Камергер двора Его Величества Николай Петрович Резанов пришел в ужас от состояния дел в Русской Америке. Он купил у бостонского купца зашедший в Ново-Архангельск корабль «Юнона» и теперь опускался на нём от Аляски к югу, вдоль североамериканского побережья, в поисках провианта для голодающих поселенцев. 6 апреля 1806 года он достиг северного форпоста испанцев, которые медленно, но неуклонно захватывали всё новые и новые земли. «Юнона» вошла в изумительной красоты залив, уходящий в глубь материка. Это была конечная точка экспедиции – залив Сан-Франциско.
На высокой скале одиноко ютился форт. Бросили якорь, добрались на лодке до берега. Местность оказалась пустынной, только километрах в двух – небольшая индейская деревушка да рядом с ней католическая миссия со священником. Резанов познакомился с комендантом форта и приступил к переговорам о закупке продовольствия. Дело не клеилось – продавать что-либо русским было запрещено. Ситуация изменилась, когда гостем заинтересовалась Кончита, пятнадцатилетняя дочь коменданта. Между юной испанкой и представительным российским вельможей возникло взаимное чувство. Покидая форт, Резанов обещал, что вернется через два года и увезет невесту в Россию.
Будущее всегда в непроницаемом тумане. Никто и предполагать не мог, что на необозримом, необкатанном пути с востока на запад, через всю Россию, зимой 1807 года, камергер Его Величества заболеет, упадет с лошади под Красноярском, ударится головой о лёд и погибнет. Что Кончита, не дождавшись суженого, уйдет в монастырь. Что на месте этих событий через 40 лет, на гребне вспыхнувшей золотой лихорадки, поднимется кипучий многонациональный город Сан-Франциско.
Статный молодой человек, явившийся в эти края из Нью-Йорка в начале 1854-го, немного опоздал – пик погони за самородками и золотым песком пришелся на 1849-й. Но тогда он был еще совсем мальчишкой, а сейчас ему уже целых 17. Звали юношу Брет Гарт. Приехал он к матери, которая несколько раньше, вместе с новым мужем перебралась в Сан-Франциско, но в итоге поселилась в соседнем Окленде, на другом берегу залива.
Окленд тогда только-только стал превращаться из населенного пункта в город. Народ прибывал и прибывал. Специалистов не хватало. В этих условиях Брет начал свой трудовой путь с должности школьного учителя. Потом устроился клерком в аптеку. Но золотая лихорадка – болезнь, которая не обходит никого. И наступил момент, когда Брет Гарт оказался в одном из старательских городков. Грубая одежда, особое снаряжение. Тяжелые условия существования. А, главное – работа, работа, работа, напряженная, однообразная, по колено в воде. И, увы, не приносящая видимых результатов. Довольно скоро юный ловец удачи возвратился домой. Но время не было потрачено впустую, он привез с собой кое-что, более ценное, чем золотой песок, – свои наблюдения. В памяти запечатлелись разные человеческие типажи и характеры, а также своеобразный стиль отношений.
В 1856-м, когда Брет Гарту исполняется 20, он покидает уютное родительское гнездо и отправляется на самостоятельные хлеба. Он еще не знает, что следующие четыре года ему предстоит скитаться по Калифорнии. В небольшом городке Алома он находит семью, которая нуждается в репетиторе для детей. Их несколько, сыновей разного возраста, один из которых годится молодому учителю в старшие братья. Впрочем, никого это не смущает. Проходит год, и Брет меняет способ зарабатывать деньги, причем, кардинально – нанимается на работу курьером по доставке ценностей.
Дело в том, что совсем недавно на севере штата, примерно в четырехстах километрах от Сан-Франциско, стала действовать Wells Fargo & Company – финансовая и банковская организация, которая, в том числе, занялась перевозкой грузов и пассажиров. Запад североамериканского континента был пока мало освоен, сообщение между городами крайне затруднено, и услуги компании пользовались успехом. Изящные кареты-дилижансы на 8 человек, запряженные шестеркой лошадей, составляли экспресс-службу. Каждые 12 миль – станция для смены лошадей. Каждые 45 миль – краткая стоянка для того, чтобы поесть.
