«Основой социально-политического мировоззрения С.О. Португейса является идея демократизации истории. По его убеждению, история стабильна и поступательна только тогда, когда она опирается на неуклонный прогресс «среднего человека», формирующегося «гражданина». Португейс – демократ-эволюционист, рассуждающий не о «народе», но о «гражданине», способном сформироваться только в правовой культуре современного города и развитого производства».
Кара-Мурза А.А., философ, политолог (Россия).
In the article ”Parisian “mysteries” of S.O. Portugeus – St. Ivanovic – V.I. Talin” can be traced life circumstances professional activity of “First Sovietologist” of Russian emigration (by definition of Russian philosopher professor A. A. Kara-Murza) of well known “right” Menshevik, journalist and publicist Semyon Osipovich Portugeys (St. Ivanovic, V. I. Talin) during his stay inParis. Examines the nature of the relationship of S. O. Portugeys with important representatives of the emigrant intelligency (P.N. Milyukov, I.A. Bunin, Z.N. Ghippius, G.V. Adamovich, S. S. Yushkevich and others). Are given examples of controversy of S. O. Portugeys with his opponents in the press and also his correspondence with the leader of the right menshevism A. N. Potresov. Are analyzed works of S. O. Portugyes (St. Ivanovic, V. I. Talin) dedicated to Russian Jewry and their reflection in the works of modern researchers.
***
Известный российский философ и политолог, доктор философских наук А.А. Кара-Мурза был первым, кто вернул России, а заодно Республике Молдова и Государству Израиль, почти забытое имя Семёна Осиповича Португейса (1880-1944), видного представителя «правого» меньшевизма, талантливого журналиста и партийного публициста, покинувшего в 1921 году большевистскую Россию по идейным соображениям. В работах профессора А.А. Кара-Мурзы достаточно полно раскрывается роль С.О. Португейса не только как непримиримого борца против большевизма, но и – что не менее ценно – как прозорливого политического аналитика-исследователя, «первого советолога» русской эмиграции, одного из основателей научной советологии[1].
В послесловии к своей научной статье «Семён Осипович Португейс: «Только медленными молекулярными наслоениями произойдет духовная и политическая европеизация России…», профессор А.А. Кара-Мурза замечает, что «Семён Осипович Португейс в некотором смысле остался некоей неразгаданной загадкой русской эмиграции. Он легко менял псевдонимы, почти не участвовал в светской жизни, жил бедно и уединенно и, будучи творчески исключительно плодовит (вынужденная литературная поденщина способствовала этому), никого не подпускал к своей литературно-политологической «кухне»…»[2] Автор данной статьи попытается расширить и, по возможности, дополнить некоторые «неразгаданные загадки», связанные с жизнью и деятельностью Семена Осиповича Португейса в годы его пребывания в «русском Париже».
Действительно, обуреваемый «вынужденной литературной поденщиной» С.О. Португейс, «будучи творчески плодовит», много писал, меняя псевдонимы, публикуясь в разных печатных органах газетах и журналах эмигрантской прессы (парижские «Последние Новости» и «Современные записки»; «собственные» – ежемесячник «Заря» (издавался в Берлине) и «Записки социал-демократа» (Париж). Об этом подробно излагается в упомянутой статье А.А. Кара-Мурзы[3]. При этом, подчеркнем, просматривается определенный и системный выбор С.О. Португейсом литературных псевдонимов: «Ст. Иванович» используется, как правило, при публикациях концептуально углубленных трудов, особенно книг (монографий), а псевдоним «В.И. Талин» – употребляется, в основном, в газетных публикациях, носящих актуализированный или «частный» целевой характер. Системным подходом, заметим, отличается и выбор печатного органа – журнала или газеты.
Достаточный интерес представляет вопрос, связанный с доверием к публикуемым работам, а именно – каким образом, находясь вне России с 1921 года, С.О. Португейсу удавалось более двадцати лет добывать необходимую информацию о действительном положении дел в советской России. «Каждая из книг, – пишет в упомянутой статье профессор А.А. Кара-Мурза, – готовилась долго и тщательно, с использованием большого документального и статистического материала, разными путями получаемого из России Тургеневской библиотекой а Париже, а также библиотекой Международного бюро труда в Женеве, где заведующим «русским отделом» был ближайший друг и единомышленник Португейса – С.О. Загорский»[4]. Думается, не раз и не два С.О. Португейс пользовался и богатейшим архивом, собранным официальным архивистом меньшевистской партии, членом её ЦК и «Заграничной Делегации РСДРП», можно сказать, неистовым собирателем материалов по истории революционного движения России, а заодно одним из биографов С.О. Португейса – Борисом Ивановичем Николаевским (наст. фамилия и имя – Голосов Григорий) (1887-1966)[5]. Кроме того, С.О. Португейс мог пользоваться материалами широко поступающей в журнал «Социалистический вестник», а также информацией из печатных органов, издаваемых в центрах русской эмиграции: в Белграде – «Новое время», Берлине – «Руль», Варшаве – «За свободу!», Париже – «Последние новости», Праге – «Воля России», Риге – «Сегодня» и др.
Показательным примером тщательного добывания и максимально эффективного использования С.О. Португейсом информации является его работа «Красная армия» (Современные записки. Париж, 1931 г.). Фундаментальным вкладом в изучение отечественной военной социологии, наряду с работами выдающихся соотечественников, социологов-эмигрантов – П.А. Сорокина, Н.С. Тимашева и др. – назвал этот труд один из ведущих российских исследователей в этой специальной отрасли социологии, доктор социологических наук И.В. Образцов. На основе углубленного анализа советской периодической печати, свидетельствует этот ученый, С.О. Португейс («Ст. Иванович») «предпринял попытку создания «идейного, культурно-психологического и социально-политического портрета Красной армии». «Изучению, – пишет И.В. Образцов, – было подвергнуто содержание публикаций по военной проблематике центральных газет («Правда», «Известия», «Труд», «Красная звезда») и журналов («Военный вестник», «Война и революция», «Революция и культура», «Молодая гвардия») за 1928-1930 гг., а также теоретические работы и публичные выступления руководителей советского государства по данному вопросу. В данном труде мы можем обнаружить наряду со сведениями о содержании военно-политической доктрины Советской России, настроениях красноармейцев, состоянии их идеологической обработки, социальном составе Красной армии, и сведения о наличии во взаимоотношениях рядового состава в тот период негативных явлений подобных тем, которые получили печальную известность уже в наше время под названием «неуставных отношений». Автор приходит к выводу о том, – резюмирует И.В. Образцов, – что «ни революционной, ни социалистической, ни пролетарской и ни «красной», даже в самом расплывчатом смысле этих слов нынешняя армия СССР не является… бесконечно травленная окисями коммунизма. Красная армия все же остается плотью от плоти, костью от кости грандиозного крестьянского массива России»[6]. В завершении своего анализа труда «Красная армия», И.В. Образцов справедливо констатирует: «Данное исследование С.О. Португейса представляет большой интерес в когнитивном плане, тем более, что современные исследователи, анализировавшие содержание практически аналогичных источников, часто приходили к диаметрально противоположным выводам (курсив мой. – В. А.)»[7].
Наряду с поистине изнурительной работой над книгами (монографиями), представляющими социологический разрез большевизма и подчеркивающими сущность большевистского переворота как «варварскую форму регресса», С.О. Португейс деятельно откликается на злободневные, по его мнению, общественные события, а также публикуемые в эмигрантской прессе статьи. Замечу наперед, что взаимоотношения между видными представителями русской эмиграции, как ни странно это звучит для сегодняшних современников, были далеко не безоблачными. Интересной и поучительной в этой связи представляется история отношений Семёна Португейса, как заочная, так и личностная, с известной русской поэтессой и писательницей, драматургом и литературным критиком Зинаидой Николаевной Гиппиус (по мужу Мережковской), зачастую подписывающей свои колкие статьи в эмигрантской прессе «мужским» псевдонимом – «Антон Крайний». В отклике на газетный «выпад» «Талина», З.Н. Гиппиус пишет: «Мы с Талиным старые знакомые. Ещё в петербургской газете «День» спорили (и очень по существу). Талину известны правила, положенные в основу моих воскресных собраний в СПБ (Санкт-Петербурге. – В.А.): это «свобода, равенство и… вежливость…»[8]. Можно сказать, что «эстафетную палочку» давних споров З.Н. Гиппиус и С.О. Португейс перенесли и в годы эмиграции. Известно, что одна из самых первых и известных газетных «перепалок» между ними состоялась в сентябре 1926 г., когда С.О. Португейс («В.И. Талин») посвятил разбору статьи З.Н. Гиппиус «Мальчики и девочки» («Последние новости». Париж, 1926. 17 сентября, № 2004. С. 2-3), две свои статьи – «Предгрозовье» («Последние новости», 1926, 24 сентября) и «Племенные» и «бесплеменные» («Последние новости», 1926, 1 октября). Лейтмотивом «Предгрозовья» служат слова С.О Португейса: «Нельзя без глубочайшего волнения читать то, что З. Гиппиус написала про «мальчиков и девочек» 1914-1916 года». Хотя поэтесса и писательница, в частности, признала статью «Предгрозовье» «сильной» и «во многом справедливой», тем не менее, З.Н. Гиппиус отреагировала весьма болезненно. Это известно из ее переписки с видным литературным критиком русской эмиграции и поэтом Георгием Адамовичем (в ответном письме от 3 октября 1926 г.)[9], (а также статьей-откликом «Чего не было и что было» («Последние новости»). 1926, 15 октября).
