Русское имя — Владимир. Еврейское отчество — Самоилович. (Дада, именно так: и прадед, и отец звались Самоилами). И громкая фамилия — ГОРОВИЦ. Пианист, за принадлежность которого себе спорят три страны — Украина, где он родился и вырос, Россия, где начиналась его триумфальная деятельность, и США, где он жил и играл в десятилетия расцвета. А два украинских города — Киев и Харьков — по сей день до хрипоты спорят о том, где же он всётаки родился и провёл детство. Киевские родственники уверяют, что Горовиц — киевлянин. Есть вроде бы и официальные документы, подтверждающие это. Но харьковчане с убеждённостью доказывают его принадлежность именно к Харькову. Я сам был свидетелем пары «ледовых побоищ», где скрещивались копья музыковедовисториков двух этих городов.
Конкурсы пианистов Его имени проходят дважды: и в Киеве, и в Харькове... И посвящённые Ему Конференции киевляне устраивают тоже. Свой значок и медаль лауреата такой конференции я — в прошлом харьковчанин — «заработал» в Киеве…
Когда, слушая игру Горовица, видишь при этом его руки, то первой приходит мысль: «Так играть нельзя! Так играть невозможно!» Пальцы Маэстро, приподнятые высоко над клавиатурой и словно «вывернутые» под невообразимым углом назад, казалось бы, не могут — просто физически! — извлекать звук. Но уже вторая мысль: «Играть можно ИМЕННО ТАК!» Это словно о нём в стихах Бальмонта:
Когда и правая и левая рука
Чрез волшебство поют на клавишах двуцветных...
Пальцы Горовица, его руки становятся одухотворёнными. А, по словам Натана Перельмана, «одухотворённые пальцы способны творить чудеса». Вот Горовиц их и творил! И под пальцами этими рояль (последние десятилетия у него был СВОЙ, особый рояль, который «ездил» за ним по миру на все концерты)... Так вот (не сочтите это преувеличением), ЕГО рояль МОГ всё... И он за роялем мог ВСЁ — как Музыкант, как Артист. Вот, в одной из телезаписей, он заканчивает знаменитую «Польку» Рахманинова — Горовиц лукав, исполнительская интонация полна мягкого, обаятельного юмора, она озорна и задорна... И вдруг, как дополнение — очаровательная, добрая улыбка пианиста с экрана, как говорится, крупным планом. И не улыбнуться в ответ просто невозможно!
Словом, когда еврей о еврее говорит или пишет, это не может не быть хоть немножечко весело. Хотя буду, в основном, серьёзен. Тем более, что большой Музыкант заслуживает этого куда больше, чем его, хоть и обворожительная, улыбка. Ну, что ж, приступим:
Ты сотворён для сладостной свободы.
Для радости, для славы, для забав (А.С. Пушкин)
«Ни один пианист наших дней не зажигает такого энтузиазма на концертной эстраде, как Горовиц» — этим словам американского критика Гарольда Шонберга как бы вторит замечательный российский педагог и критик Павел Коган: «Успех Горовица — это неизбежный итог каждого его концерта. Он неотделим от таланта, как неотделим запах розы от цветка».
У Шопена рояль пел, у Листа заменял оркестр, у Скрябина дышал. А у Горовица он может тихо страдать — и заразительно смеяться; светло плакать — и, кажется, рассказывать анекдоты...
Почему один и тот же анекдот в устах разных рассказчиков вызывает то неудержимый смех, то вежливую улыбку, а то — зевоту? Согласитесь, даже Мазурки Шопена бывают скучными — и вины Шопена здесь нет. Просто не всегда их играет Горовиц.
Загадка Горовица? Есть она или нет? Вроде бы и нет. Горовиц прост, он не таинственен, как Микеланджело; не чрезмерно интеллектуален, как Гульд; не отрешён от земного, как Рихтер. Он просто Горовиц! Вот и всё. Нет загадки! Он весь перед нами, вместе с нами — но только недосягаемо ВЫШЕ нас... Он — один из нас, но освещённый ореолом гениальности — вот это и есть секрет его притягательной силы, «магнетизма» таланта. Впрочем, когда Маэстро играет вечно классичного Скарлатти или «дежурный» Этюд Мошковского, кажется, что он просто улыбается...
«Звук, воспринимаемый осязанием» — это его Моцарт...
«Приближается звук. И, покорна щемящему звуку, молодеет душа» — это его Прелюдии Рахманинова... «Магнитные поля иных миров, летящих в бездне гдето» — это его Шопен. Вряд ли Вознесенский, Блок, Мартынов знали, что пишут об интерпретациях Горовица...
