(окончание. Начало в №2-3/2016 и сл.)
Глава V
Историография Катастрофы
1. Евреи в Борисове
В историографии Катастрофы конца 1990-х гг. можно отметить новое явление. Евреи, покинувшие Советский Союз в ходе Исхода, выступили авторами целого ряда работ, которые удачно дополняют картину, составленную в предыдущий период на Западе. Их статьи, обзоры, воспоминания, мемориальные издания, сборники документов и монографии несут не только богатый и самобытный фактический материал[1]. Авторы показали себя знатоками среды, атмосферы времени, подметили приметы и явления, скрытые от внимания западных историков, не осведомленных в особенностях советских условий. В то же время, эти работы отличаются по своему профессиональному уровню, глубине анализа, осмысления и достоверности. Многие основываются на записи устных свидетельств и часто не подтверждены документами.
Выделим работы, написанные теми, кто репатриировался в Израиль[2]. Большинство авторов пережили Катастрофу и пристрастны в описании событий. Белоруссия стала одним из главных мест осуществления нацистской программы "решения еврейского вопроса" на оккупированных территориях[3]. Западная часть Белоруссии была захвачена за период от нескольких дней до полутора недель, а восточная – к началу сентября 1941 г.[4]. На Украине евреев было почти втрое больше. Война пришла туда через несколько месяцев, о немецком геноциде, несмотря на умолчание Совинформбюро и средств массовой информации, успели узнать и эвакуироваться. Правду о трагедии Холокоста в Белоруссии стали говорить относительно недавно.
На этом фоне выделяется книга Александра Розенблюма, которая увидела свет в Петах-Тикве в декабре 1998 г.: "Память на крови". Не будучи профессиональным историком, Розенблюм многие годы искал сведения о жизни евреев Борисова. В книге использованы материалы Борисовского военкомата (списки погибших и пропавших без вести), краеведческого музея Борисова (картотека персоналий), Борисовского филиала государственного музея Минской области (поименные списки расстрелянных, повешенных, замученных граждан СССР), Национального архива Республики Беларусь (документы о синагогах, партизанском движении и картотека персоналий), госархива Минской области (оккупационный режим), государственного архива фоно-фото- кинодокументов Беларуси, архива КГБ Беларуси, документы мемориального Института Яд Вашем. Значительное место занимают материалы личного архива автора (переписка, документы, свидетельства, воспоминания и др.), собранного в течение ряда десятилетий.
Автор (1925 г.р.) определил свою работу как реквием погибшим, благодарность праведникам и проклятие предателям. В этом он видит дань памяти поколению, прошедшему через испытания войны, советского строительства. Книга состоит из десяти частей, которые последовательно раскрывают трагедию еврейского населения в Борисове и Борисовском районе. Вступительное слово написал Элиягу Валк, первый Чрезвычайный и Полномочный посол государства Израиль в Республике Беларусь (1993-1996 гг.). Валк сравнил работу, проделанную автором, с тем, что в Израиле делают целые творческие коллективы.
Такая работа не могла появиться на пустом месте. Начиная с 1991 г., возникли условия возрождения национальной жизни, в Борисове было образовано еврейское культурное общество Свет меноры. При его поддержке А. Розенблюм в 1992-1996 гг. издал несколько буклетов, включая "Умерщвленные геноцидом" (Борисов, 1994) и книгу "Следы в траве забвения. Евреи в истории Борисова" (Борисов, 1996).
Александр Розенблюм приехал в Израиль в 1996 г., поселившись в Ариэле, он через систему Интернет установил научные связи с земляками от Южной Африки до Соединенных Штатов Америки, Канады, Германии, от Франции до Австралии. Они помогли ему собирать материалы для книги, поделились воспоминаниями, дали полезные советы.
В настоящем виде его книга вряд ли могла появиться в современной Белоруссии. В 1997 г. издательство "Белорусская энциклопедия" в Минске выпустило фундаментальный том серии "Память" о Борисове и Борисовском районе (800 е.). Подробное знакомство с этой книгой показывает досадные ошибки, неточности, упущения и спорные оценки: еврейское присутствие в Борисове показано фрагментарно. Это особенно бросается в глаза после знакомства с работой Розенблюма.
Книгу "Память на крови" открывает глава "Проспект и переулок", в которой дается обзор роли Борисова в истории Белоруссии, рассказывается о наиболее значимых вехах истории, связанных с жизнью евреев. Обращают внимание самобытные и колоритные названия глав: "Оскверненные и уничтоженные" (ликвидация еврейской религиозной жизни и синагог), "Годы дьявола" (период Большого террора 1937-1938 гг.), "Поименная мразь" (соучастники преступлений нацистов из местного населения), "Следы в траве забвения" (персоналии евреев Борисова). Вместе с тем, автор злоупотребляет эпитетами, что снижает общее впечатление. Такие термины и определения, как "писать дегтем", "ретивые бунтовщики", "верховные апологеты каннибализма", "омерзительная память" и им подобные, снижают научное восприятие работы. Масштабы Холокоста и преступлений нацизма против человечества не исчерпываются эмоциональным всплеском.