Разумеется, нужно было обладать большим талантом публициста и отчаянной смелостью, чтобы «бросить перчатку» знаменитейшей критику, писательнице и поэтессе, «отличавшейся проницательностью, дерзостью, писавшей в иронически-афористическом тоне. Острого языка З.Н. Гиппиус боялись, ее многие ненавидели, но к мнению ее прислушивались все»[10]. Сейчас, конечно, трудно взять чью-либо сторону в споре, поэтому лучше сослаться на мнение эмигранта тех лет, литературного критика и поэта Георгия Адамовича. Маститый литератор начинает так: «Обвинительный акт, свидетельские показания, прокурор, защита, последнее слово подсудимого… Так ведется судебное следствие». Затем он предупредил, что “не собирается защищать «мальчиков и девочек», потому что «для защиты эти полувоспоминания и полумысли явно недостаточны». Далее он пишет: «З.Н. Гиппиус в замечательной статье «Мальчики и девочки» изложила дело: «Вот какая она была, предреволюционная, предвоенная молодежь…», В. Талин выступил в роли прокурора… Если уж творить суд, то надо взвесить все pro и contra. Элементарная справедливость требует этого… У самой З.Н. Гиппиус намек на возможность защиты есть. Но этот намек дан скорей не в мыслях, а в тоне статьи, для З.Н. необычном, очень элегическом, почти покаянным… У В. Талина же читаешь между строк: «Мы, старые, идейно-старые литераторы, не виноваты… Но вы, декадентка и символистка, эстет и мистик, о, вы, виноваты! Вы собирали их вокруг себя, этих «мальчиков и девочек», вы их смущали стихами, вы задавали им вопросы, на которые нет ответа, вы соблазняли их праздной прелестью мира, отвращая от прозы мира и от дела мира… Вот они и вышли опустошенные и никчемные... Но В. Талин в ответ на ее статью ужаснулся, возмутился и ее узко-острые наблюдения расширил и притупил…». Правда, затем Г. Адамович, как бы смягчая тон статьи, замечает: «Конечно, в массе эти разрумяненные мальчишки и изолгавшиеся девчонки ничего не дали, «сошли на нет» бесследно. Упорствовать в отрицании этого бессмысленно. Но такова всякая масса. Надо судить ее по единицам…»[11]. К сожалению, письменных свидетельств об ответной реакции С.О. Португейса («В. Талина») на статью Г. Адамовича не осталось. /Публично промолчала и З.Н. Гиппиус./ Видно, каждый остался со своей правдой. Впоследствии З.Н. Гиппиус («Антон Крайний») в своих статьях ссылалась на С.О. Португейса сакраментальной фразой: «Мой полемист из «Последних новостей», г. Талин…». Кстати, газетная «дуэль» между видной поэтессой и видным публицистом откликнулась долгим эхом в статье наших современников спустя … шестьдесят пять лет![12].
Более года спустя, постоянно держащий руку на пульсе событий, С.О. Португейс («В.И. Талин») опубликовал в газете «Последние новости» (от 8 декабря 1927 г., № 2451) отклик – «Заметки журналиста. Одиночество в компании» на статью З.Н. Гиппиус – «Третий путь», опубликованную в газете монархического направления «Возрождение» (от 4 декабря 1927 г., № 915)[13]. Начало публикаций З.Н. Гиппиус в этой газете, скажем прямо, вызвало недовольство в газете «Последние новости», справедливо позиционирующей себя как орган либерально-демократического направления. Вполне возможно С.О. Португейс («В.И. Талин») пытался предотвратить начавшееся сотрудничество З.Н. Гиппиус с печатным органом монархистов: «Последние новости» вели активную работу против линии газеты «Возрождение», обвиняя оппонентов в реакционности и крайнем монархизме. В пространной статье поэтессы С.О. Португейса («В.И. Талина»), в частности, задело, что называется «за живое», неуклонное следование поэтессы в своем публицистическом творчестве своему излюбленному девизу: «Я хочу того, чего нет на свете». На это, по мнению Семена Португейса, явно намекало и само название ее статьи «Третий путь», с чем во многом и связано ее «одиночество в компании». Тем более, что в своей статье З.Н. Гиппиус писала далеко не о мелочах, а рассматривала и оценивала роль Февральской революции, а также большевистского Октября 1917 года через призму персональной ответственности людей, стоящих близко, по ее выражению, «у часов истории», в чьих силах было, по ее мнению, коренным образом изменить историческую судьбу России – А.Ф. Керенского и П.Н. Милюкова, находящихся, как и она, в эмиграции, во Франции. В заключении статьи З.Н. Гиппиус, предвосхищая вопросы к самой себе – с кем она – с «левыми» или с «правыми» – признается, что ищет третий путь, который возможно, «может родиться… среди общей массы здешних русских людей… Две дороги: левая – правая… обе изведанные, исхоженные, утоптанные, третья, прямая, - глуха, на ней почти никого. Но… кто и когда, из страха одиночества, покидал путь, который один кажется ему прямым и верным?». На этот непростой, однако запутанный вопрос, и попытался вразумительно ответить В.И. Талин (С.О. Португейс) в своей статье «Заметки журналиста. Одиночество в компании» («Последние новости» Париж. 8 декабря 1927, № 2451).
И на этот раз З.Н. Гиппиус в ответ на критику в свой адрес не промолчала. И ответ, заметим, был весьма жесток. Начала она свою статью в своем ключе: «В полемике тоже есть «третий путь» или что-то вроде этого. Линию такого пути я хочу наметить, отвечая г. Талину…». Припомнила поэтесса давние с ним «споры». Далее, «вскрывая центр возражений противника», она пишет: «… Ни о каких путях г. Талин собственно не говорит ничего. Обо мне, о моих словах, об отношении к тому или другому вопросу – тоже ничего. Это его не интересует, вернее, не доходит до него. Он занят фигурами и кое-какими фактами, попавшими в его поле зрения, их обобщает, ими оперирует. Недоволен, главным образом, газетой «Возрождение». Рассуждает так: это не «Последние новости», где пишутся левые вещи левыми людьми; в «Возрождении» должны писаться правые вещи правыми людьми. Следовательно, статья «Третий путь» – правая и автор ее – правый».
Далее З.Н. Гиппиус признается, что она не боится обвинений «в правизне (как и в левизне)»: имею, слава Богу, опыт… Но ход мыслей Талина интерес имеет, притом и общий, и частный. Попробуем исследовать этот ход». «Чем он обусловлен? Где его исток? Откуда все выводы и заключения?» – вопрошает З.Н. Гиппиус. «А вот откуда: у Талина нет «понятия личности»… Именно понятия личности у Талина нет, а вовсе не самой личности. Напротив, она у него есть весьма имеется; но, благодаря отсутствию ее понятия… – она у Талина находится не то что в загоне, а в состоянии полной беспризорности. Неудивительно, что проявляет себя порой так неожиданно и противоречиво…». Затем, видимо, сознавая, что ее несколько «занесло», она констатирует: «Личность» Талина очень талантлива (курсив мой. – В. А.); но дефект сознания, не вмещающего «понятия» ее, то и дело подсекает ей крылья. Этот же самый дефект и роднит, неисцелимо, г. Талина с большевиками. Так роднит, на таких глубинах спаивает, что вопреки всем отречениям (искренним, не сомневаюсь), родство нет-нет да и скажется; весьма ощутительно скажется!». «Однако не в личности Талина дело, - обобщает З.Н. Гиппиус. – Талин – пример: вот что может получиться, если под «личностью» понимать «индивидуума», «особь» или что-нибудь в этом роде, такое же старенькое и простенькое».
Странно, конечно, читать дальнейший пассаж поэтессы, зная действительное отношение С.О. Португейса («В.И.Талина») к большевизму в целом и к большевикам в частности. «Я не надеюсь на себя. Не открыть, - пишет З.Н. Гиппиус, - мне глаз Талину… Если Талину окружающие кажутся муравьями и сам он себе – муравьем, глагол пророка нужен ему, чтобы увидеть себя тем, что он есть, – человеком; и чтобы порвать тесные, – о, мимовольные! – узы, связующие его с большевиками. Коснись его такой «глагол», он, конечно, понял бы, в какой плоско плоскости происходила до сих пор его борьба с большевиками, как она, внутренно, алогична. Ведь в чем беда, на взгляд Талина? Плохи большевики, плохи – конечно: они плохо делают дело, отвратительно… но дело-то, само по себе, не плохое? Общие-то принципы (не касаясь деталей) правильны? Отсюда рукой подать до надежды, что большевики «исправятся», или, на худой конец, будут сменены людьми родственными им, в смысле идеологии, только более честными, дельными и верными…»[14]. Неизвестно, однако, последовало ли ответное «слово» С.О. Португейса. По-видимому, «стороны» разошлись – и на этот раз – каждый со своей правдой. Между прочим, кроме С.О. Португейса, постоянными «клиентами»-полемистами З.Н. Гиппиус являлись соредактор «Современных записок» Марк Вишняк, писатель Семен Юшкевич и другие деятели русской эмиграции. Кстати, М. Вишняку принадлежит следующая характеристика З.Н. Гиппиус: «З.Н. Гиппиус не хочет считать себя ничем связанной, считает себя от всего и всех «свободной». Она разрешает себе роскошь быть всеми недовольной и со всеми несогласной…» (статья «Пути и перепутья З.Н. Гиппиус», газета «Дни», 1927, 14 декабря).
Как ни банально это звучит, но С.О. Португейс пользовался заслуженным авторитетом в эмигрантской среде, его ценили, он был, что называется, на виду. Рассмотрим это обстоятельство на примере работы парижской «Зеленой лампы» (1927-1939) – «литературно-философского общества», созданного по инициативе Д.С. Мережковского и З.Н. Гиппиус, и действующего по воскресеньям, как правило, в доме его создателей. Авторитет завсегдатаев общества говорит сам за себя: председательствовал известный поэт “Серебряного века» – Г.В. Иванов, в первых рядах размещались – И.А. Бунин с супругой, Б.К. Зайцев, Д.С. Мережковский, З.Н. Гиппиус, М.А. Алданов, А.М. Ремизов, В.Ф. Ходасевич, Н.А. Тэффи Г.В. Адамович. Участниками прений выступали и философы – Н. Бердяев, К. Мочульский, Г. Федотов, Л. Шестов. Только в первые месяцы существования «Зеленой лампы» были обсуждены такие доклады, как «О литературной критике» (М.О. Цетлин), «Русская интеллигенция как духовный орден» (И.И. Бунаков-Фондаминский), «Есть ли цель у поэзии?», (Г.В. Адамович) По сохранившимся воспоминаниям эмигрантов, наряду с редакторами «Современных записок» М.В. Вишняком, В.В. Рудневым и И.И. Бунаковым-Фондаминским, в «Зеленой лампе» «часто бывал» и С.О. Португейс. Среди звездных имен он не ощущал себя статистом. С.О. Португейс задал тон острой дискуссии, развернувшейся вокруг доклада З.Н. Гиппиус «Русская литература в изгнании» на втором и третьем заседаниях «Зеленой лампы» (24 февраля и 1 марта 1927 года). В обсуждении доклада участовали В.Ф. Ходасевич, Д.С. Мережковский, И.А. Бунин. Ни С.О. Португейс, ни поддержавший его М.В. Вишняк, не согласились с доводами и оценками состояния эмигрантской литературы, изложенные З.Н. Гиппиус. В ее защиту и с «отповедью» в адрес С.О. Португейса выступил литературный критик Г.В. Адамович. В свою очередь, сама З.Н. Гиппиус, высказала свое несогласие с критикой в свой адрес со стороны С.О. Португейса («Ст. Ивановича») и М.В. Вишняка в откликах, опубликованных в «собственном» журнале «Новый корабль» (№ 1 и № 2, 1927), осуждая, в частности, «Ст. Ивановича» «в мелких эмигрантских распрях» и в «непривлекательной разрисовке положения эмиграции»[15].
