Детройтский оркестр, хотя и не входит в пятерку лучших американских симфонических коллективов (её традиционно составляют Нью-Йоркский, Чикагский, Филадельфийский, Бостонский и Кливлендский оркестры), имеет долгую и примечательную историю. Среди многих дирижеров, возглавлявших его в разные годы, одним из наиболее ярких был уроженец России Иосиф (Осип) Габрилович.
Он родился 7 февраля 1878 года в Санкт-Петербурге в семье известного адвоката Соломона Габриловича и был младшим из четырех детей. Мать Осипа, Роза Сегал, была родом из небольшого германского городка недалеко от границы с Россией. Все дети с раннего возраста бегло говорили на трех языках: русском, немецком и французском (француженкой была гувернантка).
Музыкальный талант проявился у Осипа рано – в пять лет он начал учиться игре на фортепиано у старшего брата Георгия и затем продолжил занятия с профессиональным педагогом Ольгой Теодорович. Она настояла на том, чтобы ребенка прослушал директор Консерватории А. Рубинштейн. Мнение последнего было совершенно определенным – Осип должен стать музыкантом, и его ждет блестящее будущее.
В 1888 году Габрилович поступил в столичную Консерваторию в класс профессора В. Толстова. Одновременно он получил солидное домашнее образование, изучая языки, историю и математику. Будучи студентом, юноша часто выступал в концертах в качестве солиста и в дуэтах со скрипачами-студентами профессора Л. Ауэра.
Имя Габриловича становится известным в музыкальных кругах столицы. В. Стасов знакомит его с певицей Александрой Моласс, приятельницей Н.А. Римского-Корсакова. В её доме собирались видные музыканты, здесь часто исполнялись оперы, не шедшие на сценах императорских театров («Каменный гость» Даргомыжского, «Моцарт и Сальери» и «Майская ночь» Римского-Корсакова и другие). Поначалу оркестровые партитуры исполнял на фортепиано Ф. Блуменфельд, затем все чаще его стал заменять юный Осип.
По воспоминаниям Бориса Моласса, сына певицы, редкий талант Осипа Габриловича был признан Римским-Корсаковым, Ц. Кюи и другими участниками кружка. Особенно был горд своим подопечным Стасов, который не раз восклицал: «Послушайте этого молодого человека. Он – настоящее пианистическое чудо!»[1]
Габрилович закончил с отличием Консерваторию в 1894 году. По совету профессора А.Есиповой он решил завершить музыкальное образование в Вене, где в течение двух лет занимался фортепиано с прославленным педагогом Т. Лешетицким и теорией музыки _ с К. Навратилом. В Вене Осип познакомился с другой ученицей Лешетицкого, дочерью М. Твена Кларой Клеменс[2], которая через несколько лет стала его женой.
В 1896 году Габрилович дал четыре сольных концерта в Берлине, выступил в Лейпциге с оркестром Гевандхауз под управлением А. Никиша[3] и исполнил в Лондоне Первый Концерт для фортепиано с оркестром П.И. Чайковского. Первый сольный концерт Габриловича в России состоялся в Санкт-Петербурге в 1898 году. В этом же году юный пианист побывал в Ясной Поляне у Л.Н. Толстого. Жена писателя Софья Андреевна записала в своем дневнике: «Вчера у нас была большая радость. Мария Николаевна Муромцева привезла к нам молодого пианиста Габриловича, и он замечательно играл весь вечер: Балладу Шопена, его же Ноктюрн, Экспромт Шуберта, Рондо Бетховена и другие сочинения. Лев Николаевич был глубоко тронут этой музыкой и признателен гениальному 20-летнему исполнителю»[4].
Постоянным местом жительства пианиста стала Германия, откуда он совершал многочисленные гастрольные поездки в другие страны. 11 ноября 1900 года состоялся дебют Осипа в Карнеги холле в Нью-Йорке, где он исполнил Первый Концерт Чайковского для фортепиано с оркестром. В это же время в городе была Клара Клеменс с отцом, и Габрилович много времени проводил с ними.
В 1905 году в течение нескольких месяцев Осип был в Лейпциге, беря уроки дирижирования у А. Никиша. Через четыре года, во время очередных гастролей в США, Габрилович и Клара Клеменс соединили свои жизни; через год у них родилась дочь Нина.
С 1910 по 1914 год Габрилович дирижировал оркестром Konzertverein в Мюнхене и продолжал выступать в качестве пианиста.
С началом войны Осипа, как подданного враждебного государства, интернировали в Мюнхене. Лишь с помощью дирижера Б. Вальтера[5] и прелата Э. Пачелли (будущего Папы Римского Пия XII) музыкант был освобожден и вместе с семьей через Швейцарию выехал в США. Уже в 1915 году он дал в Нью-Йорке серию «исторических» концертов, включавших 85 произведений для фортепиано композиторов разных эпох.
В сезоне 1917-18 годов Габрилович выступил в Нью-Йорке в пяти концертах в качестве дирижера; сборы от одного из них пошли в пользу русских беженцев. Успех этих концертов был настолько велик, что Осип получил приглашения от ряда оркестров занять пост постоянного руководителя. Он остановил свой выбор на Детройтском симфоническом оркестре (ДСО) по трем причинам. Во-первых, концертное расписание предусматривало всего несколько выступлений в Детройте в течение сезона. Это оставляло Габриловичу достаточно времени для занятий фортепиано и концертных гастролей. Во-вторых, Осипа привлекала задача создания первоклассного коллектива из весьма заурядного оркестра, существовавшего в городе в начале XX века. И, наконец, в соответствии с контрактом, подписанным дирижером, городские власти обязались построить для оркестра новый концертный зал Orchestral Hall.
В конце сентября 1918 года состоялось первое выступление практически заново созданного ДСО под управлением Габриловича, в программу которого вошли несколько произведений русских композиторов. Через год был построен Orchestral Hall, ставший на много лет главной концертной площадкой для оркестра.
В 1920-30-е годы ДСО под руководством Габриловича стал одним из лучших в стране. Коллектив много гастролировал по США, с ним часто выступали выдающиеся солисты (Э. Карузо, М. Андерсон, С. Рахманинов, Я. Хейфец, П. Казальс и другие). Программы концертов отличались разнообразием и включали такие монументальные произведения, как «Страсти по Матфею» Баха, ораторию «Илия» Мендельсона, «Реквием» Верди. В 1922 году концерт ДСО под управлением Габриловича (солист – А. Шнабель[6]) впервые в мировой практике транслировался по радио. Первая пластинка с записями оркестра появилась в 1928 году.