Наибольшую ценность представляют списки борисовских евреев. Кроме прикладной ценности (помощь родным в поисках семейных корней, прерванных генеалогических связей), они дают представление о социальном, возрастном, половом и профессиональном составе. Первый список посвящен жертвам сталинских чисток (32 чел.) и включает фамилии, имена и отчества, год и место рождения, должность, содержание приговора и часто судьбы после освобождения. Знакомство с этими материалами помогает получить представление об ушедших от нас людях. Второй список включает евреев, не вернувшихся с войны. Это военнослужащие Красной Армии, партизаны и подпольщики (404 чел.). На фронт ушли целые семьи по 5, 8, 12 и более человек. Годы их жизни и смерти показывают возрастной состав призывников и количество потерь по каждому году военных действий. Третий, наиболее объемный список (2035 фамилий), посвящен узникам гетто Борисова и Борисовского района. Отдельно помечены евреи Зембинского гетто, расстрелянные 18 августа 1941 г. Четвертый список (по состоянию на август – ноябрь 1941 г.) раскрывает имена тех, кто непосредственно осуществлял геноцид евреев. Это руководящий состав (14 чел.) и рядовые исполнители Управления полиции (службы порядка) по Борисову: околоточные (участковые) по г. Борисову и Ново-Борисову (10 чел.), рядовые полицейские (73 чел.). Автором сделаны пометки против фамилий тех, кто был приговорен к расстрелу (5 чел.), лишению свободы (16 чел.), но судьбы большинства (74 чел.) выяснить не удалось. Не все оказались на скамье подсудимых. Одни бежали на Запад вместе с немцами, другие сменили фамилии и остались жить по чужим документам, третьи воспользовались амнистией и примкнули к партизанам, а после освобождения Белоруссии летом 1944 г. вступили в ряды наступающей Советской армии. Некоторых удалось разоблачить в самое последнее время. Александр Варфаломеевич Мирончиков (он же Мирончик) оказался в ореоле славы подпольщика, вернулся с фронта с орденами и медалями. В книге серии "Память", посвященной Борисову и Борисовскрму району (с. 307), включены его воспоминания как заведующего складом полиции, подпольщика и партизана отряда "Коммунар". На самом деле, А.В. Мирончик был назначен не работником склада, а начальником отделения полиции в Ново-Борисове (параграф 3, приказ № 1 по управлению полиции Борисова от 29 августа 1941 г.). Архивные документы подтвердили участие Мирончика в истреблении евреев[5]. Разоблачены и наказаны были вернувшиеся с фронта с советскими наградами бывшие полцейские Степан Бурый и Константин Мозалевский. Но был период (с 26 мая 1947 г. по 12 января 1950 г.), когда смертная казнь в Советском Союзе была отменена. Благодаря этому, удалось уцелеть одному из главных организаторов убийства евреев Борисова – начальнику Управления полиции Борисова Давиду Эгофу. После 25 лет заключения он приезжал в Борисов и встречался со своей дочерью Ириной. Вернулись домой после отбытия наказания каратели Петр Логвин и Константин Пипин, а 68-летнего Федора Петровского, помощника начальника полиции в Ново-Борисове, освободили от ответственности в связи с преклонным возрастом...
Пятый список представлен в виде краткого именного словаря (515 чел.), в котором каждой фамилии отведено от 4 до 8 строк. Это, пожалуй, наиболее ценная часть книги. В ней собраны сведения о революционерах и провокаторах, бойцах продотрядов и раввинах, партийных, советских работниках и узниках Сиона, арестованных и сосланных еврейских "националистах", предпринимателях и военных – всех, кто родился или жил и оставйл след в истории Борисова. Наиболее подробные сведения содержатся о жертвах Холокоста, их спасителях и убийцах. Шестой список усиливает впечатление читателя вкладом евреев в борьбу с нацизмом. Это перечисление евреев, удостоенных звания Героя Советского Союза (136), и евреев – полных кавалеров ордена Славы (12 чел.). Против каждого имени и фамилии названа воинская должность и армейская специальность. Звездочками помечены уроженцы Борисова: командир авиаэскадрильи Евель Белявин, командир танковой бригады Евсей Вайнруб и заместитель командующего армией Матвей Вайнруб.
Шестой список посвящен неевреям, спасавшим обреченных. В их числе были белорусы, русские, украинцы, поляки, этнические немцы (фольксдойч) и офицер Вермахта австрийского происхождения (37 чел.). Эти люди спасли в Борисове и Борисовском районе 52 еврея. 9 спасителей Мемориальный Институт Яд Вашем удостоил звания "праведник народов мира"[6].
Оригинальный материал содержит небольшая по размеру, но очень емкая глава, посвященная топонимике Борисовских улиц (196 названий). Автор прослеживает путь переименований в связи с революцией и другими политическими событиями, свидетелями которых стали борисовчане. Приведем только один пример. Улица Михайловская была переименована в честь большевика Подбельского, после его ареста она стала Студенческой, а сейчас носит имя уроженца Борисова – Героя Советского Союза Михаила Морозова. Не раз меняли названия улицы Хитриковская, Миллионная, Зарембовская, Полоцкая. Были в городе улицы Троцкого, Зиновьева, Бухарина, Бела Куна, хотя они и не имели отношения к истории Борисова. Став противниками Сталина, эти политические деятели погибли, а улицы с их именами переименовали. Не менее масштабное переименование пережила городская топонимика в годы оккупации. Улица Карла Маркса стала Тихой, улица Ленина – Мирной, Советская – Борисовской, Карла Либкнехта – Канифольной, Розы Люксембург – Больничной, Красноармейская – Береговой, Парашютистов – Дровяной и т.д. Изменены были даже названия с нейтральными именами. Цветная улица стала Пестрой, Земледельческая – Рыбацкой, Планерный переулок – Самолетным и т.д. Политика изменения топонимики на оккупированной территории была общей. Не только Борисов, но и столица Белоруссии Минск, как и любой другой населенный пункт республики, получили новые названия[7].
В приложении дан список наиболее распространенных фамилий евреев (191), проживавших в Борисове до 1941 г., помещенных в алфавитном порядке. Здесь же упоминается о деятельности международной группы энтузиастов (более 50 чел.), имеющих свои корни в Борисове, под руководством Барбары Краснер- Хаит из США. Они изучают свою генеалогию и историю города, откуда происходят их предки, периодически издают бюллетень Borisov Brief. Прилагается перечень мемориальных знаков, установленных в Борисове и Борисовском районе обществом еврейской культуры "Свет меноры" в 1991-1998 гг. Среди них выделяется Памятный знак на месте, где находились ворота гетто Борисова – угол улиц Лопатина и Рубена Ибаррури, установленный в 1996 г. Надпись на нем гласит: "Здесь с 27 августа по 27 октября 1941 г. находились ворота гетто, предсмертного обиталища 9 ООО мучеников – жертв геноцида". В то же время нельзя согласиться с утверждением о том, что "государственный антисемитизм царизма базировался только на религиозной основе" (с. 9). Конкретные исторические условия формирования антиеврейской политики самодержавия в Белоруссии убедительно раскрыты в монографии Е.К. Анищенко[8]. Нет объяснения традиционной толерантности белорусов в отношении евреев и других национальных меньшинств Северо-Западного края империи, в состав которых входили белорусские губернии. Евреи здесь, в отличии от других стран Европы, Польши и даже Украины, не выделялись своим благосостоянием. Российское самодержавие поставило их в одинаково бесправное положение наряду с белорусским населением. Встречаются и досадные неточности. Исаак Давидович (Изя) Харик (1896-1937 гг.) представлен как фармацевт, литератор и общественный деятель. На наш взгляд, наличие формального образования провизора и несколько месяцев работы в одной из аптек Борисова не дает основания характеризовать Ха- рика сначала как фармацевта, а потом уже как литератора. Правильнее было бы указать, что Харик явился основоположником еврейской пролетарской поэзии на идиш в Советском Союзе, возглавлял самую многочисленную, еврейскую, секцию Союза советских писателей БССР, был избран Членом-корреспондентом Академии Наук республики[9]. Гец Шаевич Генин с 1894 по 1912 гг. был казенным, а не общественным раввином Борисова и т.д. Остается сожалеть, что автор, проделав огромную работу по сбору и анализу важного материала, не составил именной и географический индексы. В книге отсутствует научный аппарат, библиография дана общим списком использованной литературы. Несмотря на это, можно утверждать, что если бы каждый город или местечко, в котором жили евреи, имел подобную книгу, то историческая память Белоруссии навсегда запечатлела бы еврейский след.
