыгнул вверх, словно покойник внутри ожил и передумал ехать на похороны. Ирл и Леонард и близко не беспокоились, однако, поскольку видели и не такие ухабины раньше, и, не говоря ни слова, просто придерживали гроб так, чтобы он не бил их в затылок.
Толстые заросли ежевики начали царапать катафалк, издавая зловещий звук, со всех сторон и снизу катафалка. Старый Вудруф снова затряс своей головой.
- Нам следовало бы заранее проверить маршрут, - сказал он с чувством. - Нам следовало бы знать все церкви в округе.
Уверенность в себе Вернона относительно того, где они были, и куда направлялись, нарастала и падала вместе с поворотами дороги, вдоль которой они ехали. Были странные моменты, когда он должен был признать (разве что себе одному), что он вообще не понимал, где они находятся. Он хотел бы надеяться, что сможет выбраться обратно, на ту дорогу, которую он смог бы узнать, если бы машина была легче на поворотах. Живая изгородь была в три метра высотой, это не давало ему возможности сориентироваться, и это было хуже всего.
После блуждания в течении последующих двадцати минут по лабиринту просёлочных дорог, они наконец выбрались на открытое место на склоне холма. Вернон остановил машину. Теперь ниже и справа они могли видеть большую, широкую реку. На противоположном берегу были видны крыши деревни, и, в самой середине, шпиль колокольни, глядящий прямо в небеса.
- Это здесь, - сказал Вернон. - Это та самая церковь.
Катафалк затопило зловещее молчание.
- Где мост? - спросил Лен.
Вернон потыкал большим пальцем через его левое плечо. – Десять миль в ту сторону.
Старик Вудруф, только что вылезший из катафалка к остальным, снова свалился на сиденье. Он уронил голову на ладони и начал что-то бормотать. Ирл начал изрядно уставать от бесконечных отцовских придирок и нытья, и уже был готов сказать ему, что нужно держать себя в руках, но в это время Леонард разглядел домик прямо внизу, у реки.
- Отлично, - сказал он. – Выходим.
***
Гарольд Дигби только что доел ветчину с яйцами и тремя бутербродами, и теперь сидел в своём любимом кресле с кружкой чая в руке. Он уже предвкушал, как немного вздремнёт после чая, он всегда любил чуток поспать после хорошей еды. Он уже дремал после половины первого дня до трёх, и сейчас думал, каковы шансы превзойти достигнутое, когда кто-то внезапно начал громко стучать в его дверь.
- Что за проклятье? – сказал Гарольд сам себе.
Он поставил на стол свою кружку чая, и встал на ноги. Он пригладил свои волосы, просто на всякий случай, и, открыв дверь, обнаружил за ней четырёх мужчин, одетых в чёрные костюмы, на плечах которых лежал гроб. Зрелище это не предвещало ничего хорошего.
- Вы паромщик? – спросил самый старший из них.
Бедный Гарольд почувствовал лёгкую слабость. Как-то само собой пришло ему в голову, что это её величество Смерть сама решила нанести ему визит, положить в гроб и унести из дома.
Он сглотнул комок, застрявший в горле. Отпираться не было смысла.
- Так и есть, - сказал он.
- Хорошо, - сказал старший. – У нас есть работёнка для вас.
Гарольд уяснил, что дни его на земле ещё не сочтены, и у него есть ещё толика лет для того, чтобы устроить свои земные дела. В то же самое время, нельзя было сказать, чтобы он был совершенно счастлив от необходимости перевозить мёртвое тело, пусть даже и запертое в деревянной коробке.
- Четверо это самое большее, - сказал он, когда вёл Вудруфов с их гробом на ветхую пристань, где была привязана его лодка.
- Считай, что это обычный багаж, - сказал Ирл, положив конец дискуссии.
Установить гроб на лодку не было проблемой. Проблемой было найти места, чтобы всех разместить. Гроб вполне уютно встал на два поперечных сиденья, но лодка была не самая широкая, так что оставшимся нужно было как-то ужиматься вокруг гроба.
