Реформистский иудаизм – относительно молодое течение. В России оно получило распространение в последние четверть века и в настоящее время представляет собой одну из попыток создания новой еврейской самоидентификации. Основываясь на собственном полевом материале, автор делает попытку исследовать, какое место в этой самоидентификации занимает память о Холокосте.
Введение
Реформистский иудаизм (иначе называемый прогрессивным иудаизмом) – относительно молодое явление в России. Он возник в Германии в начале XIX в. и первоначально представлял собой попытку реформировать литургию (проводить ее на понятном для прихожан языке) и обрядность (изменить или даже упразднить некоторые обряды, которые его адептам казались устаревшими)[i]. Вскоре начались попытки проникновения реформистского иудаизма на территорию Российской империи, хотя широкого распространения он по ряду причин не получил[ii]. В СССР общины реформистского иудаизма практически не существовали, но именно в конце советской эпохи он начал возрождаться. В конце 1980-х гг. в России (сначала на частной квартире в Москве, 1988 г.) возникла первая община прогрессивного иудаизма[iii].
В 1990-е годы именно этому течению в иудаизме предсказывали большое будущее на постсоветском пространстве. У таких предсказаний были объективные предпосылки: массовый отход советских евреев от иудаизма и забвение основанной на нем еврейской традиции, а также от религии вообще, т.е. далеко зашедшая секуляризация и аккультурация; трудности соблюдения многих предписаний ортодоксального иудаизма в нееврейском окружении (кашрут, соблюдение ритуальной чистоты и др.); все возрастающее число смешанных браков и их потомков. особенно негалахических евреев (евреев по отцовской линии). Негалахических евреев ортодоксальный иудаизм евреями не признает, а именно их среди потомков смешанных браков большинство, так как не только в России, но и в других странах мужчины-евреи чаще вступают в смешанные браки, чем женщины[iv]. Однако предсказания эти в полной мере не оправдались в силу ряда причин. Среди них недостаточная финансовая поддержка реформистских общин в России, глубокий консерватизм постсоветского российского общества (и российского еврейства как его составной части). В результате даже молодые люди еврейского происхождения скептически относятся к некоторым практикам (точнее, их отсутствию) реформистского течения. По данные моих более ранних исследований о еврейской идентичности в России, они негативно относились к женщинам-раввинам, несоблюдению или непоследовательному соблюдение даже основных норма иудаизма (обрезание, кашрут и др.). Вот слова Матвея Р., 20 лет (еврея по отцовской линии), студента-социолога: «Честно говоря, реформисты, все эти тетушки-раввины вызывают грустную улыбку. Не знаю, если я когда-нибудь начну соблюдать серьезно, то ни к каким таким течениям не примкну»[v]. Этому скептицизму способствовал и ряд организационных просчетов, допущенных лидерами реформистского иудаизма в России на первых порах[vi]. Несмотря на это, реформизм в России в последние годы возрождается; реформистские общины не просто зарегистрированы официально[vii], но реально функционируют в нескольких российских городах, преимущественно в Москве и Петербурге.
В рамках этого течения делается очередная попытка сконструировать новую еврейскую самоидентификацию, отличающуюся от советской еврейской самоидентификации, базировавшейся преимущественно на этническом принципе (происхождение) и антисемитизме. Для этого необходимо также создать новую историческую память, которая, однако, должна включать в себя ряд традиционных для еврейской исторической памяти символов. К таким символам относится память о Холокосте (Катастрофе европейского еврейства в годы Второй мировой войны).