2. Евреи в Новогрудке
Новогрудок – историческое место, памятное для белорусов, поляков и евреев, населявших его многие столетия. Для белорусов он – один из первых центров национальной независимости (Новогрудское княжество в ХIII-ХIV вв.), для поляков – родина Адама Мицкевича, для евреев – одно из наиболее ранних иудейских поселений в эпоху Речи Посполитой (Rzeczpospolita Polska). Вторая мировая война стала общей бедой. Но, если белорусов и поляков нацисты решили поставить на колени, а сопротивлявшихся уничтожить, то евреев приговорили к поголовному истреблению. После войны о сопротивлении нацистам писали избранно: в Белоруссии – о белорусских партизанах, в Польше – о польских антифашистах, сторонниках Армии Крайовой, генерала Андерса и др. Катастрофу изучали главным образом на Западе[10] и в Израиле[11]. Только в последнее время в Белоруссии появились работы, посвященные судьбе евреев[12]. Однако исследования белорусских историков невелики по объему, локальны, носят описательный характер, лишены обобщений, эмоциональны и, как правило, не связаны с трудами зарубежных коллег[13]. На этом фоне книга Джека Кагана и Дова Коэна помогает заполнить пробел в истории Холокоста на территории Белоруссии. Они избрали жанр мемуарной литературы, проиллюстрировав свою работу документами и фотографиями из архивов Белоруссии, России, Израиля, Германии и Чехословакии. Во многом она дополняет книгу памяти (Memorial book) о Новогрудке, изданную в Тель-Авиве на иврите под редакцией Иешуа Яффе и Ицхака Альперовича[14].
Примечательна личность авторов. Это двоюродные братья Дов Коэн (Берл Каган) 1922 г.р. и Джек (Идель) Каган 1929 г.р. Вместе со своими родными они были заключены в гетто и при драматических обстоятельствах бежали к партизанам. Берл и Идель приняли активное участие в вооруженной борьбе с нацистами в легендарном еврейском партизанском отряде братьев Вельских. После освобождения Белоруссии в 1944 г. судьба развела братьев. Идель выехал в Англию, поселился в Лондоне и основал свое дело. Берл в 1945 г. примкнул к киббуцному движению в Польше и в 1948 г. уехал в Палестину, вступив в Армию Обороны Израиля, где прослужил в органах разведки 25 лет, изучал криминологию, право и социологию. После увольнения в запас он проработал еще 15 лет в Министерстве обороны Израиля.
Братья Каган составили книгу последовательно из двух частей. Первая называется "Моя жизнь" Дова (Берла) и вторая: "Как я выжил" Джека (Иделя). Каждая часть по-своему дополняет другую, хотя и является самостоятельным произведением. Воспоминания пронизаны теплотой и участием. С позиций людей, прошедших большой жизненный путь, они рассказывают о своих родителях, бабушках и дедушках, братьях и сестрах, дядях и тетях. Обращает на себя внимание не только природная память, но и незаурядный дар рассказчиков. Выразительными мазками они рисуют типичное еврейское местечко, где накануне войны было 6,5 тыс. евреев. Евреи жили в центре города и имели большинство магазинов и лавок. Ремесленники-евреи обслуживали всю округу. Крестьяне чинили здесь все, от часового механизма – до сеялки. Умелое экономическое посредничество евреев в значительной степени помогало наладить и поддерживать хозяйственную стабильность в Западной Белоруссии.
В Новогрудке работали школы на иврите (Tarbut) и идиш, школа ОРТ (общество ремесленного труда), сельскохозяйственные курсы, религиозная школа (Toshia), известная иешива (Beit-Yosef Yeshiva), театр, выходила еврейская газета. Библиотека насчитывала семь тысяч томов литературы на идиш, иврите, польском, русском и немецком языках. Популярностью пользовалось спортивное общество "Маккаби", работал банк. Каждый ремесленный цех имел свою синагогу, каждый бизнесмен жертвовал в пользу неимущих. Были свой детский дом, еврейская больница, аптека и дом престарелых (Moshav Skanim). Комитет Красного Маген Давида распределял лекарства и продукты питания для особо нуждавшихся. Суповая кухня ежедневно предоставляла благотворительные обеды на 650 чел. На общественных началах действовал юридический комитет (BetDin) и похоронное общество.
Евреи Новогрудка делили симпатии между различными политическими партиями и течениями: религиозными (Mitnaggedim, Hasidim) и светскими (сионисты, ревизионисты, коммунисты, Бунд и др). Однако это не мешало им оставаться законопослушными гражданами. Были свои неудачники, парии, люди неустроенные. Иногда между евреями, белорусами и поляками случались недоразумения, но баланс национальных отношений неизменно сохранялся. Нарушить святость субботы было немыслимо. После смерти Пилсудского в 1935 г. общая еврейская ситуация в Польше ухудшилась, возникла угроза погромов[15]. Но Новогрудок она миновала, евреи чувствовали себя здесь уверенно, хотя для большей безопасности начальнику местной полиции и городскому голове были сделаны богатые подношения. В целом, в предвоенный период даже откровенная политика полонизации государства не посягала на национально-культурную автономию евреев.
