В живописной местности на берегу речки Тня, в 23 км от города Новограда-Волынского расположено украинское село Несолонь. Прежде через него проходил тракт из Новограда-Волынского (бывшего Звягеля) в Житомир. В ХVII ст. Несолонь имела статус местечка, в котором находился небольшой замок. К этому периоду относится первое упоминание о евреях Несолони: в 1620 г. они проживали в двух домах. [1, S. 321] В ХVIII ст. Несолонь стала селом, которое после прокладки Киево-Брестского шоссе (ок. 1850 г.) оказалось на отшибе и окончательно утратило былое значение. Несмотря на это, в конце ХІХ – начале ХХ ст. в Несолони проживало несколько еврейских семей. 14 (3) мая 1894 г. в этом селе у Мошка Пейсаховича Лейви («рэб Мойше Неселинэр») и Маси Йосевой Бармак родился сын Яков-Меер, будущий педагог-методист, доктор Яаков Леви. [2, лл. 239об-240]
Портрет Я. Леви (из мемориальной книги «Звил»)
Сельские евреи занимались преимущественно мелкой торговлей. По воспоминаниям Я. Леви, многие из них содержали при доме лавку, в которой продавалось всё необходимое для крестьянских нужд: мука, растительное масло, дрожжи, сахар, конфеты, изюм, дешёвые ткани, головные платки, кухонная посуда, мыло, керосин, нитки, иголки, краски, гвозди, верёвки, таблетки от кашля и головной боли, порошок для уничтожения блох. Зачастую покупатели вместо денег приносили яйца, сливочное масло, щетину, зерно, картофель и т.п. Раз в неделю еврей-торговец вёз крестьянские продукты и изделия на продажу в город, покупал там у оптовиков товары для своей лавки, нагружал их на подводу и возвращался в село. В отличие от евреев-горожан, как правило, не владевших украинским языком и не знакомых с местными обычаями, сельские евреи знали лично многих крестьян, разговаривали с ними на их языке и пользовались в сёлах бо́льшим доверием. Таким образом, они играли роль посредников между своими единоверцами из города и крестьянами. [3, с. 33-34]
Тысячи невидимых нитей связывали сельских евреев с их духовной метрополией – Новоградом-Волынским. Если рождался мальчик, из города привозили моэла, осуществлявшего обряд обрезания, а если кто-то умирал – везли усопшего в Новоград-Волынский, на еврейское кладбище. В городе покупали молитвенники, муку и кошерное вино на Пейсах, нанимали меламеда на «кондицию» для обучения сыновей, искали одежду, украшения, подарки для невесты и жениха. На свадьбу из города приглашали сарвера [4], раввина и клезмеров. «На обычной свадьбе довольствовались небольшой капеллой из пяти-шести музыкантов, – пишет Я. Леви. – Но невеста из зажиточной семьи мечтала привезти на свадьбу знаменитого скрипача и руководителя большой капеллы, самого Зелика-клезмера собственной персоной. Только та свадьба, на которой играл Зелик, считалась настоящей. Когда он начинал играть, а вся капелла умолкала, как бы растворившись на некоторое время, все затихали и изумлённо прислушивались к волшебным звукам. Каждый погружался в собственные мысли и грёзы. Уши внимали нежный рёв струн, а сердце трепетало от трелей несчастного пастуха, который потерял своих овечек, заблудившихся в густом лесу, и не мог их найти. Каждое сердце затаённо оплакивало вместе с ним утерянное счастье, прошедшую молодость, которую не вернёшь, детей, ушедших из жизни во цвете лет, заработок, который невозможно найти, муки изгнания среди иноверцев и пр. Ведь бед и мучений у евреев предостаточно, и на душе скорбь ... Но вот внезапно раздаются иные, полные воодушевления и радости звуки: пастух издали увидал своих овечек и с бурной радостью спешит им навстречу. Настроение слушателей поднимается, меланхолия исчезает, и, хотя глаза ещё влажные, сердце стучит с укрепившейся надеждой, верой в будущее». С большим радушием и почётом сельские евреи принимали габаев и посланников из города, передавая через них пожертвования для цадика, ешивы, больных и т.п. [3, с. 37-38,45-46].