В 1934 году ДСО, возглавляемый Габриловичем, стал первым симфоническим оркестром, который в рамках популярного радиошоу Ford Symphony Hour регулярно звучал по радио.
До конца дней музыкант успешно сочетал дирижирование с фортепианным исполнительством и камерным музицированием. Так, он сделал запись Квинтета Р.Шумана с квартетом Флонзали (Flonzaly) и нередко выступал в фортепианном дуэте со своим другом пианистом Г. Бауэром[7].
Помимо активной исполнительской деятельности, Габрилович занимался композицией. Он – автор нескольких оркестровых произведений и фортепианных миниатюр, исполнявшихся им с неизменным блеском и элегантностью.
Музыкант скончался 14 сентября 1936 года от рака желудка. Его безвременная смерть вызвала многочисленные отклики, в которых отмечалась роль Габриловича в развитии музыкальной жизни Детройта и США, а также его исключительно привлекательные человеческие качества.
Вскоре после смерти мужа Клара Клеменс написала книгу «My Husband». Она не отличается большими литературными достоинствами («природа отдыхает на детях») и не содержит глубокого анализа исполнительского искусства музыканта. Тем не менее, автор приводит интересные детали из жизни Габриловича и его концертной деятельности в качестве дирижера и пианиста, которые заслуживают внимания читателей. Отрывки из книги приводятся ниже[8].
Отрывки из книги Клары Клеменс «My Husband»
Случилось так, что мы отдыхали в Seal Harbor вместе со Стоковскими[9] и ежедневно общались с ними. В одну из встреч Леопольд предложил, чтобы он и Осип возглавили один и тот же оркестр. Муж усомнился в реальности этого проекта, так как знал, что каждый из них – сторонник строжайшей дисциплины, и сомневался, что два таких дирижера нужны одному оркестру.
Эта идея возникала и в прошлом, но не приводила к практическим результатам до 1928 года, когда Осип был приглашен в Филадельфийский оркестр в качестве гастролирующего дирижера. Первый сезон мужа с филадельфийцами включал 26 концертов в Филадельфии, Вашингтоне, Балтиморе и Нью-Йорке.
Габрилович был тепло встречен музыкантами, многие из которых стали его друзьями, и публикой. Более сложные отношения сложились у него с музыкальными критиками в Филадельфии, которые отдавали предпочтение его таланту фортепианного исполнителя по сравнению с дирижерским дарованием. В то же время, критики музыкальной столицы Америки _ Нью-Йорка, высоко ценили Габриловича и как пианиста, и как дирижера <...>.
Вместо того чтобы использовать положенный ему по контракту с Детройтским симфоническим обществом годичный отпуск в 1928-29 годах, Осип погрузился в интенсивную работу. Кроме выступлений в США, он гастролировал в Европе в качестве пианиста и дирижера. Накануне отплытия в Старый свет он получил заманчивое предложение продирижировать Нью-Йоркским симфоническим оркестром вместо задерживающегося в Европе А.Тосканини[10]. Европейские выступления Габриловича были уже объявлены, и лишь с помощью жившего в Берлине брата Артура удалось перенести их на более поздние сроки.
Во время гастролей в Вене Осипу был предложен пост постоянного дирижера прославленного местного Филармонического оркестра. В 1929 г. он получил приглашение возглавить в следующем сезоне вместе с Тосканини Нью-Йоркский филармонический оркестр, которое он отклонил из-за своих обязательств с Детройтским и Филадельфийским оркестрами. Другой причиной отказа послужило то, что Осип хотел оставить какое-то время для выступлений в качестве пианиста.
После долгих настояний Габриловичу удалось убедить руководство Детройтского оркестра привлечь к выступлениям местный хор и, таким образом, в программы концертов были включены вокально-симфонические произведения, среди которых наиболее любимыми мужем были оратория «Илия» Мендельсона и «Реквием» Верди.
Хоровые репетиции проводил обычно помощник дирижера Виктор Колар[11], и Осип присутствовал на них, когда у него было время. Для репетиций «Реквиема» Верди был специально приглашен дирижер Таунсенд из Бостона, обладатель хорошо подстриженной длинной седой бороды. Она внесла смятение в умы некоторых местных слушателей, и когда после исполнения Осип вышел вместе с ним на поклоны, одна дама шепнула своей соседке: «Смотри, это же сам Верди!».
«Реквием» и «Илия» были лишь ступенями на пути к одному из главных достижений Габриловича –исполнению «Страстей по Матфею» И.-С.Баха. Он целиком погрузился в эту работу. Неделя за неделей, месяц за месяцем Осип изучал партитуру, воссоздавая в своем воображении величие, благородную силу и нежность этого произведения. В исполнении «Страстей» участвуют множество музыкантов: два оркестра, два основных хора, хор мальчиков, пять солистов, органист и клавикордист, всего около 400 человек. Во времена Баха хоралы пели прихожане, теперь для этого потребовался дополнительный третий хор. Специально для исполнения «Страстей» фирмой Mason&Hamlin Co. был изготовлен клавикорд. Габрилович играл на нем, сидя спиной к залу, и управлял отсюда всей массой музыкантов. Иногда он исполнял аккорды сопровождения левой рукой и одновременно дирижировал правой. Осип знал наизусть не только партитуру, но и весь текст этого монументального произведения.
Премьера «Страстей» состоялась в Детройре 30 марта 1926 г. Сразу после неё муж отправился в очередной концертный тур, и я писала ему:
Не могу выразить словами мои впечатления от исполнения «Страстей». Твое вступительное слово, раскрывшее красоту души и величие человеческих чувств, вызвало у многих слезы. Конечно, я знала, что ты – человек большой души, но твоя интерпретация этой музыки убедила меня еще раз в том, что ты –обладатель уникальных способностей, данных тебе Богом. Я знаю это.