17 сентября Советский Союз аннексировал Западную Белоруссию. Большинство приветствовало приход Красной Армии. Некоторые были членами подпольной КПЗБ (Коммунистической партии Западной Белоруссии), другие считали СССР государством, строящим общество социальной справедливости. Но главное – советское присутствие служило альтернативой нацистам. Вскоре реальная жизнь развеяла иллюзии евреев. Частный сектор запретили, собственность экспроприировали, еврейские клубы и общественные организации распустили, школы перевели на советские учебные программы на идише и белорусском языке, иврит запретили, посещать синагогу стало опасно. Новогрудская иешива перебралась в Вильно, столицу независимой тогда еще Литвы[16]. Следующим этапом стали депортации и высылки, процветали доносы[17].
Однако самые трагические события были впереди. Им и посвящена главная часть книги Дова и Джека Каганов. Советско-германскую войну ждали, но развития событий никто предвидеть не мог. Первая немецкая бомбардировка Новогрудка 24 июня1941г. причинила незначительный ущерб, но в результате второй, 28 июня, почти весь центр города, населенный евреями, был сожжен. Красная Армия отступила почти без боя. 2 июля поползли слухи, что нацисты вступят в город уже на следующий день. Этого не произошло, но группы хулиганов начали погром. Грабили магазины, еврейские дома, выгоняли жителей готовить улицы к торжественному приему новых властей. Новогрудок был оккупирован 4 июля 1941 г., и многие сразу пожалели о своей доверчивости. 26 июля 1941 г. на рыночной площади публично расстреляли 52 еврейских заложника. Во время экзекуции оркестр исполнял классическую музыку. Когда Дов и его родители, прятавшиеся в подвале, спросили у прохожего-поляка, что случилось? То в ответ услышали: "Ничего особенного. Немцы убили несколько бешеных собак". Когда тела погибших грузили на телеги, раненый еврей попросил возницу положить его наверх. Это услышал белорусский полицейский и указал немцу. Раненого добили на месте.
Первую массовую акцию в Новогрудке провели в декабре 1941 года, проявив немецкий педантизм. Еврейское население города собрали на ул. Первого Мая и провели селекцию. Вызывали по спискам, составленным в юденрате. Стариков, больных и членов многодетных семей отправляли налево, а молодых и здоровых людей с рабочими специальностями, ремесленников – направо. В первую категорию отобрали более 5 тыс. евреев, которых расстреляли, а оставшимся 1300 чел. временно сохранили жизнь. В пригороде Пересика устроили гетто, назначили юденрат и еврейскую полицию. В каждом доме гетто были ответственные, которые ценой жизни отвечали за исполнение немецких приказов.
Гетто было переполнено, в одной комнате спали по 20 чел., на принудительные работы выгоняли всех в возрасте от 12 до 60 лет. Вскоре начался голод, все больше узников умирало от недоедания и дистрофии. Продукты питания можно было обменять у крестьян, но выйти за пределы гетто было сложно, всех, возвращавшихся с работы, обыскивали у входа с пристрастием. Весной 1942 г. нацисты стали сгонять в Новогрудок евреев из местечек Любча, Столовичи, Вселюб, Делятичи, Кореличи, Новая Мышь, Снов, Полонка, Нечневичи, Разводово, Турец, Цирин, Крошин, Еремичи, всего 5,5 тыс. чел. Места не хватало, прибывших селили на чердаках, в подвалах, погребах, в домах построили нары в три яруса. Новоприбывшие были морально подавлены и физически истощены.
Летом 1942 г. стало ясно, что дни гетто сочтены. Ночью каждый дом готовил убежище. 7 августа 1942 г. нацисты провели в Новогрудке "детскую акцию". По приказу коменданта, евреев построили на рыночной площади, детей отделили от родителей. Затем литовские и латышские полицейские обыскали в гетто чердаки и подвалы. Спрятавшихся убивали на месте, кололи штыками, выбрасывали из окон, разбивали головы о стены. Потом повели на расстрел взрослых. В тот день погибло пять тысяч евреев из гетто Пересика. Их похоронили в одной братской могиле недалеко от деревни Литовка. В живых оставили около тысячи евреев, которые должны были обслуживать нужды тыла. Их поселили в двух местах – гетто и рабочем лагере (Arbeitslager). Еще одна акция была проведена в мае 1943 г., в ней погибло 230 чел.
Мысли о спасении не оставляли узников Новогрудка. В начале надеялись на подкуп, чтобы получить лучшее место работы, больше продуктов питания, избежать акции. Набожные люди ждали прихода Мессии, были такие, кто верил обещаниям сохранить жизнь за примерную работу и послушание. В конце концов, стало ясно, что спасение возможно только при побеге. Однако на это были готовы немногие. Первые сведения о партизанах пришли в Новогрудок в феврале 1942 г. Молодые начали исчезать в лесах. Немецкие власти были встревожены. Охрану гетто усилили, старый состав юденрата расстреляли, штаб гебитскомиссара устроили в бывшей усадьбе городского головы Новогрудка, вокруг которой вырубили прекрасный старинный сад. Несмотря на это, сопротивление росло, ушедшие к партизанам воевали отчаянно. Дов Коэн упоминает случай, как партизаны захватили м. Налибоки и удерживали его несколько дней. Когда немцы вызвали подкрепление, партизаны отступили, оставив прикрытие из 38 евреев. Запершись в церкви, они мужественно сражались. Нацисты обещали сохранить им жизнь, предлагали сдаться на правах военнопленных, но евреи предпочли смерть в бою.