Семья Лейви проживала на окраине села, при доме был сад и колодец. Отец Якова-Меера, рэб Мойше, знаток Святого Писания и макаровский хасид, занимался торговлей, держал лошадей. Для своих сыновей он нанимал хороших меламедов, которые жили в его доме. В отличие от других детей, Яков-Меер с раннего возраста проявлял смекалку и любознательность. Учёба давалась ему легко. По субботам несолонские евреи мужского пола шли пешком на утреннюю молитву в соседнее село Тесновку. Тогда Якову-Мееру представлялась редкая возможность услышать народные легенды из уст своего отца, прекрасного рассказчика. Богослужения в Тесновке проходили в доме одного пожилого еврея. В них принимали участие шесть его взрослых сыновей и муж дочери. Между родственниками часто происходили «разборки». В качестве судьи спорщики привлекали рэба Мойше. В конце концов это ему надоело, и он договорился с евреями села Тупальцы, что те будут приходить на миньян в Несолонь. Для этого в гостиной дома Лейви поставили орн-койдеш. Недоставало только свитка Торы, который рэб Мойше мог получить в Макаровском клойзе города Новограда-Волынского. Вместе с ним за свитком поехал юный Яков-Меер. «Каким счастливым чувствовал я себя, сидяв телеге на мягкой подстилке из сена и держа в руках свиток Торы! – вспоминал он. – Свиток был довольно тяжёлым и почти такого размера, как я. Но я прилагал все силы, чтобы, Боже упаси, не выронить его из рук, особенно когда телега подпрыгивала на камнях. Время от времени папа спрашивал меня: «Ты не устал? Давай поменяемся. Ты будешь править лошадьми, а я буду держать свиток». Я очень любил править лошадьми, но ни за какие богатства не променял бы возложенную на меня почётную миссию и с гордостью возразил: «Нет, папа, мне не тяжело». При этом ещё крепче держал в руках свиток. Приехал я домой измученный, но очень гордился тем, что выдержал испытание до конца». После этого дом Лейви стал маленьким духовным центром для евреев Несолони и Тупалец. [5, с.161-162; 3, с. 42-44]
Хотя в селе Яков-Меер знал многих своих украинских ровесников, ему там было скучно. По принятым в то время обычаям, евреи запрещали своим детям общаться с иноверцами. Зато большое удовольствие доставляла мальчику поездка в Новоград-Волынский. Сидя на подводе, он наблюдал за еврейской детворой, свободно передвигавшейся по улицам города: младшие шли в хедер, а старшие – в ешиву. Яков-Меер мечтал оказаться когда-нибудь среди них. [3, с. 36] Мечта сбылась в 12-летнем возрасте, когда он стал учеником Звягельской ешивы. Абсолютное большинство ешиботников составляли юноши от 16 лет и старше, среди них были и женатые. Яков-Меер был одним из трёх, не достигших бар-мицвы. Соученикам нравились его эрудиция, остроумие и весёлый характер. Во время празднования Пурим ешиботникам в качестве исключения разрешалось выступать в традиционных театрализованных представлениях. Известно, что в «Голиаф-шпиле» Яаков-Меер играл роль паяца. [5, с. 162]
Крутой поворот в жизни юноши происходит в 1914 г., когда он совершает алию и поступает на учёбу в знаменитую еврейскую гимназию «Герцлия» в Яффо. После того, как в море утонул один из его одноклассников, было решено выпустить в память о покойном небольшой литературный сборник «Цлалим». Яков-Меер как один из лучших учеников стал главным редактором этого сборника. Известный еврейский писатель Йосеф-Хаим Бренер, преподававший в гимназии иврит и литературу, разглядел в юноше задатки литератора, но Яков-Меер мечтал о карьере инженера-машиностроителя. Учёба в гимназии продолжалась два года. Оставшиеся на родине друзья Я. Леви с восхищением читали его письма, в которых он описывал свою жизнь в Эрец-Исраэль. [6, p. 2558-2559; 5, с. 162-163]
Тем временем началась Первая мировая война. Я. Леви, как и другие эмигранты из Российской империи, оказались перед дилеммой: либо принятие турецкого подданства, либо высылка на родину. Он выбрал первое. В 1917 г. его мобилизовали в турецкую армию и направили в школу офицеров в Стамбуле. Из армии Я. Леви дезертировал, некоторое время скрывался, работал учителем школы в еврейской земледельческой колонии Месила Хадаша возле Стамбула. [6, p. 2559]
В 1919 г. Я. Леви совершает поездку на родину, чтобы повидаться со своими родителями и сестрами. С большим трудом ему удалось добраться до Несолони, но через несколько дней пришлось оттуда бежать, опасаясь мобилизации в армию Петлюры. Летом того же года Я. Леви возглавлял ивритскую школу «Тарбут» [7] в местечке Корец, созданную активистами Цеирей Цион. Здесь он внедрял сионистские идеи, живой иврит, на котором разговаривали в Эрец-Исраэль, новую ивритскую терминологию. Школа размещалась в доме Эммануила Цитрина и была окружена садом, в котором ученики проводили свободное время. Молодёжь, готовившаяся к репатриации в Эрец-Исраэль, использовала кабинет директора как клуб, в котором упражнялась в разговорном иврите. В тот период власть в Корце находилась в руках большевиков. Я. Леви казалось, что большевистская революция является воплощением сионистских идеалов в общечеловеческих масштабах. Большевики, относившиеся к нему с большим уважением и доверием, назначили его на высокую должность (заместитель председателя ревкома?), но он продолжал при этом руководить школой. Этим объясняется тот факт, что ивритская школа и сионистские клубы в Корце, в отличие от других мест, не были закрыты. Но когда власть в местечке сменилась, над Я. Леви начали сгущаться тучи. Некоторое время он вынужден был скрываться в доме Финкельштейна, а затем покинул Корец. [6, p. 2559; 8, с. 112-113]