З.Н. Гиппиус (Антон Крайний) не раз упоминает «Талина» в других своих заметках, посвященных обсуждениям разных вопросов в «Зеленой лампе» – («Два завета» (1928) – об отношении писателя В.В. Розанова к еврейству; «О Евангелии-книге» (1928) – при обсуждении темы «Толстой и большевизм»: «Талин из «Последних новостей», тоже втравленный в спор, оказался (отдадим ему справедливость) тактичнее многих… Не посягая на рассуждения о вопросе.., он лишь отвечал на вполне невинные наивные религиозно-социалистические выступления г-жи Скобцевой.., причем отвечал Талин недурно»[16]. Участвовал С.О. Португейс и в бурном обсуждении доклада видного русского поэта, переводчика, литературного критика и редактора – Н.А. Оцупа на тему «Спор Белинского с Гоголем» (25 марта 1929 года). Его оппонентами были: Д.С. Мережковский, Г.В. Адамович, М.О. Цетлин и другие. Кроме того, тематика отдельных собраний «Зеленой лампы» могла быть реализована с подачи С.О. Португейса. Характерно, что в мартовском письме 1929 года Георгий Адамович пишет З.Н. Гиппиус: «… Я говорил с Вишняком. Он очень приветствует тему; вообще полон рвения за интеллигенцию, но лично уклоняется. Занят, и вообще «тысяча причин». Разговор был при Алданове. Оба советуют Талина… С Талиным я не говорил – не знаю, как Вы этот план примете…». Судя по приведенному тексту, видимо, планировалось вступительное слово (доклад) предоставить Талину. Однако, встретились трудности с выбором оппонента и собрание пришлось отложить[17].
Известно также, что С.О. Португейс выкраивал время и для посещения разных мероприятий. Так, 13 апреля 1930 года он побывал на литературном вечере писателя И.А. Бунина (будущего первого российского лауреата Нобелевской премии по литературе (1933 г.), состоявшемся в Salle Gaveau, где известный литератор выступил с воспоминаниями о коллегах по писательскому цеху. В парижском журнале «Числа» (1930, № 2-3. С. 303) не замедлила появиться заметка «В. Талина»: «Литератор И.А. Бунин об остальных»: «В течение двух часов, – пишет В.Талин, - читал знаменитый русский писатель, Иван Бунин, из тетрадки злобную запись злобных чувств и злобных мыслей о больших, средних и малых деятелях русской литературы…». В письме к Г.В. Адамовичу (от 15 октября 1930 г.) И.А. Бунин пристыдил редактора журнала «Числа» Н.А. Оцупа за эту и другие язвительные публикации в свой адрес, на что Г.В. Адамович, в частности, ответил: «Но Талина я предпочитаю «любителю прекрасного» и другим (курсив мой. – В. А.). Его злобствования «во имя идеала», хоть и сильно потрепанного, а там просто мелочность и неразумие (имеется в виду поэт Георгий Иванов, опубликовавший подборку выисканных им «перлов в эмигрантской беллетристике». – В. А.). Это ссора Ивановича с Иваном Никифоровичем становится здешним литературным бедствием…»[18]. Своим гражданским долгом считал С.О. Португейс участвововать и в диспуте, вместе с видными возрастными деятелями эмиграции и молодыми литераторами – Г. Адамовичем, Н. Оцупом, Д. Мережковским, З. Гиппиус, Г. Ивановым, П. Милюковым, Б. Поплавским, П. Тройским, Г. Федотовым и М. Цетлиным – в «первом открытом вечере» журнала «Числа» 12 декабря 1930 года, посвященном судьбам молодого поколения эмигрантов и их творческой самореализации[19].
Конечно, главным делом своей жизни как «правый» меньшевик и партийный публицист С.О. Португейс считал глубокое и всестороннее исследование и – что очень важно – научное обоснование феномена большевизма и необходимости непримиримой борьбы с ним. Это направление деятельности являлось как бы «внешним» фронтом борьбы. Вместе с тем, ему как одному из видных представителей меньшевизма, пришлось отстаивать свои позиции и на «внутреннем» фронте. Дело в том, что меньшевизм и до эмигрантского периода раздирали различные противоречия между его течениями и оттенками, а в эмиграции эти трения вновь вспыхнули с новой силой. В эмиграции меньшевики разделились на «левое» и «правое» течения. «Левое» (более многочисленное) объединилось вокруг «Заграничной Делегации РСДРП» и журнала «Социалистический вестник» (выходил в 1921-1963 гг.). Основное противоречие между течениями концентрировалось вокруг отношения к большевизму[20].
О характере существующих противоречий между «левым» и «правым» крылом, политическим водоразделом между ними свидетельствует, в частности, переписка С.О. Португейса и А.Н. Потресова. В письме от 18 июля 1925 года А.Н. Потресов, являющийся признанным лидером «правого» крыла меньшевистской партии, в письме С.О. Португейсу пишет: «Дан (лидер «левого» крыла, председатель «Заграничной Делегации РСДРП»; Г.В. Плеханов называл Дана «полуленинцем». – В. А.) прислал мне огромное письмо, целую диссертацию на тему о том, что меня они кое-как готовы ассимилировать (при этом следуют всякие прочувственные слова), но вот от заристов (меньшевики, группирующиеся вокруг журнала «Заря», который редактировал О.С. Португейс. – В. А.) и в частности от Вас получил без сомнения несварение партийного желудка…». Далее, А.Н. Потресов формулирует ряд пунктов, которые излагает в своем письме Дан Во-первых, Дан «считает невозможным», что «Заря», являясь «центром некоторых русских групп», «организационно смыкается в России с этими группами». Во-вторых, «Заря» и заристы», по мнению Дана, «оставаясь органом «Социалистической мысли» <… > организационно связали себя с такими группами, которые устами Милюкова скорбят о неудаче белого движения, а теперь возлагают надежды на движение красной армии…». В-третьих, - пишет Дан, - «В тех условиях, в которых мы находимся, «расширение базы партии» путем включения в нее новых и более решительных элементов, при сохранении возможностей создания ее базы в России, есть только затея, которая способна только парализовать партию и дезорганизовать то немногое, что еще остается связанным и организационным. Получится помимо всего прочего только усиление заграничной «склоки»». При этом А.Н. Потресов добавляет: «Вот в существенных чертах дановская аргументация. Стоит она немного и примиряться с ней долго не стоит. Сейчас я считаю объективные условия для расширения базиса партии гораздо более благополучными, чем когда-либо раньше»[21].
В своем ответном откровенном письме близкому соратнику по партии и старшему товарищу С.О. Португейс выделил несколько принципиально важных положений, в корне опровергающих доводы лидера «левых» меньшевиков. «… Я, представьте себе, - пишет он, - совершенно согласен с Даном в его опасении усиления заграничной склоки. Согласен потому, что сам же он будет первым зачинщиком этой склоки, если увидит, что неприятное ему «правое» крыло усилилось… Так что ожидание склоки вполне обосновано. Нелепее всего то, что ему мерещатся тайные организационные связи заристов с Милюковым и т. п. Все это плод расстроенного воображения. Ни в какие такие организации мы не входили и не входим, хотя нас туда и звали. Мы оказываем литературные и лекторские услуги республиканско-демократическому движению, и это я считаю нашей обязанностью, как демократов, обязанностью, предписанной, если хотите, и нашей программой…».)[22].
Очень интересным и нестандартным представляется суждение С.О. Португейса по вопросу белого движения. «… Что касается скорби по поводу неудач белого движения, - продолжает он, - то, конечно, в такой постановке это неверно и для Милюкова. В определенный момент он выступил против белого движения, когда оно еще шло. Он считает неудачу его неизбежной и заслуженной. Именно потому в него стреляли черносотенцы в Берлине. Но, если имеет смысл «если бы да кабы», то я думаю: победи в свое время белое движение, особенно в той его стадии, когда Дан посылал добровольцев в Красную Армию – мы бы теперь имели в России рабочую партию, свободные союзы, свободную с.-д. прессу, всеобщие выборы в органы местного самоуправления, как это и было даже во времена самого дикого разгула белых, когда мы в Одессе развили огромную деятельность, имели свой открытый клуб, партийную газету и провели выборы в Думу (плохо провели). Мы бы в России имели бы не «коммунизм», а капитализм – а это гораздо лучше для социал-демократии. В этом смысле я «скорблю» о неудаче белого движения. Через несколько лет Дан будет скорбить по-настоящему о неудаче «красного движения» – каждому свое». По поводу объединения «левого» и «правого» меньшевистских крыльев С.О. Португейс оставался непреклонным, подчеркнув, что он «очень пессимистически настроен насчет возможности объединения <… >. Может быть и можно смастерить какую-нибудь «комбинацию», но что в пределах такой комбинации нам ничего иного кроме постоянной драки, никакой творческой работы не предстоит, не уготовлено – в этом я убежден твердо»[23].