Курьер отвечал за сохранность при перевозке особо ценного груза, а если точнее – золота. Используемый для этого сейф всегда был прикован цепью к ящику внутри кареты. Однако хорошо известно, что в любую эпоху хватает сообразительных ребят, которые считают, что нет смысла вкалывать самим, когда можно отобрать заработанное другими и разделить. Поэтому нападения на «маршрутки» считались рядовым явлением. Конечно, каждый сидевший в дилижансе был вооружен. Но и сидевшие в засаде грабители тоже встречали пассажиров не с плакатами за мир и дружбу.
При поступлении на службу Брет Гарт получил ободряющую информацию. В этой должности у него было два предшественника. Первый из них отделался пулей в руку. У второго с руками проблем не возникло, его просто убили.
А дороги! Проселки с рытвинами и ухабами, да еще в гористой местности! За три месяца на перегоне между двумя городами три кучера переломали себе ноги. Часто приходилось преодолевать тихие с виду ручьи, которые в одно мгновенье могли превратиться в бурные горные потоки, и тогда лошади и люди оказывались в воде. Опасность подстерегала за каждым поворотом. Друг Брета, Чарльз Уоррен Стоддард, впоследствии писал: «Он жил словно заколдованный. Вероятно, его спасением была его молодость. Он рисковал тысячи раз, чтобы из каждой передряги выйти лишь более крепким и сильным духом».
Разумеется, не курьерская романтика была пределом мечтаний отважного скитальца по дорогам Дикого Запада. У него уже давно созрели тайные планы. Чтобы их осуществить, он перебирается еще дальше на север, в город Юнион. И приступает там к изучению печатного дела в редакции газеты «Humboldt Times». А поскольку надо к тому же и на что-то жить, в дело идет наработанный прежде опыт – опять учитель в школе, снова клерк в аптеке. В этих специальностях он уже почти профессионал.
Но и в Юнионе он надолго не задерживается. Очередным его пристанищем становится город Eureka на берегу океана. Здесь он наконец-то в желанной роли – наборщик и помощник редактора газеты «Northern Californian».
Шел уже 1860-й год. 26 февраля шестеро мужчин, называвших себя волонтерами, переплыли узкий пролив и вступили на остров, заселенный индейцами племени Wiyot. В первой же деревне, Tuluwat, они устроили побоище – топориками, дубинками и ножами убивали стариков, женщин и детей. Мужчины-wiyot, ничего не зная о происходящем, в это время на другом конце острова готовились к традиционному индейскому празднику. В лужах крови остались лежать, по разным оценкам, от 80 до 200 трупов.
Нельзя сказать, что постигшую коренных жителей трагедию восприняли как выходящее за рамки событие. Случалось такое и раньше, и не только тут. Местные газеты предпочитали об этом не писать. Не было в них такого человека, как Брет Гарт. А в «Northern Californian» он не только был, а к тому же в этот день остался за редактора, который уехал куда-то по своим делам. Пораженный и возмущенный, он немедленно написал гневную статью, обличающую убийц и взывающую к разуму и гуманности. Поместил ее на первую страницу и выпустил газету в свет.
Статья вызвала ярый протест сторонников «решительных действий»: какой-то приезжий молокосос будет их учить, как обращаться с индейцами! Собралась толпа и с помощью ораторов четко сформулировала свои цели: разнести в щепки редакцию, а юного автора повесить. В крайнем случае, разобраться с ним иным способом.
Брет Гарт сидел на своем рабочем месте, вооруженный двумя револьверами. И ждал. Он был напряжен и сосредоточен. Это было тяжелое ожидание. Но оказалось, нашлись благоразумные жители, обратившиеся к властям соседнего города, и те прислали кавалеристов из армейского горного полка. А вечером вернулся редактор. И всё же на сей раз Брет решил не рисковать и покинул город.
(Замечу в скобках: ни один из шестерки убийц не был наказан. А 18 марта 2014 года городские власти Eureka послали представителям племени Wiyot письменное извинение за расправу, учиненную 154 года назад. Хорошая реакция и, главное, – своевременная.)
Калифорния той поры представляла из себя бурлящий котел. Отвоеванная у Мексики в 1847-м, она уже в 1850-м стала полноправным штатом. Способствовали этому, конечно, и переселенцы. Они на своих фургонах преодолевали горы и реки, устремляясь с востока на благодатный запад, чтобы захватить там «ничейные» земли. Однако демографический взрыв произвел простой плотник Джеймс Маршалл. В январе 1848 года он строил для владельца ранчо Саттера лесопилку и обнаружил рядом с ней, в речке, кусок золота. Находку не удалось скрыть.
