Как-то прошлым летом я вышел из дома своей родственницы, и хотя она рвалась меня проводить, я сказал, что хочу пойти домой один; она одернула собаку, которая так и норовила попробовать меня на вкус (когда в моем присутствии одергивают животных, чувствую себя виноватым, половина этого гнева принадлежит мне), она прошла со мной несколько домов, я снова потребовал, чтобы она вернулась; она предупредила, чтобы я остерегался собак и осталась позади. Я чувствовал у себя за спиной ее взгляд, мне казалось, что она слишком сильно обо мне беспокоилась и не скрывала этого, мне не нравилась эта по-домашнему деревенская забота моей родственницы. И не только ее взгляд: из окон, через шторы, вплоть до собачьих носов, принюхивающихся ко мне из-под заборов – все следили за мной. По дороге вспомнил сумасшедшего, которого встретил днем. Историю этого мужчины я слышал давно, но ночью я понял то, что до сих пор было мне чуждым.
Мужчина был на свадьбе в соседней деревне, и ему, пьяному, посреди ночи вздумалось пешком возвращаться домой. Дорога проходила через овраги и ущелья, но по толстому коммунистическому асфальту. Когда перестали виднеться огни деревни, он услышал приближающихся волков и, обернувшись, увидел сверкающие глаза; вскоре они его окружили и шли по бокам, сзади, а некоторые, забежав вперед, ждали, в это время даже баловались и игрались, но как только мужчина приближался к ним на два метра - они замирали; это был миг, когда они с насмешкой смотрели на мужчину, который уже остановился – если тот не начнет шагать, они приблизятся, и мужчина снова шел, потому что он годами водил стадо в горы и, кажется, кое-что знает о нраве волков…
При нем только спички и бумага для сворачивания табака, больше ничего, и он продолжает идти. Как только чувствует, что они слишком близко, он зажигает и бросает спичку, обеспечивая пространство между собой и преследующей стаей. Спички заканчиваются, а до деревни еще довольно далеко. Он выравнивает дыхание, но не для того, чтоб убежать, потому что знает: бегство – смерть.
Есть такая поговорка, мол, звери боятся людей, гуляющих на свадьбе. Он сохраняет дистанцию, выпускает воздух, распевая песни, и пританцовывает, представляет свадьбу, с которой шел, начинает воспроизводить голоса и шум, распространяет их в темноте: туфлями стучит по асфальту, кричит, визжит, мышцы, как преследуемые змеи, извиваются на теле, пальцами ног он вдавливает асфальт, издает гортанные звуки, чиркает последними двумя спичками из коробки; эта одиночная свадьба становится настоящим пиром; важнее всего было передвигать вместе с собой созданное им же веселье, потому что звуки, еще не выйдя, уже отставали, а волки шли вперед…
Мужчина постепенно привык к темноте и очертил строение волков, но не с помощью обычных расчетов: он видел глаза зверей, точнее блеск, и что-то от шеи тянулось вокруг, все они были цвета черной тьмы, у глаз иссякла способность мужчины видеть, и от шеи начиналось другое зрение. Начиная с шеи, их тела растягивались и наполняли принадлежащую им тьму. Мужчина почувствовал, что все поле зрения наполняется телами волков, он попытался не считать их, но это было не количество, они превратились в цвет. У него по телу пробежали мурашки, когда одной ногой он ступил на дикую траву, выросшую у дороги - это была звериная шерсть, он снова ступил на асфальт, поскольку дорога тоже пропиталась тьмой, мужчина часто натыкался на мягкую шерсть и, трясясь, откидывался назад, но каждый раз после отклонения шага что-то от него оставалось на том месте, куда он ставил ногу, за это короткое время волки будто отрывали от него кусок. Мужчина посмотрел наверх, чтобы помолиться, но все небо сверкало и кишело волками, сверху за ним тоже следила стая…
Волки так и не приближаются настолько, чтобы укусить, когда подходят к деревне; звери останавливаются и терпеливым взглядом провожают мужчину, как солдаты, которые выпускают у границы изуродованного, лишенного чести и достоинства пленного. Может, после спичек волки поняли душевное состояние человека и потому не съели его, а начали преследовать, гнать его душу, и позабавились, когда в человеке остались только спички, песни, пляски и стук каблуков, и они уже ни за что бы не съели бедолагу. Говорят, звери не едят бездушных людей; когда чувствуют, что человек помешался от страха, они его преследуют, но не едят… Действительно, кто станет есть что-то бездушное? Например, я оставил ночью персик на тарелке, а утром заметил, что вокруг собрались мошки; когда прогнал их, увидел, что персик на месте, даже шкурка не была разорвана, повреждена, но фрукт увял, съежился; мне кажется, мошки высосали душу, и я никогда не съем бездушный фрукт. Нечто подобное произошло и с мужчиной, волки вынули из него душу и прогнали куда хотели: в горы, камни и ущелья. Мне кажется, они собирают такие души и ночью, завывая, заставляя танцевать бестелесные души, все больше и больше отделяют их от тела и забавляются.