Источники и методы
Источниками для этой статьи мне послужили мои полевые материалы, как собранные в 2014-2014 гг., так и более ранние. Это результаты включенного наблюдения в московской общине прогрессивного иудаизма Ле до ва-дор (иврит – «из рода в род») [viii], тексты глубинных интервью и нескольких экспертных интервью (с раввинами – Александром Лысковым, Леонидом Бимбатом и некоторыми активистами), а также данные анкетного опроса, проведенного мной в Москве и Петербурге в 2013-2014 гг. Именно в этих городах существуют реальные реформистские общины, включавшие в 2014 г. от 200 до 240 членов каждая. Кроме того, некоторые люди не являлись членами общины, но более или менее регулярно посещали синагогу, особенно по Субботам и праздникам, приходили на семинары и др. Поэтому генеральная совокупность выборки, составившая 50 респондентов, представляется вполне репрезентативной. 40 % были мужчины, а 60 % - женщины. В некоторых случаях я в качестве сравнительных материалов привлекала данные моих более ранних исследований по этнической идентичности и культурной памяти российских евреев. Вспомогательным источником мне также служили Интернет-ресурсы.
Таким образом, как и прежде, я использовала комплексный подход: сочетание количественных и качественных методов, что позволяет более всесторонне изучить рассматриваемое явление, чем применение какого-либо одного метода[ix].
Основные характеристики
Прежде чем рассмотреть, какое место в культурной идентичности российских реформистов занимает память о Холокосте, необходимо выяснить, кто и почему приходит в реформистскую общину.
Так. 12 % опрошенных имели среднее и среднее специальное образование; 24 % на момент опроса были студентами; 58 % имели высшее образование; 4 % - степени кандидатов и докторов наук. Иными словами, даже на фоне высокого образовательного уровня российских евреев реформисты выделяются: у них он несколько выше.
А вот другой показатель отличает последователей реформистского иудаизма очень сильно – это структура занятости. 58 % респондентов на момент опроса имели постоянную работу, 10 % - временную работу, 2 % были безработными и только 2 % были пенсионерами. Это, как и возрастная структура, выделяет реформистскую общину не только на фоне российского еврейства (у которого доля людей среднего и старшего возраста преобладает), но и особенно на фоне «клиентов» ортодоксальных общин, в первую очередь, движения Хабад Любавич. Последнее развернуло широкую благотворительную деятельность, в результате чего в его рядах много пожилых людей, получающих в синагогах или благотворительных учреждениях бесплатные или дешевые услуги (продуктовые посылки, уход за престарелыми, подбор очков и пр.)[x].
Поскольку среди реформистов преобладают люди молодого и среднего возраста, то они отличается и уровнем доходов. 20 % респондентов оценили уровень своего дохода как низкий и очень низкий; 62 % считают его средним; а 14 % полагают, что их доход выше среднего или высокий. И в этом отношении реформисты отличаются пенсионеров, которых так много среди клиентов Хабада. Более того, все члены реформистской общины в Москве платят своего рода «членский взнос», который в 2014 г. составлял 400 рублей в месяц.
Таблица 1, составленная по результатам моих предыдущих исследований, показывает, что большинство молодых людей еврейского происхождения в России предпочитают реформистский и консервативный иудаизм, тогда как респонденты более старших возрастных групп отдают предпочтение ортодоксальному иудаизму. О консервативном иудаизме я скажу ниже, пока же необходимо понять, почему российские евреи предпочитают реформизм.
Таблица 1. Какое из течений в иудаизме представляется Вам более привлекательным?
Чем привлекает реформистский иудаизм?
Как мы видели, «средний реформист» отличается от «среднего» российского еврея. Что именно привлекает людей в реформистскую общину?
Из Таблицы 2 видно, что реформизм нравится людям еврейского происхождения своей «интеллектуальностью», «интеллигентностью», а также меньшей догматичностью и фанатизмом, чем ортодоксальный иудаизм (это в интервью неоднократно подчеркивали сами информанты).
Таблица 2. Почему именно реформизм представляется Вам наиболее привлекательным? (%)
Например, Евгения, 35 лет, образование высшее, замужем, трое детей (отец еврей), говорила (Москва, 2014):
«Мы – думающие. Тут вообще интеллигентные люди собрались. Настоящие интеллектуалы есть. Поэтому они и думают, а не просто повинуются, как хабадники».
