(Главы из новой книги «Колония Агриппины»,
начало в № 1/2016 и сл.)
Британские войска в Кёльне
1 декабря 1918 г. на германскую территорию вступили войска Антанты. Французы заняли юг Рейнской области, Гессен, Биркенфельд и Пфальц. 3-я американская армия ‒ долину Мозеля (Трир, Кобленц) и южную часть Айфеля. Бельгийские войска оккупировали северную часть Рейнской области (Клеве, Гельдерн, Крефельд, Нойс). В пустующих казармах Кёльна расположились пехотная бригада и кавалерийский полк англичан. Они оборудовали контрольно-пропускные пункты и установили проволочные заграждения. На улицах было вывешено распоряжение, чтобы жители города постоянно имели при себе удостоверения личности. Движение по городу прекращалось в 20.00. Свет в домах после 21.30 могли зажигать только по специальному разрешению. Пользоваться телеграфом также можно было лишь с разрешения оккупационных властей. Подлежало сдаче всё оружие, включая охотничьи ружья.
Англичане быстро оценили деловые качества обер-бургомистра Аденауэра и его готовность к сотрудничеству. Ему иногда даже удавалось отменять указания, ущемлявшие горожан. Оккупационный режим постепенно смягчался. Посетивший город Черчилль (в 1919 г. — военный министр Великобритании) был доволен служившими здесь британцами.
В этих условиях был даже разработан генеральный план реконструкции и развития Кёльна, согласно которому построили и открыли университет (не функционировавший со времени французской оккупации начала XIX в.). Демонстрируя преемственность традиций, сохранили средневековую печать университета.
Кёльн не затронули революционные ноябрьские бури в той степени, как это произошло в Берлине и ряде других городов страны. Английская оккупация тоже не привела к потрясениям. Мало что изменилось в жизни горожан и после замены монархии республикой. Лишь более активно стали действовать коммунисты. Они по любому поводу критиковали обер-бургомистра, называя его реакционным клерикалом, а магистрат — цирком Аденауэра. Сам Аденауэр спокойно воспринимал наскоки на магистрат и на него лично. Экстремисты соорудили в парке могилу. Поставили на ней крест и написали на нём: «Здесь покоится Конрад Аденауэр». Обер-бургомистр во время прогулки увидел сооружение, прочёл надпись и спокойно прошёл мимо.
По плану развития города строили мосты, возводили новые здания, прокладывали бульвары. Быстро росло число студентов университета, и он готов был потягаться славой со знаменитым Боннским коллегой.
Коммунисты и фрайкоровцы
Активные действия коммунистов, вновь поднимающих голову после январского поражения 1919 г, вызывали у центрального правительства немалые сложности. Напомню, что ещё в 1914 г. после того, как фракция СДПГ в рейхстаге проголосовала за предоставление военных кредитов, в составе Социал-демократической партии Германии по инициативе Розы Люксембург возникла оппозиционная группа «Интернационал». Карл Либкнехт вопреки своим убеждениям, подчиняясь решению, принятому социал-демократической фракцией рейхстага, голосовал 4 августа 1914 г. за военные кредиты. Однако вскоре он изменил свою позицию. Вместе с Розой Люксембург он боролся с руководством партии и социал-демократической фракции. 2 декабря 1914 г. Либкнехт один голосовал в рейхстаге против военных кредитов. Вскоре его призвали в армию и отправили на фронт. Но и там он продолжал ратовать за прекращение войны. В конце концов, его арестовали и досрочно освободили лишь накануне Ноябрьской революции 1918 г.
Уже 9 ноября Либкнехт (практически одновременно с социал-демократами, но с другой трибуны) провозгласил Германию «Свободной советской республикой». Два дня спустя его сподвижники переименовали себя в «Союз Спартака» и окончательно порвали с социал-демократами. «Союз Спартака» вместе с другими левыми революционными организациями образовал в канун нового 1919 г. Коммунистическую партию Германии.
В январе 1919 г. спартаковцы и независимые социал-демократы объявили всеобщую забастовку и подняли восстание, но в ходе столкновений с кайзеровской армией и образованными из неё «фрайкорами», подчинявшимися временному правительству Фридриха Эберта, оно было подавлено, и многие спартаковцы (в том числе Карл Либкнехт и Роза Люксембург) были убиты.
