(приложение к серии статей "Заметки о Войне за независимость Израиля", см. начало в №7/2016 и сл.)
Израиль – необычная страна. По историческим масштабам – страна-младенец, но за это время она прошла путь, на который другим странам потребовались столетия. Вот по этим улицам совсем недавно ходили «отцы-основатели», рядом с нами сегодня живут те, кто знал их лично, кто вместе с ними защищал и строил страну. Их семейные истории и есть история Израиля.
В одном из мошавов недалеко от Нетании мы слушаем рассказ Сары Ганот об её отце, Аароне Шнейдере, активисте сионистского движения в Польше, а затем защитнике кибуца Негба во время Войны за независимость. Ее рассказ об обороне Негбы и послужил толчком к собиранию материала для «Заметок о Войне за независимость» и пока еще незавершенной повести, фрагменты которой опубликованы на Портале.
Почему среди множества эпизодов Войны за независимость я так заинтересовался историей боев у Негбы? Возможно, сказалось прошлое офицера-подводника. Особенность подводной лодки в общей судьбе экипажа. В ней есть смелые и не очень, рвущиеся в бой или домой к любимому дивану, но это подводная лодка, в ней либо всем победить, либо всем погибнуть. Именно этот образ и стоял у меня перед глазами, пока Сара рассказывала об отце и кибуце Негба.
Несколько слов о кибуце
В 10 км на восток от Ашкелона 12 июля 1939 году молодыми репатриантами из Польши, членами движения «а-Шомер а-Цаир», был основан кибуц Негба. В то время кибуц был самой южной точкой в подмандатной Палестине. Значительно позже, в 1946 году по плану, названному «Одиннадцать точек» (11 הנקודות), в Негеве были заложены еще 11 кибуцев.
Этот план был реакцией на предложения комитета под руководством Моррисона-Грейди[1], созданного для разработки путей реализации рекомендаций Англо-американского комитета по вопросу о Палестине[2].
Рекомендации Англо-американского комитета были достаточно корректными:
Рекомендация № 1.
…в соответствии с полученной нами информацией, ни одна страна, кроме Палестины не представляет надежды на существенную помощь в нахождении нового дома для евреев, желающих или вынужденных уехать из Европы.
Рекомендация № 2.
Мы рекомендуем, чтобы
(a) 100 000 еврейским беженцам, ставшим жертвами нацистского и фашистского преследования, был немедленно разрешен въезд в Палестину;
(b) бóльшая часть таких беженцев получила разрешение на въезд еще в 1946 году для того, чтобы фактическая их иммиграция состоялась в минимальные, насколько это возможно, сроки. Кроме того, в рекомендациях содержалось требование отменить «Инструкцию о передаче земли», принятую в ходе реализации «Белой книги» (1939 г.) и практически запрещавшую передачу земли евреям.
Но план Моррисона-Грейди «творчески развил» рекомендации и внес в них нечто новое: он исключал Негев из будущего еврейского государства. Пришлось ишуву срочно создавать «факты на местности».
Факты на местности. Кибуцы «Одиннадцать точек»
выделены красным цветом, Негба – зеленым
Строить кибуцы нужно было быстро. Сборные блоки, секции стен и все, необходимое для строительства, изготовлялись и складировались заранее, и к утру все это доставлялось на выбранное место.
Где складировалось? Конечно в Негбе! Кибуц к тому времени уже был «взрослым», ему уже было целых семь лет. Да и своим географическим положением Негба являлась центром для такого строительства. Дгания, первый кибуц на территории Израиля, получила прозвище «мать кибуцев», но, по крайней мере, в отношении кибуцев «11 точек» такое имя заслужила Негба.
Строительство кибуца
К началу Войны за независимость Негба был далеко не единственным и не самым южным кибуцем, но именно этот кибуц Абба Ковнер, политрук бригады Гивати, назвал «Негбаград» по аналогии со Сталинградом. Это конечно несоизмеримые вещи, но, как и Сталинград для России, так и Негба для Израиля – пример мужества и воли к победе. Кстати, именно оборона Негбы во многом решила исход войны на южном направлении.
Вообще-то должность Аббы Ковнера называлась «офицер по культуре», в его обязанности входило заниматься идеологическим воспитанием солдат, повышать их культурный уровень, публиковать манифесты-призывы и поддерживать боевой дух бойцов, ну а наименование должности «Политрук» пришло в ЦАХАЛ из Пальмаха[3].
Это достаточно понятно. Идеологией Пальмаха был социалистический сионизм, идеологическая дисциплина была непременным требованием. Ну а «Кто не с нами (в сионизм с социалистическим лицом), тот против нас!» Пальмахников воспитывали в беззаветной вере в Сталина и в Советскую Россию, в преклонении перед Красной армией. Они должны были быть готовым сделать все, что прикажет партия. Сначала ненавидеть бойцов Лехи и Эцеля, охотиться на них и сдавать англичанам[4], а затем по команде Бен-Гуриона перейти от противостояния к сотрудничеству и вместе поджаривать англичанам пятки, а затем, чуть позже, расстрелять Альталену. Тут уж без политруков никак не обойтись.
Фотоподтверждение:
Первомайская демонстрация 1949 года в Тель-Авиве.
Фотограф Ганс Хаим Пинн
Израильский плакат 1949 года, в честь 70-летия создателя Израиля.
