Вообще-то он - Вонлярский Дмитрий Дмитриевич. Неуемный человек. Ему 83 года. А буквально еще 5 лет тому назад он был шофером-дальнобойщиком и гонял по ближнему и дальнему зарубежью. Не раз сталкивался на "большой дороге" с бандитами, но всякий раз, встретившись с ним взглядами, бандиты благоразумно отступали. Человек, который по большому счету прожил жизнь, равную по крайней мере пяти жизням других, в том числе хватанувших Афган и Чечню, и вот... инсульт.
С большим трудом выкарабкался с помощью российской медицины, а главным образом - благодаря Господу Богу и супруге Лидусе. Когда же Дим Дима направили на реабилитацию в военный санаторий Архангельское, в приемном отделении состоялся предметный разговор:
- Вы кто? Генерал?
- Нет. Главный старшина.
- Оо! Таких мы не берем.
Тогда Дим Димыч попросил связать его с генералом армии В. Варенниковым. Тот ответил. А узнав, в чем дело, востребовал медицину: "Немедленно оформить!"
Тогда медицина подошла с другого краю:
- А кто будет платить?
Генерал Варенников рассвирепел: "За него Гитлер заплатил! Понятно?"
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Итак. Вонлярский. В молодости - атлет, силач, красавец. В 1941 году - курсант 2-го курса Бакинского высшего военно-морского училища. Бредил морем. А тут... началась война. Несмотря на протесты матери (военного врача) и увещевания училищного начальства, вырвался на фронт, когда немцы под ступили к Москве. Выбрался через Среднюю Азию на Транссибирскую магистраль, где забрался в эшелон моряков 71 бригады морской пехоты спешащий на защиту Москвы (курсанты 3-го ВМУ и матросы с кораблей ТОФ).
В составе этой бригады (вошедшей в l-ю Ударную армию генерала Кузнецова) участвовал в жестоких боях с фашистами под дер. Языково, которая трижды переходила из рук в руки. При жестоких морозах, когда отказывала винтовка, действовал ею как дубиной в рукопашных схватках, а подчас и ножом. Немцы моряков в плен не брали, а моряки немцев тоже. Выбили врага из Яхромы, но Языково немцы взяли, и это был самый страшный момент для Москвы.
Дим Вонлярский сам видел воронки, в которые фашисты сваливали раненых моряков и сжигали их живьем.
Глядя на все это, моряк в тельнике и с бескозыркой дал сам себе в присутствии товарищей клятву: "Пощады не жду! Пощады не ждите!" В одном из боев, когда 71-я бригада отбивала у врага Солнечногорск (именно тогда 71-я бригада была первой преобразована в 1-ю гвардейскую), Дим был тяжело ранен и лежал уже в госпитале г. Иваново. Но гвардейский знак получил. И носит до сих пор. Грозила гангрена с ампутацией ноги. Но ногу он отстоял. А тем временем приехала мать (начальник санслужбы Тбилисского пехотного училища) и сумела перевести раненого сына в госпиталь под Тбилиси.
После госпиталя военмор Д. Вонлярский попал на крейсер "Молотов", больше укрывавшийся в базе, чем действующий в море. И страстно желающий схватиться с фашистами военный моряк Дим попал тогда в "спецназ", то есть ПДБ ВВС флота, по поводу которого член Военного Совета ЧФ адмирал Азаров признавался: "Отбирая ребят в это подразделение, мы знали, что все они смертники".
Достаточно упомянуть, что в 1943 году этот самый ПДБ средь бела дня десантировался с воздуха на немецкий аэродром под Майкопом, перебил охрану и летный состав, сжег почти все самолеты и взорвал хранилища топлива и боезапаса.
И Дим очень сожалел, что такие действа проводились без него. Я опускаю тот период, когда военмор Дим совершенствовал свою пригодность к столь смелым операциям. Но доказать не успел, ибо для десантирования с воздуха (вертолетов тогда не было), да еще с боевым снаряжением был тяжеловат. Потому был переброшен в 83-ю отдельную бригаду морской пехоты, коя прославилась в кровопролитных боях в районе Новороссийска, Таманского полуострова и в Крыму.