Новость облетела весь мир и вызвала большую любовь к путешествиям. В 1849-м волна из 300 тысяч энтузиастов, мечтавших моментально разбогатеть, захлестнула калифорнийские предгорья Сьерра-Невады. Большинство – свои, из других штатов, но не остались в стороне ни Европа и Азия, ни Австралия и Латинская Америка. Сан-Франциско, вообще-то, находился далеко от золотоносных районов, но именно он стал финансовым, социальным, снабженческим центром для огромной армии старателей. Почему? Ларчик открывается просто: удобный залив и пологий берег.
Еще в 1844-м не существовало города Сан-Франциско. Была деревушка – пара десятков домиков и миссия. Однако добраться извне до снившихся людям богатств проще всего было морем. Даже из северных штатов. Путь в обход Южной Америки длился около 6 месяцев. По материку без дорог получалось дольше и опаснее. Другой вариант был несколько короче: по океану – к узкой восточной части перешейка в районе будущего Панамского канала, оттуда с риском для жизни, пешком, по болотистым джунглям – на западный берег, и там, наконец, с боем пробиться на корабль, который довезет до того же Сан-Франциско.
Понятно, что в самой удобной позиции находились жители восточной Азии – перед ними лежала прямая дорога через океан. Поэтому в 1852 году в Сан-Франциско обитало уже 20 тысяч китайцев. А в заливе на рейде – сплошной лес мачт, сотни брошенных парусников, команды которых в полном составе ушли промывать золото. Предприимчивые горожане превратили одни корабли в таверны, другие в магазины и склады. Появились отели на воде, а в одном из них устроили тюрьму. Помещений не хватало.
Поскольку городское население работало на обслуживание, то и состояло оно из пестрой смеси торговцев и разного рода специалистов. Среди мужчин преобладали возчики да грузчики, корабельные плотники да колесных дел мастера. Среди женщин – прачки, портнихи, прислуга. Как водится, имелись и преступники, например, банда «сиднейских уток» - гостей из Австралии. Пришлось создать даже особый «комитет бдительности», который жестко и бескомпромиссно разобрался с бандитами.
В то же время, местная специфика отразилась на мышлении многих белых американцев весьма своеобразно. Те, кто успел захватить на юге большие земли, требовали разделить Калифорнию на два штата – рабовладельческий южный и северный. Однако большинство законодателей проголосовало за отмену рабства. Тогда была предпринята попытка создать Тихоокеанскую республику, отделившись от остальной части США. Не прошло. Немалую роль в принятии правильных решений сыграло выступление Брет Гарта на большом митинге в Сан-Франциско со специально написанным стихотворением.
Но не только в защиту индейцев и черных вставал молодой газетчик. Он призывал уважать китайцев, которых не считали за людей. Он не терпел любой несправедливости и предвзятого отношения к кому бы то ни было. Позиция в тех условиях далеко не частая, ведь шла борьба за выживание. Откуда же взялись в нём такой дух, такие убеждения? Может, что-то передалось от знаменитого деда?
Бернард Гарт, дед по отцовской линии, родился в Лондоне. Мальчишкой уехал в Канаду, к родственникам. В семнадцать перебрался в Нью-Йорк, где прожил до конца жизни. Там он добился выдающихся успехов. Вошел в группу ведущих бизнесменов, стал заметной фигурой в общественной жизни и в благотворительности, членом престижных клубов. Один из создателей нью-йоркской биржи, он в 1831-м занял должность секретаря ее правления и сохранял этот пост в течение 22 лет.
В 1795 году эпидемия «американской чумы», как назвали тогда желтую лихорадку, поразила Филадельфию и пришла в Нью-Йорк. Среди газетных отчетов того времени находим и такую информацию: мистер Гарт со своим соседом по улице «были неустанны в их напряженном труде. Ночью и днем, едва дав себе время на то, чтобы поспать и поесть, они были среди больных и умирающих, выполняя их желания».
Тут надо сделать глубокий вдох и медленный выдох, прежде чем произнести следующую фразу: дед Брет Гарта был ортодоксальным евреем.
В 1799 году Бернард Гарт женился на Catharine Brett, молодой женщине из хорошей, родовитой христианской семьи. Через год они разошлись, но в 1800-м родился сын, Генри, отец будущего писателя. Можно назвать единственную причину, которая толкнула в обьятья друг к другу этих двух разных по вере людей – вспышка безоглядной любви. Они шли на страшный риск. Бернард, регулярно посещавший первую нью-йоркскую синагогу, мог потерять уважение в еврейской общине, что отразилось бы и на его деловых отношениях, и на положении.
Катарине же отец сказал: если она выйдет замуж за еврея, то для своей семьи перестанет существовать. И обещание сдержал. Катарина осталась одинокой, но ее и сына материально всё время поддерживал бывший муж. Кстати, в 1806-м он женился на еврейской девушке.
Остается неразгаданным, как удалось Бернарду Гарту настолько законспирировать свою первую женитьбу, что о ней не знал никто из посторонних, включая его новую семью. Правда открылась только после смерти Брет Гарта в 1902-м году, то есть спустя более чем 100 лет!
Сын Бернарда, Генри, вырос в крепкого, атлетического сложения мужчину. Он свободно владел пятью языками, включая греческий и латынь. Всю свою короткую жизнь проработал школьным учителем. Иногда переводил, иногда читал лекции. Женился на дочери видного голландского предпринимателя. В 1836-м у них родился сын, который и стал Брет Гартом.
Мальчик оказался болезненным, несколько лет не мог вести активную жизнь. Зато в шесть прочитал Шекспира, в семь – «Домби и сын» Диккенса, потом еще много других книг известных авторов. Он только начал ходить в школу, как неожиданно умер отец. Доучиться не удалось, в тринадцать Брету пришлось начать подрабатывать. А еще через четыре года он вместе с братом и сестрами оказался в Калифорнии, куда переехала мать со вторым мужем, полковником Вильямсом. О дальнейших перипетиях его жизни мы уже немного знаем.
Итак, в 1860-м, от угроз подальше, он возвращается с калифорнийского севера в Сан-Франциско. В городе выходила газета «Golden Era». Замужняя сестра Брета временами с ней сотрудничала, и она устроила туда своего брата печатником. Ему всего 24, но он уже повидал многое, перепробовал шесть профессий, две из которых могли привести к фатальному исходу. Он накопил массу впечатлений, они требуют выхода. И постепенно приобщаясь к редакторской работе, он начинает писать.
Сначала – наброски, небольшие рассказики. Затем – полноценная новелла. И, наконец, целый цикл – «концентрированные романы» - пародии на его любимых авторов – Ч. Диккенса, Ш. Бронте, В. Гюго, А. Дюма, Ф. Купера и других. Это сжатые до предела «романы», в которых обыгрываются стиль и тематика пародируемых писателей. Первые свои опыты он вообще не подписывал. Потом стал ставить букву В. И когда пришел успех у публики, появилась, наконец, полная подпись: Bret Harte. Теперь можно было и жениться. Его избранницей стала Анна Грисволд из Нью-Йорка. Свадьбу сыграли в Сан-Рафаэле.
1864 год приносит новый поворот судьбы. Гарта назначают секретарем калифорнийского отделения Монетного двора США. Помогли добрые знакомые – работу подобрали во всех отношениях непыльную. Шесть лет он проведет в этой должности. Спокойная, размеренная жизнь, семья, дети. И – твердая зарплата. Литературные гонорары все-таки вещь призрачная и ненадежная. Большую помощь в эти годы оказывает молодому автору Джесси Фримонт, жена легендарного первопроходца.
Джон Чарльз Фримонт, известный исследователь американского Запада, прошел тысячи миль по горам и долинам. Именно он дал название Золотые Ворота (Golden Gate) проливу, соединяющему сан-франциский залив с океаном. Первый сенатор от Калифорнии, он стал генералом во время Гражданской войны. В середине 50-х в противовес рабовладельческой Демократической партии была создана Республиканская партия, выступавшая против рабства. Ее кандидатом в президенты стал Джон Фримонт.
Естественно, его жена была влиятельной фигурой. Она высоко ценила писательский дар Гарта и позже связала его с лучшим журналом восточного побережья «Атлантик Мансли».
В том же 1864-м в Сан-Франциско начинает выходить новая еженедельная газета «Californian». Гарт – ее ведущий автор. Он привлекает к сотрудничеству многих талантливых журналистов. Один из друзей представляет ему репортера местной газеты «Мorning Call» Сэмюэля Клеменса. И Брет Гарт помещает в «Калифорнийце» рассказ своего нового знакомого – «Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса». Благодаря этой публикации, Клеменс, подписавшийся псевдонимом Марк Твен, получил широкую известность во всей Америке.
Позже Клеменс-Твен писал: «Брет Гарт шлифовал меня, воспитывал и терпеливо обучал до тех пор, пока не превратил меня из неуклюжего автора грубых гротесков в писателя, создающего полноценные абзацы и главы, в писателя, который удостоился благосклонности весьма порядочных людей в этой стране».
Давным-давно, еще в Союзе, когда я был молодым и, как многие, неутомимым читателем, в «шорт-лист» моих любимых американских авторов входили Марк Твен, Брет Гарт и О`Генри. Меня покорил своеобразный юмор каждого из них. Это потом появилась знаменитая троица – «Над пропастью во ржи» Джерома Сэлинджера, «Убить пересмешника» Харпер Ли и «Вверх по лестнице, ведущей вниз» Бел Кауфман. Серьезные книги о новом поколении 20 столетия. А Брет Гарт показывал предысторию, формирование нации. Его герои жили в неустоявшемся мире, постоянно сталкиваясь с неизведанным. Люди эти привлекали независимостью взглядов и парадоксальностью решений.
Уже от названий рассказов веяло необычностью. «Счастье Ревущего Стана». В старательском поселке умирает женщина – скажем так, не самого примерного поведения. Умирает после родов, оставив сиротой младенца – индейского мальчика. Мужское население – а другого в поселке не было – взволновано, дает ребенку имя «Счастье», оберегает его и заботится о нём. Прекрасная новелла с трагическим концом.
«Изгнанники Покер-Флета» начинаются с иронического вступления: «В воздухе стояла воскресная тишина, не предвещавшая ничего хорошего в поселке, который до сих пор не поддавался никаким воскресным влияниям». А дальше разыгрывается драма. И здесь с самой лучшей стороны раскрываются те, кто проходили по разряду якобы недостойных.
Вообще, герои Брет Гарта – сильные личности, о чём первоначально мы можем даже не подозревать. Они могут поспорить и подраться, обмануть партнера по покеру, посмеяться над неудачником. Но в решающий момент они самотверженны и бескорыстны. Как матушка Шиптон и карточный игрок Джон Окхерст, изгнанные из родного поселка. Как компаньон Тенесси в одноименном рассказе. Как Юба Билл, кучер дилижанса, образ которого, конечно же, навеян впечатлениями от курьерских поездок автора. У этих нередко грубых, нередко циничных людей свой кодекс чести. И выполняется он неукоснительно в жестких и жестоких золотоискательских буднях, где удача и смерть приходят неожиданно, без предупреждения.
В рассказах Брет Гарта есть, может быть, самое важное для этого жанра – настроение. Мы видим не просто искателей счастья – все они, по-своему, игроки. А соперник у них один и тот же и очень серьезный – Судьба. Кому-то в этой игре помогает веселый нрав, кто-то ставит на карту расчетливость, но перед Судьбой все равны – будь ты хоть честнейшим из честнейших, хоть профессиональным шулером. Повезет – можно состояние сколотить. Не повезет – винить некого. Но когда перед ними встает выбор: личное счастье или человеческое достоинство – они не раздумывают. Трезвые реалисты на поверку оказываются ранимыми, незащищенными от чужой боли. Этот внезапно возникающий трогательный мотив придает гартовским историям особую тональность.
Брет Гарт не писал быстро и легко. Ему нужны были время и привычная обстановка – свет, бумага, стол, – чтобы настроиться. Зато потом он погружался в замысел с головой и по ходу движения сюжета добивался точности в деталях и безупречного звучания текста. Его друг-журналист рассказывал, как заглянул однажды к нему в офис, в Монетном Дворе. «Он вышагивал по комнате, хмуря брови, с отсутствующим взглядом. Я удивился: что случилось? Оказалось, он искал слово и ждал, когда оно появится – нужное слово, единственное слово, которое должно было лечь в строчку только что написанной прозы. Я предложил такое слово. Он возразил – это не то, оно должно состоять из двух слогов и естественно попасть в ритмический рисунок выражения.»
Так он работал, и в этом секрет обаяния его прозы.
В России Брет Гарта начали переводить рано – еще на пике его американской славы. Выпустили собрания сочинений в 6 томах и позже в 12 томах. Уже при советской власти аналогичные издания повторили. Большим успехом пользовался фильм «Вооружен и очень опасен», в основу которого были положены рассказы Гарта.
Разумеется, когда я на советском пространстве вникал в страсти калифорнийских золотоискателей, у меня и в мыслях не было, да и быть не могло, что я окажусь в тех краях, где жили Брет Гарт и его герои. Но – новый, 1997-й год я встретил в Сан-Франциско. В удивительном городе, где китайцев больше, чем где-либо еще в мире. Кроме Китая, конечно. Вскоре, однако, выяснилось, что русские оставили здесь не меньший след. И когда я стал работать над документальной повестью о Николае Резанове, я снова встретился с Брет Гартом.
Имя Резанова уже громко звучало в России благодаря поэме Андрея Вознесенского «Авось!» и рок-опере Алексея Рыбникова «Юнона и Авось», блестяще поставленной в Москве Марком Захаровым. И поэма, и спектакль – замечательные произведения. Жаль только, что известный поэт отнесся легковесно к материалу, почерпнутому им из прочитанной в Ванкувере книжки. Через ряд лет он вынужден был провозгласить: «Автор не столь снедаем самомнением и легкомыслием, чтобы изображать лиц реальных по скудным сведениям о них и оскорблять их приблизительностью. Образы их, как и имена, лишь капризное эхо судеб известных».
Переведем эти слова на понятный язык: и в поэме, и в рок-опере действительности соответствует только один факт: взаимное влечение Резанова и Кончиты. Всё остальное – как это происходило, где это происходило и так далее – плод очень свободной авторской фантазии. Сам Вознесенский понял это потом, когда уже всё было опубликовано и поставлено, и когда он ознакомился с записками камергера Резанова. Тогда-то он и решил себя реабилитировать. Но было уже поздно. Придуманная история пошла гулять как исторически точная.
Для ясности только один штрих: корабль «Авось» к плаванию Резанова никакого отношения не имеет. Не было его вообще, когда камергер отправился в Сан-Франциско. Его тогда только заложили на верфи в Ново-Архангельске, а спустили на воду, когда Резанов уже был в России на пути к своей гибели. Поэтому и поэма «Авось!», и «Юнона и Авось» очень далеки от реальных событий 1806 года.
Еще пример: в 2012-м в России вышла книга – повесть «о великой любви Резанова и Кончиты». Не буду называть автора – женщину, лишь замечу, что она, возможно, опиралась на спектакль, потому что и о Резанове, и о Русской Америке у нее совершенно неверные представления. Не говоря уже о деталях. Особенно меня умилило начало 9-й главы. Резанов на двух кораблях, «Юнона» и «Авось», 6 апреля 1806 года вошел в залив Сан-Франциско. Русских встретила восторженная толпа горожан и моряков. Корабли пристали к берегу, Резанов спустился на набережную, взял извозчика и поехал в город. Типичная развесистая клюква – я уже подчеркивал в начале повествования, что тогда не то что города, даже деревни Сан-Франциско не существовало. Какой там извозчик...
А пишу я об этом потому, что о Николае Резанове, не имевшем отношения ни к истории, ни к культуре США, американцы знают всё. О его тихоокеанской эпопее и о его жизненном пути написано несколько книг, в которых он показан как выдающаяся личность. В архиве Библиотеки Конгресса США имеются о нём интереснейшие материалы, которые помогли мне в моей работе. Но первым о нём написал Брет Гарт полтора столетия назад. Это была баллада «Консепсьон де Аргуэльо» (по-испански имя Кончиты звучало как Maria de la Concepcion Arguello).
О том, как и когда узнала Конча о гибели возлюбленного, есть несколько версий. Брет Гарт опирался на ту, которая в то время была широко известна – буквально по горячим следам. Баронет Джордж Симпсон возглавлял британскую Компанию Гудзонова залива. В 1841 году он предпринял кругосветное путешествие. Из Лондона в Северную Америку – Бостон – Ванкувер – Калифорния, побывал на Гавайях, а потом – в русский Охотск и верхом через всю Россию до Санкт-Петербурга. А оттуда уже домой. Поскольку у него были деловые связи с русскими на Аляске, он знал судьбу Резанова и по пути, то ли в Монтерее, то ли в Санта Барбаре рассказал о трагедии Кончите.
И Брет Гарт пишет балладу о верности и любви. Привожу ее в своем переводе (с некоторыми сокращениями), сохранив ритмический рисунок оригинала.
Консепсьон де Аргуэльо
(президио Сан-Франциско, 1806) ............................................................................................Форт. Валы, где в амбразурах пушки спрятались не зря.
Рядом с ними – граф Резанов, сын Руси, посол царя.
Долго вел переговоры он с магнатами о том,
Чтоб в союзе с Русским домом жил бы их испанский дом.
А добившись обещаний на сближенье двух корон,
Юной дочкой коменданта в одночасье был пленен.
И уже корабль загружен, вьется вязь прощальных слов,
С дипломатии он начал, завершила всё любовь.
Свет помолвки озаряет стены, пушки и валы,
И – «До встречи!» - улетают в край свой русские орлы. ...........................................................................................
День за днем постылый ветер стены серые сечет,
День за днем лишь солнца блики в зеркалах пустынных вод.
Лишь вблизи холмы светлеют, словно в панцырях – в песке,
Да в кайме дубов темнеют те холмы, что вдалеке.
Но ни весточки, ни судна, или верного гонца
Ни для дочери любимой, ни для славного отца.
Мнится ей, что голосами полон луг и полон сад:
«Он придет» - цветы ей шепчут; «Никогда!» - холмы твердят.
Но она его находит в пене, что несет прибой –
И она его теряет с убегающей волной. ...........................................................................................
Раз в году, с холмов спускаясь, кавалькада женихов
Каждой донне обещает исполненье тайных снов,
Жар формальных посещений, бой быков, пиров размах,
Деревенские забавы, сватовство во всех дворах.
Но напрасно там, где Конча ждет, любовь свою храня,
Рвется ввысь испанский тенор, полный страсти и огня.
Тщетно, свешиваясь с сёдел, кабальеро перед ней
На скаку цыплят хватают из-под ног своих коней.
Барабаны бьют с редутов, марш фиесты отгремел.
Комендант и дочка снова в колее рутинных дел.
............................................................................................Сорок лет метет по стенам океанский праздный бриз
С той поры, как флаг российский растворился в пляске брызг.
Сорок лет жара да бури. Старый форт устал и сник.
Крест Георгия Святого монтерейский порт воздвиг.
Нынче праздник в цитадели, любопытных вьется рой,
Сэр Джордж Симпсон прибывает – путешественник лихой.
Мчатся важные персоны на престижнейший банкет,
Их встречает добрым словом сам английский баронет.
Отзвучали смех и речи, и, подняв с вином бокал,
Кто-то вспомнил про Кончиту – что жених ее пропал.
Сэр Джордж Симпсон встрепенулся: «Он ни в чём не виноват,
Он скончался, бедный парень, ровно сорок лет назад.
Так спешил домой, в Россию, - и погиб, упав с коня.
Здесь любовь свою оставил; видно, замужем она.
А жива ль?» Молчаньем мертвым был ответ. Качнулась мгла,
И дрожащая фигура вдруг возникла у стола.
Красоты былой сиянье скрыл монашеский наряд,
Лишь под белым капюшоном два огня – глаза горят.
«А жива ль?» В безмолвном зале Конча к гостю подошла.
Взгляд погас: «Сеньор, простите. Конча тоже умерла».
В 1867-м выходит первый поэтический сборник Брет Гарта и первая книжка его прозы. А со следующего года он редактор нового журнала, основанного в Сан-Франциско владельцем книжного магазина на Монтгомери-стрит. Этот ежемесячник, «Оверленд мансли», быстро завоевывает признание читателей. В нём публикуются лучшие рассказы Гарта, они приносят ему всеамериканскую известность.
Успех на востоке страны, где увидели свежесть его взгляда и прекрасное изложение, вдохновил автора «Счастья Ревущего Стана». В 1871-м он покидает Калифорнию. Переехав в Бостон, получает от «Атлантик Мансли» выгоднейший контракт на 10 000 долларов в год (бешеные деньги по тому времени). В двух выпусках, № 28 и №29, публикуются 4 его рассказа и 5 стихотворений. Есть среди них замечательные, а есть и проходные. Однако кое-что редакция не принимает. По ее мнению, потеряна оригинальность, почти нет ярких образов. К тому же действие в них происходит не здесь, на востоке, а большей частью в Калифорнии, или во времена давно минувшие. И уже через год журнал расторгает контракт.
Что случилось? Может, на атлантическом побережье он лишился того духа раскованности и свободолюбия, который господствовал на западе? Возможно. Но, скорее всего, дело в другом. Писатель с женой и четырьмя детьми живет то у сестры в Нью-Йорке, то в Бостоне, то в разных небольших городках. Устойчивого положения нет. А, кроме того, у него сложные отношения с деньгами – обращаться с ними он не умеет. В итоге постоянно влезает в долги, а отдавать их нечем. Он пытается написать пьесы – ставят только одну и без успеха. Он пишет хорошую повесть – «Гэбриэл Конрой». Отклики разноречивые, но в смысле гонорара результат мизерный.
Есть еще один способ заработать – чтение лекций. Брет Гарт берется за него с энтузиазмом. Разъезжает по Штатам и Канаде и рассказывает истории о золотой лихорадке. Правда, затраты на поездки оказываются чуть ли не больше, чем удается собрать со слушателей. Попутно он пробует сочинять рекламные стишки. Тоже мало радости.
Друзья справедливо решили, что безусловно талантливому прозаику нужен постоянный источник доходов. Они добились аудиенции у президента США, и Гарт в 1878-м получил назначение коммерческим агентом в небольшой город Крефельд в Германии, знаменитый производством шелков и бархата. Через два года его перевели консулом в Глазго, в Шотландию. Там он проработал пять лет. На этом его дипломатическая карьера закончилась. Но он остался в Англии навсегда. Его новые произведения находили отклик у британцев, у него появились влиятельные почитатели. Скончался он от рака горла в 1902-м.
Интересно, что его семья почти все годы, которые он провел за границей, оставалась в США. Он регулярно высылал жене деньги. Но ни разу не пригласил ее и детей приехать к нему. И ни разу не посетил родину. Говорят, боялся. Но кого? Кредиторов? Жены? Не исключено, что она не была ангелом. Однако я читал некоторые его письма к ней, они написаны в хорошем тоне, он делится впечатлениями. Например, как посещал дюссельдорфскую оперу, где слушал вагнеровского «Тангейзера». И тут же ругает последними словами и композитора, и оркестр, и постановку. При этом обращается к своей Анне, как к ценителю музыки и оперного искусства.
Причина их расставания так и осталась неизвестной. Ни он, ни она никогда не сказали о ней ни единого слова. С другой стороны, из воспоминаний можно сделать вывод, что сам Гарт был весьма своеобразной личностью. Не всегда обязательным и далеко не всегда внимательным к близким. Не принимал всерьез ничего, кроме своего литературного труда. В то же время искренне восторгался чужими достижениями. Среди многих достоинств, которыми он обладал – полное отсутствие ревности и зависти; он не обижался на критику; он нежно относился к детям и животным. Отчужденность по отношению к своим и чувствительность по отношению к другим – странный сплав. Скорее всего, это и приводило к тому, что он плохо вписывался в семейную жизнь. Зато в творчестве то же сочетание оказалось плодотворным.
Гарт постиг особый духовный мир золотоискателей и тех, кто их окружал. Он уловил их способность к героизму – причём там, где, казалось бы, его трудно проявить. За внешней бравадой и наигранным равнодушием он сумел увидеть скрытые благородство, любовь, чистую дружбу. И показал, как в граничных ситуациях люди раскрываются, и внутренние силы помогают им преодолеть себя, победить страх смерти или даже саму смерть.
Нам, живущим в совершенно иных социальных измерениях, не хватает в рутине повседневных дел ярких нравственных ориентиров. Поэтому встреча с ними на страницах книг – всегда эмоциональная встряска. А сложилась или не сложилась у автора личная жизнь – какое это, в конце концов, имеет значение?
Вера в человечность, юмор, дар тонкого стилиста и прекрасного рассказчика – всё это сделало Брет Гарта летописцем удивительной эпохи, и к его творчеству будет обращаться еще не одно поколение читателей.
Самуил Кур. Родился, жил и работал в Белоруссии. Педагог по образованию. С 1996-го в Сан-Франциско. Поэт, прозаик, эссеист. Книги поэзии и прозы выходили в Минске. Публикации – в журналах, альманахах и других периодических изданиях России, США, Беларуси, Германии.
