Напасть Пятая
Просвещение Бобра
И с надеждой пытались его отыскать,
И с напёрстком в руках подстеречь,
И на вилку его, и на вексель поймать,
И на смех, и на мыло привлечь.
Дерзкий план предложил Браконьер — одному
Вверх пройти по угрюмой долине;
Выбрать место такое хотелось ему,
Где людей не бывало доныне.
На разведку пойти захотел и Бобёр,
Тот же самый наметил он путь:
И, хоть рядом шагал нежеланный партнёр,
Не подумал он даже свернуть!
Каждый думал о Снарке, о долге своём,
О грядущей жестокой борьбе,
И, хотя они вышли в разведку вдвоём,
Каждый шел из них сам по сeбе!
Но ущелье кругом всё тесней и тесней,
Всюду мрачные скалы одни —
Не от доброго сердца, от страха скорей,
Прижимались друг к другу они.
Вдруг, взорвав небеса, страшный крик раздался —
Небывалый, пронзительный вой —
И несчастный Бобёр, позабыв про раздор,
Так и стал, где стоял, чуть живой.
Браконьер, испытав на мгновение страх,
Вспомнить детство при этом успел —
Словно грифель на школьной доске, в небесах
Этот голос ужасный скрипел!
«Это голос Джаб-Джаб!» осенило его
(Был не так уж он туп, вероятно).
«Но сказать только раз — не сказать ничего:
Должен я повторить троекратно!»
«Это крики Джаб-Джаб! Аккуратно считай,
Я уже это дважды сказал!
Это песня Джаб-Джаб! А теперь — отвечай,
Сколько возгласов ты насчитал?»
Но Бобёр, от хвоста и до кончиков лап
Став от ужаса белым как мел,
Так напуган был страшною птицей Джаб-Джаб,
Что до трёх сосчитать не сумел.
Он слова Браконьера ловил на лету,
Но, поймав их два раза подряд,
Запырялся, и сбился на третьем счету,
И не знал, как найти результат.
Он сказал чуть не плача: «Непростая задача!
Это вряд ли удастся кому!
Мне лишь в детстве, случалось, прибавлять удавалось
Кое-что — но не Два к Одному!»
«Это сделать несложно! Это должно и можно!
Это нужно!» сказал Браконьер.
«Собери свои силы! Дай перо и чернила!
Я решу тебе этот пример!»
Притащил Браконьеру чернила Бобёр
И подал ему перья с почтеньем;
И повылезли странные твари из нор,
И воззрились на них с удивленьем.
Браконьер их не видел — он был увлечён:
В руку каждую взяв по перу,
Объяснял свой приём он простым языком;
Чтобы было понятно Бобру:
«Если Тройку за цифру исходную взять,
Что мы делаем с нею, смотри:
Умножаем, прибавивши Десять и Пять,
На Пятьсот минус Восемью Три.
Разделив на Четыреста Семьдесят Шесть
(В этой цифре сомнения нет),
Отнимаем Пятнадцать. Решение есть!
Получился искомый ответ!
Был бы я посвободней, а ты поумней —
Мы бы занялись этим итогом,
Доказательство можно бы сделать ясней;
Но сказать ещё надо о многом.
Я увидел сейчас то, что прежде для нас
Было скрыто меж Тайн Мирозданья;
Чтобы понял меня ты, я — без всякой оплаты —
Преподам тебе Естествознанье!»
(Так могла его речь нескончаемо течь —
Он забыл этикет, и не знал,
Что без должных введений этот стиль рассуждений
Может в Обществе вызвать скандал.)
«Знай, что птица Джаб-Джаб может страх навести:
Постоянно в волненьи она,
Ибо носит одежду, что в моду войти
Только через столетье должна!
Но зато она в свете имеет успех,
Подношений она не берёт;
Убеждает на бедных пожертвовать всех,
Между тем как сама не даёт.
Тех, кто в жизни хоть раз повстречается с ней,
Узнает среди множества лиц;
Ее нежное мясо гораздо вкусней
Устриц, рыбы, куриных яиц;
И в чернила ты можешь его окунуть,
И акридами с клеем приправить,
И в опилках сварить — но смотри не забудь
Симметричную форму оставить!»
Он бы с радостью этот Урок продолжал,
Но темнеть уже стало вокруг,
И от счастья всплакнул Браконьер, и сказал,
Что Бобёр — его истинный друг!
И сияющий взор благодарный Бобёр
Подарил Браконьеру в ответ;
В пять минут он постиг то, о чем бы из книг
Не узнал и за семьдесят лет!
Увидав, что в обнимку вернулись они,
И сперва не найдя даже слов,
Барабанщик признал: «Окупились те дни,
Что прошли среди бурных валов!»
И едва ли чья дружба бывала такой,
Как союз Браконьера с Бобром:
С этих пор постоянно — зимой ли, весной —
Все встречали их только вдвоём.
А случалось возникнуть раздорам пустым —
Кто же в дружбе раздоров избег? —
Песня птицы Джаб-Джаб тут же слышалась им
И скрепляла их дружбу навек!