Одно из наиболее захватывающих мест в книге братьев Каган – рассказ об уникальном побеге 170 узников (по другим данным, 190) Новогрудка при помощи прорытого туннеля. После акции в мае 1943 г. вопрос о побеге не имел альтернативы. Организовать нападение на охрану, используя элемент внезапности, было опасно. Этого не позволяло физическое истощение узников. Некоторые предлагали погибнуть в открытом бою, чем ждать своей участи. Тогда родился план подкопа под ограждение гетто. Работу нужно было закончить к сентябрю 1943 г., перед уборкой урожая, когда пшеница, поле которой начиналось сразу за оградой, достигала полутора метров высоты. Дальше шел лес. В течение четырех месяцев десятки узников, соблюдая строгую конспирацию, по ночам трудились над созданием подземного хода. План казался фантастическим, многие не верили в успех. Но участие в подкопе давало надежду, а она помогала существовать. Землю выносили в мешках с большой осторожностью и засыпали погреба, подвалы близлежащих домов, мусорные ямы и даже туалеты. Туннель стал сложным инженерным сооружением. Его проложили в 1,5 м под землей на протяжении 250 м и диаметром 60 см. Не хватало воздуха, света, мешали встречавшиеся на пути камни. Внутри туннеля провели электрическое освещение, сделали опоры против обвала земли и вентеиляционные отверстия. За время работы погибло 80 узников, имевших отношение к подкопу, но никто не проговорился. Когда туннель был готов, пришлось ожидать еще две недели до наступления безлунной ночи, под покровом которой можно было исчезнуть. Побег оказался полной неожиданностью для охраны и удался. Большинство его участников выжили.
Беглецов приняли в отряд братьев Вельских. Авторы подробно описывают семейный еврейский лагерь, рассказывают его историю, дают характеристику братьям Вельским: Тувии (1906- 1987 гг.), Асаелу (1908-1944 гг.), Зусу (1912-1995 гг.) и Арчику (1928), которые взяли инициативу спасения сначала своих родных, потом земляков, а затем и других евреев. Сравнивая эти сведения с уже известной информацией о партизанах Вельских[18], мы узнаем много нового. Интересная деталь – подпольные издания в Варшавском гетто накануне восстания приводили в пример евреев из Новогрудка, бежавших в леса и боровшихся в отряде Вельского.
Семейные еврейские лагеря в Белоруссии были уникальным явлением в истории Катастрофы, неизвестным в других оккупированных нацистами странах Европы. Братья Каган с горечью отмечают, что местная среда, как правило, была враждебной. Если в деревню за питанием обращались белорусы и русские, то им сочувствовали и помогали. Евреев крестьяне воспринимали как грабителей. Были случаи, когда они информировали полицию и те гибли в засаде. В ответ Вельские сжигали дома доносчиков, уводили их скот[19].
Книга подкупает своей объективностью. Одной из причин, по которой белорусские партизаны отказывались принимать бежавших из гетто евреев, было опасение, что они подосланы гестапо. Авторы не побоялись привести историю Хаима Ланцмана (Haim Lantzman), которого нацисты пытались использовать в роли провокатора. Дозор Вельских задержал его в лесу в феврале 1943 года. Рука Хаима была перебита пулей. Он объяснял, что бежал в ходе акции в Новогрудке, но его поведение и легенда не внушали доверия. За пришедшим установили наблюдение. Когда ночью Хаим попытался скрыться, его арестовали и вынудили признаться. Гестапо арестовало его жену и обещало сохранить ей жизнь в случае, если муж найдет и выдаст место расположения партизан. Для большей достоверности они прострелили лазутчику руку. Ланцман умолял о прощении, но был расстрелян.
Большой интерес вызывают оригинальные документы военного времени, помещенные в книге "Surwiwing the Holocaust with the Russian JewishPartisans" на немецком, русском, белорусском языках. Для того, чтобы сделать их доступными читателю, выполнен полный английский перевод. Это докладные записки и рапорты, приказы и распоряжения немецкого командования, а также листовки, отчеты о боевых операциях, оперативная переписка партизанских отрядов, статистические сведения о национальном, социальном, возрастном и профессиональном составе партизанских формирований Барановичской области в 1942-1944 гг. В бригаде "Вперед", например, из 579 партизан было 247 белорусов, 108 русских, 27 украинцев, 7 поляков и 106 евреев. В бригаде им. Ленинского комсомола из 222 бойцов – 60 евреев, в бригаде им. Чкалова из 1 140 чел. – 239 евреев, в бригаде им. Сталина – соответственно 1 404 и 140, бригаде им. Кирова – 601 и 150, бригаде им. Ленина – 695 и 202 и т.д. Эти сведения братья Каган привезли из Белоруссии во время своего визита в Новогрудок в августе 1993 г. Впечатлениями о поездке они делятся в отдельной главе (A visit). Пересказывать ее нет смысла. Память войны, мучения гетто, утрата родителей и родных, друзей и однополчан – все, что Дов и Джек несут с собой по сей день, всколыхнулось с новой силой.
Современное поколение Западной Белоруссии не имеет представления о трагедии евреев в годы второй мировой войны. Вряд ли их можно в этом упрекнуть. Сразу после войны правду о Катастрофе советское государство скрывало. В акте комиссии содействия ЧГК по Новогрудку[20] от 7 февраля 1945 г. отмечалось, что нацисты уничтожили за время оккупации в городе 17 тыс. чел. и 10 тыс. вывезли на принудительные работы в Германию. О национальном составе жертв не говорилось, всех их обозначили как "советские граждане"[21].
С 1989 г. наступило время относительной либерализации исторической науки в республике, когда исследователи обратились к архивам, где сохранилось большое количество сведений о политике нацистского геноцида. Однако в июле 1996 г. вступила в силу инструкция "О режиме доступа к документам, содержащим информацию, относящуюся к тайне личной жизни граждан Республики Беларусь". Историкам перестали выдавать документы о поведении людей с обвинениями в предательстве, дезертирстве, пособничестве, документы оккупационных органов власти и управления, содержащие сведения по личному составу (списки полицейских, граждан, добровольно уехавших в Германию и т.п.), сведения из учетно-фильтрационных материалов КГБ (МТБ, МВД) на граждан, репатриированных из Германии и оккупированных ею стран на родину в 1945-1946 гг.[22]. Если бы сегодня авторы задались целью узнать, кто именно мучал и расстреливал их родных в Новогрудке в 1941-1944 гг., то получили бы отказ на основании статьи 28 новой редакции Коституции Республики Беларусь о неприкосновенности достоинства граждан и незаконном вмешательстве в их личную жизнь. В архиве Яд Вашем есть имена людей, ответственных за организацию массовых убийств в Новогрудке[23].