Впереди предстояли еще более кровавые бои по отвоеванию Крыма. В конце декабря 1943 г. была проведена Керченско-Эльтигенская десантная операция, в которой десантно- штурмовому отряду МП пришлось в условиях шторма (с рассветом!) высаживаться у мыса Тархан и седлать высоту 164,5. В операции участвовал и Дим Вонлярский. Особенность задачи была в том, что о переносе десантной операции не могло быть и речи, ибо ответственным за неё был определен К. Ворошилов, а в целом за операцией следил рысий глаз самого И. Сталина.
Высаживающийся при шторме отряд встретил шквал огня из 14-ти батарей и дюжины закопанных танков. Тем не менее штурмовой отряд с захватом высоты свою первую задачу выполнил. Кровопролитная схватка, в которой в "дело" шло все, вплоть до ножей и зубов, длилась двое суток, пока к десантникам не пробились войска Приморской армии. В самый ответственный момент, когда погиб командир десантно-штурмовой группы, горстку морских пехотинцев в огненном вихре возглавил старшина Дим Вонлярский. А когда бой закончился, то среди груд тел и немцев, и своих был обнаружен и Вонлярский (без сознания). Сам Ворошилов, прибывший на место боя, только цокал зубами и самолично приколол на грудь Дима орден Боевого Красного Знамени. Старшина Вонлярский в числе других был представлен на Героя. Впрочем, этого высокого звания никто не получил, поскольку Сталин был крайне раздражен плохой организацией всей десантной операции. Но, конечно, не по вине морских десантников.
А после мыса Тархан были еще жестокие бои за Севастополь (Сапунгора), где старшина Вонлярский орудовал где "дегтярем" как дубиной, а где и пудовыми кулаками припечатывал немецкие рогатые каски прямо до плеч солдат. Своими кулачищами здорово обижал моряк Дим фрицев, да так, что они и не вставали. Притом Дим тащил за собой штрафников, поваров и проч. Почти 48-часовой бой закончился у мыса Херсонес, где моряки припомнили фашистам 1942 год.
В ночь на 24 августа 1944 года морская пехота на подручных средствах скрытно переправилась через Днестровский лиман. После ожесточенного, но короткого боя, румыны начали разбегаться куда глаза глядят, а деморализованные немцы - сами себя ставить в колонны для сдачи в плен. В ходе боя десанта Дим Вонлярский получил ранение в голову, но в медсанбат идти отказался. А рану лечил истинно "козацким" способом: мешал землю, слюну и порох. Зажило, как на Тарасе Бульбе.
Ну, а дальше старшину-орденоносца Дима судьба заслала в разведроту той же 83 ОБРМП уже Дунайской флотилии. Там образовалась неразлучная "тройка" (Жора Дорофеев - рост 185, вес 140 кг; Дим Вонлярский и Петя Морозов - одессит), которая действовала "за все": хорошего "языка"? - нет проблем; увести в прорыв штрафников? -тоже нет проблем; со знанием немецкого пробраться под покровом темноты в немецкую часть и навести там панику - тоже. Пистолет, нож да пара хороших гранат - троица предпочитала легкость и подвижность. Вот все оружие, да еще смелость, доходящая до наглости, и три пары пудовых кулачищ.
Вот эпизод. Оторвалась как-то троица в свои тьшы за спиртным. А комбриг 83-й бригады «поставил им задачу»: «Ну, вот что. Под трибунал я вас успею. Чтоб сегодня же ночью мне дельного "языка", который знает всё!»
В ночь, не спавши вторые сутки, пошли... Обнаружили на "той" стороне блиндаж. Дальше, как обычно: "камешки" бросили, часового отвлекли и сняли его без шума и пыли. В "двойники" заступил на пост Дим. Дождались, когда "до ветру" офицер - здоровенный такой бугай. Ну, мы его скрутили, "оформили" и к себе погнали..., - рассказывает Дим Димыч.
Только Петьке Морозову показалось мало: он на прощание в блиндаж еще и противотанковую вбухал. Зря, конечно, могли б и по-тихому уйти. А тут немцы устроили такой фейерверк! Стало светло, как днем. Потом еще на спираль "бруно" напоролись, а за колючкой противопехотки... Но обошлось.
