Владимир АЛЕЙНИКОВ
г. Москва
«Вечность - для русского слова...»
* * *
Не было на свете никого,
Кто не ощутил бы хоть однажды
Жаркое над сердцем торжество
Тайны – и неведомого жажды.
Тот, кто жив, ещё не упустил
Вовсе не случайную возможность:
Бросить всё – и в пламени светил
Выразить порыва непреложность.
Ночи коротающий вдвоём
С едкою бессонницей иль скукой
Встанет разом – и покинет дом,
Только бы не мучиться разлукой.
Старая обида иль хандра
Рухнет перед радостью мгновенной, –
Тот, кто робок был ещё вчера,
Причастится мудрости бесценной.
Вот она, скитальческая рать,
Выбравшая риска неизбежность,
Чтобы там в открытую играть,
Где прожить не сможет безмятежность.
Кто она? – да всё-таки не зря
Высится в безбрежности эфира
Небо восхитившая заря –
Символ возродившегося мира.
* * *
Я света ждал – живого, из души
Самой природы, – и его дождался, –
Как бы негромкий голос вдруг раздался –
И вот уже окреп, сквозь хмарь прорвался,
Напевом ясным стал в моей глуши.
Знать, не напрасно слышать мне дано
Глубинной этой музыки начало
Вот здесь, где долгим эхом отзвучало
Всё то, что встарь так рьяно величало,
А нынче смотрит издали в окно.
И слова мне не вымолвить теперь
Без напряженья, без проникновенья
Куда-то в глубь, чтоб ждать прикосновенья
Ладоней тайн, – и ветра дуновенье
Тяжёлую приоткрывает дверь.
И кто-то мне протягивает нить
Оттуда, где частиц немых круженье.
Почуяв разом сердца притяженье.
Уже находит путь преображенья, –
И некому мне это объяснить.
* * *
Ветер предгрозья срывает листву,
Небо вокруг потемнело –
Так и скажу, раз уж в мире живу –
Пусть я живу неумело.
Что же со мною? Да так и дышу –
Там, где привольней и проще, –
И напоследок узреть не спешу
Монстра державного мощи.
Бреда всеобщего я сторонюсь,
Пытанный ядом и горем, –
Лучше очнусь и смелей породнюсь
С чудом, а попросту – с морем.
Не для того я сумел уцелеть
В бедах и кровных обидах,
Чтобы душой за живых не болеть, –
Где он, спасительный выдох?
Не потому я напутствую вас –
Как-нибудь после поймёте,
Что за пора наступает сейчас –
Сами ко мне вы придёте.
Нет, не случайно я с детства привык
Чуять в порыве знакомом
Гул прорицаний и тайны язык,
Свет благодати над домом.
* * *
Весть – для счастливцев,
грусть – для цыган, –
В шелесте лет уходящих,
Чьё отчужденье – сон и туман,
Есть пробужденье для спящих.
Вот она, воля, – вот и покой, –
Иней прозрачен и чуток,
Времени – течь над воздушной рекой,
С ним и сейчас не до шуток.
В дом ли войду, где коричневый чай
В чашках беспечно дымится.
Выйду ли в поле – пойму невзначай:
Жизни пронзительной – длиться.
Нет умиранья ни свету звезды,
Ни заповедному зову –
То-то огни у зальделой воды
Взвиться в пространство готовы.
Есть неизменных дум семена
В почве столетья родного,
Есть, неизбежна, словно весна,
Вечность – для русского слова.
* * *
Облако цвета былого,
Белого, чуть с синевой,
Вне обретённого крова
Встало над головой.
Белое – в нём ни кровинки,
Млечное – в нём гущина,
Словно из поднятой кринки,
Выпитая до дна.
Вспомнить удел дорогого,
Кровного, – и понимать:
Духу и ясному слову
Силы не занимать.