В интервью часто звучал и такой мотив: реформизм более открыт для негалахических евреев. А это самая большая группа реформистов – евреи по отцовской линии – к ним еще нужно добавить «евреев по деду»
Немало информантов говорили мне, что реформизм более удобен в современной жизни, некоторым нравится его философия. Многим нравится обстановка в общине – и особенно – отношение е женщинам. Ольга 28 лет, мать еврейка, говорила (Москва, 2014):
«Мне особенно нравится, что тут я человек. Меня вызывают к Торе, я моги носить талит, кипу, сидеть вместе с мужчинами».
Игорь, 26 лет, образование высшее, инженер, (желающий также продолжить образование в Институте Лео Бека), неженат (отец еврей, мать русская, живет в Челябинске) на вопрос о том, что привело его в реформистскую общину, ответил (Москва, 2013):
«Трудно так сказать. Наверное, общение с раввином. Это возможность рассуждать. Потом, я играю на гитаре. Вообще занимаюсь музыкой, немного пою, мне предложили петь на Шаббатах. Мне нравится, что тут нет назидательности, нравоучений, что нужно думать и действовать».
Таким образом, реформисты неоднократно подчеркивали, что они – люди думающие, интеллектуалы, которые стремятся дискутировать по поводу самых разных проблем, а не просто следовать мнению раввина.
Вместе с тем, некоторые приходили в реформистскую общину, не имея о нем четкого представления, но либо случайно («друг сказал», «знакомая привела»), либо с целью сделать карьеру еврейского активиста.
Дарья, 26 лет, филолог, имеет, по ее словам, отдаленные еврейские корни по отцовской линии, отмечала (Москва, 2014):
«Мне было интересно, какие есть течения, но я в них не особо разбиралась, я уже здесь <в реформистской общине> начала в них разбираться. Так что к реформистам я не стремилась, наверное, так удачно попала, что мне здесь комфортно, отношение к иудаизму такое… ну, думают тут люди, обсуждают разные вопросы, а не просто сидят и слушают».
Консервативный реформизм
Реформистский иудаизм, естественно, имеет свои особенности в вероучительной и обрядовой практике. Но в России – и это тоже неоднократно подчеркивалось – реформизм имеет гораздо более консервативный характер, чем за рубежом. Для примера – многие реформистские общины за рубежом упразднили обряд обрезания как устаревший или праздник Пурим как сомнительный с морально-этической точки зрения. В России же от членов общины требуется пройти обряд обрезания, а Пурим остается в ряду широко отмечаемых праздников.
Раввин Александр Лысковой объяснял (Москва, 2014):
«По сравнению с американцами, по крайней мере, с общиной, мы более консервативны в силу менталитета, в силу российского менталитета. мы живём в очень консервативном обществе. Соответственно у нас странность вот такая, сторона обрядовая, в том числе галахическая, она больше, несмотря на то что мы признаёмся реформистами и в то же время, например, консерваторы по обрезанию. Равинский совет так постановил… Вот для России подходят больше консервативное отношение к этому. Поэтому, если человек собрался делать гиюр <обряд перехода в иудаизм>: мужчина или мальчик, он обязательно пройдёт обрезание. Без этого не принимают гиюра. Он может сколько угодно ходить, учиться, всё мы ему дадим. Мы ему дадим широкую возможность участвовать в еврейской жизни. Но у него проблемы будут при хупе <бракосочетании>. Мы его всё равно будем просить сделать обрезание. Не все с этим согласны».
Это объясняет, почему люди предпочитают не только реформизм, но и довольно виртуальное в России консервативное течение – они просто путают оба направления.
Память о Катастрофе
Довольно естественным, что в реформистской общине, претендующей на звание интеллектуальной элиты, немалое внимание уделяется и светским еврейским символам и ценностям. В их число, безусловно, входит память о Холокосте. По истории Холокоста членам общины читают лекции: во время семейных выездных семинаров, семинаров для будущих руководителей и рядовых членов общины, в молодежном лагере. Дает ли это свои результаты и каковы они?
Таблица 3 показывает распределение ответов на прямой вопрос: надо ли хранить память о Катастрофе, чтобы считаться евреем, и их корреляцию с происхождением респондентов.
