Критическая география
Мне хочется верить, что начинает формироваться новой жанр географии, а именно, критическая география или география, посвящённая поиску и утверждению справедливости (таков изначальный смысл греческого слова κριτική).
Фундаментальной работой этого жанра является, безусловно, «Советская экономика», монография, написанная в 2011-2012 годах. В ней приняли участие многие ведущие географы страны: Смирнягин, Артоболевский, Чистобаев, Лейзерович, Агирречу, Прохоров, Трейвиш, Стрелецкий, Каганский, Бабурин, Лаженцев, Алексеев, а также менее заметные географы Барановский, Ретеюм, Кузьминов и вовсе не географы Мейерович и Никитин. Я горжусь, что не только участвовал в этой маститой команде, но и был её организатором.
Лично для меня этот жанр начался со статьи «Дорога… куда?» (журнал «Смена», октябрь 1988 года) о БАМе как великой ошибке и великом преступлении, Наряду с Чернобылем БАМ стал мрачным трагическим аккордом в финале СССР. Сюда же я бы отнёс и свою работу «От района к региону: на пути к хозяйственной географии» («Известия РАН, серия географическая, 1994, №10)
Пока последней работой в этом ряду является «Исследование географических исследований», представленная на XXXIII сессии МАРС (июнь 2016, Иркутск).
К тем, кто интенсивно формирует критическую географию, следует отнести Родомана, Каганского, Смирнягина и нескольких других, хотя, признаться, большинство современных географов предпочитают не ссориться с начальством и тихо плыть в мейнстриме позитивной географии.
Говорить о том, что критическая география формируется как жанр, можно, имея ввиду её функции, уже достаточно выраженные:
- экспертиза
- рефлексия
- профилактика
- средство консалтинга
Если выделять специфические особенности критической географии, её средств, то это прежде всего научная и гражданская честность, доходящая до смелости и рискованности.
Наиболее актуальным направлением критической географии является критика самой географии, пересмотр уже сложившихся и во многом устаревших взглядов, представлений, теоретико-методологических оснований отечественной науки, заметно уступающей быстро прогрессирующему фронту географических исследований в мире.
Понятие «ресурсы»
Изначальный, латинский смысл этого слова, resurgere, означал воскрешение или возрождение, в старофранцузском resourdre значило «источник» или «родник», к нам это слово пришло, по-видимому, через английский или немецкий в современном смысле этого слова, сформировавшемся в конце 18 века. Говоря ресурс, мы обязаны указывать, ресурс – чего? какой деятельности? Тут совершенно неважен материал, становящийся ресурсом, и характер этого материала. Так, обычно кораллы – ресурс украшения, преимущественно женщин, однако на кубинском никеле-молибденовом предприятии в Моа кораллы используются в качестве шихты. Лес может выступать и как ресурс деревообработки, от строительных деталей до мебели, и как топливо (дрова), и как бальнеологический ресурс, и как ресурс gathering economy(собирательство), и как ресурс эстетического освоения мира, и ещё ресурсом множества других деятельностей.
Вопрос о деятельностной сути ресурсов вовсе не праздный и не только теоретический: нефть и газ в России не только и даже не столько топливно-энергетический ресурс, ресурс нефтехимии, сколько ресурс обогащения небольшой группы людей, ресурс власти и управления страной, ресурс построения новой империи.
Ресурсы, резервы, запасы
Итак, исходный материал (физический, духовный, символический, как, например, финансы и деньги, виртуальный), включённый в деятельность, представляет собой ресурс этой деятельности. Та часть материала, которая ожидает своего включения, называется резерв (от латинского reservo – ожидание). Как правило, резервы достаточно хорошо изучены и даже измерены. Наконец, имеется весьма неопределённая часть материала, которая в принципе может быть включена в деятельность, но пока недоступна, слабо изучена и неисчисленна. Это – запасы. Границы распространения запасов также весьма неопределённы. Никто, например, не может определить запасы нефти на глубинах ниже 15 километров, запасы пресной воды в придонном слое Мирового океана и т.п.