Фрайкорами (нем. Freikorps — свободный корпус, добровольческий корпус) называли целый ряд полувоенных патриотических формирований в Германии и Австрии ещё с XVIII в. Во время наполеоновских войн стали знаменитыми фрайкоры Адольфа фон Лютцова и генерала фон Клейста. В январе 1919 г. в разгроме коммунистов и левых социал-демократов принимали участие фрайкоры под руководством Густава Носке. Этот социал-демократ вскоре был назначен рейхсминистром обороны Германии. Однако из-за слишком либеральной позиции, занятой им при разгроме ультраправого «капповского путча» (1920 г), он был уволен Эбертом с этого поста (в 1944 г. нацисты интернировали его в концлагерь, а по окончании Второй мировой он отошёл от политики).
Фрайкоры подавляли просоветские выступления на Рейне, а их гражданские единомышленники вели постоянную агитацию против угрозы большевизма. Однако в Кёльне коммунисты практически не выступали с призывами к вооруженной борьбе, опасаясь и фрайкоров, и британского гарнизона.
Сепаратисты
За поражение в Первой мировой войне кто-то винил свергнутого кайзера, кто-то кричал, что «нож в спину» Германии всадили социалисты. О пагубной роли то «красного Берлина», то пруссаков-консерваторов твердило и сепаратистское движение за отделение целого ряда западных областей-государств от Веймарской республики, называя это борьбой за освобождение Рейнланда от двухвекового «прусского ига».
Такие настроения активно подпитывали вливанием денег не только рейнские нувориши, опасавшиеся национализации их капиталов «красным Берлином», но и лидеры Французской республики, мечтавшие прибрать к рукам богатые промышленные районы, а заодно создать мощный оборонительный барьер по обоим берегам Рейна на случай будущего возрождения Германии. Не чужд этим настроениям был даже лояльный берлинским властям Аденауэр, которого сепаратисты надеялись заполучить в качестве одного из своих лидеров. Аденауэру импонировали и католические воззрения, и культура западных соседей. Однако, взвешивая множество факторов, он пришёл к выводу, что речь надо вести лишь о широкой автономии Рейнланда, не нарушая общегерманских связей. При всей его неприязни к Пруссии он считал, что полный разрыв с ней приведет к развалу германского государства, созданного с таким трудом и добившегося неплохих успехов в предвоенные годы.
Лидеры сепаратистов собрались в начале декабря 1918 г. в Кёльне с целью объявить о создании независимого рейнского государства. Однако Аденауэр отказался прийти, да и у собравшихся единодушия не было. Аденауэр теперь уже убеждённо заявлял, что сепаратистское движение необходимо ограничить созданием в рейнских провинциях, включая Рурскую область и Вестфалию, самостоятельного образования в рамках германского федеративного государства. В январе 1919 г. возник Комитет по созданию Рейнско-Вестфальской республики. Председателем избрали Аденауэра. Комитет издал меморандум, в котором указывал, что новая республика должна иметь собственные вооруженные силы (разумеется, с согласия оккупационных властей), но оставаться в составе Германии.
В феврале 1919 г. в Кёльне по приглашению Аденауэра собрались обер-бургомистры рейнских городов, парламентарии, общественные деятели. На заседании столкнулись две точки зрения: провозгласить отделение от Германии или объявить об автономии в составе единого германского государства. С докладом, длившимся три часа, выступил Аденауэр. Он подробно остановился на позиции Франции, отметив, что некоторые политики в Париже ратуют за присоединение всего рейнского левобережья к Франции, другие — за создание буферного рейнского государства под французским контролем.
Для англичан Франция после разгрома Германии становится главным политическим и экономическим конкурентом на континенте. Они против усиления Франции за счет рейнских территориальных присоединений. Но в то же время Англия не может решительно выступить против французских планов, ибо Франция нуждается в гарантиях на случай возрождения германской мощи. В этих условиях необходимо такое решение, которое на длительное время успокоит Францию и предотвратит включение в её состав рейнских земель. Создание рейнского государственного образования в составе Германии должно устроить всех.