Таблица 3. Нужно ли хранить память о Катастрофе, чтобы считаться евреем? (%)
Если говорить о распределении ответов по возрастам, то хранить память о Катастрофе считают обязательным считают респонденты в возрастной группе 16-19 лет – 50 %; 20-24 – почти 70 %; 25-34 – 57 %; 35-54- 84 %; 55-64 – 100%; 65+ - 67 %. Но такие ответы, как я нередко уже писала бывают не более чем «декларацией о намерениях». Хотя и подобная декларация подтверждает гораздо более высокий процент таких намерений, (особенно в молодых возрастных когортах), чем у среднестатистического российского еврея[xii].
Детальное интервьюирование и анкетирование выявляет более сложную картину. Так, на вопрос: «Что оказало наиболее существенное влияние на формирование Вашего национального самосознания?» ответ «Холокост» выбрали только респонденты в возрастной группе 35-54 года - 25 %. Во всех прочих возрастных группах никто не ответил, что Холокост оказал влияние на их самоидентификацию. Это вполне может быть объяснено возрастной структурой реформистской общины, в которой, как уже говорилось, пожилых людей очень мало. Молодежь – и не только среди реформистов, но и шире – еврейская молодежь, этой проблемой озабочена мало[xiii].
Только 37 % опрошенных помнят, что в семьях были жертвы Холокоста, и это меньше, чем у российских евреев в целом (около 50 % которых знают, что в их семьях были люди, погибшие в Катастрофе[xiv]. Однако от 97 до 100 % опрошенных (в разных возрастных группах) знают о 6 миллионах уничтоженных нацистами евреев (данные по российским евреям показывают, что 61 % респондентов знают об этом[xv]) – и в этом смысле лекции и семинары оказали свое воздействие.
В то же время среднестатистический реформист, как и среднестатистический российский еврей мало читает о Холокосте. Ничего не читали об этом респонденты в возрасте 16-19 лет (0%); 27 % - в возрасте 20-24 года; 13, 5 % - в возрасте 25-34 года. Больше всего читали о Холокосте опрошенные в возрасте 35-54 года – 48 %. Менее 3 % - в возрасте 55-64 года; а люди в возрасте старше 65 лет - около 8 %.
При этом, только по 1 человеку среди опрошенных прочитали «Черную книгу» В. Гроссмана и И. Эренбурга, «Бурю» И. Эренбурга и «Жизнь и судьбу» В. Гроссмана. Чаще всего люди говорят, что читали что-то, но не помнят ни автора, ни названия. В этом отношении представители «интеллектуальной элиты» мало отличаются от прочих российских евреев, вреди которых почти 75 % утверждает, что что-то читали, но не помнят – что именно[xvi]. Аналогичная ситуация складывается с просмотром фильмов и телепередач: большинство опрошенных не помнят их названий. У более памятливых, как и в целом по России, лидирует «Список Шиндлера»[xvii].
Заключение
Как я уже говорила, большинство реформистов – люди молодые, почти все члены общины родились после Великой Отечественной войны. Более того, только у нескольких человек детство прошло в тех местах, где разыгрывалась трагедия Холокоста. Кроме того, никто не воспитывался в традиционной еврейской среде, где сохранялись бы – хотя бы в остаточной форме – элементы традиционной еврейской культуры а также еврейская коллективная память, в которой эти события занимают столь значительное место. Никто, по словам информантов, не слышал от родителей или других родственников рассказы о Холокосте.
Сделанный ими выбор в пользу иудаизма вообще и реформистского иудаизма, в частности, – это результат свободного выбора, своего рода эксперимент, попытка построить новую еврейскую самоидентификацию. Эта самоидентификация сильно отличается как от советского ее варианта (основанного, прежде всего, на этническом принципе, т.е. принципе происхождения, и антисемитизме), так и от религиозно-общинной модели, распространенной во многих странах Запада и США.
И в этой новой самоидентификации – и мне уже приходилось об этом писать - память о Холокосте отнюдь не является этноформирующим фактором[xviii]. Это вполне справедливо и по отношению к последователям реформистского иудаизма, самоидентификация которых конструируется на совсем иных опорах.
