И дай нам сил
в царстве мóрока мрака и мора
оловянного взгляда зрачки
посреди несусветного вздора
смысла вспыхивают светлячки
боги в доску сосновую пьяны
костерят почём зря корчмаря
жёлтый клык огневой обезьяны
и лисички сквозь блажь декабря
urbi orbi никто не услышит –
хочешь плачь хочешь пой хочешь вой
только ночь утомлённая дышит
на излуке твоей плечевой
в небеса прорастает осока
умирает неслышно вчера
бьётся птица зелёного ока
изумлённого цвета пера
от контузии собственным криком
глохнет полуживая война
и влажнеет на зеркале бликом
жизни медленная тишина
запеклась в темноту кровь заката
тень луны на сгоревшей свече
ошалевшей кукушки стаккато
и дыханье любви на плече
***
между грёзами и бредом
между кровью и водицей
барабанный зов к победам
полуобмороком длится
ангелочки бесноваты
черти учат как молиться
оседают хлопья ваты
на потерянные лица
дóхнет в кулаке синица
и журавлик с неба камнем
в опрокинутые лица
птицею синюшной канем
скатимся с ладони бога
с глиною сольёмся телом
и сомкнётся безнадёга
над жильём осиротелым
где вчера душа металась
плакала смеялась пела
думала что вéчна малость
нерастраченного тела
в бочке мёда капля яда
жизнь настояна на смерти
посиди со мною рядом
в этой странной круговерти
в этой радости печальной
в злом отчаянном загуле
где мосток любви причальный
с глобуса пока не сдули
***
Праздную я не день рождения, а 21 января –
– день моего последнего ранения, когда я был убит.
Ион Деген
Сводит зубы попытка вдоха.
Меч дрожит на продрогшем луче.
Воробей – весёлый пройдоха
на впитавшемся в снег кумаче.
Ищет крови опохмелиться
бог войны и подносит война –
вся в крови и гное блудница.
Лейтенант третьи сутки без сна.
К двойке лепится единица.
Снова смерть накрывает фуршет.
Три по двести. Он будет сниться
семь десятков посмертных лет.
Будет сниться, не переставая,
оглушать наяву и во сне.
Проступает вода живая
солью пота на простыне.
Голоса оживают и лица,
боль и ярость, нежность и страх,
и надежды тлеет крупица
на растрескавшихся губах.
Жизни ствол прорастает из боли
в три обхвата, листвою шурша,
и под кроной покоя и воли
жизни радуется душа.
***
хоть выколи глаза светло
тень не отбрасывает тени
её не бросишь на плетень и
не обмакнёшь в неё стило
беззвучной музыкой свело
нерв слуховой пой караоке
какое чёртово число
прочтёшь в кофейной поволоке
окаменевшей жизнь назад
в старинной с трещинками чашке
чей с дна подмигивает взгляд
тебе рождённому в рубашке
что за таинственная хрень
доносится бог весть откуда
пока ссыхается шагрень
незавершённого этюда
позвать бы толмача пока
осталось времени немножко
пока не утекла река
под занебесную рогожку
и кувыркается пельмень
луны один в кастрюле ночи
и сухо чиркает кремень
и разгораться день не хочет
и тень во сне глядится в тень
светясь счастливая живая
пока свистит судьбы кистень
над ними их не задевая
***
меня учили круглое таскать
и плоское катать с утра до стенки
в столовке принимать как благодать
селёдки под перловкою коленки
тянуть носок и матом петь в строю
броня крепка и бравы ребятушки
равнение держать под мать твою
спать на посту чтоб ушки на макушке
считать до дембеля бессрочные срока
свободу снить с отбоя до подъёма
мотать портянки не бросать бычка
любить кирзы надёжность вместо хрома
ходить на невсамделишнюю рать
точить язык на сухаря точиле
ещё меня учили убивать
но слава богу что не научили
***
локтями подтянув портки
карден дольче габана гуччи
вразвалочку идут братки
отклячив губы будто дуче
златые цепи на дубах
керамик до ушей оскалы
и распальцовки в жемчугах