Старик Вудроф настаивал, что он будет сидеть впереди, так же точно, как и в машине. Остальные испробовали самые разные варианты, чтобы распределиться в лодке, однако без особого успеха. Всё это время отец долдонил им, что они опаздывают, что люди ждут их, но наконец Гарольд Дигби разрядил ситуацию, заявив, что ему придётся усесться на гроб верхом чтобы грести, и что самое разумное будет, если остальные поступят точно так же.
Когда все пятеро отплывали, взгромоздившись на гроб, это казалось какой-то не слишком весёлой ярмарочной затеей, и в тот момент, когда они наконец отчалили, все хранили гробовое молчание. Вся конструкция не выглядела слишком устойчивой, но мистер Гарольд Дигби заверил всех, что если они будут вести себя спокойно, то сами не заметят, как окажутся на том берегу.
Всё шло и в самом деле очень хорошо, пока они не достигли середины реки. Мистер Дигби греб, глядя в сторону своего домика, а остальные смотрели в другие стороны. Всё шло ровно и гладко, так словно они ехали как обычно на своём катафалке, как вдруг Леонард начал беспокойно ёрзать на своём месте.
- Что там происходит сзади? – спросил старый Вудруф.
- Мои трусы, - сказал Леонард. – Зацепились.
Остальные велели ему сидеть тихо, пока они не доберуться до берега. Но Леонард уже не мог думать ни о чём другом, поэтому слегка приподнялся, стараясь решить проблему. Однако, когда он снова садился, то слегка промахнулся, и скользнул, довольно грубо, правее своего места. Остальные братья наклонились влево, пытаясь компенсировать ошибку, однако слегка перестарались. Лодка качнулась сперва в одну сторону, затем в другую, с каждым качанием увеличивая крен, пока наконец не перевернулась, выкинув в реку Вудруфов, Гарольда Дигби, и сам гроб.
Начались ужасные всплески и молотьба, поскольку все старались удержаться на плаву. Любой спасатель, повидавший виды, всегда скажет, что плавать в плавках это одно дело, а плавать в одежде – это совсем другое. Леонард, Ирл и Вернон никогда не были особенно хорошими пловцами, и даже мистер Дигби не так хороо плавал, как можно было бы подумать. Однако старый Вудруф не умел плавать совсем, поэтому просто молотил руками и ногами по воде.
- Догги весло... Догги весло, - громко выкрикивал он, стараясь приободрить самого себя.
Лодка теперь плыла вверх дном сама по себе, метрах в двадцати от них. Единственным пласредством для них оставался гроб, за который они могли держаться, и уцепившись за него, они не позволяли тому двигаться.
Гроб качался и нырял, когда мужчины цеплялись за него, но не было никакой угрозы, что он пойдёт ко дну. Теперь все пятеро держались за гроб, и можно было передохнуть с минуту, оглядеться и прочистить лёгкие.
- Всё в порядке, па? – спросил Леонард.
Тот ответил, что да, но чем скорее они выберуться из воды, тем будет лучше. И затем, совершенно непроизвольно, один или двое из них начали перебирать ногами в воде, затем это начали делать остальные, продвигая гроб всё ближе к берегу.
- Гребите, - сказал старик Вудруф, внезапно обнаружив себя в роли эсперта по плаванию. – Гребите ногами из всех сил.
Когда они добрались до берега, то ещё некоторое время стояли вокруг гроба, истекая водой и изрыгая ругательства. Наконец, они договорились об отступных с мистером Дигби, привели себя немного в порядок, подняли гроб на плечи, и направились вверх по холму.
Их ожидала довольно большая толпа у церкви. Когда они приблизились, пожилая леди, по печальному виду которой можно было понять, что она и есть вдова, направилась в их сторону. Они остановились у церковных ворот, и пожилая леди внимательно осмотрела их сверху донизу. Костюмы их были промокшими, и мокрые волосы прилипали к голове. Пока они стояли, небольшие лужицы стекавшей с них воды собрались у их ног.
- Где вас черти носили? – спросила она наконец у старика Вудрофа.
Он прочистил горло, и постарался придать себе почтительности столько, сколько это вообще возможно при подобных обстоятельствах.
- Видите ли, мэм, - сказал он, - мы проверили церковные записи и не нашли подтверждения крещения покойного. Мы решили, что будет правильным крестить его, на всякий случай.