(Сталин родился 18 декабря 1878 г. Здесь дата официальной версии – 9 (21) декабря 1879 года)
Но именно из этой смеси социализма и сионизма, кипучих еврейских мозгов, беззаветной отваги и просоветского доктринерства создалась та взрывоопасная смесь, которая позволила оживить мертвые земли, создать те самые «факты на местности», и этим определить границы своего государства, а в дни войны остановить продвижение враждебных армий.
Абба Ковнер был именно таким, бывший командир виленского гетто, бесстрашный воин и поэт. Правда, иногда его заносило. Примером такого «заноса» может служить боевой листок, в котором он обвинил защитников кибуца Ницаним в трусости и позорной сдаче врагу. Боевой листок мгновенно узнала вся страна, и кибуц Ницаним стал символом малодушия и трусости. Но о Негбе Абба Ковнер сказал верно.
Египтяне наступали двумя колонами. Одна, самая мощная шла вдоль моря на Тель-Авив, вторая через Беэр-Шеву на Иерусалим.
Кибуц Негба – «Врата Негева» – стоял на пути первой колоны. Он был расположен у перекрестка, где сходились дороги, одна, ведущая на север к Тель-Авиву (сегодня №4), и вторая, ведущая вглубь страны к Иерусалиму (сегодня №35). Египтянам необходимо было захватить кибуц в любом случае.
От Негбы до Тель-Авива всего-то около 50 км, хорошая дорога, а сил остановить продвижение египтян практически не было, вот только кибуцы Яд-Мордехай, Негба, Ницаним и ряд других стояли на пути «триумфальной прогулки» египетских военных. Но кибуцы еще нужно было взять.
В день первого египетского нападения на Негбу, – 2 июня 1948 г., – израильские силы насчитывалось около 70 бойцов бригады Гивати и 70 кибуцников, в их числе 10 женщин, вооруженных легким оружием. Египтяне атаковали Негбу силамипехотного батальона, танковой роты, бронедивизиона и трех полевых артиллерийских батарей. Наступление поддерживала бомбардировочная авиация. Несмотря на многократное превосходство, как в живой силе, так и в технике, египтяне застряли у кибуца и не смогли его взять. Эта потеря темпа наступления позволила ЦАХАЛу перебросить войска на юг и остановить продвижение египтян.
В этом смысле название «Негбаград» не только достаточно удачный пропагандистский ход, но и вполне заслуженное почетное название.
В Негбе живет Меир Миндель, воин и композитор, лауреат премии главы правительства Израиля и историк, да и просто потрясающе интересный человек. О нем рассказала Шуламит Шалит в эссе «Сувениры – чувства. (Меир Миндель – настоящий израильтянин)».
Лучше Меира о Негбе никто не расскажет. Вот к нему мы и поехали.
Кибуц Негба. 2016 г. Фото автора
Вид с воздуха на кибуц Негба, который подвергся сильным разрушениям, 30 августа, 1948 г.
Фото Золтана Клюгера
Рассказы Меира Минделя
Первая атака на Негбу
21 мая во время египетской бомбардировки погиб наш командир Ицхак Дубно. Он был убит, когда во время авианалета не успел в укрытие. Он командир и мог позволить себе уйти только последним, когда все уже в бункере или траншее, он торопил их, но сам из-за этого опоздал – бомба упала слишком близко. Ему было всего 35 лет. То, что мы смогли выстоять в боях с египтянами, – во многом его заслуга.
Ицхак был одним из основателей кибуца, всегда был с ним тесно связан. И это несмотря на то, что он многие годы провел вдали от дома на военной службе. В Хагане у него была подпольная кличка "Йоав". Этим именем впоследствии назовут крупнейшую военную операцию по разгрому египетской группировки в Негеве.
Ицхак был главным военным инструктором в Пальмахе, участвовал в разработке военной доктрины (תורת לחימה) и писал статьи для военного журнала Маархот (מערכות), служившего важным источником военных знаний. Почему же он не стал комбригом или офицером Генштаба, а был послан региональным командиром в кибуц Негба?
Вероятнее всего дело тут в расхождении во взглядах с командованием или партийным руководством, но важно ли это сегодня? Ицхак был назначен организовать оборону Негбы и весь свой талант, свои немалые знания вложил в превращение кибуца в «крепкий орешек».
Задача была непростая.
Так получилось, что Негба был построен на одном из самых низких холмов, окружающие высоты создавали удобные позиции для обстрела кибуца. Это было большой проблемой, но еще одной важнейшей проблемой была необходимость преодолеть и сопротивление самих кибуцников. Они огромными усилиями вдохнули жизнь в эту непростую землю, посадили сады, возделали поля, а война… – она вполне возможна, но ведь только возможна, ее еще нет, а вот с этими самыми арабами мы много лет жили в мире и дружбе… Да будет ли еще война?
Дубно потребовал вырубить плодовые деревья, закрывающие обзор у огневых позиций, выкопать траншеи, противотанковыми укреплениями изуродовать поля…
С ним спорили, но здравый смысл возобладал. Были оборудованы 13 укрепленных позиций-бункеров, соединенных ходами сообщения, на севере находились главные ворота, а в центре – штаб обороны. Подземные убежища были разбросаны по всему кибуцу. Открытым оставался только северный подход, через который должны были поступать подкрепления и боеприпасы. Сапер Одед Негби доставил в Негбу около 200 мин, были заминированы подступы к кибуцу и дороги по направлению к форту Ирак-Суэйдан и враждебным арабским деревням. На этих минных полях вскоре начнут подрываться египетские танки.