Рванули мы под обрыв, чтоб вдоль воды уйти. Первым прыгнул Петька, за ним Жора. Я ему свой автомат передал; думаю - сейчас ему немца спихну по накату. А тот боевым оказался. Вывернулся вдруг из под руки да бросился от нас в темноту. Я за ним. А ничего не видно, после фейерверков хоть глаз коли. Однако, все-таки я его углядел. Настиг, прыгнул сбоку, чтоб завалить и горло прижать. А он - черт здоровый - вдруг подхватил меня за ляжку, приподнял и - полный вперед! С моими-то 120 кг!
Ну, представьте себе картину! Взял, что называется, "языка"! Так он меня доставит прямо к своему генералу! И ощущение такое глупое: ну, расстреляют, ладно. Позор хуже смерти!
Чем бы всё кончилось, не знаю. Только слышу, будто сзади стадо слонов бежит. А это, как потом выяснилось, Жорка спохватился да за нами на шум рванул. Вдвоем, да еще сильно заведенные, мы этого кабана от души «отхерачили». Да потом еще сами же на себе его через передний край и перли...
Или вот еще. Во взбаламученном водовороте отступающих слаженная тройка рыскала, как матерая щука в стае одуревших от паники карасей, и вот, пользуясь тем, что в темноте отступавшим сложно разобраться, кто где, Петя Морозов сначала в наглую втерся во вражескую колонну, а потом, резко отскочив в сторону, подорвал противотанковой гранатой головной тягач с пушкой и расстрелял из автомата её расчет. А подоспевшая парочка возникшую пробку разредила гранатами и автоматным огнем. А троица разведчиков уже "выныривала" в другом месте. И снова в суматохе разила врага и захватывала пленных. При многократной "транспортировке" пленных в штабы Дим даже сорвал голос: "Полегче, Жорик! Не дави гада! Как я его дохлого до штаба догоню?"
В Болгарии же, да и Румынии среди ликующего после фашизма люда, воевалось вовсе приятственно: пейзане всегда были готовы поднести и угостить, кроме брынзы и мамалыги, еще и винцом.
После Румынии вверх по Дунаю началась другая война. В Венгрии бригаду вновь бросили в изматывающие бои. Освобожденный Белград остался за спиной. А по многоводному Дунаю противник создал мощную глубокоэшелонированную оборону, где пришлось с помощью десантов буквально вгрызаться в узлы этой обороны. Особенно в районах городов Илок, Опатовац, Вуковар.
В районе Вуковар, где берег обороняли 2 пехотные и 1 танковая дивизии немцев, ночной десант 83 бригады катерами Дунайской флотилии был по ошибке высажен на острова. До берега свыше 100 метров по ледяной воде. И десантники были вынуждены только с подручным оружием захватывать плацдарм. Группа Вонлярского осталась без огневой поддержки с реки. Но они "выкрутились": пользуясь темнотой, врастились в полевой провод (зачем резать?), и Дим с его знанием немецкого занялся подслушиванием. Вскоре были захвачены "на живца" двое примчавшихся связистов - самая осведомленная публика. Ценный кадр. От них-то и вызнали, что совсем рядом находится артбатарея немцев. Дим Вонлярский остудил горячие головы и решил использовать батарею. Ребятки перерезали охранение. Могучий силач Жора поразвернул орудийные лафеты на врага. И с рассветом пушки заговорили по-флотски.
Немцы были в ужасе и разбегались кто куда. Однако, через какое-то время кончился боезапас, и немцы навалились на десант... Из-за ошибки дунайцев полубригада оказалась в капкане. Десант таял на глазах и погиб бы полностью, если б не дальняя огневая поддержка сил пробивающейся армии "своих". Ночью остатки десанта, в том числе группа Вонлярского, прорубила окружение и вырвалась к своим. Многие за этот десант получили героев посмертно, а святая уже не "троица", а "двойка", осталась без наград, им осталась жизнь. А Жорка был тяжело ранен. На разведчиков новое сменившееся командование бригады, теперь уже как на "чужих", писать представления не стало. Уж очень непонятные ребятки: все погибли, а эти почему-то нет. И рожи как у Скорцени.
В боях за Будапешт эти мальчики отмочили такую штуку: во время боя за гору Геллерт, где был мощный узел обороны немцев и мадьяр, группа Вонлярского раздобыла схему подземной канализации. Полезла в дерьме и зловонной жидкости, обвязав лица марлями, туда, где обозначены канализационные люки, захватили и потащили с собой, вылезая, словно черти из преисподней, одуревших от смрада и вони "языков", которых потом пришлось вытаскивать на поверхность буквально на веревках. Это была адова работа, потому что немцы дохли навовсе. Пришлось делать это несколько раз. Это было 2 февраля 1945 года... Но Будапешт был взят.