крутые профессионалы
поправишь на носу очки
интеллигентик полунищий
ну что ты рвёшься в дурачки
топыря бедный свой умище
уймись свой оседлай шесток
сверчи за печкою исправно
знай свой несчастный закуток
ты понял молоток и славно
плети в строку свои слова
играй в свой бисер до рассвета
вот двор трава на ней дрова
и ты на них комочком света
***
не разводить нуду
и не сдавать посуду
придёт пора уйду
а до того побуду
на площади в тиши
в сомнениях и вере
в блужданиях души
в дороге к высшей мере
любви и простоты
отчаянного света
весёлой маяты
полночного балета
созвездий светлячков
цикад незримых хоры
бездонный блик зрачков
ночные разговоры
и в небесах косяк
сюда или отсюда
всё это так и сяк
пожизненная ссуда
последнего суда
счастливые предвестья
и плакать без стыда
и спать с тобою вместе
Памяти бабушки
без вины виноватый
бог оставил дела
сатанангел крылатый
славословий хула
вместо сердца моторы
штык наган патронташ
а в строю разговоры
смерть собаке не наш
чёрт попыхивал трубкой
вкусно и не спеша
пока белой голубкой
улетала душа
из несчастного мяса
из разжавшихся рук
под гармошку и пляса
на костях перестук
улетала по спискам
в окровавленный путь
и на облаке склизком
не могла отдохнуть
задыхались овчарки
рвались в небо с крыльца
вертухаям по чарке
за родного отца
и в годов круговерти
в мельтешеньи ночей
для марии в конверте
справка от палачей
что мол так-то и так-то
невиновен печать
и дыхание с такта
и нет сил не кричать
бог во сне встрепенётся
всё проспал ё-моё
сатанангел загнётся
в день рожденья её
***
стынет капля на ложе листа
мерно дышит во сне нагота
глухо кашляет память немая
подбивая былого счета
и подрагивает чернота
от кряхтенья ночного трамвая
пересохшая глотка и дно
из бутылки стремится в окно
улететь и во тьму окунуться
где небес протекает вино
шебутно мудрено кровяно
и губами с ним не разминуться
а проснёшься кровавит рассвет
наступающий день людоед
на могилу спешит к людоеду
в кулаке зажимая букет
как палач наградной пистолет
подводя к завершенью беседу
соскользнёт с небосвода звезда
жизнь по стенке сползёт в никуда
куда я прихожу нынче к деду
борщевик лопухи лебеда
утекают меж пальцев года
дышат в спину сопя людоеды
Жанна
дети кошкам крутили хвосты
дамы пудрили нежные бюсты
повара сочиняли цветы
из какой-то заморской капусты
в кабаках веселился народ
дрался пел танцевал размножался
под столами ободранный кот
с парой крыс за объедки сражался
сочиняли поэты стихи
набивали вельможи карманы
отпускали мерзавцы грехи
затевали смешные романы
жизнь как жизнь от поста до поста
пахло жареным мясом в руане
и два прутика вместо креста
протянул кочегаришко жанне
и глядят как уходит душа
рыбоглазые иезуиты
жарят жанну они не спеша
обстоятельно и деловито
***
на крылечке звонко птичкая
в сладко-приторном дыму
тешим души перекличкою
кто такой и кто кому
тёрки трём и моем косточки
речь ведём издалека
и качаемся на досточке
не кончается доска
годы между пальцев катятся
лбы трещат встаём с колен
льёт чернила каракатица
на страницы перемен
получаются стишата и
качают сонных чад
краснобаи и глашатаи
тихо в тряпочку молчат
жизнь обильно унавожена
зацветёт кирпич вот-вот
всё как надо как положено
как всегда нормальный ход
***
жизнь сбегает по щеке
к тишине последней точки
слово жмётся в уголке
спотыкающейся строчки
словно птица к небесам
раствориться кануть в сини
оставляя словесам
место у ловца в корзине
где они ложатся в строк
хитроумное плетенье
а ему ещё не срок
а ему ещё паренье
а ему ещё дрожать
в предвкушеньи встречи с фразой