Представляется, было бы неправильным воздержаться от того, чтобы не узнать суждения представителей «правых» соратников-меньшевиков о волнующих их вопросах, в частности о судьбе движения в Советской России вокруг «смычки между городом и деревней» и их отношения к главному органу «левого» крыла меньшевиков – журнала «Социалистический вестник». В письме С.О. Португейсу от 19 марта 1926 года А.Н. Потресов пишет: «… Народники торжествуют, и в сущности имеются все основания торжествовать. Я не касаюсь сейчас подробностей аграрного вопроса за границей, где социалисты за исчерпанием всех своих городских ресурсов… изощряются в улавлении крестьянина. Я имею в виду наше дрожайшее отечество, где мы, казалось бы, живем накануне вытеснения ультра-буржуазного духа именно в крестьянстве. И все-таки спекуляция на крестьянина проводится! И даже у Дана, который слывет за самого что ни на есть ортодоксального, а потому мужика отрицающего марксиста, мы встречаем представление о союзе пролетариата и крестьянства как о какой-то антибуржуазной категории!»
А вот мнение А.Н. Потресова о журнале «Социалистический вестник»: «…Вообще, удивительный журнал этот «Социалистический вестник»: он какой-то двухэтажный – нижний этаж, информация из России совершенно не соответствует верхнему, где разводятся идеологические узоры. Внизу – говорят о крепнущей ненависти крестьянина к пролетарию, потому-де, что советская власть его именем числит все свои потери; а наверху – идет словоблудие о том, что коалиционная политика в Европе отжила свой век, и стыдливо косятся на единый фронт с коммунистами, как благоприятный исход для России! Это воистину чудовищная политика, которая может очень дорого обойтись социал-демократии, когда и без того грозит опасность, что из-за преступной советской власти будут всех собак вешать на социалистов. От Бауэра нужно было отгородиться самым недвусмысленным образом, а у Дана вместо этого получился неуклюжий реверанс и самая подлинная двусмысленность, не политика, а черт знает что…».
В свою очередь, С.О. Португейс, в ответном письме от 27 марта 1926 года, среди прочего, написал: «Мнение Ваше о «Социалистическом вестнике» вполне разделяю. Что-то тоскливо-безнадежное, Иногда мне кажется, что вот пройдет сто, пятьсот, тысячу лет и Дан все будет бояться как бы не очень сильно поправеть <…> Я тоже думаю, что рабоче-крестьянский альянс в России – вещь маловероятная и малоприятная. Но если иметь в виду только ближайшие цели борьба с советской властью, то такой если не формальный, то политический контакт вполне возможен».
«Деревня, - продолжает свою мысль С.О. Португейс, - несомненно, расстанется со своим впечатлением о барствующем рабочем, который-де сидит в больших местах и царствует над Россией. Пора продовольственных экспедиций прошла. Древня выбрасывает сама миллионы людей в город, и там эти дети деревни видят этот «господствующий» класс, видят, что гнет давит рабочего больше, чем мужика. Этот источник вражды деревни к рабочему классу несомненно иссякнет. И если бы в городах среди рабочих началось бы широкое движение против советской власти, я не сомневаюсь, что оно нашло бы отклик среди крестьян. В сущности Кронштадтское восстание было по своему социальному содержанию движением, отвечавшим потребностям деревни в свободном распоряжении своим продуктом. Матросы были как бы средним идеологическим между деревней и городом. Поэтому, мне кажется, что, образуя какие-нибудь центры движения и в городе и в деревне, протянуть между ними оформленную союзническую связь было бы совсем не трудно. Но, конечно, все это не имеет никакого отношения к той постановке проблемы о взаимоотношениях между рабочей партией и крестьянством, какая делается на Западе. Мы еще для всего этого ростом не вышли, нам предстоит еще эпоха антисоциалистической консолидации русского крестьянства <… >[24].
Как видно, даже публикуемые выше выдержки из переписки С.О. Португейса и А.Н. Потресова свидетельствуют не только о глубоком уважении друг к другу, но и показывают насколько были едиными их взгляды в оценке современного им положения, как в советской России, так и на Западе. В этом смысле они были настоящими соратниками и единомышленниками, убежденными и непреклонными противниками большевизма. В 1931-1934 годы их тесно связывало издание совместного детища – журнала «Записки социал-демократа» (вышло 23 номера). С.О. Португейс горько переживал смерть, настигшую его друга и учителя в Париже (1934 г.). Его светлой памяти он посвятил книгу: «А.Н. Потресов. Опыт культурно-психологического портрета» (Париж, 1938). Кроме того, – и это очень ценно – нельзя не отдать должное этим видным деятелям «правого» крыла меньшевистской партии в их политической прозорливости, проницательности и предвидении грядущего исторического развития Советской России – СССР. Вместе с тем, справедливости ради, нельзя не согласиться с мнением, что С.О. Португейс, как научный аналитик-советолог, был лучше подготовлен по тактическим вопросам, чем его старший товарищ по партии, несомненно, один из самых ярких деятелей меньшевистской партии за всю ее историю.
Не приходится отрицать, что С.О. Португейс по своему мировоззрению являлся интернационалистом, социал-демократом. Среди его близких друзей были представители разных национальностей (русские – А.Н. Потресов, Б.И. Николаевский и др.). Долгие годы он работал постоянным сотрудником в парижской газете «Последние новости» под началом П.Н. Милюкова, одного из лидеров республиканско-демократического движения в среде русской эмиграции. Известно, что один из своих излюбленных литературных псевдонимов – «Ст. Иванович», С.О. Португейс избрал в память своего идейного учителя, из украинцев, одного из организаторов РСДРП – Степана Ивановича Радченко. Замечу, кстати, что литературный псевдоним «Ст. Иванович» отдельные современные комментаторы работ С.О. Португейса воспринимают как имя собственное самого С.О. Португейса. Наконец, С.О. Португейс не разделял людей ни по принадлежности к той или иной религиозной конфессии, а тем более по национальности. Вместе с тем, как соплеменника его не могла не тревожить судьба евреев в советской России. Нет свидетельств, что С.О. Португейс скрывал свое еврейское происхождение. В русской эмиграции время от времени возвращались к еврейской тематике. С.О. Португейс еще во время своего пребывания в Берлине выступил с докладом «Евреи и падение советской власти» (прочитан в лекционном зале синагоги 5 мая 1925 год), в рамках лекционной программы Союза русских евреев Германии. Несколькими годами ранее там же, в Берлине, состоялись два творческих вечера еврейского писателя Семена Юшкевича, а также дискуссия «Восстановление Палестины» с участием Х. Вейцмана, Н. Соколова и В.Е. Жаботинского[25]. Известно, что в мае 1928 года в Париже состоялся для эмигрантов публичный «диспут об антисемитизме», отчет о котором был помещен в газете «Последние новости» (от 29 мая 1928 года. С. 2). Охотно публиковался С.О. Португейс и на страницах еженедельника «Еврейская трибуна», выходящего в Париже (1920-е гг.) на русском и французском языках.
Систематизируя в своей книге «Двести лет вместе» положение российского еврейства в целом и, в частности, эмиграции между двумя войнами, известный писатель А.И. Солженицын среди видных представителей эмигрантов-евреев из среды «множества русско-еврейских журналистов…», упоминает и «меньшевика С.О. Португейса, под псевдонимом Ст. Иванович (из прежнего петербургского «Дня»). Объясняя причины, вызвавшие тревогу еврейской эмиграции об усилившейся в советской России волны антисемитизма, А.И. Солженицын, используя отчет об указанном диспуте в качестве доверительной документальной основы, не случайно и неоднократно ссылается на труды С.О. Португейса, находя, видимо, в его суждениях близкие его духу нотки. «Но именно в те же годы, - пишет писатель, - противоеврейские настроения накалялись в СССР, уже отзвучивали и в советской печати…». «В Союзе, - приводит А.И. Солженицын выдержку из выступления на упомянутом выше «диспуте об антисемитизме» Ст. Ивановича (С.О. Португейса), - травят евреев потому, что не стало можно травить «буржуев», из-за НЭПа. Но тревожно то, что круги русской интеллигенции в СССР, нейтральные в еврейском вопросе, теперь позволяют себе думать: хорошо, «начнется с антисемитизма, а кончится русской свободой. Опасная и глупая иллюзия»[26].
Перу С.О. Португейса парижского периода эмиграции, в частности, принадлежат работы – «Евреи и советская диктатура» и «Семен Юшкевич и евреи», подписанные псевдонимом «Ст. Иванович», также активно используемые А.И. Солженицыным в его книге «Двести лет вместе. Причем, следует заметить, что именно содержательность и глубина размышлений С.О. Португейса позволяла А.И.Солженицыну цитировать его поочередно в нескольких тематически разноплановых главах[27]. Так, систематизируя острые словопрения, развернувшиеся на 1-ом Всемирном еврейском конгрессе (Женева, 1936 г.), относительно отношения советской власти к евреям, А.И. Солженицын приводит суждение С.О.Португейса («Ст. Ивановича») на сей счет: «нельзя отрицать, что среди зарубежного русского еврейства» настроение: делать «ставку на неприкосновенность советской диктатуры», «лишь бы не было погромов»[28].
В следующей, 18-ой, главе, анализируя причины, побудившие евреев в Советской России участвовать в работе органов государственной власти, А.И. Солженицын также ссылается на упомянутую работу С.О. Португейса: «Нельзя отрицать, что значительные части еврейской молодежи с большим процентом в ней «безнадежных неудачников», «социально и культурно развинченных элементов… были втянуты в большевизм внезапно открывшимися соблазнами власти, карьеры – для одних, «мировой пролетарской революции» – для других, и… смесью авантюристического идеализма с жестковатым делячеством – для третьих»[29].
Когда в этой же, 18-ой, главе, речь зашла о «массовом» в конце 1920-1930-х гг. «отходе евреев от традиционного уклада жизни» «под исключительным воздействием коммунистической идеологии», А.И. Солженицын приводит суждение С.О. Португейса («Ст. Ивановича»): «С воцарением в России большевистской диктатуры борьба отцов и детей на еврейской улице приняла особенно ожесточенные формы»[30].