За эти "подвиги" политотдельцы начали агитировать Диму в партию. Требовалась характеристика боевого командира. Ну, и командир подразделения Леха Абдулаев "выдал" такую характеристику, а заодно и вышестоящему армейскому командованию, что политрабочие и особисты за головы схватились, ибо многие там нахватали "героев". Так что с представлением на Диму и заявлением в партию сочли лучшим отложить до времен. Без всяких там "ля-ля".
Однако, самым тяжелым оказался десант под Эстергом, где в ночных условиях отряд Дунайской флотилии проскочил в узенький проход бурлящей воды под взорванным мостом и высадил десант, 560 человек 305-го батальона МП у пос. Тат. Десантники в ледяной воде по грудь перетащили на себе до 12 тонн боеприпаса и даже 45-мм пушку. А когда немцы расчухались и установили, что там, близ берега реки Дунай всего лишь полубатальон, то навалились на десант силой до нескольких батальонов дивизии "Дас Райх" и до 30 танков, накрыв морпехов убийственным огнем и дымзавесой. Дело в том, что десантники перерезали шоссе, соединяющее Будапешт и Вену, и таким образом группировка фельдмаршала Шернера оказалась разрезанной перед ударами сразу двух наших фронтов.
В этой кутерьме из свинцового града, разрывов и едкого дыма десантники держались в течение суток и полегли почти полностью, а катера флотилии в полной задымленности места боя просто не могли найти место высадки сил поддержки. И только три катера смогли снять остатки 305 батальона МП. Но свою задачу он выполнил...
А горстка разведчиков, в дыму и гари, пользуясь знанием немецкого, буквально проскользнула меж немцев и ушла в их тылы, где продолжала громить их в сложном переплетении или лабиринте постов, караулов и огневых точек. В довершение ко всему вышли к своим, где можно схлопотать пулю и от них, а в качестве "презента" приволокли с собой толстого немецкого оберста, за что от своих в обмен получили бочонок благородного токая.
Вскоре война кончилась. И наши ребятки на правах победителей порасслабились. Валялись в зеленой чащобе и пили шнапс, ракию и вообще все, что попадалось под руки.
Но снова судьба повернулась к ним задницей. Однажды Димка, Петька и другие уже на расформировании зашли в одном венгерском городке в ресторанчик - промочить горло, а главное - обмыть Петькину Звезду за днестровско-бугскую переправу, которая нашла-таки героя.
Сначала вели себя тихо и благородно. Выпивки, что выставил хозяин, показалось мало. Но в добавке хозяин отказал: дескать, кончилось, "никс бор". Ну никс, так никс. Но тут в ресторанчик ввалилась группа венгров с девицами, шумно приветствуя хозяина. У тех на столиках тут же появилась батарея старинных бутылок. Петька - Димке:
- Димыч, разберись!
Тот к хозяину: "Бор!" (по-венгерски - вина!). А тот "никс бор!", да ещё добавил что-то вроде "руссиш швайн". - Ах, швайн! И Димыч схватил хозяина, врезал ему так, что тот полетел, сметая по пути столы и стулья. Венгры с перепуга, даже оркестрик, подняли руки "хенде хох"... Дальше расползлись по улицам незнакомого городка кто куда. А Димыч почувствовал "алярм": видит, догоняет кучка венгров во главе с хозяином с сумкой. Дима - деру. А тот догнал "освободителя" и начал бить его сумкой. Ну, Дим вырвал сумку, достал парабеллум и врезал тому прямо в лоб. Остальные брызнули кто куда.
А Дим перемахнул через какой-то забор, разбросал содержимое сумки по кустам и свалился храпака под какой-то яблоней. А проснулся... связанным. Оказывается, ночевал аккурат во дворе отдела контрразведки СМЕРШ какой-то дивизии. Ну, а далее - трибунал: налицо вооруженный грабеж, бандитизм по отношению к мирным гражданам мирной освобожденной Европы. Это значит, в те дни наши политорганы и особые отделы вовсю соблюдали законность, и вообще - статья 167 УК, срок 5 лет.