Целью вовлечения ресурса в деятельность из исходного материала являются продукты и результаты этой деятельности. Однако, помимо целевого результата деятельности всегда имеются побочные результаты и продукты, которые мы в принципе можем и умеем утилизировать: попутные газы при нефтедобыче, сера – при нефтепереработке, опилки, сучья и коренья при лесозаготовке и лесопилении, жмыхи при производстве растительных масел, багасо при производстве тростникового сахара (на Кубе багасо просто сжигается, в Бразилии превращается в автомобильное биотопливо) и т.д. Объёмы, свойства и другие характеристики побочных продуктов обычно хорошо известны и предсказуемы. Но имеются также продукты и результаты (например, процессы), которые лежат за пределами наших ожиданий – как в пространстве, так и во времени. Обычно они не только не предсказуемы, так как проявляют себя в других деятельностях, но и негативны. Эти продукты и результаты принято называть последствиями, по большей части, если не всегда, негативными.
Собственно, здесь и заложена вся экологическая проблематика, толкуемая не как проблема взаимодействия природы и человека, а как проблема взаимодействия и столкновения деятельностей:
- всякая деятельность происходит в ущерб запасам других деятельностей, существующих и\или предстоящих
- всякая деятельность порождает негативные последствия в других деятельностях, существующих и\или предстоящих
Избежать это столкновение практически невозможно, а потому экологическая ситуация в принципе неразрешима, но может быть смягчена или сведена к удовлетворительному минимуму.
Пространство и время как ресурсы
Само по себе пространство (der Raum, space) не является ресурсом, как и территория (освоенная и изученная, присвоенная человеком земля), но наполнение и плотность наполнения – безусловный ресурс. Бескрайние и по большей части безлюдные арктические просторы Сибири и Дальнего Востока – скорее препятствие и обуза. Как утверждал Ф. Бродель, при плотности населения менее 10 человек на кв. км невозможны демократия, рыночная экономика и конкуренция, устойчивая коммуникация и управляемость. СССР накануне своего распада почти достиг этого переломного показателя, но современная Россия – всего 7 человек на кв. километр, что делает перспективы страны безнадёжными.
Культурная и инфраструктурная насыщенность пространства, характерная для европейских городов (наиболее наглядные примеры – Амстердам и Барселона), многослойность пространства, переплетение деятельностей в ограниченном и скученном пространстве – несомненный ресурс для разворачивания и существования деятельностей, но это связано и с риском проникновений негативных последствий. Чем богаче такой ресурс, тем более хрупкой становится цивилизация, использующая его.
С географической точки зрения своеобразным ресурсом любой деятельности является место.
Аристотель в «Топике» описывает место как предельно неопределённый, немасштабированный, незаполненный материалом и позициями деятелей, онтологически пустой топос (локус), единица бесконечного пространства. Этот топос (локус) по мере роста своей наполненности и определённости всё более приобретает черты ситуации (cite в латыни также означает «место»), её позиционирования, связей и отношений, драматического напряжения и разноголосицы морфологически разнообразного материала. Это напряжение и превращает место в деятельностный ресурс. В европейских языках «место» является обозначением города, например: cite – во французском, city – в английском, Stadt – в немецком, място – в польском, мiсто – в украинском и т.д.
Географическая уникальность культур и нетранслируемость культур – не только важнейший фактор размещения, обмена и торговли, но и важнейшая характеристика места как пространственного ресурса. Именно поэтому практически каждое место отчаянно защищает свою культуру от цивилизационных вихрей и торнадо.
Потребительская идея размещения, возникшая в 16-17 веках, начала отчетливо формироваться в Средневековой Европе во времена крестовых походов, была связана с формированием городского самоуправления и, позднее, потребительского рынка. Во многих городских муниципиях, особенно в Германии, власть практически безраздельно захватили торговцы. В совете Ганзейского союза городов, например, на 99 торговцев приходился всего один ремесленник. Ремесленникам запрещалось, в частности, реализовывать свою продукцию далее, чем порог их дома. Установление рыночного механизма ценообразования, в котором потребительская марка стала доминантой, еще более укрепила потребительскую идею размещения: ресурсы добываются и товары производятся прежде всего там, где они нужны и потребляются. Спрос, его требования на объём, качество и разнообразие – решающий ресурс и производства, и деятельности.