...Критиков у него хватало всегда. И когда он только учился, заканчивая Киевскую консерваторию, и когда давал первые концерты — сначала в полупустых, но уже очень скоро в аншлаговых, переполненных залах. Он, действительно, далеко не всегда бывал безупречен, иногда, играя, ориентировался на так называемую «широкую публику». Мог и просто ошибиться. Но, как писал когдато Стендаль, «в музыке все ошибки, сделанные от избытка темперамента, можно легко простить, как в любви прощают ошибки, происходящие от избытка страсти». А сам Горовиц, «защищаясь», говорил своим ученикам: «Куда лучше делать собственные ошибки, чем копировать ошибки других».
Артур Рубинштейн — критику Бернару Гавоти: «Едва лишь мне удалось завоевать Америку, как явилось новое основание для беспокойства — Горовиц околдовал мой Париж, он буквально вырвал его у меня из рук. Видя в нём нового Листа, способного стать властителем своей эпохи, я чуть не махнул на всё рукой». (И как хорошо, что не махнул! Музыкальный мир без Артура Рубинштейна — даже при Горовице — стал бы беднее)...
Отмечу главное, на мой взгляд: Горовиц умел постигать непостижимое — в Моцарте и в Шопене, в Листе и в Рахманинове... Попробуйте в возрасте восьмидесяти с «хвостиком» (а он гастролировал и в 82 года!) открыть и сказать в музыке чтото новое. А Горовиц это умел!
СТРЕМЛЕНИЕ К ПОСТИЖЕНИЮ... Как мощно оно развито у Артиста! Есть ПОСТИЖЕНИЕ физическое, а есть ещё духовное, творческое. Горовиц способен постичь миры юмора в той же крошечной «Польке» Рахманинова или миры души человеческой в Рахманиновском Третьем; миры современности — в «Картинках с выставки» и бездны гениальной простоты — в Моцарте.
Восхитительно пианист играет Моцарта! Моцарт у него — то спокойнопросветлённый, то неудержимоулыбчивый. Моцарт Горовица романтичен, галантен и философичен одновременно. Говоря прокофьевским языком — «классик, доживший до наших дней». Здесь не спрячешься ни за стихийный темперамент, ни за бравурные пассажи, ни за «актёрские выдумки». Горовиц вместе с Моцартом как будто погружают нас в свою музыку. Нет ни Моцарта — солнца, ни «реквиемного гения», ни черт трагической скульптуры Командора. Есть очень человечный Моцарт у Горовица — то с весёлой улыбкой, то с мелькающей грустинкой в музыкальной фразе, брошенной в публику... А когда музыкант играет Концерты Моцарта, его мимика, улыбка его, обаятельная и обольстительная, напоминает улыбку Дон Жуана в знаменитой дуэтной сцене с Церлиной.
И ещё одна легенда — пианистическое «актёрство» Горовица. Конечно, в той или иной степени каждый талантливый музыкант обладает актёрскими способностями. Но у Горовица актёрство за роялем — один из «культов». Его нужно не только слушать — видеть! Впечатление усиливается многократно... К тому же, он ещё и пародист, блестяще пародировавший игру своих коллег даже в их присутствии (Шнабеля, например). Чаще это был добрый юмор, но иногда — мефистофельская гримаса. Хотя последняя — редко...
Иосиф Гофман в одном из интервью говорит о своём великом учителе Антоне Рубинштейне. На вопрос Гофмана: «Как мне играть ЭТО?» Рубинштейн ответил: «В солнечную погоду играйте это так, когда идёт дождь — совершенно иначе». Именно так Горовиц играет Шопена, его «Мазурки». То это «мороз и солнце, день чудесный», то «унылая пора, очей очарованье», а то огни звучат «как солнца луч в движении тумана». Кажется, очень далёкие параллели — Шопен, Горовиц, Пушкин, Бальмонт... Но какая бездна поэзии открывается в неповторимой горовицкой интонации...
В 1986м, весной, перед самым Чернобылем, он играл в СССР, куда приехал через шесть десятилетий после эмиграции. Вот уж поистине — «гений чистой красоты среди издёрганного, суматошного мира» (Андрей Вознесенский). Через несколько дней этот мир взорвался... А потом умер Горовиц — в 89м... Но осталась надежда, и остаётся — пока живы в людях, Память, Искусство, Музыка... В том числе, и ЕГО музыка...
Он — ярчайшее явление мирового пианизма 20го века, удивительно магнетичный Мастер. Поистине, МАГНЕТИЗМ ТАЛАНТА! И создают его Дар, Гениальность, Озарение. А ещё — по словам Андрея Вознесенского, «ИЗУМЛЕНИЕ ГЕНИЯ СРЕДИ ОРДИНАРНОСТИ». Гений — это он, Владимир Горовиц!