В следующей, 19-ой, самой, пожалуй, трагической главе, где повествуется о годах «истребительного вала» «сталинского террора», затронувшего и жизненные «права» евреев, А.И. Солженицын, по сути, рассуждает вместе с С.О. Португейсом: «Не подлежит никакому сомнению: евреи в СССР имеют множество таких возможностей и шансов, какие они не имели, каких они не имеют ныне даже в некоторых демократических государствах. Они могут быть генералами, министрами, дипломатами, профессорами, самыми высокопоставленными и самыми низкопоклонствующими вельможами», но это все у советских евреев именно только возможности, «ни в коей мере не право», и именно по отсутствию такого права – низверглись с высот и потеряли саму жизнь «Якиры, Гамарники, Ягоды, Зиновьевы, Радеки, Троцкие»[31]. Развивая суждение С.О. Португейса далее, А.И. Солженицын пишет: «Давний и упорный социалист, эмигрант Ст. Иванович (С.О. Португейс) признавал:«Права жительства» у евреев было при самодержавии гораздо меньше, но права на жизнь было при самодержавии все-таки гораздо больше, чем при большевизме». Нельзя не согласиться. – Однако, зная (тут же пишет) о «колхозной революции», заключает: «Пошехонско-ташкентские формы водворения в России «социализма» тяжелее всего сказались на евреях», «ни на какой народ скорпионы большевизма не обрушивались с такой силой как на евреев»[32] .
В подтверждение своей мысли о том, что «у заграничных еврейских кругов никак еще не было, да и не могло возникнуть – такого чувства, что в СССР евреи потеснены», А.И. Солженицын замечает: «В статье «Евреи и советская диктатура» тот же Ст. Иванович писал: «За границей многие верят тому, что в России нет антисемитизма, и на этом основании благорасполагаются к советской власти. Но в России знают, что это неправда», однако евреи «уповают на долголетие советской власти…», ибо: «до погромов Сталин не допускает и – надеются – не допустит». Автор сочувствует такому широкому мнению, хотя и считает его порочным: «Если диктатура большевизма падет, можно быть совершенно уверенным в диком разгуле антисемитских страстей и насилий… Падение советской власти будет для евреев катастрофой, и всякий друг еврейского народа должен с ужасом отбросить такую перспективу»; а сам замечает, что «советская диктатура уже стала стесняться приписываемого ей юдофильства и ожидовения»[33]. С тревогой говоря об опасности возрождения в 30-е годы в советской России «русского патриотизма», взамен лозунга «энергичной борьбы с шовинизмом», объявленного большевиками, А.И. Солженицын, ссылаясь на Краткую Еврейскую Энциклопедию (т. 8, с. 167) пишет: «Ст. Иванович в 1939 году спешил подметить курс «на любовь к отечеству», на «народную гордость» (все в язвительных кавычках), на «шапкозакидайловский «патриотизм» у этой диктатуры, возвращающейся ныне «к некоторым национальным традициям Московской Руси и Императорской России»[34].
Особый разговор, на наш взгляд, заслуживает работа С.О. Португейса («Ст. Ивановича») – «Семен Юшкевич и евреи». Во время приезда в Париж в 1925 году С.О. Португейса, его тезка и хорошо знакомый не только по Одессе, известный писатель и драматург Семен Соломонович Юшкевич уже проживал во Франции несколько лет. В молодые годы Семен Юшкевич учился и закончил медицинский факультет Сорбонны. / Наверняка, оба Семена дружили семьями. / Жена Португейса – Полина Ароновна (урожденная Глузгольц) была его землячкой из Бессарабии (она происходила из семьи оргеевского купца 2-й гильдии и владельца мельницы). Познакомились они в Одессе на почве участия в социал-демократическом движении. «Клавдия» – таков был ее партийный псевдоним; подвергалась арестам. В годы эмиграции она, как могла, обустраивала нелегкий эмигрантский быт семьи.
Уход из жизни Семена Юшкевича 12 февраля 1927 года явился тяжелой утратой для всей русско-еврейской литературы, а не только эмигрантской. Среди провожающих знаменитого писателя в последний путь был и Семен Португейс. Боль утраты, похоже, была настолько велика, что друзья, коллеги и поклонники таланта Семена Юшкевича в том же, 1927-ом, году подготовили и выпустили в свет книгу «Юшкевич Семен. Посмертные произведения»[35]. Здесь же С.О. Португейс посвятил своему другу замечательный, талантливо и сердечно написанный очерк.
Эта работа \Статья С.О. Португейса («Ст. Иванович») «Семен Юшкевич и евреи» часто воспроизводится полным текстом, а выдержки из нее обильно цитируются в работах и исследованиях современных, и не только израильских, критиков и литературоведов[36].
Не оставил без внимания упомянутую работу и писатель А.И. Солженицын, опираясь, кстати, на израильский источник[37]. (Систематизируя, в частности, суждения по вопросу об ассимиляции еврейского населения в дореволюционной и советской России, он обильно цитирует Ст. Ивановича (С.О. Португейса), используя, пожалуй, самое динамичное по своей глубине и проникновенности его, почти гоголевское по стилю, рассуждение: «Русский еврей… Еврей, русский… Сколько вокруг этого соединения – разделения пролилось крови, слез, сколько нагромоздилось несказанных страданий, которым еще не видать конца, и сколько здесь все же было радости духовного и культурного роста… Было и осталось очень много евреев, которые подняли на свои плечи этот тяжкий крест: быть русским евреем и русским. Две любви, две страсти, два борения… Не слишком ли много для одного сердца? Да, слишком много. Но в этом и состоит фатальный трагизм этого двуединства. От слова не станется, и двуединство – все-таки не есть единство… Здесь равновесие – не данность, а заданность». – Это написано, - заключает А.И. Солженицын, - из парижской эмиграции в 1927 году[38].
Как известно, о писателе и драматурге Семене Юшкевиче и его произведениях писали многие писатели и поэты, литературоведы и критики – современники и более поздние исследователи его творчества: В. Короленко, В. Вересаев, Б. Зайцев, В. Ходасевич, Ю. Айхенвальд, Г. Адамович, П. Пильский, П. Нилус, А. Левинсон и др.[39].
С проникновенной глубиной, в кажущейся многим крайне противоречивой натуре Семена Юшкевича («еврейского Гоголя», по-Солженицыну), С.О Португейсу удалось, на наш взгляд, более чем другим авторам, раскрыть цельный образ еврея, человека и крупного национального писателя с поистине «вопиющим» мирочувствием», который, по мнению знаменитого «польско-русско-немецко-американского» писателя-художника еврея Шолома Аша, приводимых в очерке С.О. Португейса, утверждал, что «Юшкевич писал по-еврейски», ибо вложил в свое творчество «еврейскую душу, еврейское сердце, еврейские нервы и еврейский ум». «Он наш», - сказал Шолом Аш. В свою очередь, видный российский государственный деятель-эмигрант, политик и писатель П.Н. Милюков, считал С. Юшкевича русским писателем, который дал «нам», русским, «понять и почувствовать жизнь еврейского народа» и который служил как бы художественным посредником «между нами и еврейским народом». «Он наш», - заключил П. Милюков. «Когда Шолом Аш говорил: «Он наш»; и когда П. Милюков говорил: «Он наш», - подытоживает С.О. Португейс («Ст. Иванович»), - говорили они о разных сторонах, реально неразделимых, одной и той же сложной и мучительной проблемы русского еврея…»[40].
В своей работе С.О. Португейс справедливо отметил «громадную заслугу» Семена Юшкевича, заключающуюся в том, что «он привел в русскую литературу... не «тип»… вообще, «не что-нибудь особенное, а просто …. еврея-человека…». Первым в русской литературе, по мнению С.О. Португейса, писатель «утверждает органическое, а, следовательно, дифференцированное представление о еврейском народе…». Приверженность С.О. Португейса к социологическим методам анализа в немалой степени позволили ему подтвердить, что Семен Юшкевич сумел достигнуть «художественной правды» в своих художественных исканиях только освободившись «от оглядки на друзей и врагов», а «освободив себя как художника, он «мог нащупать подлинную действительность социально-экономического расслоения русского еврейства…»
Похоже, сам С.О. Португейс многое черпал из художественных обобщений в произведениях Семена Юшкевича, сопоставляя и сообразуя изображаемые им картины еврейской жизни и быта с реально-социальным положением российского еврейства и делая из этого соответствующие выводы как советолог, возведенный в научную степень. «Для изучающих историю русского еврейства, – пишет С.О Португейс («Ст. Иванович»), – за тридцать лет произведения С.Юшкевича – материал огромной ценности. Сложная ?? духовная и социальная эволюция русского еврейства, скажем точнее – русского городского еврейства, документирована (курсив мой. – В. А.)». Обстоятельно объясняет С.О. Португейс и казалось бы исключительно противоречивое явление – почему Семена Юшкевича обвиняли в антисемитизме. Кроме того, к чести С.О. Португейса («Ст. Ивановича») следует отметить, что ему удалось уловить крайне характерную черту писателя описать «не столько ассимилированного, сколько жадно стремящегося ассимилироваться, но не ассимилирующегося представителя той породы преуспевающих людишек еврейской улицы, которые в своей еврейской родне… видят прямое препятствие к тому, чтобы стать совершенно порядочным «интеллигентным» человечком.., который… станет совершенно непохожим на еврея (за исключением, впрочем, права жительства и погрома)… Семен Юшкевич хорошо знал этих ново- и скоробогачей еврейской улицы, которые стремились убежать с этой улицы…». Спад в творческой судьбе в последние годы жизни писателя, С.О. Португейс объясняет тем, что «… в эмиграции Семен Юшкевич бесконечно тяготился оторванностью от родины… С. Юшкевич тосковал тоскою своего творчества по живым истокам, его питавшим. Ему нужна была еврейская масса… – Одесса. Ему нужна была Молдаванка…». «Историческая и национальная заслуга Семена Юшкевича, – заключает С.О. Португейс («Ст. Иванович»), – состоит в том, что он, бесконечно далекий от политической дидактики, от проповеднических настроений, всей своей трактовкой еврейской жизни, всем своим литературным подходом к родному народу, всей своей свободой творчества, в муках ежедневно добываемой, неустанно создавал могущественную опору для идеи и для чувства права»[41].
По всему видно, С.О. Португейсу как вынужденному эмигранту и, в немалой степени, как представителю «еврейского юга», так лелеемого Семеном Юшкевичем, удалось в достаточной мере объективно разобраться во внутренней драме писателя, терзавшую его душу в последние годы жизни в эмиграции. Пожалуй, можно и к самому С.О. Португейсу отнести его же слова, которые он посвятил, оценивая глубоко прочувственное отношение Семена Юшкевича к своим героям, а именно о том, что в нем самом «точно отражается бурное волнение чувства кровности» и неизбывной тоски по родине. Семен Юшкевич как писатель, оказавшись в эмиграции, лишился излюбленной им среды художественного описания, тогда как С.О. Португейс, будучи человеком политической мысли, талантливым публицистом, аналитиком и журналистом, имел достаточную возможность сосредотачиваться на анализе положения дел в большевистской России, широко пользуясь своими знаниями и информацией из-за рубежа.