«Страсти» исполнялись в Детройте три сезона подряд. 5 и 7 апреля 1928 г. они были представлены в Карнеги холле в Нью-Йорке, при этом все расходы по транспортировке более чем 400 музыкантов были оплачены детройтскими филантропами. Напечатанная программа концерта включала заметки Габриловича, рассказывающие о «Страстях» слушателям, незнакомым с этим произведением. Здесь же он объяснял, почему просит публику не аплодировать, а женщин – не приходить на концерт в ярких вечерних нарядах:
Мы бы хотели сохранить обстановку исполнения «Страстей», которая была в церкви во времена Баха, и поэтому просим публику не аплодировать. Композитор был человеком глубоко религиозным. Сочинение «Страстей» было для него не только грандиозной творческой задачей, но и выражением глубокой набожности. Я бы хотел, чтобы Вы сосредоточились на красоте музыки и вместе с композитором прошли через все стадии этой истории, наиболее трагической из всех, известных человечеству.
Когда стихли заключительные аккорды «Страстей», публика в течение нескольких минут молча сидела на своих местах, все еще находясь под впечатлением от услышанного.
Газеты и видные музыканты высоко оценили исполнение, но Габрилович продолжал работать над партитурой, находя в ней все новые оттенки и замечательные детали, заслуживающие внимания вдумчивого дирижера. И если я не находила Осипа в комнатах в двенадцать или час ночи, я знала, что он – в подвальном этаже, превращенном в студию, в которой находился рояль, стол и полки с книгами и нотами. Я вижу его, склонившегося над партитурой и скрупулезно изучающего её. А иногда среди ночи снизу вдруг раздавались громоподобные звуки хора «Распни его» в фортепианном исполнении Осипа.
В 1929 г. Габрилович гастролировал в качестве пианиста в Амстердаме и Гааге с оркестром под управлением Мендельберга[12], и оба концерта доставили ему истинное удовольствие. Часто выступая как пианист и дирижер, Осип мог легко определить достоинства и недостатки аккомпанирующего оркестра и его руководителя. Отношение, часто подсознательное, некоторых дирижеров к солистам таково, что последние не должны доставлять им никаких неудобств. Карл Мук[13] был настолько упрям в вопросах темпа, динамики и т.п., что, если солист настаивал на собственной интерпретации произведения, между ним и дирижером происходили настоящие битвы. Мук не был одинок в этом качестве. Осип, сам будучи пианистом и дирижером, стремился дать солисту максимальную свободу выражения при сохранении необходимого баланса между сольной и оркестровой партиями. Муж мог высказать свои пожелания артисту, особенно молодому, но никогда не настаивал на их неукоснительном выполнении. Исключения составляли лишь крупные вокально-инструментальные произведения, в которых требовалось добиться единого звучания массы исполнителей и солистов.
Я знаю, что готовность Габриловича внимательно прислушиваться к мнению солистов высоко ценили выступавшие с ним известные артисты, которые публично подчеркивали это качество дирижера.
Мне часто говорят об Осипе-пианисте: «У Вашего мужа – прекрасный звук, который редко встречается у других исполнителей. У него – изумительное пианиссимо». И это правда. Когда он исполнял вторую часть Второго концерта для фортепиано с оркестром Брамса, звук рояля был настолько неземным и прозрачным, что казалось, что пианист разговаривает с ангелами.
От других я слышу: «Фортиссимо Осипа никогда не бывает форсированным и жестким. Его кульминации не режут слуха». Эти же особенности были присущи звучанию симфонического оркестра, когда за пультом стоял Габрилович. Качество оркестрового звучания всегда было в центре его внимания, он говорил по этому поводу:
Оркестр можно рассматривать как сложный инструмент, на котором играет дирижер-исполнитель. Звучание оркестра зависит от физических и психологических особенностей дирижера. Следует стремиться к тому, чтобы оркестровый звук был певучим, особенно у струнной группы. Когда удается этого достигнуть –рождается настоящий оркестр.
Габрилович высоко ценил уровень музыкального развития в США. Он писал:
Часто, будучи в Европе, я хвалил разнообразную и хорошо организованную музыкальную жизнь в Америке и слышал в ответ: «Количество потраченных долларов не может служить критерием богатства музыкальной жизни в стране». На это я неизменно отвечал: «Простите, но в значительной мере это именно так. Мы не жалеем денег на то, что любим. Если народ тратит на музыку мало денег и времени, то это свидетельствует о том, что он вполне может обходиться без неё. Платили бы испанцы так много за корриду, если бы не обожали её? В истощенной войной Германии симфонический оркестр есть в каждом городе, не превышающем по населению наши Ньюарк или Джерси-Сити. Тратили бы американцы миллионы долларов на всевозможные игры и розыгрыши призов, если бы они не любили подобные развлечения? По счастью, мы расходуем деньги не только на это, но и на музыку, и в количествах, значительно больших, чем жители других стран.
И это была одной из причин, почему мой муж выбрал Америку своей второй родиной. В последние годы он повторял много раз, что не хотел бы жить в Европе. Он любил гастролировать в Старом свете, с которым его связывали и творческие, и семейные узы. После смерти родителей он пересекал океан почти ежегодно, чтобы повидаться с братьями и сестрой и провести с ними какое-то время<...>.
У мужа поначалу сложилось неверное представление об отношении к музыке Генри Форда[14]. Когда началась очередная кампания по сбору средств для Детройтского симфонического оркестра, магнат сказал, что бюджет хорошо управляемой организации не должен быть убыточным. Осип понял это, как вежливую форму отказа Форда и отсутствия у него интереса к музыкальным делам. Оказалось, что это не совсем так. Беатрис Гриффин, ученица концертмейстера оркестра Ильи Школьника, должна была выступить с оркестром в качестве солистки, но у неё не было хорошего инструмента. Музыканты знали, что Г. Форд – обладатель уникальной коллекции старинных скрипок, поэтому Осип попросил одного общего знакомого объяснить магнату положение, в котором оказалась молодая артистка.
Однажды вечером в нашем доме раздался телефонный звонок.
– Это мистер Габрилович?
– Да, слушаю.
– С Вами говорит Генри Форд. Если Вы не очень заняты, то, не откладывая в долгий ящик, не могли бы Вы приехать ко мне?
– Сейчас выезжаю.