Тем временем в Одессе скопилось большое количество евреев, желавших репатриироваться на Святую Землю. Слухи об этом дошли до Я. Леви, и он пустился в долгую, полную опасностей дорогу. Шёл пешком, ночевал в полях, пока не добрался до Южной Пальмиры. Там ему пришлось задержаться ещё на несколько месяцев. А в конце 1919 г. из Одессы в Эрец-Исраэль отплыл первый после окончания Первой мировой войны корабль с репатриантами под названием «Руслан». Одним из его пассажиров был Яаков Леви. [6, p. 2559]
В 1920 г. его пригласили в Стамбул на должность директора новой школы для детей-сирот. Здесь в течение двух лет он добился большого успеха за счёт интуиции, любви к детям и склонности к воспитательной работе. Вместе с тем Я. Леви вынашивал планы формирования в Стамбуле местного контингента ивритоязычных учителей и выпуска ивритских учебников, приспособленных для турецких евреев. Желая получить систематические знания, он поступает на учёбу на факультет гуманитарных наук Парижского университета Сорбонна, а также в Институт психологии и педагогики при университете. Курс обучения в обоих заведениях продолжался два года. После революции Ататюрка в Турции сложились неблагоприятные условия для создания ивритских школ и сионистского воспитания детей, и Я. Леви остаётся в Париже. [6, p. 2559]
Вскоре Центральное Бюро «Тарбут» назначило его на должность инспектора еврейских училищ Болгарии. Вместе с несколькими директорами школ и руководительницей программы подготовки воспитателей детских садов он вошёл в созданный в сентябре 1925 г. Учебный отдел при Центральной Консистории евреев Болгарии.
Удостоверение инспектора еврейских училищ Болгарии, выданное Яакову Леви в 1930 г.
Я. Леви организовал здесь курсы профессиональной подготовки. Вследствие начавшегося в 1929 г. мирового экономического кризиса Учебный отдел вынужден был прекратить ввоз учебников для еврейских школ из-за рубежа и организовал их выпуск на месте. Вышли в свет, в частности, книга для детей на иврите в 4 частях под названием «История нашего народа», карманный иврит-болгарский словарь и др. Активное участие в выпуске этой литературы принимал Я. Леви. Он был также одним из организаторов молодёжного сионистского движения «Га-Шомер га-цаир» в Болгарии. [6, p. 2559;]
Я. Леви в 1930 г.
В первой половине 1920-х годов Я. Леви публикует свои первые рассказы и заметки в ежемесячниках на иврите «Га-Адама», «Га-Шилоах» и «Маабарот» (под псевдонимом Аарон Аарони), позже в «Га-Олам» и «Гед га-Хинух» появляются его статьи о проблемах воспитания. [5, с. 163; 9,p. 186]
В мае 1932 г. Я. Леви снова едет в Париж для продолжения учёбы и в 1935 г., после защиты диссертации в Сорбонне, получает степень доктора гуманитарных наук. Свои исследования в области педагогики и психологии он публикует в книге на французском языке «Учителя и ученики» (Париж, 1935). [9, p. 186]
Защитив диссертацию, Я. Леви поселяется окончательно в Эрец-Исраэль. На протяжении двух лет он работает в школе селения Биньямина, а в 1938 г., приняв приглашение профсоюза учителей, переезжает в Тель-Авив и становится редактором педагогического журнала «Га-Хинух». Это печатное издание Я. Леви использовал как трибуну для изложения своих идей, главным образом, в области педагогической психологии. Редактирование журнала он сочетал с работой в начальных школах и семинарах по подготовке учителей. [6, p. 2559; 9, p. 186]
Ещё будучи студентом, Я. Леви проявлял большой интерес к творчеству французского философа Анри Бергсона. В Эрец-Исраэль он перевёл с французского на иврит произведения Бергсона «Смех», «Сновидения», «Духовная энергия», «Творческая эволюция» и др., которые были изданы в 1938-53 гг. Кроме того, из-под его пера вышли в свет следующие книги на иврите: «Проблемы обучения взрослых ивритскому правописанию» (Тель-Авив, 1945, в соавторстве), «Методика преподавания языка в школе для 1-го и 2-го классов» (Иерусалим, 1951), «Жан-Жак Руссо» (Тель-Авив, 1952), «Пособие для учителя 1-го класса» (Тель-Авив, 1953), «Пособие для учителя 4-го класса» (Тель-Авив, 1954), «Израиль среди народов» (Тель-Авив, 1948-56; учебник еврейской и всеобщей истории для начальных и средних школ в 5 томах). Текст последнего учебника написан в форме повествования, исторических дат в нём приводится мало. Более важным, по мнению автора, является изучение процессов, следствием которых стали те или иные исторические события.