Обращения современных исследователей к работам С.О. Португейса нисколько не удивляют и не должны удивлять, поскольку вдумчивые исследователи убеждаются в точном анализе проблемных ситуаций и верных, в принципе, выводах, сделанных их автором. Известно, к примеру, каким болезненным являлся вопрос «участия евреев в революции», на который еврейские общественные деятели, вынужденные покинуть советскую Россию, не находили удовлетворительного ответа. Вот как интерпретируют сложившуюся в те годы ситуацию авторы монографии «Русско-еврейский Берлин (1920-1941)» О. Будницкий и П. Полян: «Большинство, - пишут они, - искало ответ на пути, указанном Дубновым еще в 1917 году, когда, выступая на еврейском митинге в Петрограде 8 июня, он заявил: «… и из нашей среды вышло несколько демагогов, присоединившихся к героям улицы и пророкам захвата. Они выступают под русскими псевдонимами, стыдясь своего еврейского происхождения (Троцкий, Зиновьев и др.), но скорее псевдонимами являются их еврейские имена: в нашем народе они корней не имеют… В таком же духе высказывался незадолго до большого переворота, вы ступая в Совете Республики, М.Л. Гольдштейн, подчеркивавший «государственность» еврейского народа. Говоря о большевиках и интернационалистах, он сказал, что «им для своей деятельности пришлось трижды отречься от еврейства, от своей национальности, от своей религии и от своего имени». Однако же объявить евреев – «героев улицы» всего лишь отщепенцами или «недорослями» было затруднительно; их оказалось чересчур много. Ссылаясь на работу C.О. Португейса («Ст. Иванович») – «Евреи и советская диктатура», О. Будницкий и А. Полян продолжают: «Ближе к истине был меньшевик Ст. Иванович (Португейс) (курсив мой. – В.А.), который, 15 лет спустя после берлинских дискуссий, рассуждая о гонениях на еврейскую буржуазию и о том, что процент «лишенцев» по социальному положению у евреев выше, чем у любого другого народа России писал: «… казни египетские, посыпавшиеся на евреев «не как на евреев», а как на буржуев, осуществлялись в значительной мере при помощи еврейской же агентуры из числа евреев большевиков и ренегатов-евреев из других партий. В огромном большинстве случаев этих «буржуев» гнали, терзали и мучили дети той же еврейской улицы, соблазненные в большевизм… Этот гонитель и мучитель был не «довер-ахер» (сатана, нечистая сила (идиш). – В.А.), а тот самый наш Янкель, сын реб-Мойше из Касриловки, невредный паренек, который в прошлом году провалился на экзамене в аптекарские ученики, но зато, в этом году выдержал экзамен по политграмоте». Как видно, авторы упомянутой монографии, впрочем, как и А.И. Солженицын, подтверждают наличие у С.О. Португейса несомненные аналитические и прогностические способности[42].
Уместно отметить, что наряду с талантом партийного публициста и политического аналитика, С.О. Португейс обладал и несомненными «художественными» способностями. Менее известны исследователям, опубликованные им вещи в «Современных записках» (Париж, 1920-1940) – главном литературном, «толстом», как его называли литераторы, журнале русской эмиграции. На похвалы в адрес Талина (именно этот псевдоним использовал, как правило, С.О. Португейс публикуясь в этом издании), не скупилась, в частности, поэтесса и писатель З.Н. Гиппиус. В одном из очередных обзоров журнала она пишет: «Отмечу прекрасно написанные очерки Талина. Его «Шкраб» («Школьный работник». – В. А.) (в 23 книжке) производит такое же потрясающее впечатление, как и рассказ Шмелева «Об одной старухе»… Хотя Шмелев – «беллетристика», а Талин – только «правда», оба произведения мне кажутся «художественными». Должно быть, в наши дни все больше стирается грань между искусством и жизнью, или куда-то перемещается…»[43].
Не поскупилась на похвалу в адрес С.О. Португейса (В.И. Талина) З.Н. Гиппиус обозревая очередной номер журнала «Современные записки», в котором публиковались две «критические заметки» именитых авторов (М. Алданова и М. Цетлина), о советской литературе, и которые «с ужасом» вглядываются в эту новую «литературу на заказ», показывающую ее настоящее. Далее З.Н. Гиппиус, имея в виду статью В.И. Талина (С.О. Португейса) «Дело, ума не требующее», пишет: «О будущем – мы можем делать предположения, исходя из необыкновенно яркой статьи В.И. Талина о советских детях, о страшной лаборатории, где «перегоняется» целое поколение в «ленинизм». Из этих перегнанных младенцев, - откуда же еще? – выйдут и будущие писатели. Статья Талина появилась сокращенно в «Последних новостях»; но ее нужно прочесть целиком: картина убийства детей, телесного и духовного, так ярка, что не всякое «беллетристическое» описание убийства с ней сравнится…». Закончила «беглый» обзор журнала З.Н. Гиппиус, по ее словам, «любопытнейшей рецензией Ст. Ивановича». Она пишет: «Ст. Иванович – ценный сотрудник-союзник «Современных записок». Он работает над проведением демаркационной линии налево – с настойчивостью и талантом, не уступающими Талину, а утешительной резкостью превосходит, пожалуй, М. Цетлина и других. Конечно, и в рецензии на «Zum Kongress in Marseille» он остается верен себе. Но любопытно, что он берет на этот раз, своей опорой… старика Каутского. Слова и суждения последнего о большевиках и большевицкой России так глубоко и так «убедительны в своей простоте», что можно пожалеть среднюю русскую публику, для которой одно имя Каутского, ничтоже сумняшеся, называет большевиков «мошенниками» и предлагает их – «свергнуть». Столь прямо не во всякий час скажет и либерально-консервативная газета. Но Каутский не боится даже своих «товарищей»: и эти, не смея заткнуть ему рот, «в величайшем смущении перед странными, просто страшными его словами и предложениями», только лепечут какие-то банальные сомнительности, над которыми Ст. Иванович остроумно издевается…»[44].
В полемике с известным русским философом и писателем, тоже эмигрантом, Ф.А. Степуном по поводу его «выступления в защиту журнала против «несправедливых» нападок и попытки формулировать его общую линию, его «задачи», З.Н Гиппиус в попытках «найти единую линию журнала» которой, по ее замечанию, «нет», открывает две противостоящие друг другу «линии» – с одной стороны, статьи Флоровского (известный философ-богослов. – В. А.) и Степуна и «Талина и Вишняка» – с другой (речь идет, в частности, о XXXIV-м номере журнала «Современные записки». – В. А.). З.Н. Гиппиус пишет: «Битва Вишняка со Степуном и Талина с тем же Степуном (последняя – за бортом «Современных записок») очень характерны и показательны. Если бы эти битвы фактически еще не произошли, мы, читая Флоровского и Талина, все равно знали бы, что битв не миновать. Одинаково ли рисуется перед Степуном и Флоровским тот венец, которым оба они хотят венчать Октябрь, - это не важно. Важно, что ни Вишняк со своей бесхитростно-горячей и очень честно написанной статьей «Учредительное собрание», ни Талин, талантливо описывающий современную «кабалу» России, - венчать Октябрь не желают и не собираются вовсе. Вряд ли перейдут они в лагерь Степуна даже ради тех… «религиозных и этических высот», которыми он их туманно взманивает… Приветствую эту стойкость «реалистов»… Приветствую и дар их говорить то, что они говорят, с большой ясностью…»[45].
Нельзя обойти молчанием активную позицию, занятую С.О. Португейсом в разоблачении сущности движения, охватившего в середине 1920-х годов определенную часть эмигрантов и вместе с тем не на шутку всполошившего политических и общественных деятелей различных направлений, призывавшего эмигрантов к возвращению их в Советскую Россию. Одной из последовательных пропагандистов этой идеи выступила, как ни странно, высланная из Советской России известная общественница и публицист Е.Д. Кускова, считавшей «самым жгучим вопросом для эмиграции – возврат на родину». Против этой идеи, изложенной в ее статьях и докладах, выступили П.Н. Милюков, Н.Д. Авксентьев, А.Ф. Керенский, М.А. Алданов (Ландау), С.М. Соловейчик (по существу, все ее друзья и единомышленники по многим вопросам) и другие. Не остались в стороне и лидеры «правых» меньшевиков А.Н. Потресов и С.О. Португейс. В письме (от 19 марта 1926 г.) к своему единомышленнику и соратнику А.Н. Потресов пишет: «… Сегодня читал в газете отчет о докладе Кусковой. Ну, по сравнению с достопочтенной Екатериной Дмитриевной (Кусковой. – В.А.) даже Дан великий политик. Меня буквально тошнило от чтения отчета! А ведь неглупый, несомненно даровитый и лично весьма порядочный человек. Сейчас она прямо вредна своей проповедью, она может внести такое деятельнейшее разложение в эмигрантскую среду, которая и без того жалка и неустойчива. И для чего все сие нужно? Какой-то импрессионистский зуд!» <…>[46].
В ответном письме А.Н. Потресову (от 27 марта 1926 г.) С.О. Португейс замечает: «Кускова здесь наделала шум великий. А толку очень мало. На собраниях неистовствовали черносотенцы, и атмосфера была отвратительной. Кускова путала и путалась, бросала вызывающие фразы, затем давала им смягчающее толкование. Сомневаюсь очень, знает ли она сама, чего хочет. В общем, сумбур, но какой-то неприятно вызывающий. Впечатление искренней растерянности, искреннего искания выхода и искренней же беспомощности. Я с ней еще лично не говорил, но постараюсь ее повидать и умиротворяюще действовать на нее, хотя сейчас она, видимо, в железном расположении духа, когда глохнешь к чужим доводам. Возражая ей, Милюков тоже дал большой перелет, а Авксентьев пел романсы о свободе, о доблести и любви, пел народническим фальцетом… Слушать было скучно и, пожалуй, противно»[47].
Между тем, тезис Е.Д. Кусковой, назвавшей «самым жгучим вопросом для эмиграции – возврат на родину…», вызвал широкий резонанс в эмигрантской печати в 1925-1926 годах, стал в центре политических дискуссий. Против Кусковой выступили П.Н. Милюков, Н.Д. Авксентьев, А.Ф. Керенский, М.А. Алданов (Ландау), С.М. Соловейчик (в сущности, все ее друзья и единомышленники по многим вопросам) и другие лидеры эмиграции. Поистине боевую кампанию, в рамках развернутой редакцией газеты «Последние новости» всеобъемлющей критики идеи «возвращенчества», провел С.О. Португейс («В. Талин»). Он, больше других сотрудников газеты и внештатных авторов опубликовал статей по этому вопросу, мало знакомых даже для специалистов, а именно: «О любви к родине и политическом смирении», «Эмигрантское пораженчество», «О погоде», «О самом важном». Об авторитете С.О. Португейса («Ст. Ивановича») среди руководства Республиканско-демократического объединения (РДО) свидетельствует тот факт, что практически все планируемые им к публикации крупные работы были изданы в рамках издательской деятельности РДО («Российская коммунистическая партия» (Берлин, 1924), «Задачи демократии в борьбе с большевиками» и др. Кроме того, С.О. Португейс являлся членом «издательской комиссии» по выпуску ежемесячного неофициального издания Республиканско-демократического объединения – «Хроника Р. Д. О.»[48].
Справедливо признавая приверженность С.О. Португейса объективному освещению действительности и фактам, трудно объяснить его публичный «порыв», направленный как бы в защиту еврейского профессионального сообщества. З.Н. Гиппиус в своей статье «С холодным вниманием» («Новая Россия». Париж, 1939. № 70. 1 июля. С. 5-6), упрекая оппонентов (упоминаются философ Н.А. Бердяев и С.О. Португейс. – В. А.) в утере «чувства меры» в газетных публикациях, в частности, пишет: «… Другой случай «перегиба» еще нагляднее, цельнее: это протест талантливого левого журналиста Ст. Ивановича (курсив мой. – В.А.) против помещения статей христианского содержания в журнале («Новая Россия». - В. А.), среди которого находятся евреи. Такой протест свидетельствует не об одном забвении самого существа свободы; автор его впадает, логически, в некий обратный «расизм»: ведь дело шло отнюдь не о «религиозных» евреях, вопрос ставился в иной плоскости. Редактор журнала А.Ф. Керенский удивился, выступил с возражением…». З.Н. Гиппиус советует оппонентам следовать верному замечанию Козьмы Пруткова «Зри в корень!», а также «… внушать людям чувство свободы, научить их свободе…»[49]. Известно, что С.О. Португейс с самого начала создания «Новой России» сотрудничал с журналом. В своей статье «Фашизация сталинизма», вошедшей в политический дневник «Потерянная Россия», ее автор – редактор издания А.Ф. Керенский («Новая Россия. 1936. № 7. 1 июня), в частности, ссылается на «доклад Ст. Ивановича (С.О. Португейса) «Монополия партии и народные права», сделанном им на собрании в редакции журнала «Новая Россия», посвященном обсуждению новой советской конституции (1936 года). Отметим также, что среди желанных авторов статей на страницах журнала выступали известные публицисты, политические и общественные деятели эмиграции, видные эсеры – Н.Д. Авксентьев, П.Н. Переверзев, М.В. Вишняк, П.Н. Берлин и др.[50].
Одной из парижских загадок С.О. Португейса является ответ на вопрос о том, насколько он как последовательный и непримиримый критик большевизма чувствовал себя в личной безопасности. То, что он пользовался несколькими псевдонимами, свидетельство довольно опосредованное: и другие публицисты меняли псевдонимы, и противников большевиков среди эмигрантов было предостаточно. Кое-что в плане его осторожности и умеренной публичности объясняет тот факт, что он, по уже приводимому нами выше свидетельству исследователя А.А. Кара-Мурзы, «почти не участвовал в светской жизни, жил бедно и уединенно и будучи творчески исключительно плодовит (вынужденная литературная поденщина способствовала этому), никого не подпускал к своей литературно-политологической «кухне»[51]. Дополнительным, на наш взгляд, стимулом для такого поведения, было и то, что С.О. Португейс, наверняка, не мог не знать, что Париж буквально нашпигован агентами ОГПУ-НКВД и что город, как стало известно в последние годы, являлся настоящей «Меккой» для подобного рода провокаций и диверсий, активной деятельности разветвленной сети резидентов советской разведки. На слуху у парижан были загадочные похищения генералов – А. Кутепова и Е. Миллера (оба погибли), ликвидация лидера украинских националистов Е. Коновальца и других лиц, тщательно готовилось похищение лидеров грузинских меньшевиков (И.Г. Церетели и его ближайших единомышленников) и другие акции[52]. Большевики тщательно отслеживали зарубежные публикации. В частности, газета «Последние новости» входила в обязательный реестр видных советских чиновников. Более того, по свидетельству Л.Д. Троцкого, эту газету читал И.В. Сталин. Как выяснилось позднее, сотрудниками газеты «Возрождение», как указывал мемуарист Р. Гуль («Я унес Россию»), работали советские агенты (например, Лев Любимов и Н.Н. Алексеев)…
Нынешним современникам нелегко понять, а тем более разделить все те многотрудные моменты эмигрантской жизни, которые пришлось испытать С.О. Португейсу и всем тем, кто вынужден был покинуть до- и послереволюционную Россию. Каждый из них выживал, как мог. Вероятно, были упущены какие-то лучшие возможности для материального благополучия или духовного роста. Подытоживая парижский эмигрантский период жизни С.О. Португейса – Ст. Ивановича – В.И. Талина, можно констатировать, что он, вне всякого сомнения, был самым плодотворным, являлся, поистине, «болдинским» периодом в его творческой судьбе, реализовал его «многоликость» как политического мыслителя, профессионального социолога, партийного публициста и журналиста. В самом деле, неукротимый собиратель архивов русской революции Б.И. Николаевский верно замечает: «Семен Осипович, несомненно, был прирожденным писателем, принадлежал к тому числу людей, которые, говоря словами Михайловского, лучше всего думают, если в руках имеется перо для занесения этих дум на бумагу» [53][53]. Хотелось бы привлечь к идеям С.О. Португейса и его работам молодых исследователей – политологов, социологов и литературоведов, а также выразить надежду, что его труды в настоящем и в будущем будут востребованы современными исследователями и преподавателями политических наук, войдут в вузовские учебные программы, а это значит, что С.О. Португейс – Ст. Иванович – В.И. Талин будет всегда – вместе с нами.
Примечания
[1] См: Кара-Мурза А.А. Первый советолог русской эмиграции: Семён Осипович Португейс. – Полис. Политические исследования. 2006, №1. С. 122-140. Доступно: www.politstudies.ru/article/3669; Кара-Мурза А.А. Семён Осипович Португейс… // Кара-Мурза А.А. Интеллектуальные портреты: Очерки о русских политических мыслителях XIX-XX вв. Москва, Генезис, 2006. С. 133-178. Доступно: iph.ras.ru/uplfile/root/biblio/Kara-Murza_1.pdf; Владимир Аникин. Семён Португейс – как советолог и системный «могильщик» большевизма // «Семь искусств», 2016, №1. Доступно: http://7iskusstv.com/2016/Nomer1.php-toPDFfile и др.
[2] Цит. по: Семён Осипович Португейс… // Кара-Мурза А.А. Интеллектуальные портреты: Очерки о русских политических мыслителях XIX-XX вв. Москва, Генезис, 2006. С. 176.
[3] Там же. С. 138, 139.
[4] Семён Осипович Португейс… // Кара-Мурза А.А. Интеллектуальные портреты: Очерки о русских политических мыслителях XIX-XX вв. Москва, Генезис, 2006. С. 139.
[5] Биографический словарь: Николаевский Борис Иванович // Политическая история русской эмиграции. 1920-1940 гг. Документы и материалы. Москва, 1999. Доступно:www.russky.com/history/library/emigration/emigration6.htm#_Toc74029226
[6] Цит. по: Образцов И.В. Военная социология: проблемы исторического пути и методологии. Часть вторая // Социологические исследования. 1994. №1. С. 90-92. Доступно: ecsocman.hse.ru/data/996/208/1217/014_obraztov.pdf
[7] Там же, С. 92.
[8] Гиппиус Зинаида Николаевна. Публицистика. «Опасный дефект. Ответ г. Талину». «Возрождение», 1927, № 924. С. 3. Доступно:az.lib.ru/g/gippius_z_n/text_1927_opasny_defekt.shtml
[9] «Письма Г.В. Адамовича к З.Н. Гиппиус.1925-1931. 30 сентября 1926 г., Париж. Доступно:www. rulit.me/books/pisma-g-v-adamovicha-k-z-n-gippius-1925-1931-read-326507-3.html
[10] Виталий Вулф. Декадентская мадонна. Доступно: v-vulf.ru/officiel/officiel-41-3.htm
[11] Адамович Г. Мальчики и девочки. З. Гиппиус. Литературные беседы. Книга вторая. («Звено», 1926-1928»). С. 14-15. Доступно: www.rulit/me/books/ adamovich/literaturnye-besedy-kniga-vtoraya/…/
[12] См.: Долинский М., Шайтанов И. Мальчики и девочки: З. Гиппиус и В. Талин в парижской газете «Последние новости» // Октябрь, 1991. № 9. С. 160-165.
[13] Гиппиус З.Н. Третий путь. «Возрождение». Париж, 1927. 4 декабря. № 915. С. 2-3. Доступно: az.lib/ru/g/gippius_z_n/text1927_trety_put.shtml
[14] Гиппиус З.Н. Опасный дефект. Ответ Талину. «Возрождение». Париж. 1927, № 924. С. 3. Доступно: az.lib.ru/g/gippius_z_n/text_1927_opasny-defekt.shtml
[15] Гиппиус З.Н. Зеленая лампа. Беседы II и III. Доступно: az.lib.ru/g/gippius_z_n/text_zelenaya_lampa.shtml
[16] Гиппиус З.Н Возрождение. Париж, 1928. № 100. С. 2. Доступно: az.lib.ru/g/gippius_z_n/text_zelenaya_lampa.shtml
[17] См.: «Письма Г.В. Адамовича к З.Н. Гиппиус, март 1929 года. Доступно: www.rulit.me/books/pisma/.../
[18] Переписка И.А. и В.Н. Буниных с Г.В. Адамовичем (1926-1961). 15 октября 1930. Доступно: az.lib.ru/b/bunin_i_a/text_1961_perepiska_s_admovichemdoc.shtml
[19] См.: Костиков Вячеслав. Не будем проклинать изгнанье…(Пути и судьбы русской эмиграции). Москва, 1997. с. 46. Доступно: royallib. com/book/kostikov_ vyacheslav/ne_budem_proklinat_izgnane_puti_i_sudbi_russkoi_emigratsii.html; xwap.me/books/25289/ne-budem-proklinat-izgnanie
[20] Подробнее см.: Глава IX. Эмигрантский меньшевизм // Политическая история русской эмиграции… Доступно: http://www.rus-sky.com/history/library/emigration/emigration6.htm#_6OC74029226
[21] Цит. по: Глава IX. Эмигрантский меньшевизм // Политическая история русской эмиграции… Доступно: http://www.rus-sky.com/history/library/emigration/emigration6.htm#_6OC74029226
[22] Цит. по: Глава IX. Эмигрантский меньшевизм // Политическая история русской эмиграции… Доступно: http://www.rus-sky.com/history/library/emigration/emigration6.htm#_6OC74029226
[23] Цит. по: Глава IX. Эмигрантский меньшевизм // Политическая история русской эмиграции (1920-1940). Документы и материалы. Под ред. проф. А.Ф. Киселева. Москва, 1999. Доступно: http://www.rus-sky.com/history/library/emigration/emigration6.htm#_6OC74029226
[24] Цит. по: Глава IX. Эмигрантский меньшевизм // Политическая история русской эмиграции (1920-1940). Документы и материалы. Под ред. проф. А.Ф. Киселева. Москва, 1999. Доступно: http://www.rus-sky.com/history/library/emigration/emigration6.htm#_6OC74029226
[25] Будницкий Олег, Полян Александра. Русско-еврейский Берлин (1920-1941) Новое Литературное Обозрение. Москва, 2013. Приложение 1.
[26] Глава 17 – В эмиграции между двумя войнами // Солженицын А.И. Двести лет вместе. Часть вторая (1917-1995). Доступно: www.e-reading.club/charter.php/53437/7/Solzhenicy-_Dvesti_let_vmeste._Chast%27_vtoraya.html
[27] Иванович Ст. Евреи и советская диктатура // Еврейский мир: Ежегодник на 1939 год. Париж: Объединение русско-еврейской интеллигенции, 1939 (цит. по переизд.: Москва, Иерусалим: Гешарим, 2002; Ст. Иванович. «Семен Юшкевич и евреи»/ Публикация Эд. Капитайкина // Евреи в культуре Русского Зарубежья. Иерусалим,1992. т. 1.
[28] Глава 17 – В эмиграции между двумя войнами // Солженицын А.И. Двести лет вместе. Часть вторая. Сноска 503. Ст. Иванович. Евреи и советская диктатура… Доступно:www.e-reading.club/charter.php/53437/7/Solzhenicy-_Dvesti_let_vmeste._Chast%27_vtoraya.html
[29] Глава 17 – В эмиграции между двумя войнами // Солженицын А.И. Двести лет вместе. Часть вторая. Сноска 503. Ст. Иванович. Евреи и советская диктатура… Доступно:www.e-reading.club/charter.php/53437/7/Solzhenicy-_Dvesti_let_vmeste._Chast%27_vtoraya.html
[30] Глава 18 – Двадцатые годы. // Солженицын А.И. Двести лет вместе. Часть вторая. Сноска 765. Ст. Иванович. Евреи и советская диктатура… Доступно: www.e-reading.club/charter.php/53437/7/Solzhenicy-_Dvesti_let_vmeste._Chast%27_vtoraya.html
[31] Глава 19 – В тридцатые годы. // Солженицын А.И. Двести лет вместе. Часть вторая. Сноска 892. Ст. Иванович. Евреи и советская диктатура… С. 43. Доступно: www.e-reading.club/charter.php/53437/7/Solzhenicy-_Dvesti_let_vmeste._Chast%27_vtoraya.html
[32] Там же. Сноска 893. С. 44-43.
[33] Там же. Сноска 904. / Глава 19 – В тридцатые годы. // Солженицын А.И. Двести лет вместе. Часть вторая. Сноска 904. Ст. Иванович. Евреи и советская диктатура… Доступно: www.e-reading.club/charter.php/53437/7/Solzhenicy-_Dvesti_let_vmeste._Chast%27_vtoraya.html
[34] Там же. Сноска 88.
[35] Юшкевич Семен. Посмертные произведения. Париж, 1927.
[36] См.: «Две любви, две страсти, два борения» (Статья Ст. Ивановича /С.О. Португейса/ «Семен Юшкевич и евреи»). Публ. Э. Капитайкина (Израиль) // Евреи в культуре Русского Зарубежья. Сб. статей, публикаций, мемуаров и эссе. Т. 1 (1919-1939). Иерусалим, 1992. с. 25-34); Всемирные Одесские новости, № 3 (51). Август-сентябрь. 2003. с. 13-15; Будницкий Олег, Полян Александра. Русско-еврейский Берлин (1920-1941). Москва. Новое Литературное Обозрение, 2013. Сноска: 661 и др.
[37] «Две любви, две страсти, два борения» (Статья Ст. Ивановича /С.О. Португейса/ «Семен Юшкевич и евреи»). Публ. Э. Капитайкина (Израиль) // Евреи в культуре Русского Зарубежья. Сб. статей, публикаций, мемуаров и эссе. т. 1 (1919-1939). Иерусалим, 1992. C. 2.
[38] Цит. по: Глава 27 – Об ассимиляции // Солженицын А.И. Двести лет вместе. Часть вторая. Сноска 1562. Доступно: www.e-reading.club/charter.php/53437/7/Solzhenicy-_Dvesti_let_vmeste._Chast%27_vtoraya.html
[39] Зайцев Борис. С.С. Юшкевич / Вступит. ст. и публикация Б.К. Дейч // Егупец. Киев, 2002. № 9. Доступно: judaica.kiev.ua; Ходасевич В.Ф. «С. Юшкевич» //Юшкевич Семен. Посмертные произведения. Париж, 1927; Нилус П. Краткая повесть о жизни Семена Юшкевича // Юшкевич Семен. Посмертные произведения. Париж, 1927; Левинсон А. О некоторых чертах творчества С. Юшкевича // Юшкевич Семен. Посмертные произведения, Париж, 1927; Портнова Нелли. Уроки Семена Юшкевича. /Сноска 13 /надо ли ?. Доступно: www. lechaim.ru/ARHIV/204/portnova.htm; Эдуард Гетманский. Русско-еврейская периодическая печать и ее влияние на еврейскую литературу. Сноска 27. Доступно:www.berkovich-zametki.com/2015/zametki/Nomer8_9/Getmansky1.php и др.
[40] Ст. Иванович. Семен Юшкевич и евреи // Всемирные Одесские новости, № 3 (51). Август-сентябрь. 2003. С. 13.
[41] Ст. Иванович. Семен Юшкевич и евреи // Всемирные Одесские новости, № 3 (51). Август-сентябрь. 2003. С. 14-15.
[42] Цит. по: Будницкий О., Полян А. Русско-еврейский Берлин (1920-1941). Москва, Новое Литературное обозрение, 2013. Доступно: https://books.google.co.il/books?id/.../
[43] См.: Впервые напечатано: «Последние новости». Париж, 1925. 25 июля. № 1608. с. 2. Под псевдонимом Антон Крайний) // Гиппиус З.Н. «Современные записки». Книга XXIV. [Рецензия]. Доступно: az.lib.ru/g/gippius_z_n/text_1925_sovremennye_zapiski0.shtml
[44] Впервые напечатано: «Последние новости». Париж, 1925. 8 октября. № 1674. С. 2-3. Под псевдонимом Антон Крайний) // Гиппиус З.Н. «Современные записки»: КнигаXXV. Доступно: az. lib. ru/g/gippius_z_n/text_1925_sovremennye_zapiski0.shtml
[45] Гиппиус З.Н. «Современные записки» (XXXIV). Впервые: Возрождение. Париж, 1928. 31 марта. № 1033. С. 3-4. Под псевдонимом Антон Крайний). Доступно: az. lib.ru/g/gippius_z_n/text_1928_sovremennye_zapiski0.shtml
[46] См.: Политическая история русской эмиграции (1920-1940): документы и материалы. Москва, 1999. Под ред. проф. А.Ф. Киселева. Доступно: http://www.rus-sky.com/history/library/emigration/emigration6.htm/
[47] Там же.
[48] См.: «Мыслящие миры российского либерализма: Павел Милюков (1859-1943). Материалы Международного научного коллоквиума. Москва, 23-25 сентября 2009 г. Москва, 2010. Доступно: www.nauka.x-pdf.ru/17istoria/302993-1/.../
[49] Гиппиус З.Н. С холодным вниманием. «Новая Россия». Париж, 1939. № 70. 1 июля. С. 5-6. Доступно: az.lib.ru/g/gippius_z_n/text_1939_s_holodnym_vnimaniem.shtml
[50] Керенский А.Ф. Потерянная Россия. Доступно: www.rulit.ne/books/poteryannaya-rossiya-read-253403-245.html
[51] Кара-Мурза А.А. Семен Осипович Португейс… Послесловие. // Интеллектуальные портреты. Очерки о русских политических мыслителях XIX-XX вв. Москва, 2006. С. 175.
[52] См. подробнее: Судоплатов Павел. Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930-1950 годы. Москва, «ОЛМА-ПРЕСС», 1999.
[53] Цит. по: Кара-Мурза А.А. Семен Осипович Португейс… // Интеллектуальные портреты. Очерки о русских политических мыслителях XIX-XX вв. Москва, 2006. С. 135.
Оригинал: http://www.berkovich-zametki.com/2016/Zametki/Nomer10/Anikin1.php