Приехав к Форду, Габрилович застал его у стола, на котором лежало несколько скрипок. Завязалась беседа на темы, далекие от музыки; хозяин показал Осипу работы американских художников, которые он тоже коллекционировал. Неожиданно Форд обратился к гостю: «Пожалуйста, выберите скрипку для мисс Гриффин». Габрилович ответил, что лучше бы это сделала сама скрипачка, а он готов выступить в роли поручителя перед страховой компанией, которая застрахует ценный инструмент. Форд ответил, что не видит в этом никакой необходимости. На следующий день мисс Гриффин приехала к магнату и поиграла на нескольких инструментах. Больше всего ей понравились две скрипки (одна из них – работы Страдивариуса), и она никак не могла сделать окончательный выбор.
Вскоре секретарь Г. Форда привез артистке оба инструмента и добавил, что она может не торопиться с их возвратом. Эта почти сказочная история показывает действительное отношение Форда к музыке и музыкантам <...>.
Габрилович с помощью Виктора Колара постоянно следил за работами американских композиторов. Не все их сочинения удовлетворяли его требованиям, но он охотно включал в свои программы произведения Д. Карпентера, Д. Поуэлла, Д. Хоффмана, Э. Шеллинга, Ф. Боровского, Р. Голдмарка, С. Келли и других. Несколько раз оркестр под управлением Габриловича исполнял «Победный бал» и «Фантастическую сюиту» Шеллинга, «Охотничий замок» Хоффмана, симфоническую поэму «Юность» Боровского и его же «Симфоническую элегию».
Среди американских композиторов Осип особенно выделял Даниэля Мэсона[15], чьи фортепианные и оркестровые работы он ценил очень высоко. Его «Элегию» для фортепиано, сочиненную в 1902 году, Габрилович неоднократно исполнял в США и Европе. Через несколько лет в интервью газете San Francisco Examiner Осип сказал: «”Элегия” Мэсона – лучшее произведение для фортепиано, написанное американским композитором. Когда я исполнял его в Германии, местные критики были согласны со мной».
В 1918 году после первого публичного исполнения Интермеццо для струнного квартета Мэсона Габрилович писал композитору: «Спешу выразить свой восторг по поводу успеха Вашего нового сочинения. Как жаль, что мне не удалось побывать на его премьере! Да, Вы правы – я был одним из первых, кто поверил в Ваш талант, и надеюсь стать свидетелем того, как тысячи слушателей разделят мою веру».
Под управлением Габриловича ДСО исполнял симфонии Мэсона. Осип говорил о них: «Дану есть, что сказать! У него интересные идеи, и он знает, как воплотить их в музыке». Среди любимых Габриловичем произведений Мэсона были «Русские» – вокально-симфоническое произведение для баритона с оркестром, и Сюита по мотивам английских народных песен <...>.
У мужа были проблемы со зрением, и ему трудно было читать мелкие ноты в партитурах. Поэтому он стремился выучить произведение наизусть и потом дирижировал его по памяти. Осип также считал, что исполнению наизусть присуща большая свобода и спонтанность. Я помню, как он сказал по поводу исполнения «Страстей по Матфею»: «Даже такое простое действие, как переворачивание страниц партитуры, отвлекает меня от полного погружения в эту музыку».
К счастью, муж выучивал произведения наизусть очень быстро, что было важно при его напряженном расписании. Нередко он жаловался: «У меня есть время на все, кроме работы с партитурами и игры на фортепиано. Это просто невыносимо!» Я неизменно отвечала: «Ты слишком занят делами других людей. Посмотри, сколько часов уходит у тебя на ответы на письма. Возьми пример с Г. Бауэра – он никогда не отвечает на них» <...>.
Габрилович любил играть с оркестром под управлением Боданского[16]. Они выступали вместе в серии концертов «Друзья музыки». После одного из них Осип говорил о дирижере: «Никаких ограничений с его стороны. Это то, что нужно исполнителю. Именно так аккомпанировал сегодня Боданский, и это воодушевляло меня!»
На протяжении жизни отношение Габриловича к некоторым композиторам менялось. Вначале он любил Симфонию Франка, но потом охладел к ней. Оценки мужем других музыкальных гениев оставались более постоянными. Так, Осип
никогда не был поклонником симфоний Брукнера, находя их слишком длинными, шумными и недостаточно совершенными в смысле тематического развития. Неизменное восхищение Габриловича вызывал И.-С. Бах. Романтическая музыка С. Рахманинова находила прямой путь к сердцу мужа. Он любил его Симфонию № 2, которую исполнял с небольшими сокращениями. Другим его любимым произведением была симфоническая поэма «Остров мертвых», навеянная Рахманинову известной картиной А. Бёклина. Габрилович говорил о ней: «Я знаю только одно произведение, которое можно сравнить с этой поэмой по степени трагедийности – это финал "Патетической" симфонии П.И. Чайковского».
Корреспонденты газет нередко спрашивали мнение Осипа о других дирижерах, оркестрах, сочинениях. Он предпочитал не высказываться об этом публично, но при случае делал это в частном порядке. Когда в Нью-Йорке обсуждалась идея создания оркестра без дирижера, как это было сделано в Москве, муж писал приятелю:
Я возмущен последним примером того, как мы стремимся бездумно копировать все, что исходит из благословенной земли Ленина и Троцкого. Я боюсь, что наши русские друзья совершенно обезумели, пытаясь внедрить советские идеи во все области жизни, будь то политика, религия, философия или искусство. Современная техника оркестрового дирижирования, которая насчитывает двухсотлетнюю историю, отменяется во имя более «демократических» способов музицирования. Глупо и отвратительно!
Думая о жизни мужа, я вспоминаю случай, произошедший с ним, когда он был подросткам. Путешествуя по Швейцарии, Габриловичи (Ося, его сестра Полина и родители) остановились в большом отеле в Монтрё. Рядом с вестибюлем был зал, в котором стоял рояль. Соскучившись по инструменту, Осип проскользнул в пустой зал и стал играть. Когда через два часа он закрыл крышку, к нему подошел клерк и сказал: «Для Вас есть письмо». Оно было написано по-французски на бланке отеля и явилось полной неожиданностью для двенадцатилетнего подростка. Отправитель писал, что находился в соседней комнате, слышал игру Осипа, которая произвела на него большое впечатление, и предсказывал ему блестящее музыкальное будущее. Подпись ничего не говорила ни Осипу, ни Полине.