Утром 18 мая, когда 114 детей и их родители были отправлены «на Большую землю», в кибуце остановилась жизнь. Дворы опустели, остались только защитники, мужчины и женщины.
Карта укреплений Негбы. Фото автора.
(На плане сверху вниз: ограждение из колючая проволоки, противотанковая траншея, ходы сообщения, огневая позиция [бункер],
позиции ручных пулеметов, пулеметные позиции, противотанковые позиции с гранатометами ПИАТ, лазарет)
Когда египетский авангард подошел к Негбе, то на месте «беззащитного еврейского поселения» они увидели укрепления, защищенные от обстрелов мешками с песком, противопехотные ограждения из колючей проволоки... Надежды двигаться мимо него победным маршем на Тель-Авив быстро растаяли. Стало понятно, что «триумфальная прогулка» окончена.
Суббота 1 июня 1948 г.
Наблюдатели на водонапорной башне Негбы, единственной точки, откуда можно было следить за действиями египтян, увидели возле здания полиции – форта Ирак-Суэйдан значительное скопление военной техники и пехоты. Была отмечена и подготовка к атаке бронечастей рядом с фортом. Они выстроились в три колоны: центральная колонна – 7 танков, в основном типа Марк-6. На запад от них, примерно в 300 метрах позади, выстроилась колонна из 4-х броневиков. На возвышенности между полицией и кибуцем – третья колона из 8 броневиков. К югу от броневиков – египетская пехота. Вскоре все они двинутся в сторону кибуца.
Египтяне начали артобстрел. На рассвете следующего дня обстрелы усилились. Темп стрельбы постоянно нарастал, пока не достиг около 600 артиллерийских и минометных снарядов в час. Артобстрел должен был сломить волю защитников, уничтожить оборонительные сооружения, покончить с Негбой раз и навсегда. После такой бомбардировки по всем расчетам египтян сопротивление египетскому наступлению должны было быть только символическим, они считали, что в кибуце уже не осталось ни одной живой души.
Ну что сказать… Они ошиблись.
Ицхак Дубно учил бойцов:
Никому не нужна бесполезная трата боеприпасов по невидимым целям. Когда открывать огонь? Ждать тишины. Когда среди суматохи боя, атак авиации, стрельбы из минометов и пушек, тарахтенья пулеметов вдруг наступает тишина, это знак для египетской пехоты, но и для нас. Ведь египетский командир не хочет, чтобы его солдаты пострадали от египетского «дружественного» огня, от артиллерийского прикрытия, своей авиации и пулеметов. Безмолвие – это четкий знак – через несколько минут они должны штурмовать «сионистское поселение». Им осталось всего 100-120 метров до забора. «Это последнее усилие», – говорят их командиры. Пока идет артобстрел и бомбардировка, наше дело сидеть в окопе и остаться в живых. Но как только наступает тишина – приходит наше время. Начинается атака, мы подпускаем их поближе и с расстояния 90-100 метров укладываем в землю.
Так и действовали.
Атака началась в 07:00, главная танковая колонна подошла на расстояние около 100 метров от южного противотанкового ограждения кибуца. За танками двигалась пехота. Два самолета бомбили и обстреливали кибуц из пулеметов.
Положение защитников стало крайне сложным. Бомбежкой перебиты телефонные провода. Несмотря на все усилия, никак не удавалось восстановить связь. Даже в окопах движение стало очень опасным, бойцы в удаленных от места атаки позициях ничего не знали о ходе боя. Координация действий между позициями почти прекратилась, командирам позиций приходилось действовать по собственной оценке и личному пониманию.
Бой продолжался более восьми часов. Огонь защитников к удивлению египтян был очень сильным, работали пулеметы, прижимая пехоту к земле, танки останавливали гранатометами «Пиат» и «коктейлями Молотова». Бросить бутылку было не простым делом, нужно было выйти из окопа под пули и подобраться к танку менее чем на 10 метров, только так можно было попасть точно.
Танки все равно пытались прорваться в кибуц с юго-запада. Несколько противотанковых гранатометов «Пиат» и «коктейли Молотова» не могли остановить танки, но защитникам удалось эффективно уничтожать движущихся за ними пехотинцев. А танк без пехотинцев становится намного более легкой мишенью, египтяне вскоре это поняли.
Арье Бак, шмуцник[5] из Мексики и Йоэль Гисис, шмуцник из Польши
Арье Бак и его второй номер Йоэль Гисис со своим противотанковым гранатомётом ПИАТ готовились встретить танки.
Солдат с гранатометом ПИАТ. На переднем плане мина к гранатомету
ПИАТ был настоящим испытанием для любого бойца. Мина выбрасывалась примерно на 80-100 метров очень мощной пружиной. Чтобы подготовить гранатомет к стрельбе, солдат, лежа на спине, упирался ботинками в рукоятку взведения курка и со всей силы давил на нее. Очень немногие были способны взвести курок стоя, используя только мышцы груди и рук. Арье Бак, огромный, невероятно сильный, был практически единственным, кто мог взвести гранатомет руками, и очень гордился этим. Но он был не только силачом, но еще и обладал взрывным темпераментом. Его напарник Йоэль Гисис был полной противоположностью. Невысокий, спокойный в любых обстоятельствах, он был бухгалтером кибуца, невозмутимым и аккуратным, но и воином он был таким же добросовестным, дотошным и ... спокойным.