Почему судьба уберегла именно Дова и Джека Каганов, неизвестно. Благодаря своему упорству, энергии и силе воли, они преодолели все испытания, встали на ноги, родили детей. Сколько же таких еврейских корней было уничтожено в годы войны в Новогрудке, Белоруссии, Советском Союзе, Восточной Европе? Какие всходы не поднялись? Ответы, скорее всего, найдут наши дети и внуки, а мы должны сохранить для них правду о Катастрофе.
3. Новые подходы в изучении Катастрофы
Вторая половина 1990-х гг. отмечена устойчивым ростом интереса к истории Катастрофы на территории Белоруссии[24]. Работы, посвященные ей, последовательно появлялись не только в этой республике бывшего СССР, но и в Израиле, США, Англии и России. По-своему, это закономерно. С одной стороны, выросло новое поколение исследователей, менее пристрастное к событиям второй мировой войны, а с другой – еще живы участники и современники событий. В условиях отказа от тоталитарного мышления делаются попытки полнее понять уроки Катастрофы. Открывшиеся архивы позволили первым проверить свои догадки, а вторым заполнить пустые места в истории войны, которую в Советском Союзе поспешили объявить написанной.
Статьи, обзоры, воспоминания, сборники документов и монографии, вышедшие в 1996-1999 гг., очень отличаются по своему профессиональному уровню, глубине анализа, осмысления и достоверности. Наибольший контраст представляют работы написанные в Белоруссии. Первую группу из них составляют мемуары и мемориальные издания[25]. Они эмоциональны, содержат много нового фактического материала, сведений и примеров. Геннадий Винница рассказывает о гетто Баево, Барань, Богу- шевск, Дубровно, Копысь, Коханово, Обольцы, Орша, Россасна, Сенно, Славное, Смольяны, Толочин и Тучин. Он собрал материал путем многочисленных интервью со своими земляками, пережившими Катастрофу. В конце каждого очерка имеется именной список евреев, погибших от рук нацистов и их пособников. В приложении к книге дается перечисление евреев (89 имен), призванных в Красную Армию военным комиссариатом в Орше и павших в сражениях с нацистами. Вместе с тем, увлекшись описанием геноцида, Винница рисует почти идеальную картину жизни советских евреев в предвоенные годы.
Сима Марголина рассказывает о гетто Узда в Минской области, описывая пребывание там своих родных, знакомых и соседей, погибших во время акции в октябре 1941 г. (300 семей, 1 740 чел.). После погрома часть узников нацисты вывезли в гетто Минск, откуда свидетельница бежала, скитаясь по разным хуторам, деревням и местечкам Белоруссии. Небольшая по объему книга Марголиной (66 с.) – типичная история человека, травмированного Катастрофой и пронесшего ее опыт через всю жизнь. М. Рывкин и А. Шульман пишут о "праведниках народов мира". Это 11 коротких историй спасения евреев в Витебской области: Браславе, Быковщине, Глубоком, Городке, Друе, Дуниловичах, Кубличах, Шумилино, Яновичах. Несмотря на скромный объем (61 е.), авторы сумели достичь поставленной цели. Книга написана образно, содержит неизвестные примеры, факты и детали, характеризующие атмосферу антисемитизма и расовой нетерпимости, созданную нацистами. По существу, это первое издание в республике, специально посвященное "праведникам". Воспоминания Вячеслава (Цали) Тамаркина[26] – это хроника жизни и гибели местечка Ляды, одного из многих поселений на границе Белоруссии и России в бывшей "черте еврейской оседлости". В книге переплетены эпизоды истории общины (более 2 тыс. чел.) до революции 1917 г., в первые десятилетия Советской власти, предвоенное и военное время. Автор, чудом избежав гибели во время акции, попал в партизанский отряд, стал воспитанником суворовского, а затем курсантом офицерского училищ, прошел фронт, стал инвалидом. Его рассказ о пережитом написан безыскусно, правдиво и ярко.
Заслуживают внимания мемуары бывшего узника Минского гетто и партизана Бориса Млынского. Начиная работу над рукописью еще в 1980-е гг., в Ленинграде, автор не предполагал ее опубликовать и не был связан с требованиями цензуры. Его воспоминания отличают достоверность и искренность, правдивость и образность. Повествование начинается с детских лет, описывается быт еврейского Слуцка. Приводятся подробности, которые ценны как источник истории евреев в межвоенный период. Война уничтожила большинство архивов, и эта сторона жизни белорусского еврейства остается наименее изученной. Автор – не историк и литератор, но увлекает своим рассказом. Наиболее сильным получился раздел о блокаде партизанской зоны нацистами весной 1944 г. и чрезвычайных усилиях партизан, чтобы выжить. К сожалению, Млынский не сверил свои воспоминания с исторической литературой и допустил ряд неточностей и ошибок. В книге опущен такой важный момент как очень противоречивые отношение партизан к евреям.
Среди мемуаров и воспоминаний наиболее интересная работа принадлежит Роману Левину, бывшему узнику гетто в Бресте, а ныне писателю в Харькове. В Брестском государственном архиве было обнаружено свыше 12,5 тыс. анкет узников гетто, уничтоженного в октябре 1942 г. Нигде в мире не сохранилось такого количества документальных свидетельств, заполненных рукой обреченных. К анкетам прилагались фотографии, оторванные от советских паспортов, любительские карточки довоенных лет и снимки, сделанные в гетто. Мать Менахема Бегина и семья раввина Соловейчика, врачи, учителя, ремесленники, домохозяйки и дети до 14 лет, вписанные в анкеты своих родителей[27]. Все они погибли в гетто, были расстреляны на территории Брестской крепости и на Бронной Горе. Из более 20 тыс. евреев Бреста уцелело только 19 чел., и одним из них оказался Роман Левин. О его необычной судьбе впервые рассказал известный исследователь истории обороны Брестской крепости Сергей Смирнов (1915- 1976 гг.). В России по сценарию Левина сняли документальный фильм о жизни и гибели брестского гетто, а во Франции вышла отдельная книга[28]. К сожалению, в книге "Мальчик из гетто" допущена неточность: Л.Ф. Цанава не был начальником Штаба партизанского движения Белоруссии. Этот пост занимал П.З. Калинин, а Цанава был его заместителем и возглавлял отдел контрразведки Штаба.