Спустя десять лет вся Европа зачитывалась новым романом Р. Роллана «Жан Кристоф». Осип прочитал его и пришел в восторг. Однажды сестра спросила его: «Помнишь письмо, которое ты получил в Монтрё от господина, не хотевшего прерывать твою игру?» У Осипа остались смутные воспоминания об этом событии. «Так вот, – продолжала Полина, – его автором был Ромен Роллан, и я до сих пор храню это письмо».
Через много лет Осип, Нина и я отдыхали летом в Вилльнёв на Женевском озере. Оказалось, что в доме, соседнем с нашим отелем, живет Р. Роллан. Муж отправил писателю записку, спрашивая, помнит ли он его. Вскоре последовало приглашение от писателя, и Осип, к большому удовольствию хозяина, много играл ему. После музыкальной части разговор перешел на отношение Роллана к закончившейся войне, Версальским соглашениям и причинам, заставившим его отправиться в добровольное изгнание в Швейцарию <...>.
Муж согласился сыграть цикл из 16 фортепианных концертов с оркестром Национальной оркестровой ассоциации Нью-Йорка в течение пяти вечеров. Программы включали произведения от Баха до современных композиторов. Некоторые из них Осип не играл уже много лет, и для их восстановления требовалось время. Помимо этого, были запланированы его сольные фортепианные концерты, выступления с Детройтским оркестром и постановка под управлением Осипа «Тристана и Изольды» Вагнера в Детройте.
Не раз мы обсуждали необходимость сделать расписание мужа менее напряженным, но он всегда был против этого, настаивая на том, что все принятые обязательства должны быть выполнены.
Цикл фортепианных концертов с оркестром начался в Нью-Йорке в октябре 1934 года, концерты следовали с интервалом в 1-2 месяца. Пресса назвала это событие «монументальным достижением».
В ноябре того же года в Детройте состоялась премьера «Тристана и Изольды» под управлением Габриловича, который впервые выступил в качестве оперного дирижера. Жалко, что вся проделанная им громадная работа воплотилась лишь в одном представлении, которое было дано в Masonic Hall, вмещавшем 10 000 слушателей. Многие приехали на этот спектакль из других городов, включая Чикаго <...>.
Осип любил выступать с Альбертом Сполдингом[17] с программами из сонат для скрипки и фортепиано Моцарта и Бетховена. Во время болезни мужа Альберт писал мне:
<...> Личное знакомство и совместные выступления с Осипом значат для меня так много, что я не могу выразить это словами. Его сопровождение было настолько совершенным, что мне казалось, что я слышу за фортепиано подлинных Моцарта и Бетховена. Я не могу забыть этого и с нетерпением жду наших новых выступлений.
Несмотря на исключительную занятость в качестве дирижера и солиста, Осип находил время для исполнения камерной музыки. В течение нескольких сезонов он играл с Детройтским симфоническим квартетом и время от времени выступал с Квартетом Flonzaly в Нью-Йорке.
Габрилович редко аккомпанировал вокалистам, на моей памяти это были Халда Лашанска[18] и Элизабет Ресберг[19]. С первой он выступил дважды в год, предшествовавший его болезни, со второй – в единственном концерте из произведений Ф. Шуберта. В интервью с детройтским музыкальным критиком Р. Холмсом Ресберг сказала: «До выступления с Габриловичем я никогда не испытывала такого творческого волнения. Песни, которые мы исполняли, я знала с детства, но Габрилович открыл мне в них такие красоты, которых я не слышала раньше. Пожалуй, я была под бóльшим впечатлением от игры Габриловича, чем слушатели – от моего пения. Он обладал редким свойством, присущим не всем пианистам – чутко реагировать на все прекрасное в музыке».
Последний концерт Осипа в сезоне 1934-35 гг. состоялся 14 марта 1935 года, но мы тогда и не подозревали, что это будет его вообще последнее выступление. По неведомому стечению обстоятельств, программы первого и последнего концертов мужа в Детройте (их разделял промежуток времени в 16 лет) включали 6 Симфонию П. Чайковского и Концерт № 1 для фортепиано с оркестром Ф. Шопена.
25 марта 1935 года Осип лег на обследование в госпиталь имени Г. Форда и пробыл в нем 6 месяцев. После нескольких переливаний крови состояние мужа улучшилось настолько, что он стал говорить о выписке, но доктор сказал, что ему необходима операция. Она была назначена на 3 мая. Накануне вечером Осип был очень подавлен и сделал некоторые распоряжения на случай смерти. Когда операция закончилась и доктор вышел к нам, я бросилась в нему: «Он жив?». Доктор ответил: «Да, но у него рак» <...>.
Детройтский симфонический квартет предложил приходить к нам домой и играть для прикованного к постели Осипа. Муж был очень тронут этим, но не чувствовал в себе достаточно сил, чтобы слушать музыку. Вскоре после Дня Благодарения концертмейстер оркестра И. Школьник сказал мне, что сделал переложение для скрипки фортепианной пьесы Габриловича «Мелодия» и хочет исполнить её для Осипа. Мы договорились, что музыканты придут незаметно и будут играть в комнате, соседней с той, в которой лежал муж. При первых звуках «Мелодии» Осип удивился и как бы не поверил своим ушам, но скоро понял все. Взгляд его потеплел и потом стал очень грустным. Я почувствовала, что в этот миг мужественный человек, боровшийся в течение многих месяцев с беспощадной болезнью, под влиянием музыки потерял контроль над своими эмоциями. Я хотела прервать исполнение, но Осип настоял на том, чтобы пьеса была исполнена дважды. Позднее муж внес несколько небольших изменений в аранжировку Школьника и выразил желание, чтобы она была опубликована.
Габрилович скончался 14 сентября 1936 года. Газета The Detroit Free Press писала:
Траурная церемония состоялась в Orchestra Hall на следующий день после смерти дирижера. Бронзовый гроб с телом покойного, усыпанный алыми розами, был установлен на возвышении в оркестровой яме. Букеты и корзины цветов заполняли сцену, на которой расположился Детройтский симфонический оркестр, столь многим обязанный Габриловичу. Полторы тысячи почитателей артиста заполнили зал. В соответствии с волей покойного, оркестр исполнил «Неоконченную симфонию» Шуберта и «Смерть Изольды» из «Тристана и Изольды» Р. Вагнера. Надгробные речи не произносились – в них не было необходимости, так как достижения Габриловича хорошо известны, и о них будут долго помнить. Жена и дочь покойного не присутствовали на церемонии. Их ложа была задрапирована цветами от Женской ассоциации Детройтского оркестра.
