***
Когда душа полна смятений,
Когда вокруг блуждают тени
И душат плоть,
Кто мне, упавшей, не изменит,
Кто надо мной склонит колени?
Ты, мой Господь!
Далёкий, властный, но понятный,
Приемлющий на солнце пятна
И мрак людской,
Не оттолкнёшь и не обидишь,
И в полной темноте увидишь
Глаза с тоской.
И я приму Твои объятья
Душой, не знающей про платья,
И растворюсь
В любви, прописанной в эфире,
Которую рождает в мире
Святая Русь.
Я ваша дочь, леса и реки,
Сегодня, завтра и навеки
Нас не разъять,
Поскольку называю братом
Я каждый прутик, каждый атом,
И Русь нам — мать.
Хранимые её покровом,
Мы возродимся в мире новом
Без зла и бед
И будем знать, как знают дети
На нашей тягостной планете,
На всё ответ…
Когда душа полна смятений,
Когда вокруг блуждают тени
И душат плоть,
Уверуй: встанем мы с коленей!
Вовек России не изменит
Господь.
***
…Это царство моё государство,
Здесь законы предельно просты:
Не выказывай внаглую барства,
От напасти не прячься в кусты,
Не лелей без зазрения лени
И не тычь на упавших перстом,
Сам, где надо, пади на колени,
И не смей изгаляться при том.
Не пойду на уступки тупицам,
Утруждать не хотящим мозги.
Не поверю угодливым лицам,
По которым не видно ни зги.
И не сдамся вовеки печали,
Сколь бы тяжек ни выдался век.
Как у нашей зимы в изначалье,
Пусть душа будет чистой, как снег.
В этом царстве моём государстве
Я царица давно и слуга.
Для души и для тела лекарство
Сберегают в долине стога.
И ласкают мохнатою лапой
Сосны в старом пахучем бору.
Нахлобучив бездонную шляпу,
Я большую корзину беру
И брожу до заката по лесу,
Замирая от прели земной.
Тёплый дождик прозрачной завесой
В полумраке шагает за мной.
Нам ли плакать о наших невзгодах,
Нам ли зависть таить о чужом?
Бесконечные тихие годы
Согревает нас бабушкин дом.
И колодец, ведёрком качая,
Подпевает пернатым в лесу.
Я охапку цветов иван-чая,
Как великий подарок, несу
И поклоны дарю нашим далям,
Изнывающим в ропоте дня.
Эти рощи и травы мне дали
Осознать, что всему я родня.
И хоть царство моё бесконечно,
Я у каждой былинки в долгу:
Стихотворный наряд подвенечный
Для просторов моих берегу,
Доставая в особые даты,
О которых до срока молчу.
…Что случилось, мой ангел пернатый?
Ну, погладь же меня по плечу!
***
Мой милый! Стылыми руками
Твой обнимаю бугорок…
Затерянный меж облаками,
Наш путь печален и далёк.
Во тьме означенный сияньем
Неугасимых чуждых звёзд,
Он облегчаем покаяньем
И украшеньем личных гнёзд.
Однако, милый мой, однако
Невыносимо здесь терять
Того, над кем не только плакал,
Но теребил в постели прядь
Волос, лишающих рассудка,
Кого баюкал, как дитя…
Идут сороковые сутки,
От тяжести скорбей кряхтя.
И я вослед им поспешаю,
Глотая горечи комок.
Я знаю, что не мы решаем,
А всё за нас решает Бог.
И можно ли Ему перечить
И в помутненье возражать?
Мечтать о предстоящей встрече,
Которую не избежать, —
Вот наш удел в земной пустыне,
Где над лампадой огонёк
Без нашей помощи застынет
И превратится в уголёк.
Мои ладони — как лампады,
От жара их подтаял снег.
Ах, как тебя мне рядом надо,
Мой незабвенный человек!
Опять руками обнимаю
Твой замороженный приют,
Хоть понимаю, понимаю…
Нет, ничего не понимаю!
Зачем теперь, как будто в мае,
Здесь птицы весело поют?!
***
Умчался поезд, среди бела дня
Не сделав в нашем поле остановки.
Кудахчет возмущённая родня,
Одетая в дешёвые обновки.
А я молчу, трагично осознав
Его железный непокорный нрав.
Всем так хотелось проводить меня,
Покуда ликовали краски дня.
Они исчезли много лет спустя.
И только сын, меня перекрестя,
Глядел лихому поезду вослед,
Готовый продолжать искать ответ.
А я, не в силах посмотреть назад,
Молилась, чтобы расступился ад,
Маячивший в родимой стороне
И видимый пока одной лишь мне.
***
Час покосив, я часик отдыхаю.
И ни судьбу, ни Родину не хаю
За то, что силы плоти на исходе
И руки-ноги ноют к непогоде,
За то, что вместе с возмужаньем духа
Лишаюсь я и зрения, и слуха,
И интереса к ближним и прохожим,
А голос мой становится похожим
На тающие звуки во вселенной.
Зато какою песнею нетленной
Звучат в эфире отголоски мыслей,
Какие чувственные сполохи повисли
На проводах мерцающих созвездий,
Которые, гремя, Илья изъездил
В попытке усмирить земные битвы!