той что я хочу сказать
женщине зеленоглазой
но не сказанной пока
слово не спустилось с неба
и земная соль сладка
словно с солью ломоть хлеба
в детстве куда вьётся нить
памяти немой сквозная
где учился говорить
о любви ещё не зная
***
замри отомри отомри и замри
от жизни до смерти от света до тени
раскачивает полумрак фонари
мерцают округлости в облачной пене
эротика вечности времени блуд
в глазницах стальных зреет чёртово семя
невинность плутует витийствует плут
ключ жизни колотится в хрупкое темя
то в крестики-нолики то в дурака
на быть до конца или вылететь с кона
течёт растворяется в море река
и парус белеет на лодке харона
замри отомри отомри и замри
ночного ковчега качнётся скорлупка
судьба несказанна пусты словари
и всё чем мы живы так прочно так хрупко
***
Падают листья, и Муза поёт …
Александр Межиров
дни протяжны как вздох в тишине
как мгновенье в свободном полёте
как броженье в домашнем вине
как вселенная в крошечной йоте
дни протяжны а жизнь коротка
как в любви перед смертью признанье
не поймаешь звезду-светлячка
загадать не успеешь желанье
не поймёшь что зачем и к чему
не найдёшь вожделенного смысла
загадаешь загадку уму
а она без ответа повисла
ворожит листопад круглый год
катит шарики в вечности лузу
и щекочет всю ночь напролёт
щёку шёпотом спящая муза
***
Память хочет забыться, забыть,
отлежаться под неба холстинкой
в сентябре, где дамоклова нить
на свободе парит паутинкой.
Раскатила губу. Смехота.
Ну, забудешь, а что в этом смысла?
Не почешешь за ухом кота,
чья улыбка над миром повисла.
Не забудешь. А стоит забыть,
вспомнишь и не покажется мало.
И души полустёртая нить
не удержит нависшее жало.
***
изувечили увековечили
не разорван изломанный круг
и кухонные тайные вечери
завершает заутрений стук
распеваем на площади оду
славя бога страну и царя
по субботам спешим на природу
прихватив пузырёк вискаря
детвора шебуршит на голгофе
карусель шоколадный сюрприз
и судачим за чашечкой кофе
моя кости певцов и актрис
и плетём словеса о прощении
о душе небесах чудесах
тень креста совершает вращение
точно стрелочка на часах
***
дым догорающего лета
щекочет память в сне январском
в шкафу лежалые скелеты
бормочут бред на тарабарском
о клавиши сбивая пальцы
собачий вальс играют тени
седьмого неба постояльцы
танцуют на глухой арене
замки ржавеют стонут двери
под полом крысы жрут друг друга
нетопыри шуршат в портьере
льнёт к полу пьяная дерюга
от небывалых сочетаний
былого тихо едет крыша
в переплетеньях бормотаний
душа испуганная дышит
и затихает до рассвета
укачиваема постелью
и тихо догорает лето
и пахнет яблоком и прелью
и хлеб любви плывёт по водам
во сне дрожат твои ресницы
и тихо дремлет смерть поодаль
вязанье уронив и спицы
предутренних лучей спокойны
и жизнь рукой в руке согрета
снег за окном идёт нестройно
и тихо догорает лето
***
оркестр в саду наяривает лихо
вороны жмутся на ветвях повыше
и он ей в танце что-то шепчет тихо
а что она за шумом не расслышит
и конский волос по воловьей жиле
тарелки вдрызг и сердце бейным басом
мы под собою ног не чуя жили
под четырёхголовым карабасом
отлавливала тех кто без билета
следила строго за порядком вохра
двадцатый век грохочущее лето
душа от маршей глохла не оглохла
душа шептала и себя робела
и телом управляла неумело
змей уползал от сумрачного света
светилось яблоко
ромео и джульетта
***
злая хлорка вокзальная
суета кутерьма
тает нота прощальная
перестук полутьма
домоседы и странники
до утра разговор
бледный чай в подстаканнике
откровенья и вздор
полустанки и станции
поле рынок сарай
бельевые квитанции
вдаль несущийся рай
сон к бессоннице ластится
пьёт вагон-ресторан
рядом счастье и счастьице
и дорожный роман
а в теплушках навстречу
уползает в века
обречённое вече
полумёртвых зэка
***
краюха дня доедена и крошки
собрать в ладонь как золотой песок
покуда месяц расправляет рожки
и стягивает ночи поясок
так детство пахло молоком и хлебом
так пахнет память наяву и в снах
усталый бог уснул под тёплым небом
с последней крошкой на сухих губах
и спит творенье рук его сопя во сне
и я творенье это обнимаю
во сне и наяву и сам не знаю
где сон где явь и в полдень снятся мне
заполунóчные прозрачные виденья
краюха хлеба соль зелёный лук
и слепоты счастливое прозренье
и глухоте откликнувшийся звук
***
было и сплыло
память прокудит
что это было
что ещё будет
рифмою бедной
стуком морзянки
нотою медной
капелькой в склянке
вас поминаньем
и забытьём
воспоминаньем
без вас бытиём
ритма биенье
сбой спотыканье
взгляда двоенье
роенье мельканье
слово забыто
и не найду
всё шито-крыто
всё на виду
всё понемножку
всё через край
сесть на дорожку
в ад или в рай
сесть на минутку
на посошок
вроде бы в шутку
слёзы смешок
счастье утрата
радость беда
всё без возврата
всё навсегдаъ
***
поговорим о том о сём
о той и том о тех и этих
и ни о чём и обо всём
а тем кто пылью канул в нетях
поставим с водкою стопарь
накроем свежим ломтем хлеба
пока роняет календарь
былое с пасмурного неба
и помолчим пусты слова
и выпьем тихо и неспешно
и смерть жива и жизнь мертва
и слепота как свет кромешна
и дай нам воли не забыть
и дай нам сил любить и память
судьбы завалы волчья сыть
в разгар июля злая замять
затёртых фотографий дым
любовь возведенная в вечность
им молодым и нам седым
чахоточная скоротечность
колотит дятлом в кость виска
стучится в утлое сознанье
подглядывают вполглазка
любовь заклятье заклинанье
они ушли за всеми вслед
и я рыбёшкой на кукане
рожденьем выданный билет
в один конец в пустом кармане
возвращение
день отходил беззвучно шевеля
листвою как губами доходяга
с приснившейся кислинкой щавеля
поскуливала старая дворняга
и ходики стояли на часах
на клюве у кукушки спала муха
и в часовых набрякших поясах
ворочалась запутавшись разруха
за окнами двойными мир шумел
но звуки сквозь стекло не проникали
беззвучно падал потолочный мел
по притяженья сонной вертикали
а он сидел спиною прислонясь
к никак не разгорающейся печке
читал обоев выцветшую вязь
с унылыми разводами протечки
и под рукой небритая щека
потрескивала высохшей стернёю
пока впадал в последний сон зэка
смертельно приголубленный страною
***
ежи чихали звёзды светлячков
ложились на раскрытые ладони
до времени горластых петухов
скучала ночь считалочки долдоня
стучали дятлы дальних канонад
впадали реки крови в океаны
над травами качался сладкий смрад
от воя дребезжало фортепьяно
слеза стекала по щеке земли
а мы наговориться не могли
***
косилась тень из тёмного угла
звезда мерцала в свете заоконном
и отражалась на листе зелёном
в углу окна пока она спалá
о чём он думал глядя на неё
что говорил не шевеля губами
какими водам жертвовал хлебами
за чем нырял в бессонниц забытьё
кто знает если он и сам не знал
она спалá и серп светился лунный
раскачивался колокол чугунный
и ветер в трубах жестяных камлал
встречалась с полусветом полумгла
секундная постукивала стрелка
плыла в ночи небесная тарелка
земля вращалась и она спалá
Январь-март 2016
Напечатано: в журнале "Семь искусств" № 4(73) апрель 2016
Адрес оригинальной публикации: http://7iskusstv.com/2016/Nomer4/Kagan1.php