Эта идея пока очень слабо приживается в нашем сознании, но место определяется прежде всего собственностью на него. По сути, границы места определяются как границы собственности.
Иерархированность социальной жизни выступает в качестве антиресурса, фактора, буквально пожирающего ресурсную ёмкость и значимость любого места. Весь предыдущий социальный опыт свидетельствует о формировании в социуме одной, максимум двух иерархий. Отныне же мы находимся в ситуации полииерархии:
- имущественная иерархия; сегодня в мире 2325 миллиардеров на 7 млрд. жителей планеты (1 из 3 млн. жителей), в том числе в России 62 (1 из 2.2 млн. жителей), в том числе в Москве 50 (1 из 400 тысяч), при этом далеко не все из них олигархи (то есть принадлежат высшему слою и по богатству, и во власти); очень важно, что 55% миллиардеров – selfmade persons, а 35% не имеют высшее образование; чем богаче и многочисленней верхний слой имущественной иерархии, тем, естественно, бедней и многочисленней придонный слой
- властная иерархия; демократия – это не столько власть большинства, сколько власть многих; абсолютистская монархия КНДР, России и подобных им стран, демонстрирующих единоличную власть, приводит к порабощению всей иерархической пирамиды, особенно, ее основания: чем абсолютней власть одного, тем меньше свобод и надежд на свободу у остальных
- культурная иерархия; культура становится всё более недоступной для большинства, при этом по всему культурному фронту, а верхний слой культурной иерархии практически неизвестен массовому большинству; если Давид Сарнов в 20-е годы создал радиовещание для приучения американцев к театру и серьезной музыке, то теперь просветительская функция образования либо сильно минимизирована, либо утрачена вовсе; сами творцы культуры никак не вписываются ни во властную, ни в имущественную иерархию
- интеллектуальная иерархия; на вершине этой пирамиды совершенно не тесно, и тем не менее, а, возможно, именно в силу этого, практически исчезли «властители дум», способные будоражить сонное большинство
- креативная иерархия; непонятно, где в этой иерархии располагаются структуры псевдотворчества (попса, авторы детективных и женских романов, мастера малярной живописи, ученые переписчики своих и чужих работ и т.п.), и эта непонятность делает данную иерархию наиболее напряженной и поляризованной
- духовная иерархия; в условиях беззастенчивой коммерциализации церкви святость и духовность становятся всё более экзотическим явлением как церковной, так и мирской жизни; как культурная, интеллектуальная и креативная иерархии, так и духовная прозябает преимущественно в нищете и безвластии
…
Ситуация наличия в социуме многих иерархий, контрастных друг другу и не связанных между собой отношениями и влияниями, приводит к тому, что
а) нижние слои всех иерархий практически сливаются в одно пятно пролетариев (людей свободных, но неимущих)
б) натяжение внутри каждой иерархии со временем не сглаживается, а нарастает (богатые становятся всё богаче, а бедные – всё бедней, властвующие становятся всё более властвующими, а властимые – всё покорнее, умные становятся всё умнее, а дураки – всё глупее, и так далее).
Время, подобно пространству, само по себе ресурсом не является. Ресурсом является история: прошедшая, настоящая и предстоящая. Как и пространство, время имеет свою мерность – «раз», история свою -- событие (аналогично пространственным топу и ситуации)
Некий грек, еще не догадывавшийся о собственной античности и древности, любил сидеть по вечерам на берегу моря, которому еще предстояло стать Эгейским, наслаждаться чистым, без тарелок и самолетов, закатом и накатывающими беспрерывно волнами. “Раз” – шептал он, – “раз, раз” (в основе русского “раз” лежит греческое слово ῥἇχία, означающее “прибой”) и его умиляла однообразная красота и бесконечность этих “раз”. “Раз” для него был наглядной, зримой мерой и единицей бесконечности, прекрасной, как и все божественное. «Раз» – не только единица бесконечного времени, но и идеальный объект хронологии, науки о времени. Аналогично «топ» – и единица бесконечности пространства, и идеальный объект хорологии или топологии. Если ситуацию можно рассматривать как идеальный объект географии, то в истории аналогом ситуации является событие: бытие, переживаемое и переосмысливаемое историком, соучаствующим в нём, как бы далеко по времени это ни было бы.
В русском языке и менталитете «настоящее» всегда и принципиально несовершенного вида, имперфектно и не имеет границ. Ресурсом настоящего является прошедшая история, прошлое, а также предстоящая история, будущее. При этом и прошлое, и будущее имеют и перфектную и имперфектную форму. Ресурсами несовершенного настоящего являются совершенное прошлое, из которого мы черпаем отрефлектированный опыт, нормы, правила и законы, и совершенное будущее: проекты, программы, ожидания, ради которых мы и терпим своё несовершенное настоящее. История – не поток времени, а интеллектуальное (научное, творческое, проектное, управленческое, вероисповедальческое, философское) освоение этого потока. Настоящее настолько же принадлежит прошлому, как и будущее. С изумлением и горечью мы видим в сегодняшнем настоящем, как управляется из него наша история и то, что останется после нас (если останется).
Давно замечено, что прошедшее время, прошлое, нам ценнее и дороже настоящего, а будущее имеет меньшую значимость и ценность, нежели настоящее: на этом держатся, в частности, кредитные финансы, а также предпринимательство, берущее в заём настоящие деньги во имя предстоящих будущих, более дешёвых, чем нынешние.
Ресурсы времени цикличны, в отличие от пространственных ресурсов. Эта особенность отражается, например, в том, что мы, дорожа пространством и даже называя его границы священными и неприкосновенными, беспечно тратим время, обоснованно полагая, что цикл ещё вернётся, и не раз.
Естественные и искусственные ресурсы
Следует различать естественные ресурсы, которые склонны к истощению по мере их использования и эксплуатации, и искусственные, интеллектуальные ресурсы, некоторые из которых обладают счастливым свойством приумножаться по мере их использования. Мощь и миссия США, как подчёркивают все американские президенты, начиная с Джона Кеннеди, заключается не в деньгах и вооружениях, а в образовании. Наука, культура, образование – важнейшие искусственные ресурсы, именно они, а не нефть и газ, создают богатство страны. Именно они задают смыслы существования, и потому можно уверенно диагносцировать основную причину обессмысливания нашей жизни.
Страновая и региональные ресурсные стратегии и политики
Ресурсная стратегия и следующая за ней ресурсная политика возможны, только если им предшествует концепция развития. Очевидная деградация и разрушение российского государства, даже при самом печальном исходе дел, не ведёт к исчезновению страны, однако построение концепции развития этой страны, её теоретическое обоснование, ценности и принципы в настоящее время представляются маловероятным. По нашему мнению, нашу страну объединяет по существу лишь страх – перед окружающим миром и собственным будущим. Невольно возникает подозрение: а страна ли нынешняя Россия? продолжает ли она быть страной и была ли она страной вообще?
Ответственность за будущее принадлежит регионам, а не «субъектам РФ», которые таковыми не являются по понятию региона, самодостаточного участника мирового, общечеловеческого развития, обладающего собственными целями и ответственного за свою миссию как вектор мирового развития.
Не природные ресурсы, служащие средством чьего-то обогащения и разворачивания деятельностей за пределами страны, а интеллектуальные ресурсы должны лечь в основу регионального развития, не извлечение естественных ресурсов, а использование и тем самым приумножение интеллектуальных, искусственных ресурсов.
Интеллектуально окрашенные пространство и время, ситуации и события, всегда имеют местную, в том числе городскую локализацию, очаги и фокусы регионального развития. Формирование местных интересов и есть, на наш взгляд, основа построения региональной ресурсной политики и стратегии.
Оригинал: http://7iskusstv.com/2016/Nomer9/Levintov1.php