Сочетание воспоминаний и архивных документов представляет собой работа юриста Б.П. Шермана с характеристикой основных преступлений нацистов в Барановичах и лагере Колдычево, о котором в немецких источниках говорилось как о "месте лишения свободы с особо тяжким режимом для военнопленных, осужденных и гражданских лиц, взятых под подозрение". По подсчетам автора, в Барановичах погибло не 12 тыс. евреев, как считалось ранее, а 18 750 чел. В концентрационном лагере в Колдычево с марта 1942 г. до начала 1944 г. погибло свыше 22 тыс. чел. В построенной кремационной печи лагеря было сожжено 600 тел узников из тюрем Барановичей и Столбцов. Особый интерес представляют сведения о гибели в Барановичах евреев, депортированных из Германии (2 тыс. чел.), Чехословакии (3 тыс.), Польши (500) и Австрии (300). Всего в Барановичах и его окрестностях за годы войны погибло 52 510 чел. всех национальностей. Шерман публикует два списка евреев. В первом указаны воины Советской Армии, уроженцы Барановичей, погибшие на фронтах второй мировой войны (49 имен) с указанием года рождения, воинского звания, времени гибели и места захоронения. Во втором – евреи, погибшие в партизанских формированиях (85 чел.). Итогом книги является глава "От ответа не ушли", о судебных процессах над немецкими военными преступниками и их пособниками в Барановичах, которые состоялись в 1945, 1962,1967,1971 гг.
Вторую группу книг составили сборники документов и материалов. В 1997 г. в Минске вышло второе издание сборника "Трагедия евреев Белоруссии в годы немецкой оккупации, 1941-1944 гг."[29]. По сравнению с первым выпуском, оно дополнено, исправлено и значительно расширено. Составители включили в сборник такие новые главы, как "Антиеврейская пропаганда на страницах фашистских изданий на оккупированной территории Белоруссии", "Из стенограммы судебного процесса по делу о преступлениях гитлеровцев против евреев Белоруссии в Минске (1946 г.)", "Белорусские праведники народов мира" с приложением таблицы на 124 фамилии спасителей. Пятая глава пополнилась воспоминаниями евреев из Гамбурга, а восьмая глава – свидетельствами пяти узников Минского и Белостокского гетто. В переизданном сборнике появилось много новых фотодокументов. К сожалению, в нем имеются отдельные неточные факты, ошибки перевода с немецкого на русский язык, не всегда можно согласиться с комментариями некоторых документов.
Ценное исследование – "Черная книга с красными страницами" – было выполнено двумя авторами, эмигрировавшими в начале 1990-х гг. в Соединенные Штаты Америки. Это бывшие профессор Белорусского государственного университета Давид Мельцер и член Союза писателей Белоруссии и Союза журналистов СССР Владимир Левин[30]. Появление этой объемной работы (573 с.) во многом стало возможным, благодаря росту интереса эмигрантов из бывшего СССР к своей истории, корням и опыту Катастрофы. Мельцер и Левин постарались заполнить этот пробел. Авторы доказывают, что уничтожение евреев было не просто частью трагедии всех жителей Белоруссии, а одним из ее центральных событий. Именно в Белоруссии нацисты впервые на практике опробовали механизм поголовного уничтожения евреев. Авторы сумели во многом по-новому интерпретировать уже известные документы, включили в свою работу воспоминания 96 свидетелей Катастрофы, значительную часть которых они сами опросили в Соединенных Штатах Америки. Наряду с бесспорными достоинствами, "Черная книга с красными страницами" имеет ряд упущений, главным из которых, является отсутствие ссылок на источники, географического и именного индексов. Невозможность проверить спорные места книги, заставляет, порой, усомниться в объективности авторов. Не понятно, на основании чего Левин и Мельцер пришли к выводу о существовании в Белоруссии 30 тыс. евреев-партизан, треть из которых, по их словам, погибла в борьбе с нацистами. Это намного превышает данные израильских историков Ицхака Арада, Шмуэля Краковского, Шмуэля Спектора и др.[31]. Одной из наиболее сложных задач, которую предстоит решить в будущем, остается статистика потерь в годы Катастрофы[32].
Результатом длительной работы в Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации стала книга профессора Военной академии им. Фрунзе Федора Свердлова[33]. Это донесения, составлявшиеся в 23-х армиях (120 архивных единиц хранения по 300-350 листов каждое), которые направлялись в политуправления фронтов или Главное Политическое Управление Красной Армии (фонд 32). К ним прилагались акты о расстрелах евреев, показания военнопленных, выдержки из издаваемых в армиях "Бюллетеней о зверствах немецких оккупантов" и т.п. Свердлов вводит в научный оборот источники, которые никогда не использовались в историографии Холокоста. Сборник дает сведения о причастности к уничтожению евреев солдат Вермахта, а не только СС и "айнзацкоманд", как считалось ранее. Документы рисуют картину тщательно спланированного убийства евреев еще до решения конференции в Ванзее 20 января 1942 г. Это было убийство на глазах у местных жителей, чего нацисты избегали в Германии и других оккупированных странах Европы. Автор доказал, что уже осенью и зимой 1941 г. политическое руководство Красной Армии знало о тотальном уничтожении нацистами советских евреев, но не приняло никаких специальных мер для их спасения. Показано, что уже в годы войны власти СССР замалчивали масштабы Катастрофы, жертвы которой именовались как абстрактные "советские граждане".
Самую важную работу в названной группе, без сомнения, проделали Евгений Розенблат и Ирина Еленская[34]. Они предложили свою версию жизни евреев Пинска в контексте общеисторических событий 1939-1941 гг. Авторы остановились на отношениях евреев Западной Белоруссии с Советской властью и доказывают, что подавление национального самосознания стало своего рода подготовкой Катастрофы. Во второй части книги детально показана политика геноцида на примере Пинска в 1941-1944 гг. Широко представлены архивные документы и материалы. Это сведения Пинского обкома и горкома КП(б)Б, докладные записки прокуратуры и рапорты НКВД, сообщения немецких оккупационных властей, хранящиеся в Брестском государственном архиве, приказы, распоряжения, инструкции немецкой комендатуры в отношении еврейского населения до и после создания гетто, материалы периодической печати коллаборационистов. Особую ценность представляет переписка юденрата, постановления о штрафах, контрибуциях, участии евреев в принудительных работах, списки еврейского имущества, письменные обращения евреев в юденрат и отделы магистрата Пинска (заявления, жалобы, прошения). Все это удачно дополняется воспоминаниями современников. Специальный раздел посвящен отношениям евреев и неевреев. Книга снабжена подробными демографическими таблицами. Анализ и обобщения, научная достоверность, убедительный комментарий свидетельствуют, что в Белоруссии, наконец, появилась монография, отвечающая требованиям западной историографии.