Мой двоюродный брат, Джервис Лэнгдон, сопровождал тело в Эльмиру, где в его доме была проведена вторая прощальная церемония. Гроб Осипа был установлен на том же месте, где в свое время стояли гробы моих родителей и двух сестер.
Над могилами М. Твена и О. Габриловича – монумент с их барельефами и надпись: «Смерть – это звездный путь от вчерашней суетной жизни к завтрашнему вечному воссоединению».
Олин Даунес[20] опубликовал статью памяти мужа в газете The New York Times от 20 сентября 1936 года. Привожу несколько выдержек из неё:
Каждый, кто знал Габриловича, помнит его, как счастливого и на редкость уравновешенного человека. Самомнение, со всеми его отрицательными проявлениями, было ему чуждо. Он не умел ненавидеть, но был тверд в реализации задуманного и непримиримым врагом тех, кто способствовал деградации искусства. С ними он боролся без устали и нередко оказывался победителем.
Энтузиазм и идеализм, проявленный им при работе с Детройтским симфоническим оркестром, – это отдельная глава.
Исполнение «Страстей по Матфею» в Детройте и потом в Нью-Йорке, где оно вызвало сенсацию, надолго запомнится слушателям.
При всей своей способности целиком погружаться в музыку, Габрилович оставался простым, скромным и милым человеком, Природа наделила его разнообразными талантами, но был среди них особый – способность зажигаться самому и зажигать других. Приведу один характерный эпизод, произошедший в августе прошлого года в Зальцбурге, где Бруно Вальтер дирижировал «Дон Жуаном» Моцарта, исполнение которого транслировалось по радио. Когда занавес опустился в последний раз, я поспешил в артистическую. Лицо Вальтера сияло. «Поверите ли – сказал он. – Я только что получил телеграмму от Габриловича из Детройта. Он слушал оперу и благодарит и поздравляет меня». В этот момент все присутствующие подумали о тяжелобольном человеке, находящемся по другую сторону океана, который, преодолевая боль и страдания, нашел в себе силы насладиться музыкой Моцарта и отправить слова приветствия коллеге. В этом был весь Габрилович.
Выступая в качестве пианиста, он и внешним видом (высокий воротник и манжеты манишки), и своей игрой погружал слушателей в эпоху романтизма. Благородная сдержанность и поэзия, присущая его исполнению Шопена и Шуберта, всегда зачаровывали аудиторию.
Габрилович останется в памяти как благородный артист и человек. У него не было ни подражателей, ни соперников, и я не вижу никого, кто бы в настоящий момент мог заменить его.
Концерты памяти Габриловича состоялись в нескольких городах. Два из них были организованы сионистской организацией Mailaam, почетным президентом которой был Осип. Доходы с них предназначались для организации консерватории и посадки рощи Габриловича в Палестине. Первый концерт состоялся в Карнеги холле в Нью-Йорке 23 февраля 1937 гола, второй – 7 апреля этого же года в Лос-Анджелесе, где местным Филармоническим оркестром дирижировал О. Клемперер[21].
Национальная оркестровая ассоциация в Нью-Йорке решила учредить стипендию имени Габриловича, предназначенную в помощь молодым музыкантам. Не сомневаюсь, что такая инициатива обрадовала бы мужа. В следующем сезоне (1938-39 гг.) эта же ассоциация собирается дать серию фортепианных концертов памяти Осипа (солист – Р. Серкин[22]).
Даниэль Мэсон сочинил симфонию № 3 «Линкольн», посвященную Габриловичу. Она была впервые исполнена Нью-Йоркским Филармоническим оркестром под управлением Д. Барбиролли[23] 17 ноября 1937 года.
Ф. Сток[24], дирижер Чикагского симфонического оркестра, сделал оркестровое переложение Трио П. Чайковского и посвятил его памяти мужа. Э. Шеллинг, слышавший исполнение, писал мне: «Это было прекрасной и трогательной данью великому музыканту и человеку, окруженному всеобщей любовью».
На мемориальном концерте в Нью-Йорке прозвучали раннее произведение Габриловича для виолончели и его песня «Goodbye» («Прощай»).
Детройтский оркестр заказал скульптору Б. Путман копию бюста Осипа для установки в Orchestral Hall. Открытие бюста состоялось 11 ноября 1937 г., затем оркестр исполнил «Смерть и просветление» Р. Штрауса, после чего в зале на несколько минут воцарилась полная тишина.
Торонто
Примечания
[1] Сlemence, Clara. My «Husband». Harper & Brothers Publishers. New York and London, 1938. Р.34.
[2] Kлеменс Клара (Clemens Samossoud, Clemens Gabrilowitsch Clara Langhorne; 1874 –1962), певица,пианистка, дочь М.Твена. Её первым мужем был О.Габрилович; у супругов была единственная дочь Нина(1910–1966). После смерти Габриловича вторым мужем Клары был выходец из России дирижер Жак Самосуд (1894-1966). Клара – автор книг об отце и муже: Сlemence, Clara. My Father, Mark Twain. Harpers, 1931; иСlemence, Clara. «My Husband».
[3] Никиш Артур (венг. Nikisch Artúr; 1855, Лебеньсентмиклош, Венгрия –1922, Лейпциг) – венгерскийдирижёр, один из основоположников современной школы дирижирования. Обучался сначала частным образом, а затем в Венской консерватории по классам скрипки у Йозефа Хельмсбергера и композиции – у Дессофа. Был скрипачом оркестра Придворной оперы, а с 1874 года, после окончания консерватории, скрипачом Придворной капеллы, – оркестров, которыми в разное время дирижировали Иоганнес Брамс, Ференц Лист, Джузеппе Верди, Иоганн Хербек и другие известные музыканты. В 1878 году Никиш получил место второго дирижёра в Лейпцигском оперном театре, а год спустя стал его главным дирижёром. В 1889 году он возглавил Бостонский симфонический оркестр и дал многочисленные концерты в США. В 1893 году он стал музыкальным директором Будапештской оперы, а через два года почти одновременно получил приглашения на пост главного дирижёра Лейпцигского Гевандхауз-оркестра и Берлинского филармонического оркестра. Никиш принял оба приглашения, позднее также возглавив Филармонические концерты в Гамбурге, и оставался на этих постах до конца жизни. С Берлинским филармоническим оркестром Никиш объездил почти всю Европу, гастролировал в Москве. Как приглашённый дирижёр, он работал также с амстердамским оркестром Концертгебау и Венским филармоническим оркестром. С 1904 по 1914 год Никиш часто вставал за пульт Лондонского филармонического оркестра, с которым в 1912 году совершил концертное турне по Америке.