Аденауэру бросили упрек, что он фактически разваливает страну, разрушает центральную власть, вступает в конфронтацию с Берлином. «В складывающейся обстановке я выбираю меньшее зло, — последовал ответ. — Понятно, самостоятельность Рейнской республики нарушит некоторые общегерманские связи, что может, в частности, негативно отразиться на экономическом положении восточных областей страны. Но общегерманский союз будет сохранен, ибо рейнское государство останется в его составе, пусть и при значительной самостоятельности».
Радикалов, выступавших за отделение от Германии, позиция Аденауэра не удовлетворяла, и в июне 1919 г. они провозгласили в Майнце независимую и суверенную Рейнскую республику. По совету Аденауэра британская администрация издала распоряжение о том, что любые изменения формы государственности в английской оккупационной зоне невозможны без разрешения британских властей.
5 июня 1919 г. Аденауэр с группой представителей партии Центра и социал-демократов отправился в Версаль, где шли мирные переговоры. Посланцы изложили главе немецкой делегации графу Брокдорфу-Рантцау свою антисепаратистскую позицию. Граф заверил, что союзники не ставят вопрос об образовании рейнского государства. Не поднимает его, разумеется, и немецкая сторона. Сепаратисты узнали о действиях Аденауэра и резко осудили его. Наиболее решительные созвали в Кобленце революционный суд и приговорили кёльнского обер-бургомистра к смертной казне. Позднее Аденауэр отмечал, что кобленцкий приговор значил для него больше, чем самый почётный орден, ибо он дал убедительный ответ всем, кто обвинял его в сепаратизме.
По Версальскому мирному договору, подписанному 28 июня 1919 г, немецкие земли на левом берегу Рейна подвергали на 15 лет оккупации французскими, английскими, бельгийскими и американскими войсками. По истечении 15 лет эти области, как и 50-километровая зона на правом берегу Рейна, подлежали демилитаризации. Кёльн остался в британской зоне оккупации.
Гиперинфляция
После ноябрьской революции в стране не прекращались беспорядки. Слабые коалиционные правительства были не способны контролировать финансы и не могли удержаться у власти. Выплата репараций делала и без того непростую финансовую ситуацию невыносимой. Стараясь заткнуть дыры в бюджете, правительства Германии обращались к Рейхсбанку, который печатал деньги. В начале 1923 г. Германия опоздала с внесением средств в счёт погашения репараций. Ситуацию усугубила история с сотней тысяч телефонных столбов, которые не были поставлены Франции. В итоге французские и бельгийские войска численностью около 40 тыс. вторглись на территорию Германии и захватили Рурскую долину, основной промышленный регион страны.
Эти события привели к гиперинфляции. В августе 1923 г. доллар стоил 620 тыс. марок, а к началу ноября 1923 г. — 630 млрд. Для печатания стремительно обесценивавшихся марок были задействованы сотни типографий и бумажных фабрик. Рейхсбанк уже не мог обеспечить регионы денежной массой, и привлёк к этому бумажному буму города и частные компании. Не миновала сия участь и Кёльн, где выпускали многомиллионные банкноты за подписью городских властей.
Цены на предметы первой необходимости исчислялись миллиардами: килограмм масла стоил 250 млрд., килограмм бекона — 180 млрд., проезд на трамвае, который до войны стоил 1 марку, теперь обходился в 15 млрд. Страну затопили бумажные деньги — их носили в сумках, бельевых и продуктовых корзинах, возили в тележках и даже детских колясках. Головокружительной была и скорость, с которой росли цены. Зарплату выдавали дважды в день — в обед и вечером. После первой выдачи жалованья делали часовой перерыв, чтобы люди потратили заработанное, — к вечеру цены могли вырасти чуть ли не в полтора раза.
Поскольку марка падала быстрее, чем поднимались цены, иностранцы могли позволить себе жить на широкую ногу. В эти дни газеты сообщали, что за сотню долларов житель Техаса снял на вечер всю Берлинскую филармонию. Стихию обуздали практически за ночь, проведя тщательную подготовку денежной реформы. Она стартовала 16 ноября 1923 г, в последние дни работы правительства канцлера Штреземана, которого неделю спустя сменил на этом посту Вильгельм Маркс.
Одним из главных действующих лиц, остановивших гиперинфляцию, был банкир Ялмар Шахт (тот самый, которого в 1945 г. судили как одного из военных преступников), ставший в конце декабря 1923 г. президентом Рейхсбанка Германии. По его предложению организовали Рентный банк, на который возложили полномочия по эмиссии параллельной валюты — рентной марки. Эмиссию строго ограничили активами, которыми владело на тот период правительство. Всего было выпущено 2,4 млрд. рентных марок, которые обменивали на бумажные в соотношении одна к одному триллиону.
Население неожиданно поверило в новые деньги. Особенно укрепилось доверие к рентной марке, когда Рентный банк устоял перед давлением правительства и отказался увеличить эмиссию сверх лимита. А в августе 1924 г. в обращение поступила новая рейхсмарка, приравненная к рентной марке и на 30% обеспеченная золотом.
Рынок оживал на глазах, несмотря на то, что мелкий и средний бизнес лежали в руинах, не хватало оборотного капитала, росла волна банкротств. Финансовой стабилизации способствовали и внешние обстоятельства. Победители в Первой мировой войне, наконец, осознали, что перегнули палку в отношении побеждённых, и оперативно ввели в действие «план Дауэса». Теперь вместо 2,2 млрд. фунтов стерлингов Германия должна была заплатить всего чуть больше 50 млн. А после того как США предоставили германскому правительству заём в 200 млн. долларов, в страну потекли инвестиции.
Эти события пришлись на недолгое правление рейхсканцлера Вильгельма Маркса, которого включили в список избранных на башню кёльнской ратуши.Стабилизация экономики позволила отменить в январе 1924 г. военное положение, а принятие плана Дауэса, ослабившего давление репараций, привело к началу так называемой «золотой пятилетки» Германии (1924-1929 гг.).
«Золотая пятилетка»
Тяжелые годы начала Веймарской республики совпали у Аденауэра с большими изменениями в его личной жизни. Похоронив в 1916 г. свою жену (и мать его троих детей), он, несмотря на огромную загруженность на должности обер-бургомистра, всё же ухитрялся ежедневно навещать свой кёльнский дом. В большой дружбе Аденауэр и его дети были с семьёй Цинссер, владельцами соседнего особняка. Иногда он «по-отечески» давал советы молодой Августе (Гусси) Цинссер, как ухаживать за цветами в садике. А некоторое время спустя Гусси сообщила родителям, что выйдет замуж только за Аденауэра или ни за кого.
Ему было уже 43 года, а ей не исполнилось еще и 24. Родители Гусси так же, как и дети Аденауэра, восприняли эту идею в штыки. Цинссеры даже отправили дочь «в ссылку» к родственникам в Висбаден, но она сбежала оттуда через два недели. Цинссерам пришлось уступить, и 25 сентября 1919 г. Аденауэр вторично вступил в брак. Кроме трёх старших детей от Эммы, он имел ещё четырёх детей с Гусси. В 1931 г, когда родился его самый младший сын Георг, Аденауэру было 55 лет. Гусси сумела не только подружиться с его детьми от первого брака, но и стала прочным домашним тылом обер-бургомистра.
Теперь он работал с ещё большей энергией. Продуктовые карточки, введённые им во время войны, позволяли выживать даже самым малоимущим. В немалой степени благодаря усилиям Аденауэра Кёльн относительно легко по сравнению со многими другими большими германскими городами пережил лихолетье гиперинфляции. Помогали этому и налаженные контакты с британской военной администрацией, проявлявшей гораздо большее понимание немецких бед, чем их французские союзники, оккупировавшие почти весь остальной Рейнланд.
В это тяжёлое время Кёльн не просто выживал, но и развивался. Обер-бургомистр претворял в жизнь немало амбициозных проектов. Он продолжил начатые ещё в прошлом веке работы по созданию зелёного пояса на месте снесённых фортификационных сооружений вокруг города. По его инициативе была начата кардинальная реконструкция речного порта. Одному из лучших бургомистров Германии дважды (в 1921 г. — президент Эберт, а в 1926 г. — президент Гинденбург) предлагали стать рейхсканцлером. Оба раза он отказывался. Во-первых, ему не нравилась политическая система Веймарской республики. Аденауэр утверждал, что прекратить политическую чехарду в стране может лишь правительство, обладающее почти диктаторскими полномочиями. Во-вторых, за пятнадцать лет существования Веймарской республики сменилось 19 кабинетов министров, и Аденауэр понимал, что может стать канцлером лишь на несколько месяцев, а после отставки возвратиться на пост обер-бургомистра Кёльна будет весьма проблематично. И он всё активнее занимался развитием родного города.
К 1925 г. здесь построили торгово-офисный комплекс «Hansahochhaus», названный в честь средневековой Ганзы. 65-метровое здание (недолгое время считавшееся самым высоким в Европе) было сооружено в стиле кирпичного экспрессионизма, получившего развитие в Германии в 1920-е гг. Его фасад украшали декоративные скульптуры. Часть этих украшений была утеряна во время Второй Мировой войны.
После открытия комплекса в 1925 г. там разместили торговые павильоны автомобильной компании «Adler», кинотеатр на 1200 зрителей, магазины и кафе. В 1944 г. здесь размещался лагерь подневольных работников, вывезенных в Третий рейх с оккупированных территорий. В 1961 г. в Hansahochhaus открыли магазин бытовой электроники «Saturn». С 2008 г. в здании работает также 4-звёздочный отель.
Ещё в 1922 г. городской совет поддержал идею бургомистра создать в городе большой ярмарочный комплекс. Через два года в новых павильонах на правом берегу Рейна, почти напротив Кёльнского собора, прошла первая выставка. В первые годы на территории Кёльнской ярмарки возвели несколько отдельных павильонов. К 1928 г. их обнесли новой кирпичной стеной, собрав под одну крышу. Тогда же возвели и Ярмарочную башню (Messeturm) с изображениями бога торговли и прибыли Гермеса на 80-метровой высоте.
Единый облик комплексу придали к международной выставке средств массовой информации и коммуникации «Pressa» с участием сорока стран. На выставке, продолжавшейся полгода, побывало около 5 млн. посетителей. И с той поры она стала постоянно действующей, прервав свою основную деятельность лишь во времена Третьего рейха, когда здесь разместили концентрационный лагерь.
Крейсер «Кёльн»
Обстановка в Германии понемногу стабилизировалась. Бунты сепаратистов и нацистов подавили. После заключения в 1925 г. Локарнских соглашений договорились о нерушимости западных границ, особенно франко-германской границы. В январе 1926 г. произошло событие, которое жители Кёльна с нетерпением ожидали семь лет. Последние солдаты британских оккупационных войск покинули город. А к середине 1930 г. вывели свои войска из Рейнской области французы и бельгийцы. Ещё несколько лет в рамках Версальского мирного договора 1919 г. соблюдалось соглашение о Рейнской демилитаризованной зоне (территории Германии на левом берегу Рейна и полосы на его правом берегу шириной в 50 км). Однако ему не суждено было длиться долго.
Ещё до прихода к власти Гитлера начались активные закулисные действия по восстановлению и укреплению германской армии (немало написано о тайном военном сотрудничестве с СССР). Всевозможные полувоенные формирования типа «Стального шлема», СА (штурмовые отряды нацистов) и т.п. были резервом будущего вермахта.
Но и официально Германии были сделаны некоторые поблажки для возможности восстановления её армии и флота. В частности, Веймарской республике было разрешено построить несколько лёгких крейсеров. Один из них был заложен в августе 1926 г. на военно-морской верфи в Вильгельмсхафене. На торжества по поводу спуска крейсера на воду прибыл Аденауэр, так как крейсер было решено назвать «Кёльн». Это был уникальный случай рождения третьего лёгкого крейсера с таким названием.
Первый «Кёльн» погиб в бою в самом начале Первой мировой войны. Тогда из его экипажа спасся лишь матрос Науманн, разбитая шлюпка которого подвешена в римских воротах Кёльна. Второй крейсер «Кёльн» был затоплен в бухте Скапа-Флоу в июне 1919 г. Напомню, что после поражения Германии в Первой мировой войне немецкий Флот открытого моря подлежал интернированию. Пока союзники обсуждали его судьбу, этот Флот отконвоировали на главную базу британского флота в бухту Скапа-Флоу. Там корабли простояли полгода под командованием контр-адмирала Людвига фон Ройтера. Понимая, что они вскоре будут использованы недавними противниками, адмирал распорядился подготовить их к затоплению втайне от англичан. Что и было сделано в июне 1919 г. Одним из ушедших на дно кораблей был второй крейсер «Кёльн», командиром которого недолгое время был будущий командующий военно-морским флотом Третьего рейха адмирал Редер.
В мае 1928 г. торжественно отмечали спуск на воду третьего «Кёльна». Аденауэр был одним из главных действующих лиц праздника. Рядом с ним среди почётных гостей находилась вдова погибшего командира первого «Кёльна», спасшийся матрос Науманн с того же корабля и Эрих Редер, командир затопленного второго «Кёльна».
Завод Форда
После ухода оккупантов Кёльн мог принимать любых инвесторов, одним из которых стал американский автомобильный «король» Генри Форд. Проект строительства нового автомобильного завода стал, пожалуй, самым крупным в годы правления бургомистра Аденауэра. «Золотая пятилетка» Веймарской республики закончилась в 1929 г., когда Германию накрыло волной Великого кризиса. Миллионы людей лишились работы, а средний класс, так и не успевший восстановить свои сбережения, снова оказался на самом дне. Вместе с тем устрашающими для немецкого обывателя темпами росли ряды коммунистов, и голоса сочувствовавших им оборачивались новыми депутатскими мандатами на очередных выборах. Чуть меньше были представлены в парламенте правые радикалы — национал-социалисты. В стране назревал очередной политический кризис.
Аденауэр, казалось, не замечал усиливавшихся внутриполитических конфликтов между правыми и левыми радикалами. Он лишь твёрдо пресекал любые беспорядки в городе. У него было немало возможностей в эти годы познакомиться с приезжавшим в Кёльн Гитлером (тогда ещё лишь лидером национал-социалистической партии), но Аденауэр явно не стремился к подобным связям.
Бурную деятельность бургомистра не остановил захлестнувший мир экономический кризис. Более того, он считал, что в условиях кризиса просто необходимы солидные инвестиции, позволявшие создавать новые предприятия и рабочие места для жителей города. Автомобильные предприятия представляли в этом плане немалый интерес.
Особенно активны на германском рынке были американские автопромышленники. В 1920-е гг. в Германии работало семь американских компаний, одна из которых принадлежала Генри Форду. В 1925 г. Форд основал дочернее предприятие в Берлине, однако во время начавшегося кризиса его решено было переместить из германской столицы. На право строительства нового завода, помимо Кёльна, претендовали также Гамбург, Дюссельдорф, Дуйсбург и Нойс.
Аденауэр сумел выиграть проект, предложив Форду просторную площадь в 200 тыс. квадратных метров и самые привлекательные налоговые льготы. Обер-бургомистр понимал, что, опередив в борьбе за размещение завода города-конкуренты, он сможет предоставить работу сотням безработных, а, накопив опыт, возможно даже сделать Кёльн германской столицей автомобилестроения. Первый камень в основание предприятия заложили Форд и Аденауэр.
Закладка завода Форда в Кёльне
Через шесть месяцев, в апреле 1931 г., с конвейера сошёл первый грузовик кёльнского производства, а ещё через месяц на конвейер был поставлен кабриолет. Правда, создание первых моделей было основано на конвейерной сборке комплектующих с других заводов Форда. И лишь к 1935 г. в Кёльне освоили полный процесс производства. К этому времени у власти в Германии уже были нацисты, у которых было собственное видение будущего. В немалой степени это видение у нацистов и Форда совпадало, особенно по вопросу отношения к евреям.
В начале 1920-х гг. Форд издавал антисемитскую литературу и выпустил собственное исследование «Мировое еврейство», высоко оцененное будущим фюрером. Политические взгляды Форда вызвали протест евреев. Они объявили бойкот его продукции, в результате чего продажа автомобилей снизилась, и он был вынужден в 1927 г. публично покаяться. В Третьем рейхе его заводы уже принадлежали Германии, и кёльнский «Форд» с 1942 г. производил грузовики для вермахта.
А в 1932 г. Аденауэр открыл первый автобан из Кёльна в Бонн, позволявший развивать скорость до 120 км/час (хотя автомобили, ездившие со скоростью, превышающей 60 км/час, в те годы были редкостью). Этот автобан стал последним реализованным крупным проектом, осуществлённым Аденауэром до прихода к власти нацистов.
(Продолжение следует.)
Напечатано: в журнале "Заметки по еврейской истории" № 4(191) апрель 2016
Адрес оригинальной публикации: http://www.berkovich-zametki.com/2016/Zametki/Nomer4/Gimelfarb1.php