И этапировали Дмитрия Вонлярского, не забыв лишить старшинского звания и всех наград, в тюрьму славного советского города Харькова. Что показалось Димычу обиднее всего: сидеть в советской тюрьме!
А на "воле" бывшее фронтовое начальство что-то кому-то писало, не забыв сообщить и матушке, которая бросилась собирать какие-то там бумаги чуть ли не с пионерских лет, какой он был примерный "тимуровец".
Тем временем, спустя некоторое время Дим подговорил группу таких же морячков и рванул на свободу. Ну, в годовщину Великой Победы, пока суд да дело, бывшее Димино командование и мамочка примчались из Москвы с документами о помиловании: "Ну, оступился, погорячился мальчик, с кем не бывает?" А ей трибунальцы: "Поздно, гражданочка! Ваш сын в бегах. И еще группу таких же уволок. И положено ему теперь уже не пять, а десять лет. За неуважение к законам. И объявлен Дмитрий Вонлярский во всесоюзный розыск как главарь банды. Очень сожалеем, уважаемая."
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Сбежал, значит. Дружки - в разные стороны. В Москву, где мать, ходу нет. Подался Дим к Жорке в Днепропетровщину, но там милиция вскоре начала принюхиваться.
Пришлось "делать ноги". Потеряв якоря и пристань, Димкина жизнь начала выделывать кренделя. Как жить? Несколько месяцев бродяжил, работал под "тамбовского волка". Заходил в вагоны, брал "углы" и предупреждал: "полчаса сидеть тихо". И сидели...
Коротать свой век "уркой" Дим не собирался. Уже в августе 46-го справил себе качественную "ксиву" и, согласно новому паспорту, по фамилии стал Вавилов. Это - по деду. И по оргнабору поехал на Урал, на строительство крупного объекта под Челябинском. Трудился за двоих. Даже на Доску почета попал. В бригадиры поднялся. Но со временем узнал, что объект-то номерной. Челябинск-40. Стал наведываться туда Лаврентий Берия. Или Круглов. Подумал: ежели что, сорваться всегда успею. Тем более что уже обабился.
Но подвела собственная успокоенность. Как-то подвернулся серенький человечишко: подпиши, говорит, наряд на грузовую машину. Ну, и подписал, себе на голову. А там, оказывается, "органам" отпечатки пальцев нужны были. Потому как ещё в тюрьме любил Дим на баяне наяривать.
Через пару недель ночью пришли два офицера с красными погонами и семь стрелков: "Руки вверх! Лицом к стене!" А "Вавилов" им: "Товарищи, дорогие! Я ж из деревни. Вот, по паспорту - Кировская область, Шахуринский район, деревня Опарино, колхоз "Красный лапоть"... А ему под нос - фотки из семейного альбома:
- Никакой ты не Вавилов. И в колхозе "Красный Лапоть" отродясь такого не было. Ты - Вонлярский. И не просто ушел. Ты с собою пятерых увел. Все они на Воркуте уже давно свой срок по-стахановски отрабатывают. А тебя, гада, мы по всему свету искали. Даже в Венгрии и Польше шарили. Еще думали: может, в американскую зону ушел? Знаешь, сколько на тебя государство на розыск потратило?..
А помогайло старшего, капитан: "Ты ведь не от немцев, не от американцев ушел. Ты от советских ушел..." - А ты в его личное дело загляни, - одернул старший, подполковник Серебряков, кой лично вел розыск Дима. - Он же всю войну в морской пехоте, диверсионную подготовку имеет. Перед таким "горбатого лепить", конечно, глупо, снова превратившись в Вонлярского:
- Я, дорогие начальнички, УК не хуже вас знаю. Статья 82. Ну, пока на нарах отсутствовал, добавят еще пару годиков.
А энкавэдешники аж расцвели:
- Э, нет, бывший гражданин Вавилов. Отстали вы. Червончик вам полагается, и статья ваша новая - 58.14 - контрреволюционный саботаж.
На суде против "статьи" Дим боролся, как загнанная рысь:
- Никакая я не контра. Не могу я быть контрой. Я за Родину воевал.
Но юстиция все это терпеливо выслушала и влепила ему по всей социалистической строгости - 10 лет в колонии строгого режима и 5 лет "по рогам" (поражения в правах).