К позиции приближались египетские танки, это были итальянские «Каро Армато». Арье приготовился к стрельбе.
Танк «Каро-Армато»
Танки начали занимать позиции для стрельбы. Рядом с ними были видны три броневика, вооруженных автоматами «Брен». Их работой была «зачистка» района от пехоты противника, чтобы таким образом защитить танк.
Бронемашина с пулеметом «Брен»
Арье зарядил Пиат и приготовился к стрельбе. Он уже собрался выстрелить, как вдруг почувствовал нежное похлопывание по плечу:
– Арье, – Йоэль отечески улыбался, – ты поцеловал бомбу?
Арье вскипел:
– ?!?!? Зачем целовать бомбу? Ты мне мешаешь!!! Ты что, не видишь, что у меня танк на прицеле?
Йоэль по-прежнему, не повышая голоса:
– Арье, пожалуйста, ну поцелуй бомбу, что тебе не все равно?
Арье Бак был в ярости:
– ?! Для чего целовать? Ты что, суеверный?!? Ты сошел с ума?!?
Йоэль с олимпийским спокойствием ответил:
– Арье, помнишь, мы оба видели фильм о партизанах в лесах России? Ты помнишь, что они поцеловали перед выстрелом фаустпатрон, а затем точно попали в немцев? Пожалуйста, поцелуй бомбу, что тебе не все равно?
Это было во время боя на поле боя. Грохот взрывов, свист падающих бомб и пуль, крики раненых, густой слепящий дым. Все грохочет, аЙоэль абсолютно спокойно просит Арье поцеловать бомбу.
Арье Бак в бешенстве орал на напарника, но это не помогало. Йоэль стоял на своем.
Арье с ПИАТом и Йоэль с минами на плече перебегали с одной позиции на другую, но Йоэль все настаивал:
– Арье, пожалуйста, ну поцелуй бомбу, что тебе не все равно?
Арье смирился, – а вдруг и вправду помогает, – поцеловал заряд, прицелился и выстрелил в ближайший танк. Всего в этом бою ими было уничтожено четыре танка и три броневика «Брен». И еще два бронетранспортера «Брен» подорвались на минах.
Египетские танкисты попятились. Вслед за ними побежала и египетская пехота.
Может на самом деле все решила настойчивость Йоэля? В общем – атаку египетских танков они остановили.
Этот египетский танк «Локаст» передан кибуцу в память о боях с египетской армией,
когда несколько танков было подбито, а один смогли увести с поля боя и передать его ЦАХАЛу.
Фото автора
Мишка Рубашкин
«УСТАЛОСТЬ МЕТАЛЛА – явление, приводящее металл к разрушению
после многократного изменения его напряженного состояния».
Википедия. «Усталость металла»
Мишка был прирожденным фермером, основным его увлечением была пасека. Но времена были не пасторальные. В "Хагане" он служил с юности, закончил курсы инструкторов стрелкового оружия, затем командиров взвода. Во время обороны Негбы Мишка был назначен заместителем командира дислоцированной там роты.
Водонапорная башня была единственным наблюдательным пунктом, откуда можно было следить за действиями египтян и корректировать огонь. Видимо, и египтяне это понимали. По ней непрерывно велся огонь, в цель попало 150 артиллерийских снарядов. Башня выстояла.
Водонапорная башня Негбы.
Фото автора
Даже просто при взгляде на этот снимок становится понятнее, какая сила воли требовалась, чтобы раз за разом подниматься на водонапорную башню. Наблюдатели погибали и тут же заменялись другими. Вахта длилась 15 минут – и каждый, кто поднимался на башню, знал, что эти пятнадцать минут могут оказаться последними в его жизни. Они очень хорошо знали свою возможную судьбу, но поднимались на башню снова и снова. Там наверху – телефон в одной руке, бинокль в другой и вера в удачу.
Зеев Вирувник, солдат 53-го батальона бригады Гивати поднялся наверх. Через некоторое время его должны были сменить, но он отказался.
– Я снайпер, я вижу лучше и больше, чем другие!
Снаряды пробивали башню насквозь, от взрывов ее качало, но Зеев продолжал наблюдение, пока 2-фунтовый пушечный снаряд не закончил его вахту –... И его жизнь.
Зеев упал с башни, но тело зацепилось ногой за трубу и повисло в воздухе. Мишка послал бойца – Менахема Кенигсберга – "Мену" – снять тело. Мэну – 17 летний парень, недавно репатриировавшийся из Венгрии, подошел к башне, но преодолеть страх так и не смог.
– Мишка, я не могу…
В 17 лет жить особенно хочется, но там все были молодыми.
Мишка сам спустил тело Зеева вниз и занял позицию наблюдателя. Ему тогда было немногим больше 30, жить хотелось не меньше. Но нужно было вести наблюдение, корректировать огонь.
Египетская атака закончилась, египтяне отступили. Мишка с группой разведки вышел на место боя. Раненый египетский солдат лежал на земле возле куста. Мишка осмотрелся:
– Здесь есть что-то еще!
Он начал искать и нашел прятавшегося за кустом командира Суданской роты, пытавшегося сорвать нашивки, чтобы скрыть свое звание. Это был первый египетский офицер, взятый в плен. Пистолет этого офицера Мишка забрал себе в качестве трофея.