В эту ночь мужчина от страха выбрал тело, как жилище для затоптанных каблуков, спичек, песен и плясок, а волки не отказались от его, может и смелой, но преданной и выброшенной в результате выбора души.
Так, мужчина под их взглядами, которые тьма еще больше приближала к нему и терла о затылок, доходит до дома, точнее, танцуя, заходит и валится на постель. До сих пор, когда в деревне останавливается машина, один старик, танцуя и припевая, подходит, просит спичек и от сигарет тоже не отказывается. Услышав эту историю и видя полу-лысого бородатого человека, я подумал, что он использовал все для спасения своей жизни; у нас у всех наступает пора, когда используем каждую возможность для своей жизни; этот селянин использовал все: спички и песни, танцы, а еще каблуки – честные методы, но не совсем, потому что он выбрал свое тело, взамен оставив волкам нечто более важное. Потому что волкам не нужно было его истощенное, несочное мясо, им не нужен был иссохший от страха, бесплодный человек, они проигнорировали человека, который отныне был не совсем человеком, может, только перед Богом и то в жалостливых словах: пусть придут ко мне все обделенные… И это тело пошло бы за словом, потому что другого выбора у него не было; волки были согласны с Творцом – пусть придут тела…
Момент отделения произошел настолько быстро, что человек даже не осознал этого; не осталось этого в памяти ни у души, ни у тела, он ведь дошел уже до начала деревни и даже успел коснуться забора первого дома. Так и осталось тайной, когда, в который раз сбившись с пути, он оставил душу и продолжил идти; он остался со своей душой и вместе с волками наблюдал, как тело, распевая песни, заходит домой… Он содрогнулся, когда волки обернулись и гогочущими глазами вперились в него, а он надеялся, что душа невидима, он думал, что душа незаметна. Теперь он принадлежал им, был собственностью зверей. Он пошел в сторону гор, точнее перепуганная душа поползла за своими хозяевами; он чувствовал, как отдаляется от тела, которое, отупев, должно было лечь рядом с женой, должно, как скотина, ходить по улицам; он всей душой возненавидел неразумное тело. Звери загнали тело в деревню, чтобы люди день ото дня видели и в лишний раз узнавали знак волков, на этот раз без зубов. Они отправили тело, точнее они уже на полпути оставили его среди людей, как их же врага, как ходячий памятник людской слабости, поскольку знали: односельчане устанут от тела и будут все чаще плевать в него, пинать, чтобы держалось подальше от них, а дети будут кидать в него камнями и смеяться; жена тела, у которой все еще была нерастраченная страсть, будет обнимать поющее тело и будет прижимать иссохшую матку к каменному колену, а потом проклинать волков, что не съели танцующее тело… Волки рассудительно оставили его, как частицу человеческого смеха, отвращения и ненависти.
И волки победили, не съев тело, даже не вкусив мяса…
Перевел с армянского Наре Мкртчян
Левон Шахнур (Левон Шахназарян Гнелич), 28 лет, студент магистратуры на I-ом курсе факультета Богословии Ереванского Государственного университета. В 2013 г. вышла в свет моя первая книга под заглавием «Ночь сотворения». Получил первое место на конкурсе «Пиши!» В конкурсе «Проза» удостоился премии банка ВТБ и диплома. На Международном литературном конкурсе «Русская речь» занял второе место. Публикуюсь в прессе: «Андин», «Нарцисс», «Литературная газета» и т.д. В России - «Нева», «Бельские просторы». Мои произведения переведены на английский, грузинский и русский языки.