Тогда разъяренный Дим снова рванул в побег. Да так лихо, что через две запретные зоны проскочил. Но натасканные собаки-ищейки взяли след. Избив до полусмерти, чекистские костоломы все допытывались: как это он смог так ловко две "запретки" вскрыть? До него никому не удавалось.
И Дим под расписку о неразглашении и что ему не "наварят" поверх того, все им рассказал: уж очень он не хотел под "расстрельную" попасть. И загудел арестант Дим в персональном "столыпинском" вагоне, как особо опасная личность, - немыслимая по тем временам роскошь - на самый край сибирской земли, порт Ванино. А там - прекрасный прогулочный пароход "Джурма" (где прямо в трюмы подведен пар от судовых котлов, это на случай бунта), в прекрасный курортный город Магадан.
На пересылке в Магадане начальник оперчасти ("абвера") сразу же предупредил: "мне чтоб с ножичками, чтоб ни-ни. Мне неприятностей не надо. Мне на погоны еще звездочку надо".
Возражений, конечно, не поступило. Мог сосватать любой новый срок. Этот может.
На сортировочной "медкомиссия", сплошь из рослых жестких баб, где определялась профпригодность "контингента", с заглядыванием не только в зубы, но и в задницу (нет ли финки или взрывчатки?), Дим за свои мускулы и торс заработал категорию "первое П". Потом уяснил, что это означает самый тяжелый труд на самой глубокой шахте. И таковая нашлась поближе к Полярному кругу, в районе Усть-Неры, на территории золотодобывающего прииска с дорогим для Дима названием "Разведчик". Обслуживал его пестрый контингент заключенных Индигирского ИТЛ "Дальстроя", а на языке зэков - "Индия".
Вооруженной охраны - по грубому определению - как мух на говне. После утренней проверки с игрой "на последнего", которого, случалось, и пристреливали - как злостного саботажника, конвой по пути на работу занимался "воспитанием масс": "Шаг влево - агитация, шаг вправо провокация, прыжок вверх - считается побегом." Эти темноватые придурки из российской глубинки прямо-таки упивались властью. Лагерное начальство такую ретивость поощряло.
Вся эта убийственная "трудотерапия" в условиях тяжелого ручного труда и сурового климата обременялась еще и тем, что был обязательный "блатной налог" на пищу. Во внутрилагерной жизни бал правили "перековавшиеся ссученные". "Индия" носила гордое название "воровской".
Лагерное начальство смотрело на все это сквозь пальцы. А по всему остальному их интересовал только план добычи по золоту. Нужно было много золота. И дешевых рабов. Поэтому этапы из Магадана шли без передыха, один за другим...
Но с Димом случилась "история": при очередной пересортице он был помещен в одну камеру с бандеровцами. А когда те рассмотрели многочисленные его наколки, где сплошь волны, корабли и якоря, то в одночасье бросились на Дима. Но тот (а их было восемнадцать) пошвырял их всех в дальний угол и "успокоил". Приказал "сидеть тихо!"
Это усек начальник лагеря и... определил Дима бригадиром над этой же шарагой. А Дим скрутил их так, что вместо волынки заставил их вкалывать по три нормы.
Я опускаю те страницы из лагерного бытия Дима, когда он стал главным распределителем пайковой жратвы и был "в авторитете".
... Старожилы рассказывали, что были в "Индии" и другие времена. Когда бывшие фронтовики выделились из общей массы, перебор их ойкнулся на "зоне" большой заварушкой.
Группа зэков, в основном летчиков и даже двух генералов, подняла восстание. Перебив охрану и довооружившись, восставшие двинулись на Оймякон, где находился большой аэродром, рассчитывая захватить самолеты и вырваться на Чукотку, а оттуда и на Аляску.
Посланные войска НКВД долгое время ничего поделать не могли да и лезть под пули особо не торопились. Сколько раз, имитируя бой в окружении, повстанцы заманивали преследователей на противоположную сторону гор, чтобы в сумерках молниеносно выскользнуть и предоставить преследователям долго вслепую колошматить друг друга.
Уничтожить мятежный отряд удалось только с помощью авиации. Пленных не было...
Как потом вызнал Дим, нечто подобное было и на Воркуте. А время шло. В 1953-м году Дим Димычу оставалось полсрока.