Интенсивность боя была настолько высокой, что в Негбе почти закончились боеприпасы. Мишка с сапером Нафтали Зексером и группой разведчиков пошли собирать трофейное оружие. Они вернулась с двумя английскими пушками, 2-дюймовым английским минометом, 5 магазинами для пулемета «Брен», 350 патронами, несколькими ручными гранатами, солдатскими пехотными поясами со штыками, 36 английскими 2-х дюймовыми снарядами, 21 зарядами для гранатомета ПИАТ. Это было неплохим пополнением арсенала.
Мишка не боялся ничего, под огнем был спокоен, его уверенность передавалась бойцам, а сам Мишка, казалось, не знал усталости.
Он был представлен к медали «За героизм» (עיטור הגבורה – Итур ха-Гвура), высшей военной награде Израиля, но не получил её потому что Бен-Гурион решил наградить только 12 человек по числу колен израилевых. Но даже представление к такой награде – большая честь.
Его сын, Менахем, был майором, пилотом ВВС. В Войне Судного в районе Суэцкого канала его самолет был сбит. Семья продолжала надеяться, что Менахем в плену, но в глубине души они знали, что все кончено.
После прекращения боевых действий, когда были опубликованы списки пленных, а имя Менахема так и не появилось в них, Мишка достал тот самый трофейный пистолет, поднялся на холм недалеко от кибуца и выстрел себе в голову. В течение двух дней он лежал при смерти в отделении интенсивной терапии, пока не скончался. Он всегда был очень сильным человеком, но даже у металла наступает усталость.
Надпись: Эта винтовка героя Мишки Рубашкина (Эяля), переданная
Негбе в дар его детьми Амацией, Авивой и Ами. Ришон Ле-Цион. 3 мая
Мистер «Шмайсер» Аарон Шнейдер
Бой продолжался. Восьмой бункер разрушен. Бойцы перешли в ближний окоп. Дела на позиции 6 были много хуже. Кроме Аарона Шнайдера там оставались только Мориц Ронен, доброволец из кибуца Мегиддо, Тамар Вайнфельд и солдат Гивати.
Тамар Вайнфельд… Совершенно мирный человек, в кибуце занималась сельским хозяйством, работала саду, но когда египетская армия вторглась в Негев, а женщины и дети были эвакуированы в тыл, она осталась защищать кибуц вместе с мужчинами.
Разорвался снаряд, Аарон упал, ноги засыпало землей. Нужно проверить, целы ли они? Повезло, ноги невредимы.
Вдруг из-за дымовой завесы появился танк, остановился… Позиция 6 была за разрушенным домом, закрывавшим танкистам обзор.
Мориц приготовился метнуть «коктейль Молотова», но не успел, был ранен осколком. Солдат повел его в медицинский бункер-лазарет. Сразу после этого была ранена Тамар, шрапнель попала ей в руку. Но и раненая, она продолжала помогать командиру поста Аарону Шнайдеру, единственному, кто мог продолжить бой.
Танк был совсем близко, до него оставалось чуть более 2-х метров.
Обстрел прекратился, египтяне опасались повредить собственный танк. Аарон увидел, как египтянин, высунувшийся из танка, направляет на него винтовку. Они выстрелили практически одновременно, только выстрел Авраама оказался точнее.
Затем Аарон бросил в танк «коктейль Молотова». Бутылка взорвалась, но огонь быстро погас.
Пропуск Аарона Шнейдера в английскую военную базу Сарафанд.
До боев у Негбы еще 9 лет. Из семейного архива
Аарон спрыгнул в траншею, схватил свой «шмайсер» и начал стрелять по смотровым отверстиям танка. Египтяне спешно их закрыли, но сразу же ослепли. Танк стал беспомощен, он ничего не видел. Можно было двинуться вперед, но перед ним стоял дом и, вероятно, командир танка боялся, не знал, какой еще сюрприз приготовлен за ним.
Танкисты предпочли не рисковать, танк развернулся и ушел, его атака закончилась. За ним отступили и другие.
Почему они отступили? Почему другие танки не пытались развить наступление, особенно, когда они были очень близки к успеху и даже сообщали о победе?
Видимо из-за неожиданного ожесточенного сопротивления, но и из-за появления нового участника боя – израильского мобильного подразделения «Звери Негева» (חיות הנגב)
«Звери Негева»
Подразделение "Звери Негева" были сформировано в декабре 1947-го года для охраны южных поселений, к концу войны вошло в состав 9-го батальона бригады Негев.
В израильской армии не было принято давать медали за отвагу – каждый боец считался таким же мужественным, как и всякий другой, – но кто носил значок «Зверей Негева», к тому относились с особым восхищением. На многих фотографиях виден символ подразделения – верблюд.
Их командир Симха Шилони был одним из самых известных полевых командиров Войны за независимость на южном фронте. Его подразделение прославилось мужеством и отвагой, но вид у них был явно не для парадов.
«Звери Негева». Симха Шилони крайний справа
Бойцы «Зверей Негева» выглядели и так. Это Йохевед, фельдшер. На фуражке девушки видна эмблема подразделения
Шилони вел своих бойцов на юг, но комбриг Гивати Шимон Авидан перехватил их и отправил на помощь Негбе. Они должны были ударить с фланга и сбить напор атаки на Негбу. «Звери» на джипах неожиданно выскакивали, наносили удар и немедленно уходили, чтобы в течение нескольких минут появиться и атаковать в другом месте, снова исчезнуть, чтобы перейти к третьей, а затем четвертой позиции и так далее.