[4] Clemence, Clara. «My Husband». Р. 36.
[5] Вальтер Бруно (Walter Bruno, настоящее имя Walter Bruno Schlesinger; 1876, Берлин –1962, Беверли-Хиллз, США), оперный и симфонический дирижёр и пианист, с 1939 года жил в США. Родился в состоятельной еврейской семье. Учился композиции и игре на фортепиано в консерватории Штерна в Берлине. В 1894 году в оперном театре Кёльна дебютировал в качестве дирижёра. В 1894–1896 годах был концертмейстером, хормейстером и дирижёром в Гамбургской опере. Работал в оперных театрах Бреслау (в 1896–1897 годах) и Прессбурга (в 1897–1898 годах). В 1898 году принял христианство, после чего получил место первого капельмейстера Рижской оперы, где работал до 1900 года. В 1900 году вернулся в Берлин, получив пост в Берлинской Королевской опере. С 1901 года сотрудничал с Густавом Малером в Венской Придворной опере; оставался в театре и после ухода Малера, вплоть до 1912 года; с 1911 годаодновременно руководил венской Певческой академией. В 1910 году принял австрийское подданство. Бруно Вальтеру Малер доверил первое исполнение своей «Песни о Земле» – премьера состоялась в 1911 году в Мюнхене уже после смерти композитора; в следующем году он дирижировал и премьерой Девятой симфонииМалера. В 1912 году он стал преемником Феликса Мотля на посту генералмузикдиректора Мюнхена, занимал этот пост до 1922 года. С 1922 года много гастролировал в Европе, преимущественно в Англии, Франции, Нидерландах (с оркестром Концертгебау), Италии; в 1923–1925 годах предпринял большую гастрольную поездку по Соединённым Штатам; в 1924–1931 годах руководил Немецкими сезонами в театре Ковент–Гарден (Лондон). С 1925 года возглавлял Городскую оперу в Берлине; в 1929 году под давлением нацистов покинул Берлин; в 1929–1933 годах руководил оркестром Гевандхауз в Лейпциге, однако после прихода нацистов к власти ему пришлось покинуть и этот пост. С 1925 года Бруно Вальтер регулярно участвовал в Зальцбургском фестивале, это сотрудничество продолжалось до 1937 года. В 1936–1938 годах он возглавлял Венскую государственную оперу, но вынужден был покинуть Австрию после аншлюса. После начала Второй мировой войны переселился в США, работал со многими крупными американскими оркестрами и сделал с ними много записей. После окончания Второй мировой войны дирижер так и не вернулся в Германию, в 1946 году принял американское гражданство. Похоронен в Монтаньоле в швейцарском кантоне Тичино на кладбище при церкви Св. Аббондия.
[6] Шнабель Артур (Schnabel Artur; 1882–1951), австрийский пианист, педагог, композитор. С 1925 г. преподавал в Германии, в 1920–30 гг. гастролировал в Европе и США, в 1939 г. обосновался в Америке, с 1946 г. жил в Швейцарии. Один из последних представителей позднеромантического европейского пианизма. Масштабность исполнительских концепций Шнабеля оказали значительное влияние на фортепьянное искусство XX в. Автор камерно–инструментальных сочинений, редактор фортепьянных сонат Л. Бетховена. Впервые записал все 32 Сонаты Бетховена (1932–1935).
[7] Бауэр Гарольд (Bauer Harold Victor; 1873, Кингстон, Англия – 1951, Майами, США), америк. пианист,педагог, аранжировщик. Его американский дебют состоялся в 1900 году в Бостоне, где он впервые в Америке исполнил Концерт №1 для фортепиано с оркестром Й. Брамса. В 1908 году в Париже впервые исполнил сюиту «Детский уголок» К.Дебюсси. Во время Первой мировой войны окончательно обосновался в США и стал американским гражданином в 1917 году. Возглавлял фортепианный факультет Манхэттенской школы музыки, давал мастер–классы в Университете Майами, в 1946-1951 годах был приглашенным профессором вHartford Hartt School of Music. Помимо сольной карьеры, выступал в дуэтах с О.Габриловичем и скрипачом Ж. Тибо и в трио с П. Казальсом и Ф. Крейслером.
[8] Сокращенный перевод с английского Э. Зальцберга
[9] Стоковский Леопольд (Stokowski Leopold, 1882, Лондон –1977, Низер–Уоллоп, графство Хэмпшир, Великобритания), британский и американский дирижёр польско–ирландского происхождения. С 1909 по 1972 гг. жил в США, где возглавлял оркестры в Цинциннати, Филадельфии, Нью-Йорке и Хьюстоне, а также оркестр NBC и Американский симфонический оркестр.