Прошла Большая Амнистия. Первыми лагерное начальство поздравило уголовничков. "Контрикам" вроде Дима предоставили искупать свою вину перед Родиной ударным трудом.
Но нет худа без добра: летом пришло из Москвы дополнение: тех, кто по 58 статье за побеги - выпустить. Как раз Димин случай. И в одночасье зэк Вавилов превратился в гражданина Вонлярского.
Тут же перевоспитанный Дим рванул в Москву к состарившейся маме, к этому сроку маму переселили, как "мать бандита и врага народа" , стараниями соседушек из благоустроенной квартиры в другую барачного типа.
Да только, высвободившись из всхлипов матери, Дим сел за стол, как заявился из 9-го Управления НКГБ надзиратель за ссыльными и высланными. Мать тигрицей бросилась заслонять бугая-сына от стража закона. В конце концов было предложено гражданину Вонлярскому уматывать из Москвы за 101-й километр, и устроился он в гор. Петушки Владимирской области. Работал грузчиком, потом бригадиром. Зарабатывал неплохо. Появились девочки и пивнушки. Совсем как в "Калине красной". Но в один непохмельный день Дим остро почувствовал: "Баста!"
Хорошенько подумал, набился на прием к облвоенкому полковнику К и выложил ему всё, как на духу. А тот говорит: "Пиши. Вот бумага. Пиши всю только правду. Только не вздумай врать! А ещё пиши отдельно, самому Ворошилову. Вон, садись за отдельный столик и пиши при мне." Ну, Дим и настрочил. Аж потом покрылся. А главным было письмо в Верховный Совет СССР, тогдашнему Председателю Президиума тов. К.Е.Ворошилову. Впрочем, не надеясь на ответ:
"Уважаемый Климент Ефремович! Вы, наверное, не помните 20 января 1944 года. Тогда вы были представителем Ставки Верховного Главнокомандующего при Приморской армии генерала И.Е.Петрова. В тот день вы награждали группу моряков-десантников за бой у мыса Тархан. Среди них был и я, гвардии старшина Черноморского флота Вонлярский Дмитрий Дмитриевич..." и далее коротенько, где воевал и за что сидел.
А рядом отдельно - описание своего жизненного и боевого пути, как советовал облвоенком.
И вот... спустя какое-то время был вызван к военкому. Тот долго смотрел на заробевшего Дима, потом подошел к сейфу, достал бутылку коньяка и пакет:
- Ну, матрос. Давай выпьем. За тебя... - Выпили по рюмке. - Вот, твои медали и ордена. Все один к одному. А еще достал бумагу со штампом Президиума Верховного Совета СССР. С резолюцией: "Судимость снять. От поражения в правах освободить. Награды вернуть. Разрешить прописку в гор. Москве, учитывая довоенную прописку. К. Ворошилов".
Жизнь снова проблеснула Диму солнечным лучом. Вонлярского без звука прописали у матери.
А вот с работой сложнее. Устроился он в московском 18-м автокомбинате шофером. Дали ему на восстановление старый раздолбанный ЗИС. Пришлось перебирать все косточки. И вот на этом "захарке" он потом и колесил несколько лет подряд. И даже попал на Доску почета. Благодарным и надежным за вторую жизнь оказался "захарка". Стал шофером-дальнобойщиком. Уж очень хотелось посмотреть на матушку Россию, за которую воевал.
... А время шло. В стране стало модным устраивать всевозможные юбилеи Великой Победы.
Как из-под земли появилась масса "героев", лихо свидетельствующих о своих подвигах перед восхищенной публикой. У которых целые иконостасы всевозможных значков, от плеч до бедер. Одно время и Дим ходил на такие "мероприятия". И вот однажды слушал, как один подбил в одиночку аж 14 танков: "Сижу в окопе. Рвутся снаряды. Ад кромешный. А тут слева мимо окопа танк. Я его - рраз! Из ПТРа. Он дымит. Второй справа. Я его - рраз! Горит. И так вот подбил 14 танков..." А слушающие восторженно ахали, рукоплескали и все старались вручить герою веник из цветов. Ну, а потом, как и водится, выпивка. Дим послушал, сплюнул и больше на такие "мероприятия" не ходил. А когда его наивные спрашивали: "Дядя, а ваши ордена за что?", он скромно отвечал: "В Ташкенте служил, хлеборезом".
Но публикации о боевом пути Дим Димыча пошли-таки в прессе, и авторами их были не журналюги, а подлинные участники жестоких боев. И однажды случилось неожиданное. К годовщине 50-летия Нормандской десантной операции (когда был открыт второй фронт), читающий, видимо, сообразит, что этот юбилей был на 20 июня 1994 года, Дим Димыч получил гостевое приглашение в Англию. Вместе с супругой. Оплата за счет приглашающих. Отчего ж не поехать?
И вот, Дим Димыч в полном морском облачении под плащом среди ветеранской группы россиян, тоскливо жавшихся отдельной кучкой среди ликующего люда. Даже Черномырдин, сопя, пропёр мимо, а к россиянам не подошел.
А на помосте - знатные лица: королева Британии, премьер Маргарет Тэтчер и всякие такие...
А на самом видном месте - флагштоки стран Объединенных Наций, кои воевали против фашизма. И флаги развеваются Англия, Австралия и т.д. А флагшток для России... пуст (!). Обидно. И вдруг случилось непредвиденное: какой-то мужичишка в курточке и солдатских кирзачах обезьяной полез по флагштоку наверх. Внизу ахнули. А этот мужчина добрался до самого верха, выдернул из-за пазухи красный флаг с серпом-молотом и привязал. А сам скользнул вниз, его тут же подхватили мордастые "томми". Но подошла Маргарет Тэтчер, раздвинула охрану уяснить, в чем дело. Оказалось: мужичок - бывший солдат Советской Армии, в войну попавший в плен в Германию, убежавший из концлагеря, перебравшийся во Францию и участвовавший в движении "маки", да так и натурализовавшийся во Франции. И так ему было обидно, что российского флага-то нет! Вот он и забрался.
Ну, премьерша Марго потрепала его за плечо и приказала отпустить. А тут как тут и военмор Дим со своим иконостасом. Маргарет заинтересованно покосилась на ордена. Завязалась оживленная беседа:
- А сейчас вы работаете?
- Да, работаю, шофером.
- Это хорошо. А сколько получаете?
- Сто долларов.
- Каждый день?
- Нет. Раз в месяц.
- Уу! - сморщилась как от кислого Маргарет. Затем подвела Дима к королеве, и та подала Диму ручку в перчатке. Для поцелуя. У них так, на непросвещенном Западе. Вот так это было...
А время шло. Мы, совет ветеранов Тихоокеанского флота и Амурской флотилии, кои в Москве, выверили все и направили ходатайство в наградной отдел Кремля, дабы разобрались в архивах и нашли хотя бы одно из фронтовых представлений на Героя Д. Вонлярскому. Нам отписались, что ... денег нет, и вообще моряков и так слишком захвалили.
Тогда мы обозлились и, предварительно всё перепроверив через ветеранские организации Новороссийска, Керчи, Севастополя и Одессы о деяниях Дмитрия Вонлярского (и все письменно подтвердили это), направили представление в Партию Мира и Единства, где председательствовала Сажи Умалатова, коя из расстрельного Белого Дома в октябре 1993 г. вынесла печать Постоянного Президиума съезда народных депутатов СССР. Она то и обнародовала свой Указ о присвоении Дмитрию Дмитриевичу Вонлярскому звания Героя Советского Союза.
Но спустя некоторое время возникли ренегаты из Объединенного совета ветеранов ВМФ (председатель - бывший политраб Т. Манаенков): что, де, присвоение это незаконно, потому что С. Умалатова уже не у власти.
В ответ я им резанул правду-матку: а ваша супруга, господин бывший тов. Манаенков, якобы в войну летчица-бомбер на "русфанер", так ловко бросавшая бомбочки аккурат в окопы фрицев, спустя тоже 50 лет удостоилась звания "Героя России" из рук Б.Ельцина. А это законно - получать героя из рук расстрелявшего парламент?!
Или героя от имени расстрелянного парламента, легитимность которого, между прочим, до сих пор никто не отменял?
Почему такое двуличие? Мне не ответили.
А в конце 2003 года в одной из российских газет, ввиду бедственного положения заболевшего Дмитрия Вонлярского, появилась публикация "Фронтовики! Продайте ордена".
За них и иностранцы платят...