Keywords – Jews, Progressive Judaism, Reform Judaism, Russia, self-identification, cultural memory, Holocaust, ethnicity
Abstract – Reform Judaism has a relatively short history, it spread in post-Soviet Russia from abroad and is a kind of a project for building new Jewish self-identification. Drawing on results of her field-work the author makes an attempt to demonstrate the place of the memory of Holocaust in this self-identification.
Примечания
[*] Данная публикация выполнена при финансовой поддержке Российского еврейского конгресса.
[i]Meyer M.A. The German Model of Religious Reform and Russian Jewry // Danzig between East and West: Aspects of Modern Jewish History / Ed.I. Twersky.Cambridge, Mass., 1985. P.67-85.
[ii] Подробнее о реформистском течении в Российской империи см.: Тарнополь И. Опыт современной и осмотрительной реформы в области иудаизма. 1868 // Альманах «Мория», 2005. - http://www.moria.hut1.ru/ru/almanah_04/01_10.htm (Официальный сайт одесской общественной организации «Общинный дом еврейских знаний МОРИЯ"); Ципперштейн С. Евреи Одессы. История культуры. 1794-1881. М.; Иерусалим: Мосты культуры; Гешарим, 1995; Котляр Г. От религиозных реформ к сионизму.Реформа в иудаизме в Польше и Российской империи XIX-го – начала XX-го веков - http://berkovich-zametki.com/2007/Starina/Nomer5/Kotljar1.htm
[iii] Козлов С.Я. Московские евреи в конце ХХ – начале XXI в.: от деэтнизации к реэтнизации (реалии, проблемы, перспективы), 2010 (рукопись. Я выражаю глубокую благодарность к.и.н. Семену Яковлевичу Козлову, предоставившему эту рукопись в мое распоряжение).
[iv] Berman L.A. Jews and Intermarriage. Summary, Conclusions, Discussions // The Blending American. Patterns of intermarriage / Ed. by Milton L. Barron. Chicago; NewYork: Quadrangle Book. Р. 245; Носенко-Штейн Е. «Передайте об этом детям вашим, а их дети следующему роду». Культурная память у российских евреев в наши дни. М.: ИВРАН; МБА, 2013. С.36, 390.
[v] Носенко Е. «Быть или чувствовать?» М.: Крафт+, 2004.С. 359э
[vi] Особенно получившая скандальную известность «лесбийская хупау» (хупа – свадебный балдахин; так нередко обозначают всю свадебную церемонию в иудаизме), т.е. венчание на брак двух женщин, совершенное реформистским раввином Нелли Шульман - http://www.eg.ru/daily/melochi/7903/forum/?page=6
[vii] Козлов С.Я. Указ.соч.
[viii] Информацию о реформистской общине см. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.ledorvador.ru/)
[ix] Подробнее об этом подходе см.: Носенко-Штейн Е.Э. «Передайте об этом детям вашим…», С. 16-37, Носенко Е. «Быть или чувствовать?» С. 45-50.
[x] Носенко-Штейн Е. «Передайте об этом детям вашим…» С.298, 640.
[xi] Носенко-Штейн Е. «Передайте об этом детям вашим…» С. 538.
[xii] Носенко-Штейн Е. «Передайте об этом детям вашим…» С. 25(.
[xiii] Подробнее об этом см. : Ханин З., Эпштейн А., Лихачев В. Проект «МАСА Шорашим»: содержательные и педагогические аспекты (социологический анализ). (Проект выполнен при поддержке: The Rappaport Center for Assimilation Studies and Strengthening Jewish Vitality, октябрь 2008 г.; статья неопубликована). Рукопись статьи была любезно предоставлена мне авторами проекта. также: Носенко-Штейн Е. «Передайте об этом детям вашим…». С. 250-269.
[xiv] Там же. С. 265.
[xv] Там же. С. 267.
[xvi] Там же. С. 269.
[xvii] Там же.
[xviii] Носенко Е. «Быть или чувствовать?». С. 248-252.
Оригинал: http://www.berkovich-zametki.com/2016/Zametki/Nomer10/Nosenko1.php