На этот раз египтян вызвали на помощь авиацию. Самолеты открыли огонь из пулеметов по джипам подразделения, но и они были готовы. «Звери» открыли огонь по двум самолетам всем, имеющимся в их распоряжении.
Рассказывает Меир Миндель
Первая египетская атака закончилась. Потом будут еще и еще. Самая ожесточенная – 12 июля, но первая – она всегда самая тяжелая.
Аарон Шнейдер достал бутылку коньяка, припрятанную до лучшего времени и сказал:
– Ребята, жизнь !!Мы будем живы, живы!!!
… и заплакал.
Памятник защитникам Негбы. Скульптор Н. Рапопорт. Фото автора
Ароматы войны
После египетских атак в поле вокруг кибуца оставались много погибших. Раненых египтяне старались вывозить, а погибших бросали. Они боялись убрать свои трупы, никто не хотел подставлять себя под пули ради этого. Были и погибшие животные, коровы, овцы, собаки…
Бои шли в летом, а недостатка в солнечных днях в Негеве не бывает. Через день от тел начинал разноситься ужасный трупный запах, усиливающийся с каждым днем. Запах проникал во все щели, от него просто невозможно было убежать, не было никакого спасения. Противогазы? А откуда они возьмутся?
Кто-то вспомнил, как в Первую мировую войну спасались при газовой атаке. Удовольствия метод не доставлял, но жить-то хотелось. Тряпку смачивали собственной мочой, и этим закрывали рот и нос. Говорят, в отсутствии противогазов помогало.
Решили попробовать. Резкий запах мочи тоже не подарок, но, как оказалось, он не вызывал такой ужасной реакции, как запах разлагающихся трупов.
На многие годы этот запах у меня прочно связался с войной.
О Мире Бен-Ари, Аврааме Шварцштейне и Аббе Ковнере
Кибуц Ницаним находится примерно в 8-ми километрах к северо-западу от Негбы.
В ходе первого этапа Войны за независимость, когда действовали нерегулярные арабские группы и подразделения, а то и просто банды, кибуц был атакован много раз. Эти атаки защитники отражали успешно, но с началом второго этапа войны, когда в дело вступила египетская армия, обстановка осложнилась.
6 июня 1948 года египетские войска (усиленный батальон пехоты, броневики и танки) окружили кибуц.
Ницаним защищали два взвода бригады Гивати, в общей сложности 74 военнослужащих, один из взводов состоял исключительно из новобранцев, не имеющих никакого боевого опыта. Кроме них в обороне действовали 67 кибуцников, в том числе 10 женщин. Женщины и дети кибуца были эвакуированы, но эти десять остались воевать вместе с мужчинами.
У кибуцников не было радиостанции, был один устаревший аппарат Морзе, а Мира была единственной, кто мог на нем работать. Поэтому она осталась, без нее некому было обеспечивать связь. Ее муж в это время воевал под Иерусалимом, а двухлетнего сына Дани ночью с другими детьми отправили в безопасное место. В карманчик его рубашки она успела вложить наспех написанную записку мужу.
Письмо Миры Бен-Ари. Источник: Архив кибуца Ницаним
Пишу только несколько слов, и ты, конечно, поймешь все, что я смогла написать. Это просто немного трудно. Больше, чем немного. До сих пор я никогда не чувствовала это, но я справлюсь. В наше время приходится преодолевать все. Возможно, что это за нашу способность страдая не сдаваться, из-за нашей прочности на разрыв, чтобы, несмотря на то, что нас мало, достичь всего того, что возвращается к нам спустя две тысячи лет. Нет разлуки тяжелее, чем расставание матери со своим ребенком, но я оставляю его, чтобы он мог расти в безопасном месте и быть свободным человеком в своей собственной стране. Когда ты вернешься, передай ему всю мою любовь. Моим матери и отцу много поцелуев, и попроси у них прощения от моего имени…
Египтяне окружили кибуц.
У защитников было всего семьдесят старых итальянских винтовок времен еще Первой мировой войны. Инструкторы об этих винтовках говорили: «Когда враг подойдёт – бейте его прикладом, потому что винтовка, скорее всего, не выстрелит». Кроме винтовок у защитников были еще тридцать пистолет-пулеметов, четыре легких пулемета Брен, один 4-дюймовый миномет и один ПИАТ. Патронов и мин к ПИАТу было крайне мало. Не хватало перевязочного материала для раненых. Аппарат Морзе для связи с командованием, несмотря на все старания Миры Бен-Ари, не работал, так что связи со штабом не было.
Обороной кибуца командовал Авраам Шварцштейн. Ему тогда исполнилось только 22 года, но это было время, когда люди взрослеют рано.
Авраам Шварцштейн, командир обороны Ницаним 7 июня 1948 г.
Из книги Рам Орен «Цель: Тель-Авив»
Авраам распределил своих бойцов на четырнадцать кое-как защищенных позиций и оставил резерв для контратак на случай, если египтяне прорвут позиции.
Бой начался в ночь на 7 июня с артиллерийского обстрела. Затем при поддержке бронетехники в атаку пошел усиленный египетский батальон. С этим кибуцники справились, атака была отбита. Тогда египтяне задействовали авиацию. Бомбардировка практически уничтожила кибуц, и к 11 часам танки прорвались внутрь территории.
Египетскую танковую атаку единственным ПИАТом удалось на время остановить, но ПИАТ вышел из строя. Защитники отступили ко второй линии обороны, а затем к третьей. На протяжение всего боя Мира Бен-Ари безуспешно пыталась связаться с командованием, с бригадой Гивати, с любой группой, способной оказать поддержку, прислать подкрепление. Связи не было.
Позже она напечатала свою последнюю телеграмму: «Египтяне в кибуце. Я уничтожаю машину и код...»
Ницаним после египетской бомбардировки. 1 июня 1948 г.
Стало ясно, что возможности обороны исчерпаны, боеприпасы закончились, раненых нечем перевязывать. Было принято решение о капитуляции.
Авраам направил к египтянам солдата с «белым флагом» – белую тряпку привязали к палке, но те на белый флаг не реагировали, обстрел не прекратили, и парламентер, как только поднялся, был тут же убит. Авраам решил больше не рисковать жизнями подчиненных и идти самому.
Он взял «белый флаг» у погибшего солдата. Нужно было идти к египетским позициям, и в этот момент ему в плечо попала пуля. Авраам устоял, но сил было мало – ранение было тяжелым.
Мира Бен-Ари. Фото из семейной коллекции
Ему помогла Мира. Опираясь на ее плечо, Авраам пошел навстречу своей судьбе. Мира не надеялась на соблюдение Женевской конвенции о пленных, скорее всего, она о ней даже не знала, но представление о египетских военных у нее все же было. Поэтому она взяла с собой пистолет с одним последним патроном. Защитить ее было некому, оставалась одна возможность – в критической ситуации застрелиться.
Авраам, поддерживаемый Мирой, идет к египетским позициям. К ним на встречу вышли три египетских офицера. Один из них без долгих раздумий достал пистолет и в упор расстрелял Шварцштейна. Это был «юзбаши[6]» Абед аль-Монаим, исполняющий обязанности командира первой роты.
Мира выстрелила в ответ практически мгновенно, настолько быстро, что египтяне не успели среагировать. Позже Нассер в мемуарах о войне назовет Абеда аль-Монаим героем. А пока что этот герой мертвым лежал на песке. Для него война закончилась.
Мира Бен-Ари с сыном
И вот Мира стоит перед египтянами одна, молодая женщина, которая убила их офицера. За спинами офицеров – вооруженные египетские солдаты. Казалось, что наступившее мгновение тишины длилось очень долго.
Мира все понимала, но она не подняла рук, чтобы сдаться. Один из офицеров достал пистолет и выстрелил. Мира погибла.
В бою у Ницаним кроме Миры погибли еще две женщины.
Стажер фельдшер Шуламит Дорцин переходила от позиции к позиции, от раненого к раненому, перевязывала раны, пыталась как-то облегчить их страдания. Во второй половине дня в разгар боя недалеко от нее разорвался танковый снаряд, она была тяжело ранена и погибла, скорее всего, от потери крови.
Восемнадцатилетняя Дебора Эпштейн была самой молодой среди защитниц кибуца. В течение долгих часов боя, она перебегала от позиции к позиции и передавала сообщения и команды. Из-за ее легкости, лихих перемещений, ее прозвали «летающий сигнал», но пули летали быстрее. На одном посту она увидела раненого. Дебора наклонилась, чтобы помочь ему, но не успела и тоже была ранена. Она скончалась от ран в египетском плену.
Египтяне захватили 105 пленных, позже все они, кроме Деборы Эпштейн, вернулись в Израиль испить не заслуженную ими чашу позора.
Эту чашу им приготовили комбриг Гивати Шимон Авидан и политрук бригады Абба Ковнер, бывший командир Виленского гетто. На следующий день после капитуляции кибуца, еще не получив точной информации об обстоятельствах боя, Шимон Авидан вызвал к себе Абу Ковнера. После беседы с комбригом Ковнер написал экстренный «Боевой листок», озаглавленный «Падение Ницаним – поражение»:
«...Дом не обороняют условно, оборона означает действия всеми силами души и тела, а если прикажет судьба: лучше пасть в окопах дома, чем сдаться кровожадному захватчику... Сдаться, пока еще живет тело и последний патрон дышит в обойме, это позор. Пойти в плен к захватчику – позор и смерть».
Абба Ковнер
Часть текста «Боевого листка», подписанного Шимоном Авиданом
Шимона можно понять, он опасался разрушительного морального эффекта этого поражения.
Бой у Ницаним был воспринят многими как унизительное поражение, и потому боевой листок быстро разошелся по стране… Кибуц стал символом трусости настолько, что их даже отказывались подвозить на попутных машинах, узнав, откуда они, высаживали из машины с словами: «Вы и так хорошо бегаете».
То, что объективно защитники кибуца своим сопротивлением затормозили движение египетских войск на Тель-Авив, а капитуляция объясняется объективными причинами (нехватка оружия и боеприпасов) как-то отошло на второй план.
Забылось то, что Ницаним был не единственным населенным пунктом, сдавшимся в Войне за независимость. Капитулировали Шаар-а-Голан и Масада, их жители, не имея более возможности обороняться, отступили в Дганию. Еврейское население Гуш Эциона было уничтожено или изгнано арабскими армиями, спастись удалось только четверым, а сами деревни были возвращены Израилем только в 1967 г. после Шестидневной войны. Капитулировал и старый город Иерусалима, а Яд-Мордехай, Хар-Тов, Атарот и Неве-Яаков, когда стала очевидна невозможность дальнейшего сопротивления, были оставлены своими жителями. Но с подачи Шимона Авидана и Аббы Ковнера именно Ницаним стал символом малодушия и трусости.
Положение вернувшихся из плена бойцов стало нестерпимым. Они были вынуждены обратиться к начальнику Генштаба Яакову Дори с письмом:
Мы вернулись на родину после девяти месяцев неволи и узнали, что против нас ведется клеветническая пропаганда... Мы надеялись, что по возвращении будет определена ответственность командиров юга (имеется в виду Шимон Авидан) за безразличное и небрежное отношение к нам, вызывавшее сложную и трагическую ситуацию. Мы были поражены, услышав клевету, направленную единственно на стремление скрыть свои ошибки…
Они также заявили, что Ковнер их оклеветал, и потребовали провести расследование обстоятельств этого боя и последующей капитуляции.
Правительственная комиссия весной 1949 года рассмотрела вопрос о Ницаним. Расследование проводил Начальник Генштаба Яаков Дори. В своем заключении он писал, что действия защитников кибуца в условиях изоляции, отсутствии связи с тылом, нехватки боеприпасов и продовольствия делают честь бойцам, державшимся до последнего патрона. Даже Бен-Гурион, обычно скупой на похвалы, отметил доблесть защитников Ницаним.
Несправедливые обвинения с его жителей и солдат были полностью сняты. Но идея, брошенная в массы, продолжала жить, и кибуц еще долгие годы нес на себе это позорное и незаслуженное пятно.
Несмотря на выводы комиссии, Шимон Авидан и Абба Ковнер продолжали настаивать на своей версии.
Командир 53-го батальона бригады Гивати Ицхак Пундак, того самого, чьи бойцы участвовали в защите Ницаним (и Негбы) утверждал: «Нужно незамедлительно снять с них это пятно. У командиров Гивати было много возможностей прийти к жителям Ницаним, извиниться, объяснить причины опубликования боевого листка. Они этого не сделали… Если бы бригада послала подкрепление и достаточно оружия, египетская атака могла провалиться».
Через 20 лет, в декабре 1969 года во время Войны на истощение сын Шимона Авидана капитан Дан Авидан в районе Суэцкого канала попал в плен. Дан Хамицер, сын рядового Эмануэля Хамицера, погибшего в Ницаним, отправил Шимону Авидану письмо: «Это позор. Пойти в плен к захватчику – позор и смерть»[7]. Шимон Авидан не ответил.
Муж Миры в той войне выжил и вернулся в Ницаним. Он поставил памятник своей погибшей жене на том самом месте, где она была застрелена египетским офицером. Сын Миры Бен-Ари – Дани, подполковник ЦАХАЛа в отставке. У него и его жены Ронни теперь девять внуков. Одну из его трех дочерей зовут Мирой в честь бабушки, она стала судьей.
В кибуце Ницаним установили памятник всем женщинам, погибшим в боях в войнах Израиля[8]. Центральная фигура памятника – три женщины – посвящена погибшим в Ницаним Мире Бен-Ари, Шуламит Дорцин и Деборе Эпштейн.
Памятник женщинам, погибшим в боях в войнах Израиля. Кибуц Ницаним
В Египте по поводу боя у Ницаним был снят пропагандистский фильм. В фильме можно видеть командующего египетским силами генерала Мвави, бегающего во время боя, как лев с автоматом «Брен» в руках, и короля Фарука, наблюдающего за боем в бинокль.
Снимать можно что угодно, как и писать в боевых листках. Жизнь все равно расставила все по своим местам.
P.S.
Еврейское упрямство – неопровержимый факт. Это такая национальная черта. Он сопровождает нас тысячи лет, но именно это упрямство и позволило создать Израиль, отстоять его в тяжелейших боях. Прославленные полководцы знали, что евреи будут разбиты. А сами они не знали этого и поэтому победили.
Примечания
[1] Барон Герберт Стэнли Моррисон – британский политик; Генри Грейди – специальный посланник Гарри Трумэна, американский дипломат.
[2] Англо-американский комитет по вопросу о Палестине – комиссия, созданная в январе 1946 года руководством Великобритании и США с целью согласовать политику в отношении будущего подмандатной Палестины.
[3] Пальма́х (ивр. פַּלְמַ"ח, акроним словосочетания פְּלוּגּוֹת-מַחַץ, плугот махац – ударные роты), особые отряды Хаганы, позднее – часть Армии обороны Израиля.
[4] Не все, конечно. Некоторые офицеры Пальмаха, среди них будущий министр иностранных дел Игаль Алон, отказались участвовать в этой операции. Она была прекращена после того, как такое неподчинение угрожало принять массовый характер.
[5] Шмуцник – член движения «а-Шомер а-Цаир» (сленг)
[6] Юз – сотня, баши – глава.
[7] Цитата из боевого листка Аббы Ковнера.
[8] יד לאישה לוחמת
Оригинал: http://www.berkovich-zametki.com/2016/Zametki/Nomer11_12/VJankelevich1.php