[10] Тосканини Артуро (Toscanini Arturo; 1867, Парма – 1957, Ривердейл, штат Нью–Йорк), итальянский дирижер. В 1885 году, в 18–летнем возрасте с отличием окончил консерваторию в Парме; ещё в студенческие годы руководил небольшим оркестром, организованным им из соучеников. В течение последующих 12 лет дирижировал в 20 итальянских городах, постепенно завоевывая репутацию лучшего дирижера своего времени. Он провел мировую премьеру «Паяцев» Руджеро Леонкавалло в Милане (1892); его пригласили дирижировать первым исполнением «Богемы» Джакомо Пуччини в Турине (1896). С 1896 года выступал также в симфонических концертах; в 1898 впервые в Италии исполнил 6–ю симфонию П. И. Чайковского. В течение 15 лет Тосканини был ведущим дирижером миланского театра «Ла Скала», в течение семи лет (1908–1915) был дирижером «Метрополитен–опера». В 1915 уехал в Италию, где после окончания войны снова стал главным дирижером «Ла Скала». Этот период (1921–1929) стал эпохой блестящего расцвета театра. В 1929 году Тосканини надолго покинул Италию, не желая сотрудничать с фашистским режимом. С 1927 года Тосканини одновременно работал в США: был главным дирижером Нью–Йоркского филармонического оркестра, с которым выступал в течение двух предыдущих сезонов как гастролер; после слияния оркестра в 1928 году с Нью–Йоркским симфоническим оркестром вплоть до 1936 года возглавлял объединённый Нью–Йоркский филармонический оркестр. В 1930 он совершил с оркестром первое европейское турне. В Европе он дважды дирижировал на Байройтских вагнеровских фестивалях (1930–1931), на Зальцбургском фестивале (1934–1937) и фестивале в Люцерне (1938–1939); основал собственный фестиваль в Лондоне (1935–1939). В 1936 году он способствовал организации Палестинского оркестра (ныне Израильский филармонический оркестр). Завершающий и самый известный период жизни Тосканини начался в 1937, когда он провел первый из 17 сезонов радиоконцертов с Симфоническим оркестром Нью–Йоркского радио (NBC). С этим оркестром он совершил турне по Южной Америке в 1940, а в 1950 объехал США с ансамблем оркестровых музыкантов. Он умер в своём доме в Ривердейле (шт. Нью–Йорк) 16 января 1957. Похоронен в Милане в семейном склепе. Зять А. Тосканини – пианист Владимир Самойлович Горовиц.
[11] Колар Виктор (Kolar Victor; 1888, Будапешт – 1957, Детройт), амер. дирижер и композитор. В 1905-1920 гг. – скрипач Питтсбургского и Нью-Йоркского симфонического оркестров, в 1920-1940 гг. – помощник дирижера ДСО, в 1940-1942 гг. – главный дирижер оркестра. Автор симфонии, симфонических поэт и оркестровых сюит.
[12] Мендельберг Виллем (Mengelberg Joseph Willem; 1871-1951), голландский дирижер, прославился исполнением произведений Г. Малера и Р. Штрауса с оркестром Концертгебау.
[13] Мук Карл (Muck Karl; 1859, Дармштадт –1940, Штутгарт), немецкий дирижер. Руководил Бостонским симфоническим оркестром в 1906– 1908 и 1912-1918 гг. В конце Первой мировой войны был интернирован в США, вернулся в Европу в 1919 году. Дирижировал оркестрами в Гамбурге, Мюнхене и Амстердаме, участвовал в фестивалях в Байройте и Зальцбурге. Оставил многочисленные записи.
[14] Форд Генри (Ford Henry; 1863-1947), америк. автомобильный магнат, основатель компании FordMotor Company, начавшей массовое производство автомобилей в США.
[15] Мэсон Даниэль (Mason Daniel Gregory; 1873-1953), америк. композитор и музыкальный критик. Автор многих симфонических, вокальных и камерно–инструментальных произведений.
[16] Боданский Артур (Bodanzky Artur; 1877, Вена – 1939, Нью-Йорк), австро-американский дирижер, прославился исполнением опер Вагнера. В США с 1915 года.
[17] Сполдинг Альберт (Spalding Albert; 1888 –1953), америк. скрипач и композитор. Среди его сочинений: Сюита для оркестра, два Концерта для скрипки с оркестром и струнный Квартет.
[18] Лашанска Халда (Lashanska Hulda; 1893-1974), америк. певица (сопрано).
[19] Ресберг Элизабет (Rethberg Elizabeth; 1894, Шварценберг – 1976, Нью-Йорк), немецкая певица (сопрано). В США с 1922 года. В течение 20 сезонов выступала в «Метрополитен опера».
[20] Даунес Олин (Downes Olin, 1886-1955), америк. муз. критик, многолетний сотрудник газеты The NewYork Times.
[21] Клемперер Отто (Klemperer Otto, 1885, Бреслау –1973, Цюрих), немецкий дирижёр и композитор. В 1933 году эмигрировал в США, где руководил Филармоническим оркестром в Лос–Анджелесе. После войны вернулся в Европу. С 1959 года до конца жизни руководил лондонским оркестром «Филармония», с которым сделал много записей.
[22] Серкин (Сёркин) Рудольф (Serkin Rudolf; 1903, Эгер, Австро-Венгрия (ныне Хеб, Чехия) –1991, Гилфорд, штат Вермонт), америк. пианист. В 1933 году впервые выступил в США на Кулидж фестивале в Вашингтоне. В 1936 году состоялось его выступление с Нью-Йоркским филармоническим оркестром под управлением А. Тосканини. В 1939 году эмигрировал в США, где преподавал и был директором Института музыки Кёртис в Филадельфии. Вместе с А. Бушем организовал в 1951 году Музыкальную школу и Фестиваль в Мальборо, Вермонт. Много концертировал до 1989 года и сделал многочисленные записи. Был дважды награжден Президентской медалью свободы.
[23] Барбиролли Джон (Barbirolli John; 1899 –1970), английский дирижер и виолончелист. В 1946-1943 годах возглавлял Нью–Йоркский филармонический оркестр, с 1943 года до конца жизни– оркестр Hallé в Манчестере. Был приглашенным дирижером таких оркестров, как BBC Symphony Orchestra, London SymphonyOrchestra, Philharmonia, Berlin Philharmonic и Vienna Philharmonic. Сделал с ними многочисленные записи.
[24] Сток Фридрих (Фредерик) (Stock; 1872, Юлих, Германия –1942, Чикаго), амер. дирижёр и композитор. С 1895 жил в США. Был солистом–альтистом (с 1895) «Теодор Томас–оркестра» (позднее Чикагский симф. оркестр), 2-м дирижёром (в 1901), затем гл. дирижёром (с 1905) этого же оркестра. Под рук. Стока Чикагский симф. оркестр стал одним из лучших в США. Руководил оркестром Клуба муз. иск-ва (1907–09) и Городским студенч. оркестром (с 1920). Пропагандировал сочинения совр. амер. композиторов, а также советскую музыку; был первым исполнителем в США симфоний Н. Я. Мясковского. Автор симфоний, увертюр, орк. пьес, концерта для скрипки с оркестром, двух струн. квартетов и струн. квинтета, пьес для скрипки и ф–но., хор. произв., песен.
Оригинал: http://7iskusstv.com/2016/Nomer12/Zalcberg1.php