Обложка книги Я. Леви «Израиль среди народов»
В 1950-х годах Я. Леви был членом редколлегии израильской «Педагогической энциклопедии» и вместе с Цви Адаром готовил к выпуску 2-й том, в который вошли материалы по методике обучения в школах. [6, p. 2560] Завершить эту работу помешала преждевременная смерть, произошедшая 8 сентября 1956 г. [9, p. 186]
Пятитомник «Педагогической Энциклопедии»
Я. Леви, по выражению его земляка М.Бонэ, был «живым духом, приводившим в движение колесо в деле обучения и воспитания: от инструктажа учителей низших и высших групп, подготовки к изданию учебников по всем предметам до редактирования «Га-Хинух». Он был человеком честным, скромным, уравновешенным, обходительным с людьми, встречал всех приветливой улыбкой, говорил спокойно, доброжелательно. Всеми силами старался поднять человека на более высокий уровень, если убеждался в его определённой одарённости, и не отставал от него до тех пор, пока тот не добивался успеха. Любил пунктуальность, часто смотрел на часы и обращал на это внимание других ... Один человек показал ему рукописи. Яаков-Меир стал торопить автора, которому было уже под шестьдесят, призывал его продолжать писать и публиковать свои исследования. Но автор не спешил. Тогда Яаков-Меир сказал ему: «Почему Вы откладываете на потом? Вы что, будете жить вечно? Вам тридцать лет? Или сорок?» Кончалось тем, что автор умирал, а его весьма интересные проекты канули в небытие». [5, с. 160-161,164]
Я. Леви (слева) и М.Бонэ
В середине 1950-х годов, когда Звягельское землячество в Израиле приступило к сбору материалов для будущей мемориальной книги о родном городе, Я. Леви консультировал земляков, призывал их как можно скорее издать книгу. «Нужно спешить, – говорил он. – Кто знает, что день грядущий нам готовит». В последние годы жизни он серьезно болел и чувствовал, что время его на исходе. В мемориальной книге «Звил» опубликованы воспоминания Я. Леви на иврите о родном крае под названием «Звягель и его дети» (в переводе на идиш – «Звягель и его окрестности»).
Примечания
1. Dział Rękopisów Zakładu Narodowego im. Ossolińskich we Wrocławiu. – Rękopis 3669/II. (Библиотека Национального института им. Оссолинских во Вроцлаве, отдел рукописей. – №3669/II)
2. Государственный архив Житомирской области. – ф. 67 оп. 3 д. 602
3. Леви Я. Звягель и его дети // мемориальная книга «Звил» (на иврите). – Тель-Авив, 1962.
4. Сарвер – распорядитель свадебного стола
5. Бонэ М. Д-р Яаков Леви // мемориал.книга «Звил» (на иврите). – Тель-Авив, 1962.
6. Tidhar D. Entsiklopedyah le-halutse ha-yishuv u-vonav (на иврите). – Vol. 6. – Tel Aviv, 1955.
7. Тарбут – еврейская просветительно-культурная организация, под эгидой которой создавались светские образовательные учреждения на иврите
8. Панас М. Ивритские школы в Корце. // мемориал.книга «Корец» (на иврите). – Тель-Авив, 1959.
9. Kressel G. Leksikon ha-sifrut ha-ivrit ba-dorot ha-akhronim. (на иврите) – Vol. 2. – Merhavia, Israel, 1967.
Оригинал:
