9 ноября 2016 года в рамках мероприятий в память о «Хрустальной ночи» 9 ноября 1938 года в синагоге Фрайбурга выступил историк, журналист и писатель, автор нескольких книг, освещающих аспекты национал-социалистического прошлого Германии, бывший директор немецко-японского бюро экономического сотрудничества Андреас Меккель.
Господин Меккель давно и плодотворно сотрудничает с Еврейской общиной Фрайбурга, часто, можно даже сказать систематически, выступает перед её членами.
Представляя, с любезного разрешения автора, текст последнего доклада, позволю себе несколько замечаний. Прежде всего — перевод не мой, а плод усилий студентов факультета славистики Фрайбургского Альберт-Людвиг университета. Так что шероховатости — не мои.
Далее. Совершенно справедливая теза: «...такого рода выставка должна рассказывать о том, что происходит, когда общество отказывается от толерантности, сочувствия, уважения, демократического контроля и защиты меньшинств» в свете сегодняшнего дня, на мой взгляд, должна бы быть дополнена антитезой: а что происходит, когда толерантность и защита меньшинств зашкаливают до чёрного расизма и губящей цивилизацию политкорректности? Частично ответ на этот вопрос дали выборы в США, результаты которых ко времени начала лекции были уже известны.
Не могу согласиться также к устрашению жупелом партии АдГ — в резонанс с мейнстримом немецких СМИ. Кстати, к самым активным членам этой партии в наших краях принадлежит бывший председатель правления Израэлитсого религиозного сообщества (IRG) Бадена Вольфганг Фуль.
И несколько слов о истории евреев Фрайбурга.
Первое упоминание о евреях — Средние века, 1230 год. Преследования евреев во времена чумы, в 1349 году (сожжение евреев 30 января 1349) уничтожило общину. Несколькими годами позже отдельные евреи вернулись в город, но затем дважды, в 1401 и в 1424 гг. высылались.
Только в середине XIX началось возвращение евреев в город. В 1863 году основана община.
23 сентября 1870 года раввином Райсом (Reiß) торжественно oсвящена синагога.
К 1925 году еврейское население достигло высшей численности — 1399 человек.
В результате преследования и убийств в годы националсоциализма из 1138 евреев, проживавших к 1933 году, погибли минимум 314.
В «Хрустальную ночь» синагога была сожжена.
7 сентября 1945 года после 5-летнего перерыва во Фрайбурге впервые состоялось Б-гслужение. В конце года возрождена община. К началу 1946 года в городе жили уже 45 евреев.
5 ноября 1987 года торжественно освящена вновь выстроенная синагога.
Сейчас община насчитывает ок. 700 членов, подавляющее большинсво из которых — выходцы из республик бывшего СССР.
Леонид Комиссаренко
Выступление Андреаса Меккеля 9 ноября 2016 года во фрайбургской синагоге:
«Выставка „Национал-социализм во Фрайбурге“ – попытка приблизиться к эпохе нацизма»
Дорогая госпожа Кац, уважаемые дамы и господа!
Очень рад, что вы собрались здесь сегодня, 9 ноября – в 78-ю годовщину того ужасного дня, о котором мы сегодня вспоминаем. Не может не радовать и то, что вы сопровождаете меня в попытке приблизиться к выставке об эпохе нацизма во Фрайбурге. Эта попытка так и останется попыткой в том числе и потому, что никто из присутствующих в этом помещении выставку пока не видел – собственно говоря, и не мог её видеть, поскольку откроется она только через две недели. Я и госпожа Кац знаем об этом событии чуть больше вас по одной простой причине: мы участвовали в работе специального совета по подготовке выставки. Кроме того, я уже получил некоторое теоретическое представление об экспонатах. Однако это вовсе не значит, что я могу оценить выставку в целом – но ведь даже после непосредственного знакомства с ней моё мнение останется субъективным!
Выступление 9 ноября 2016 г.
Сама выставка, в свою очередь, может являться только попыткой приблизиться к реальности и сложности преступной нацистской системы. Наш взгляд всё ещё слишком сильно замутнён незнанием всего того, что происходило в то время; предрассудками, влияниями и абсолютно естественным отторжением всего ужаса, страха и террора, которые были связаны с национал-социалистической системой и остаются связанными с ней до сих пор.
Прежде всего, хотел бы сказать, что я рад этой выставке! С одной стороны, она проводится слишком поздно, а с другой – как раз вовремя, причём при разработке концепции выставки предвидеть эту своевременность было невозможно. Не обнаруживает ли современная политическая ситуация в мире, Европе и Германии определённое сходство с ситуацией, сложившейся 90 лет назад, когда на горизонте истории появился страшный призрак национал-социализма? Нацистской партии, которая на выборах в Рейхстаг в 1928 году получила только 5% голосов, понадобилось всего пять лет до «передачи» ей власти, состоявшейся в 1933 году. Если посмотреть на стремительный взлёт популярности европейских правых партий за последние годы и партии «Альтернатива для Германии» (АдГ) за последние месяцы, вполне можно испугаться повторения тогдашних событий. Этот страх развеивает только то обстоятельство, что сейчас, в отличие от того времени, экономическая ситуация в Германии хорошая. В противном случае всё, возможно, было бы гораздо хуже!
Поэтому – и этот аспект для меня имеет наибольшее значение – такого рода выставка должна рассказывать о том, что происходит, когда общество отказывается от толерантности, сочувствия, уважения, демократического контроля и защиты меньшинств. Когда вместо вышеперечисленных ценностей и принципов бал начинают править клевета, дискриминация и насилие, а некоторые «ближние твои» неконтролируемым и часто кошмарным образом превращаются в «чужих твоих», как выразился однажды писатель Жан Амери. Если, в первую очередь, молодые люди, школьники, приблизятся к пониманию этой опасности благодаря тому, что они увидели и узнали на выставке, важнейшую цель мероприятия можно считать достигнутой. И с учётом этой задачи выставки время её проведения я считаю удачным.
По-моему, лучше всего понять выставку можно через вопросы. И первым из этих вопросов будет: «Почему такая выставка – потребность в которой, собственно, назрела давно – несмотря на упомянутое мной выше «правильное» время, проводится с таким запозданием?» То есть, более чем через 70 лет после окончания эпохи нацистского террора.
На это есть ряд причин. Самая главная – это, несомненно, фаза коллективного вытеснения из памяти, которая длилась с конца войны до 60-х годов. И наш город в этом смысле не был исключением. Так, сразу после конца войны городские власти не желали признавать, что в концлагере Терезиенштадт после его освобождения находились евреи из Фрайбурга, которые ждали, что их заберут домой. Среди них были и те, кого вывезли туда в феврале 1945 (!) года. И даже после того как некоторые бывшие узники самостоятельно отправились в трудный путь домой, потребовались колоссальные усилия, чтобы напомнить властям города об их обязанностях! Это всего лишь маленький эпизод, но он кажется мне типичным для ситуации, сложившейся после конца войны, когда немногочисленные выжившие фрайбуржцы, вернувшиеся в город, были предоставлены самим себе и вынуждены долгие годы ждать «компенсации», борясь с бюрократическими препонами. Нередко они приходили на приём к тем самым чиновникам, которые совсем недавно порочили их доброе имя и отбирали у них всё нажитое. Интересно, будет ли на выставке раскрыта эта тема и если да, то в каком объёме.
Однако решающим фактором для формирования такого отношения населения к собственному прошлому, для отсутствия желания это прошлое анализировать стала политическая ситуация, способствовавшая вытеснению из памяти и преуменьшению серьёзности тех кошмарных событий. Эта ситуация соответствовала настроениям, царившим в послевоенное время: немцы, которые сотрудничали с национал-социалистическим государством – а кто с ним тогда не сотрудничал – отказывались признавать свою ответственность за случившееся, не говоря уже о вине. Я в полной мере ощутил это в собственной семье! Выразителем таких настроений был федеральный канцлер Конрад Аденауэр, который, по его собственному признанию, не мог терпеть «вынюхивания нацистов» и принял многих бывших соратников режима на работу в свою администрацию. Проработку национал-социалистического прошлого Германии Аденауэр считал препятствием для столь желанного экономического роста и быстрой интеграции Германии в сообщество западных государств. Принципы федеральной политики закономерным образом перенимали федеральные земли и общины. Пока на посту премьер-министра земли Баден-Вюртемберг находился бывший «страшный» юрист и судья военного трибунала в военно-морском флоте Фильбингер, не могло быть и речи о полноценном разоблачении того бесправия, которое он олицетворял. Фильбингер жил во Фрайбурге, и город довольно сдержанно отнёсся к тому, что после смерти этого преступника тогдашний премьер-министр Эттингер назвал его в своей поминальной речи «противником национал-социалистического режима» (!)
В тесной связи с этой – пусть даже и запоздалой – выставкой находится, безусловно, деятельность инициативы «Фрайбург нуждается в месте памяти и напоминания», участвовал в которой и я. Мы снова и снова обращали внимание общественности на то, что, в то время как в Оффенбурге, Констанце, Лёррахе и Эммендингене созданы мемориалы того или иного рода, во Фрайбурге нет ни одного места, где интересующиеся граждане/школьные классы/туристы могли бы узнать об эпохе национал-социализма. Концепция такого «места памяти и напоминания» в нашем городе существует, и создавалась она в течение нескольких лет, но по финансовым причинам обер-бургомистр отказался от её реализации. Очевидно, что предстоящая выставка, идея проведения которой возникла на заключительном этапе переговоров вышеупомянутой инициативы с властями города, является недостаточно равноценной компенсацией. Конечно же, наша инициатива настаивает на том, чтобы в течение ближайших нескольких лет экспонаты и концепция выставки сохранялись в таком виде, который позволит впоследствии перенести их в новый фрайбургский мемориал.
Теперь к вопросу о том, что должна предлагать такая выставка. Ответ прост – подробный хронологический рассказ об эпохе национал-социализма во Фрайбурге, максимально полно раскрывающий все аспекты действовавшей в то время системы бесправия и не оставляющий без внимания жертв и преступников. При близком рассмотрении эта задача, вне всякого сомнения, оказывается очень сложной. Так, многие нацистские преступники неизвестны до сих пор, да и до тщательного исследования всех групп жертв ещё далеко – причём время в этой ситуации работает против нас. То есть, воссоздать исчерпывающую картину Фрайбурга того времени сложно, а то и вовсе невозможно. Поэтому на выставке будет представлена некая выборка, которая, тем не менее, должна претендовать на достаточную достоверность и информативность. В этой связи решающее значение приобретает подача и соотношение отдельных тем: рассказывается ли подобающим образом о жертвах и преступниках, представлены ли такие важные сферы жизни общества, как искусство, культура, литература и их деятели, раскрыто ли значение гнусного разбойничьего похода, проходившего под девизом «ариизации» (передачи еврейского имущества в собственность «арийцев»), и показан ли он надлежащим образом?
Кто-нибудь во Фрайбурге знает о жертвах так называемого «чрезвычайного суда», который тогда только в этом городе вынес почти 30 смертных приговоров? Известно ли кому-нибудь о жертвах военной юстиции, представители которой казнили здесь более 40 осуждённых? И что, в конце концов, мы знаем о судьбе гомосексуалистов и так называемых «асоциальных личностей» в этом городе? Эта судьба – на данный момент абсолютно не исследованная – была уготована людям, которых преступная система по собственной прихоти клеймила, преследовала и убивала только за то, что они не хотели принадлежать пропагандируемой нацистами «национальной общности» либо были изгнаны из неё. Возникают вопросы и о судьбе синти и рома (лиц цыганской национальности), тоже долгое время вообще не обсуждавшейся во Фрайбурге. Почти незаметно для остального населения (и практически без сожалений с его стороны) в 1943 году представители этого меньшинства были депортированы, и дальнейшая судьба их оказалась кошмарной.
Перейдём к следующему вопросу, который приблизит нас к пониманию экспозиции. К кому обращается выставка, кто должен её посетить по задумке организаторов и кто будет её посещать?
В первую очередь выставка, конечно же, обращается к населению Фрайбурга, которое в идеале должно получить возможность максимально подробно познакомиться с национал-социалистическим прошлым города, задуматься и составить собственное мнение об этой эпохе. Если исходить из того, что количество потенциальных посетителей равно 200 000, а экспозиция будет работать 10 месяцев, получится, что ежедневно её будут посещать 1000 человек и за всё время её работы будет продано 50 000 каталогов – ведь каталог этой выставки должен быть в каждой фрайбургской семье. Наверное, лишним будет говорить, что эти подсчёты не имеют ничего общего с реальностью. Неужели ожидания организаторов действительно настолько завышены? Думаю, число посетителей всё-таки окажется немалым, прежде всего за счёт проявивших интерес к выставке жителей Фрайбурга. Важно, чтобы именно они узнали о том, что происходило в их городе в течение этих злосчастных 12 лет его истории – с 1933 по 1945 год. И если за три с половиной месяца выставку работ художника Винтерхальтера в Музее августинцев посетили почти 63 000 человек, смею надеяться, что за 10 месяцев работы выставки о национал-социализме посетителей будет побольше!
Хотя, с другой стороны, я всегда удивляюсь тому, как мало знают об эпохе нацизма современные горожане. При этом данной теме посвящено большое количество публикаций. Прежде всего здесь следует упомянуть официальный труд по городской истории, в котором можно прочитать о важнейших событиях и фактах эпохи национализма (история города Фрайбурга в трёх томах). Ещё один источник – городской архив, сотрудники которого в специальной серии брошюр и в курируемом им издании («Schauinsland») проработали отдельные аспекты городской политики, преследования и террора в то время. Оплотами просветительской работы в этом направлении были Freiburger Almanach («Фрайбургский альманах») (к сожалению, больше не выходит), а также серия трудов и публикации объединения Badische Heimat («Родной Баден»). Крое того, власти города Фрайбурга оказали поддержку при написании и публикации двух докторских работ («Как собаки на кусок хлеба: ариизация и попытка компенсации во Фрайбурге» Кристине Брухер-Лембах и «Жизнь по вызову: об истории фрайбургских евреев в эпоху национал-социализма» Катрин Клаузинг), подробно описывающих времена нацизма. «Объединение жертв преследований нацистского режима – союз антифашистов» во Фрайбурге уже довольно давно опубликовало книгу, главным образом повествующую о преследованиях и сопротивлении фрайбургских коммунистов и социал-демократов при национал-социализме («Преследование, сопротивление, новое начало во Фрайбурге в 1933-1945 годах»). Ещё есть две книги социал-демократа Кете Фордтфриде, также не избежавшей преследований нацистов («„Бывают эпохи увядания“. Моя жизнь в Германии до и после 1933 года» и «„Моё невероятное бегство всё ещё кажется мне сном“. Письма сыну Вернеру из Фрайбурга-им-Брайсгау, Фрауэнфельда и Нью-Йорка»), известная некоторым из вас книга «Мой отец, мелкий торговец» Лотте Пепке, литературное произведение «Из концлагеря в (фрайбургский) монастырь» сестры Теодолинде Катарины Каценмайер, а также книга «Святая Радегунда – мечта и трагедия еврейской семьи Абрахамов из Бадена: Руст-Фрайбург-Заумур-Аушвиц, 1900 – 1950 гг.» Петера Кюнцеля. Тем, кто хочет узнать о судьбах нескольких людей, прочитав одну вещь, могу порекомендовать книгу автора инициативы «МЕМОРИАЛЬНЫЕ КАМНИ» Марлис Меккель «Вернуть имена жертвам: мемориальные камни во Фрайбурге» и свой собственный очерк «Согласие, приспособление, насилие и сопротивление. Фрайбург под тенью свастики» в книге «Спасти от забвения» из серии трудов, издаваемой объединением Badische Heimat. Подробная книга Герда Р. Убершера «Воздушная война во Фрайбурге в 1939-1945 году» стала результатом скрупулёзного исследования вынесенной в её название темы. Можно посоветовать и детальный труд о Фрайбургском университете при нацизме («Фрайбургский университет в эпоху национал-социализма»). Один из его издателей, профессор Хуго Отт, также является автором подробной публицистики о такой спорной фигуре, как ректор Фрайбургского университета Мартин Хайдеггер, а в своей книге «Праздник кущей в 1940 году. Почему Терезе Лёви умерла в одиночестве» профессор описывает трогающую до глубины души судьбу вдовы профессора-еврея, совершившей самоубийство перед депортацией в Гюрс. В последнее время во Фрайбурге прошло немало выставок, посвящённых отдельным аспектам беззаконного национал-социалистического режима, вышли соответствующие публикации. Так, затрагивались темы эвтаназии, военной юстиции и депортированных детей. Упомяну здесь недавно изданный каталог выставки «Нацистский террор по отношению к подросткам. Преследования, депортация и сопротивление в регионе Фрайбург» (издательство Regionalkultur). Нельзя не вспомнить и о чрезвычайно успешной (более 8 000 посетителей за три дня) стоянке «поезда воспоминаний» на центральном вокзале Фрайбурга. Темой этой акции были депортации миллионов жертв в лагеря смерти, проводившиеся тогдашней государственной железной дорогой. Необычная музейная концепция – поезд с паровозом – была особенно интересна детям и подросткам: экспозицию в вагонах посетило множество школьных классов. Через несколько месяцев мы узнаем, сможет ли похвастаться такой же популярностью «стационарная» выставка в помещении, известном скорее по художественным экспозициям и более для них подходящем.
Этот список источников информации об эпохе нацизма во Фрайбурге, конечно же, не претендует на то, чтобы называться абсолютно полным и исчерпывающим. Тем не менее, он свидетельствует об изобилии и доступности такого рода сведений. Тем удивительнее, что жители Фрайбурга на самом деле очень мало знают об этом времени. В коллективном сознании города даже не сохранилась память о существовавших тогда крупных еврейских универмагах (Knopf, Kaufhaus Modern), а ещё – ощущение жизни в бурно развивающемся минеральном курорте, каким когда-то был Фрайбург. Воспроизвести и передать это ощущение попыталась работавшая здесь, в синагоге, небольшая выставка о популярном санатории Bad Rebhaus, принадлежавшем изгнанной в 1933 году семье Ласкеров. Итак, перед предстоящей выставкой стоит огромная задача – разбудить сознание горожан и тем самым возродить к жизни воспоминания о временах успешной, креативной деятельности еврейского населения. Удастся ли выполнить эту задачу и как именно – вот что интересует меня больше всего в связи с этим выставочным проектом!
Но давайте вернёмся к вопросу о посетителях. Само собой разумеется, ожидается, что кроме жителей Фрайбурга выставку посетит и множество жителей из окрестностей города. Ведь органы власти, которые нацисты насильственно вовлекли в систему своей идеологии и к компетенции которых относились территории вокруг Фрайбурга: Кайзерштуль, Маркгрефлерланд и Хохшварцвальд – находились именно во Фрайбурге. Здесь располагались такие посты управления террором, как гестапо, СС и СА, а также административные центры многочисленных нацистских организаций – от «Народной благотворительности» до «Зимней помощи», от штаб-квартиры партии до различных профессиональных объединений. По мере того как превозносимая нацистами «национальная общность» распространялась на город и его окрестности, нацистский террор проникал в самые глухие уголки Хохшварцвальда. Так, иногда ортсбауэрнфюреры – низшие функционеры официальной организации крестьянства «Имперское земельное сословие» – посещали отдалённые крестьянские подворья, на которых работали люди, пригнанные с оккупированных Германским рейхом территорий. Если он обнаруживал, что крестьянская семья благожелательно относилась к таким работникам и даже, вопреки запрету, сажала их за свой обеденный стол – это, кстати, отнюдь не было правилом, скорее исключением – то обязательно сообщал об этом гестапо – со всеми вытекающими последствиями. В деревенских и провинциальных «национальных общностях» контроль друг за другом часто был пристальнее, а доносительство – распространено шире, чем в городе, где всё-таки сохранялись хоть какая-то анонимность и отстранённость. Было бы неплохо, если бы экспозиции включала в себя экспонаты и примеры, рассказывающие о нацистских преследованиях и произволе в деревнях и маленьких городках, административным центром которых являлся Фрайбург. Разве не перебирались тогда во Фрайбург еврейские семьи из близлежащих общин, например Ирингена и Руста, в поисках прибежища и безопасности? Поэтому мне представляется важным и целесообразным приглашать на выставку и людей из несколько удалённых от Фрайбурга местностей, рассказывая им о ней при помощи соответствующих рекламных средств, например плакатов.
Третья важная группа потенциальных гостей выставки – это туристы. Несомненно, они в первую очередь хотят увидеть «светлую сторону» Фрайбурга и насладиться ей. Это желание можно понять, но ведь всего 80 лет назад Фрайбург не только улыбался, демонстрируя своё привлекательное и сегодня обличье – каналы-ручейки «бехле», старые здания, рынок и кафедральный собор – но и скалился уродливой личиной подлого, преступного режима, украшавшего себя знамёнами со свастикой и помпезными парадами, развязывавшего террор и сеявшего страх. Поэтому с точки зрения рефлексии и анализа прошлого было бы неправильно показывать туристам город только с одной стороны – получилась бы однобокая перспектива. Большинство иностранных гостей происходят из стран, пострадавших от нацистской оккупации, а также из Израиля. И им наверняка будет интересно пройти по выставке и узнать, как национал-социализм повлиял на наш – на первый взгляд такой идиллический – город. Следует попытаться привлечь гостей города на выставку путём целенаправленного использования рекламных средств: плакатов, проспектов, просто упоминаний.
Обратимся же непосредственно к выставке и зададим себе важный вопрос: следует ли ожидать равновесия между основными темами такого рода выставки, показанными на ней судьбами и экспонатами, и стремиться к установлению такого баланса? Какой должна быть его мера? Конечно, составители выставки зависимы от того, какие экспонаты эпохи национал-социализма на данный момент удалось обнаружить или разыскать – а таких предметов сохранилось совсем немного. Кроме того, всё ещё действует сильное табу на тему национал-социализма. Некоторые семьи предпочитают хранить почетный кинжал дедушки-эсесовца дома в шкафу, вместо того чтобы выставлять его на всеобщее обозрение на экспозиции. А историю какого-нибудь углового комода, который раньше принадлежал еврейской семье и был куплен на аукционе по продаже награбленного имущества, знает только очень узкий круг членов семьи – и то не всегда. Так, единственный такого рода предмет мебели на выставке, конфискованный из-за того, что его приобрели на таком аукционе – шахматный столик семьи Шварц – имеет необычную историю. Он принадлежал депортированной в концлагерь Гюрс Жаннетт Шварц, а купила его невестка несчастной, избежавшая депортации. Кроме дисбаланса, обусловленного ограниченным количеством экспонатов, конечно же, определённое влияние оказывают субъективные установки и предпочтения авторов выставки, их мысли по поводу того, что нужно показывать, а что – нет. Этим определяется и то место, которое отводится на выставке искусству и культуре, то есть литературе, музыке, изобразительному искусству, театру и кино – сферам, которые были насильственно подчинены интересам национал-социалистического режима. В эпоху нацизма творили не только такие писатели, как Райнхольд Шнайдер, который решился на запоздалое сопротивление, лишь испытав горечь самопознания, но и изобретатель радиопьесы, лирический поэт Арно Йоахим. Он рано эмигрировал в Париж, провёл там несколько лет в нищете и в итоге был убит в Освенциме. Его друг Альфред Канторович, которому в последнюю минуту удалось покинуть Южную Францию, ввиду ужасного давления, под которым находился Йоахим из-за преследования, описывает его как обречённого на гибель человека. Канторович пишет, что Арно Йоахим был не в состоянии вести борьбу за выживание против власти и консульств на юге Франции, куда он в отчаянии сбежал. Его трогательное стихотворение о Фрайбурге, которое я хотел бы процитировать, должно быть представлено и на выставке:
«Вспоминаю о Тебе, мой Б-г
Во Фрайбурге – городе на трёх источниках
Став теперь чужаком
в стране Германия
таким же, как мои деды в Египте, а
отцы – в Вавилоне»
Во Фрайбурге состоялось несколько сожжений книг, одно из которых использовал Мартин Хайдеггер, чтобы покрасоваться на публике. «Пламя, извести нас, озари нас, укажи нам путь», – с неприкрытым пафосом декламировал он. Приобщение театра к господствующей идеологии, которым занялся лично обер-бургомистр нацист Кербер, стоило места прежнему интенданту – обычная история о травле и клевете. Начали ставить только спектакли, которые должны были понравиться «национальной общности». К ним относилась и никчемная, хоть и очень популярная, пьеса «Шлагетер» нацистского писателя Ганса Йоста. Она посвящена жизни и судьбе лейтенанта Лео Шлагетера из города Шёнау-им-Визенталь, которого нацисты сделали своей культовой фигурой: устраивали в его честь парады, праздники и называли его именем улицы. Почему же? Шлагетер демонстрировал свои взгляды на самой заре национал-социализма, являлся членом ранних национал-социалистических организаций и был казнён французами в оккупированном ими Рейнланде за совершение терактов. Террорист Шлагетер отлично вписывался в идеологию нацистского движения. Мой отец, журналист и писатель, в то время главный редактор одного берлинского литературного журнала, который он собственноручно подчинил интересам нацистского режима, к сожалению, опубликовал восторженную рецензию на эту пьесу.
Важной темой выставки я считаю так называемую «ариизацию». Власти Фрайбурга деятельно помогали организовать в городе грабительский поход против собственности евреев. Лесопилка Liebig, которая вдруг перестала получать древесину из городского леса, санаторий Rebhaus, в который, несмотря на изобилие туристов в городе, перестали направлять гостей, запрет на посещение местных ярмарок для евреев-коммерсантов, обвинение еврея-владельца винного дома Daube в фальсификации вина – городские власти были чрезвычайно изобретательны, когда речь заходила об измышлении всё новых и новых издевательств и клеветнических историй. Это длилось до тех пор, пока жертвы, за очень редкими исключениями, не продавали свои фирмы совсем задёшево, причём даже полученные ими мизерные суммы частично или полностью конфисковались либо переводились на заблокированный счёт. Некоторые из тех, кто был лишён своего бизнеса, нажитого прилежанием и смекалкой, в итоге заболели или скончались от остановки сердца. Среди них были, например, Эмиль Равичер (универмаг Kaufhaus Modern) и Мартин Гольдман, отец которого, миллионер Конрад Гольдман, умер в концлагере Дранси. Альфонс Адлер (обувной дом Adler) покончил жизнь самоубийством в Уругвае, стране своего недобровольного изгнания. В 1939 году во Фрайбурге не осталось ни одного еврейского предприятия – а ведь до прихода нацистов к власти их было целых 242!
Конечно, показать в рамках этой выставки отдельные судьбы фрайбургских евреев невозможно – формат и масштаб не позволят. Но мне хотелось бы увидеть материалы хотя бы о нескольких типичных историях – например, об уже упомянутом мной виноторговце Бертольде Даубе. Он и его жена, пусть даже в кошмарных условиях, полуголодные, пережили нацизм в Голландии, которую многие считали безопасной – а вот их сын Якоб был схвачен там во время облавы и убит в Освенциме. Конечно, мне хотелось бы, чтобы на выставке посетители могли познакомиться с характерными судьбами представителей и других групп жертв.
Национал-социализм не упал с неба. Экспозиция покажет его постепенное становление в исторической перспективе. Здесь не обойтись без рассказа об идеологах и подстрекателях, представителях и исполнителях террора. По моему впечатлению – которое я, конечно, пока не имел возможности составить по итогам непосредственного осмотра экспонатов – выставка расскажет о некоторых наиболее значимых нацистских преступниках из Фрайбурга и окрестностей. Самым страшным из них наряду с Гитлером, Гиммлером, Геббельсом и другими, кто также посещал Фрайбург, был Йозеф Менгеле, врач-садист из Освенцима. Во время войны он несколько раз приезжал во Фрайбург, чтобы увидеться со своей семьёй, проживавшей тогда на улице Зоннхальде.
Жертвами этих преступников пало несметное число невинных людей. И пусть даже мы не в состоянии почтить память каждого из них, выставка должна назвать цифры, свидетельствующие о колоссальных масштабах национал-социалистического террора: число еврейского населения Фрайбурга в 1933 году; людей, вынужденных обратиться в бегство; депортированных в Дахау и Гюрс; убитых там; жителей Фрайбурга, отправленных в Освенцим через концлагерь Дахау из Гюрса и его кошмарных вспомогательных лагерей; даты отправки евреев в концлагерь Терезиенштадт и количество таких эшелонов, а также известные нам цифровые данные по остальным группам жертв!
Мне лично очень важно, чтобы выставка подчёркивала грабительскую и человекоубийственную суть нацистского режима. Ведь нацисты систематически грабили не только занятые ими государства, вывозя всё ценное – от пшеницы и овощей на полях до произведений искусства в музеях. На территории самой Германии невиданные масштабы приобрело отчуждение имущества жертв и его распределение внутри «национальной общности». Здесь я имею в виду не только конфискации и аукционы, проводившиеся после депортации жертв, но и упомянутую мной выше «ариизацию» компаний, принадлежавших евреям. Посетители выставки должны иметь возможность узнать о том, как, когда и в отношении какой собственности проводился этот чудовищный разбойничий поход здесь, во Фрайбурге. Не стоит забывать и об окрестностях города, ведь еврейские фирмы из Фрайбурга вели свою деятельность и за пределами города; евреи-врачи и евреи-адвокаты тоже имели клиентуру в соседних населённых пунктах. Эмиль Чойлин, при нацистах – председатель Торгово-промышленной палаты Фрайбурга, предприниматель из Тенингена, основатель тамошнего отряда СА, в своё время извлёк немало выгоды из «ариизации» и использования принудительного труда на своих предприятиях. После многолетнего нахождения в плену в качестве интернированного лица он быстро пошёл вверх по карьерной лестнице и даже стал почётным гражданином общины Кёндринген – заметьте, после войны!
Мы уже давно знаем, какую решающую роль сыграла пресса до, во время и после включения всех сфер жизни Фрайбурга в систему национал-социалистической идеологии. Причём в этом процессе участвовала не только газета «Der Alemanne» – самый настоящий генератор грязной лжи, кривотолков, клеветы и подлостей – но и остальные четыре газеты более буржуазного толка; правда, они перестали выходить ещё до начала войны. Было бы любопытно увидеть на примерах, как фрайбургские средства массовой информации до и после прихода нацистов к власти приспосабливались к господствующему духу времени, и какой вклад они внесли в одичание, брутализацию и обесчеловечивание системы, которая потом просто от них избавилась.
Ещё мне хотелось бы, чтобы выставка затрагивала роль церквей в эпоху нацизма во Фрайбурге. Сегодня нам известно, что, за исключением отдельных гонимых смельчаков, обе официальные конфессии приспособились к национал-социалистическому режиму и не только не пытались с ним бороться, но даже оказывали ему помощь и поддержку. Это впечатление возникает при чтении пастырских посланий и объявлений о последних свободных, а затем и несвободных выборах. Конечно же, сопротивление оказывала «Исповедующая церковь». Архиепископ Конрад Грёбер, фигура которого сейчас оценивается неоднозначно, так называемый «финансирующий» член СС, не только поддерживал акции Гертруд Лукнер в защиту преследуемых евреев и осторожно критиковал программу эвтаназии нацистов. Он также безоговорочно приветствовал развязанную нацистами войну и вносил свою лепту в повышение боевого духа немецких солдат. Вот цитата из «Слова пастыря солдатам на поле брани» под названием «Переноси страдания, как добрый воин Иисуса Христа» (второе послание к Тимофею 2,3): «Смерть солдата – это… жертвенная смерть, а жертвенная смерть – это смерть героическая. Героическая же смерть – смерть почётная, возлагающая на погибшего венок славы… Она позволит вам исполнить долг перед немецким народом. Он дал Вам свою великую кровь, а вы отдадите ему ценную свою». В 1942 году Грёбер писал: «Наши павшие герои погибли как победители», а в «Письме пастыря» от 8 мая 1945 года – «Для чего эти миллионы солдатских могил и для чего Родина лежит в руинах, разрушенная, как никогда раньше…» Однако: «Каковы же причины, приведшие к этой ужасной катастрофе? При этом не будем касаться военного дела. За эту область мы не отвечаем и не обладаем достаточными специальными знаниями». Думаю, эти цитаты говорят сами за себя.
Давайте же всё-таки коснёмся военного дела. Насколько мне известно, экспозиция в полной мере осветит этот аспект применительно к Фрайбургу. Будут выставлены вырезки из газеты «Der Alemanne» с информацией об авианалёте на Фрайбург 27 ноября 1944 года, бомбы и другие боеприпасы в самых разных исполнениях, противогаз, подзорная труба, складная лопата и многие другие предметы. Эти многочисленные экспонаты, о расположении и описании которых на выставке мне пока ничего не известно, призваны рассказать об ужасах войны, а ещё о возникшем сразу, усугублявшемся впоследствии и потерпевшем неудачу в итоге стремлении национал-социалистических деспотов использовать её как средство навязывания нацистской идеологии, порабощения и принесения в жертву других людей и государств.
Когда я задумываюсь об этом устрашающем (продолжу употреблять соответствующую лексику) параде атрибутов войны, в мою душу закрадывается нехорошее чувство. Не превратится ли он – конечно, непреднамеренно – в лазейку для освобождения от чувства причастности и замены его на статус жертвы? Так, как это происходило долгое время после войны, когда немцы упорствовали в роли жертвы, к которой как к чему-то само собой разумеющемуся начали прибегать и преступники, оказавшись в ситуации между обязанностью исполнять приказы в прошлом и правосудием победителей в настоящем.
Национальная общность превратилась в общность судьбы, исключающую возможность доказать и вменить ответственность. На презентации книги «Спасти от забвения», посвящённой описанию и перечислению примерно 3 000 жертв событий 27 ноября 1944 года во Фрайбурге, председатель издавшего эту книгу объединения Badische Heimat Унгерн-Штернберг сказал, что бомбардировка Фрайбурга была «бессмысленной». С ним можно согласиться, но с одной оговоркой: бессмысленную войну начали немцы, а воздушный налёт на Фрайбург всего лишь следовал логике этой войны. Но, поскольку тогда такая оговорка не была сделана, это высказывание укрепило пострадавших от бомбардировки в однобоком статусе жертвы.
Авторам выставки необходимо работать над экспозицией крайне осмотрительно – после знакомства с ней у посетителей не должно возникнуть ощущения того, что якобы установлен некий баланс страданий, поскольку немцы, как-никак, тоже пострадали от войны. Это стало бы повторным оскорблением достоинства жертв национал-социалистического террора в Германии и за рубежом. Ведь освобождение немцев от их вины – по мнению Жана Амери, вины в действии, вины в бездействии, вины в речах, вины в молчании – нельзя назвать никак иначе!
Здесь следует указать на ещё одну опасность. Это так называемый «менталитет подведения итогов». Люди, которые хотят подвести итог какой-то эпохе, от последствий которой всё ещё страдают её жертвы, осознанно препятствуют критической проработке этой эпохи. Вполне возможно, что в их глазах предстоящая выставка как раз и будет таким итогом. Ещё более реальной делает эту опасность то обстоятельство, что сейчас мы переживаем переходный этап между активным вспоминанием, которое способно вызвать в нас чувство причастности и побудить к рефлексии, и рассмотрением тех событий в исторической перспективе, которая создаёт некую дистанцию и делает возможным лишь ни к чему не обязывающий когнитивный анализ эпохи нацизма. Поэтому выставка должна быть такой, чтобы её гости поняли: эпоху произвола, бесправия и террора ни в коем случае нельзя «положить под сукно» – эта часть истории должна побуждать горожан приближаться к пониманию тогдашних событий. Необходимо чётко понимать, что выставка не сможет достучаться до людей, которые говорят: «Меня это (больше) не касается». Они всё равно недосягаемы ни для каких жизненно важных чувств и эмоций. Разве сможет что-то изменить выставка, которую они будут обходить стороной?
И, конечно же – история повторяется – найдутся те, кто отреагирует на мероприятие открытым неприятием, если не ненавистью. Не могу себе представить, что выставку осмотрят с непредвзятым интересом, например, люди, сочувствующие «Альтернативе для Германии» (АдГ). Виктор Клемперер, гонимый проницательный наблюдатель за нацистской диктатурой, пришёл бы в ужас от того, как сейчас председатель АдГ Фрауке Петри, не встречая никакого сопротивления со стороны членов партии, без тени смущения пропагандирует возврат к употреблению слова «völkisch» («народный» в националистическом понимании), крайне отягощённого отрицательным контекстом. В своей изданной после войны книге «LTI», что расшифровывается как «Lingua Tertii Imperii» и переводится как «Язык Третьего рейха», Клемперер описал и доказал возможность искажения сознания человека и манипулирования им путём употребления понятий, подобных этому «völkisch». Свежий пример: когда журнал «ШТЕРН» на первой странице печатает фотографии Ангелы Меркель и Фрауке Петри а под ними пишет «БОРЬБА», мы тоже имеем дело с манипуляцией. АдГ может поздравить себя с таким повышением статуса их председателя!
Из этого следует, что мы должны проявлять бдительность и сопротивляться тенденциям, которые однажды уже привели мир к катастрофе. Во второй половине тридцатых годов прошлого века более шестидесяти процентов населения Европы жили в авторитарных, враждебно настроенных по отношению к демократии государствах. Если сегодня взглянуть карту Европы с этой точки зрения, можно заметить, что снова идёт одностороннее движение в этом направлении. По моему мнению, выставка также должна обратить внимание посетителей на то, что мы всё ещё – или снова – вынуждены противостоять губительным силам прошлого!
Это противостояние требует некоторого мужества и стойкости. Как мне кажется, эти качества не были проявлены в достаточной мере при решении вопроса с бронзовой скульптурой, подаренной Фрайбургу южнокорейским городом-побратимом Сувон и воплощающей страдания множества корейских женщин, насильно превращённых в проституток во времена жестокой японской оккупации. Японский режим, который впоследствии стал союзником нацистской Германии, установил в Корее свирепую тиранию, которая длилась гораздо больше эпохи национал-социализма – с 1905 по 1945 год. Почему бы не напомнить о тех событиях такой статуей? Но из-за протеста со стороны нашего японского города-побратима Мацуяма статуя установлена не будет! Тому, кто знает и понимает Японию – я тоже несколько десятилетий был связан с ней по работе – известно о том, как тяжело даются этой стране даже крохотные шажки к «преодолению прошлого»! Установка вышеупомянутой скульптуры могла бы стать маленькой подвижкой в этом деле...
Но когда речь заходит о памятниках как средствах анализа прошлого, нет надобности ходить за примерами в Корею! Свет на эту тему пролила Уте Шерб в своей книге «„Мы получаем те памятники, которые заслуживаем“. Монументы Фрайбурга в XIX и XX веках».
Касательно культуры памятников, связанных с эпохой национал-социализма, она отмечает, что, в отличие от других городов, первые памятники, которые были установлены во Фрайбурге после освобождения от нацистского террора, вовсе не были посвящены жертвам беззаконных деяний национал-социалистов. Память о совершённом тогда зле приняла осязаемые очертания только в начале шестидесятых годов. Сегодня во Фрайбурге такие памятники есть. Некоторые из них в большей или меньшей степени известны горожанам, некоторые неизвестны. Это мемориалы, посвящённые жертвам эвтаназии, «цвангсарбайтерам» – принудительным работникам, гонимым сотрудникам университета и угнанным в Гюрс евреям. Но Фрайбургу понадобилось шесть десятилетий, чтобы развить культуру памятников, связанных с нацистским прошлым. Уте Шерб тоже обращает внимание на опасность, которую несёт в себе и обсуждаемая нами сейчас выставка. Опасность эта заключается в том, что памятники (цитата) «символизируют завершённость прошлого» и «подчас рассматриваются как (требующее прощения) признание вины, при помощи которого прошлое можно „положить под сукно“». Актуальная дискуссия вокруг остатков фундамента старой синагоги красноречиво продемонстрировала, насколько тяжело даётся нашему городу обращение с местами, напоминающими о нацистском прошлом.
В завершение я хотел бы упомянуть ещё об одной жертве из Фрайбурга, подвергавшейся жестоким преследованиям национал-социалистов и невольно сыгравшей главную роль в вовлечении города в систему национал-социалистической идеологии – Кристиане Даниэле Нуссбауме. Этот социал-демократ и депутат ландтага находился под прицелом нацистов ещё до передачи им власти, а после неё – особенно. Постоянная клевета и угрозы в его адрес однажды вынудили Нуссбаума к самообороне. Ночью 17 марта 1933 года два полицейских, которых невозможно было идентифицировать как таковых, ворвались в его квартиру. Нуссбаум защищался, используя пистолет, и застрелил обоих незваных гостей, что вызвало волну многочисленных арестов и яростную травлю против него и (пока ещё) обер-бургомистра Бендера. Последний назвал это происшествие «большим несчастьем», что стоило ему должности.
Кристиан Даниэль Нуссбаум не был удостоен справедливого судебного разбирательства. Вместо этого его поместили в психиатрическую клинику в городе Вислох. Будучи, по описаниям современников, абсолютно нормальным и здоровым человеком, он отчаянно боролся за свободу и слал умоляющие воззвания семье и своему адвокату. Всё это было бесполезно, потому что в ложных, составленных абсолютно произвольно заключениях он был признан душевнобольным.
Более чем через шесть лет после помещения Кристиана Даниэля Нуссбаума в вислохскую клинику обер-бургомистр Фрайбурга нацист Кербер 12 июня 1939 года писал гауляйтеру Роберту Вагнеру следующее. «Предполагая, что этот случай вызовет Ваш особый интерес и Вы, возможно, захотите самостоятельно принять необходимые меры…», Кербер сообщает, что одна медсестра принимала меры к освобождению Кристиана Даниэля Нуссбаума, который в Вислохе якобы делает всё для того, чтобы «привлечь внимание определённых кругов к своей судьбе». Через две недели Кристиан Даниэль Нуссбаум умер.
Я рассказываю вам эту историю, потому что уже предпринимались и до сих пор предпринимаются попытки убрать мемориальный камень, установленный в его память в городе Карлсруэ перед зданием бывшего Баденского ландтага, Домом сословий (этого потребовал директор городского архива Карлсруэ доктор Бройнче, обосновав своё требование тем, что Кристиан Даниэль Нуссбаум не является жертвой национал-социализма), или хотя бы заменить слово «убит» на слово «скончался» за это выступает историк из Гейдельберга профессор Энгехаузен, в подтверждение своего мнения заявляя, что медицинская документация на Нуссбаума велась надлежащим образом). Меня беспокоит то обстоятельство, что эти требования порождены направлением мысли, от которого раньше я такого не ожидал и которое сегодня таким образом повторно наносит оскорбление жертвам.
Если предстоящей выставке об эпохе нацизма во Фрайбурге удастся, напротив, сохранить или вернуть достоинство жертв, цель можно считать достигнутой.
Оригинал: http://www.berkovich-zametki.com/2016/Zametki/Nomer11_12/Mekkel1.php