Но и поныне топоры, как бритвы,
Наточены у злобного народа.
Зато почти не водят хороводы
И не поют печальных долгих песен,
Как будто души пропитала плесень…
Ах, не томи меня, печаль-разлука,
До той поры, пока земная мука
Не потеряет власти надо мною
И не услышу я призывы Ноя
Собраться на судёнышке заветном
И в бурю оставаться незаметным.
И что нам предстоит в пути изведать,
Пока другие побредут обедать
И полежать позднее в полудрёме
В своей постели в одичавшем доме?
Какая детям выпадет эпоха?
Мы день грядущий представляем плохо
И, если честно, не хотим гадать,
О чём потомкам предстоит рыдать.
Охват судьбы — от входа до исхода,
Лишь в сенокос важна для нас погода.
И я кошу, но часто отдыхаю,
И хоть украдкой глубоко вздыхаю,
Но ни судьбу, ни Родину не хаю.
***
Я чую приближенье вдохновенья,
Как девочка предчувствует любовь.
Вот ветерок коснулся дуновеньем,
Вот дёрнулась в задумчивости бровь.
Вот сердце ухнуло в пугающую пропасть
И затаилось, умерев шутя.
Вот, одолев непознанную робость,
Строка перевернулась, как дитя,
И стонет, и колотится в истоме,
Стремясь скорей увидеть белый свет…
Ах, милая, не ведая о доме,
Она диктует правильный ответ!
Конечно же, конечно же, родная,
Нет жизни без созвучий на конце.
А то, что невзначай достала дна я,
Не обессудь, мечтая о венце.
Нам многое указано в скрижалях,
И главные заботы впереди.
Смотри, по небу тучи побежали,
Планируя муссонные дожди.
И никуда не деться от накидки,
От старого зонта и от сапог…
Учись вот так же — весело, навскидку —
Писать стихи, как может только Бог.
***
Съела сердце оленя
И не дрогнула духом…
Из глубин поколений
Мы служители брюха,
Что бы ни говорили,
Чем бы ни объяснялись.
Вот оленя сварили,
Лишь копытца остались.
А теперь и гадайте,
Далеко ли до неба…
Ах, простите и дайте
Просто чёрного хлеба!
***
Зачем, скажи мне, этот дом,
Где нежности пустые полки,
Где прихожу в себя с трудом,
Когда ночами воют волки,
Где каждый тёмный уголок
Сияет истин озареньем,
А банный скобленый полок
Глядит на немощи с презреньем.
Туда, где был цветущий лог,
Сползли знобящие туманы,
И убивает эпилог
Своей отчётливостью пьяной.
Я изжилась до пустоты,
До звонкой и саднящей боли.
Но знаю — где-то бродишь ты,
Стеная о своей недоле,
Лелея сердца маету
И изнывая от простуды,
Не признавая простоту
Нежданного земного чуда,
Не слыша в полной тишине,
Как я приблизилась крадучись
И как в небесной вышине
Поют о счастье неминучем.
Да будет так! В моём миру
Изъедены ступени ада
И, невзирая на игру,
Должна мой путь венчать награда.
Пускай она найдёт бойца,
Упавшего в забытом поле
С улыбкой глупой в пол-лица
От растекающейся боли,
Но с осознанием того,
Что всё на свете не напрасно…
Коснись же сердца моего
И оглянись: как небо ясно!
***
Реву от счастья перед словом «финиш»
И принимаю ленточку на грудь!..
Когда Ты списки добежавших вынешь,
Меня отметить, Боже, не забудь.
Не памятником и не славой тленной,
Да и с любовью тоже подожди.
Хочу до встречи с пашнями вселенной
Попасть туда, где шли мои дожди,
Где душу вынимали мне просторы,
От запахов кружилась голова,
Где милый обнимал меня, который
Хмельные мне нашёптывал слова.
Один лишь миг — и буду я согласна
Отринуть всё, что было дорогим:
Хвост облака поутру в небе ясном,
В росе обитой след босой ноги,
Звенящую капель с моей застрехи,
Подсолнуха повисший зрелый шар,
На белой кофте тайную прореху,
В которой часто пряталась душа.
Ещё на полке старенькую ложку,
Оставшуюся с дедовых времён,
От «Пения молебного» обложку
И карту расселения племён
В неведомой земле за океаном,
Машинку швейную и расписной сундук,
При взгляде на который сразу пьяной
Я становилась вдруг, и сердца стук
Гремел во мне, пока я доставала
На белый свет сокровища земли…
Не раз Тебя я, Боже, доставала.
Теперь в последний раз прошу: внемли,
Дай по обычаю присесть перед дорогой
И осмотреть прощальным взором дом.
Ты знаешь, что условие «не трогай!»
Даётся с титаническим трудом,
Но я исполню все Твои приказы
И ничего земного не коснусь.
Лишь об одном прошу: бери не сразу.
И сохрани берёзовую Русь!
***
Ах, Боже ж мой, какое наслажденье
Вообразить тот позабытый сад,
Где яблоки земного наважденья
Воспоминаньем сладостным висят.
А ты идёшь под сенью новых истин,
Не отвергая то, что позади.
И падают, и умирают листья,
И льются благодатные дожди…