Третью группу публикаций представляют книги, посвященные Катастрофе, изданные далеко за пределами Белоруссии[35]. Три автора, Шалом Холавский, Джек Каган и Дов Коэн, непосредственно участвовали в описываемых событиях. Д-р Холавский (1914) – счастливый пример историка-долгожителя, которому судьба позволила быть современником и летописцем Катастрофы. Он родился в Лиде, в 1935 г. закончил семинар "Тарбут" в Вильно и стал директором и педагогом ивритской школы в Ракове. В 1941-1942 гг. Холавский активно участвовал в работе подполья гетто Несвиж, был одним из организаторов восстания его узников, командиром еврейского партизанского отряда Жукова. После войны он стал во главе РНН тоvетеп (Partisans, Soldiers and Halutzim) в Польше и Германии. В 1948 г. Холавский приехал в Израиль и вступил в киббуц Ein Hashofet, с которым связана вся его творческая жизнь. В своей последней монографии, вышедшей в 1998 г. в Амстердаме[36], автор аккумулировал лучшее, что было написано им в предшествующие годы на иврите[37] и по-английски[38]. Трогательное предисловие к книге написал директор Международного центра по изучению Катастрофы (International Center for Holocaust Studies) профессор Иегуда Бауэр. Доктор Холавский не придерживается строгой академической схемы в монографии. Книга выдержана, события представлены в ней убедительно и достоверно. Автор умело использует прием, при котором выдвигаемые тезисы доказываются через свидетельства современников и цитирование документов. Книга написана легко и профессионально. Вместе с тем, она в значительной степени популярна. Изложение материала заранее расчитано на широкую читательскую аудиторию. Главные события, которые занимают внимание автора, разворачиваются на территории западной Белоруссии. Оригинальный материал содержат главы, посвященные роли юденрата и подполья, отношению нееврейского населения к евреям в годы Катастрофы, вооруженному сопротивлению нацистам.
Книга Шмуэля Спектора и Брахи Фрейндлих "Утраченные еврейские миры" рассказывает о жизни четырех общин Польши, Литвы и Белоруссии. Авторы выбрали их как пример многих тысяч общин, разбросанных в Восточной Европе. Евреи, пришедшие сюда в далеком прошлом, в течение столетий жили самобытной жизнью, строго соблюдая традицию и законы веры. С XVII по XIX вв. старейшины Гродно и Брест-Литовска, Пинска и Вильны стояли во главе Va’ad Medinat Lita (Lithuanian Communities Council). Между двумя мировыми войнами Гродно, Лида и Олькиеники входили в состав Польши, а Вишай был частью независимой Литвы. В наши дни Гродно и Лида являются частью Республики Беларусь. Повествование построено на описании жизни двух больших еврейских семей Фрейдовичей и Зан- дманов. Они показаны как труженики и последователи веры предков. Немецкое вторжение и политика геноцида обрекли этот мир на уничтожение. Несмотря на вынесенный приговор, евреи сопротивлялись, и некоторым посчастливилось выжить. В числе переживших Катастрофу оказался молодой Феликс Зандман. Потеряв родителей и большинство родных, он нашел в себе силы продолжать жить, жениться, родить детей и рассказать миру о пережитом. Книга прекрасно издана и иллюстрирована редкими фотографиями.
Отдельно следует сказать о научных сообщениях историков, занятых изучением Катастрофы. Наиболее ценные работы выполнили Ицхак Арад, Мордехай Альтшулер, Яков Цур, Иешуа Бюхлер, Даниель Романовский (Израиль), Ханнес Хеер (Германия), Нехама Тек, Христиан Герлах (США), Эммануил Иоффе, Аркадий Лейзеров, Марат Ботвинник, Вячеслав Селеменев (Белоруссия) и некоторые др.[39] Знакомство с ними показывает насколько продвинулись ученые в изучении истории Холокоста. Возможность работать с первоисточниками, умелое использование предшествующего опыта коллег дало положительные результаты. Для большинства публикаций характерны объективность и убедительность, вдумчивый анализ и комментарии. Авторы стараются избегать категорических утверждений, отказываются от апологетики, оправдательного тона в отношении евреев. Но чем глубже становится проникновение в историю Катастрофы, тем больше возникает вопросов. Насколько евреи были осведомлены о политике геноцида накануне советско-германской войны? Какими были причины и мотивы той части еврейства, которая отказалась своевременно эвакуироваться? Что определяло отношение советского руководства к Катастрофе? Какой была жизнь в гетто? Чем в действительности был юденрат – формой пассивного сопротивления или сотрудничества с нацистами? Что представлял собой антисемитизм на оккупированной территории, и в какой степени он был следствием нацистской пропаганды? Каким было отношение к евреям местных жителей и партизан, личного состава и командования? Были ли попытки советского руководства вмешаться в эту проблему? Эти и подобные им вопросы способны вырасти в самостоятельные монографические исследования.
Начиная с 1997 г., в Минске начал выходить научный сборник "Евреи Белоруссии. История и культура"[40], в котором представлены статьи, исследования, очерки, библиографические материалы, посвященные иудаике. Значительное место занимает вторая мировая и советско-германская войны. Наиболее содержательные публикации принадлежат Д. Романовскому, И. Герасимовой, Э. Иоффе, А. Гуревич, Р. Черноглазовой, А. Майзелю и др.[41] В 1995-1999 гг. в Витебске продолжается издание литературно-исторического альманаха "Мишпоха". Он рассчитан на читательскую аудиторию еврейской белорусской диаспоры и поступает в страны: СНГ, Израиль, США, Швецию, Польшу, Германию, а также в государства Балтии и Молдову. Тема Катастрофы в нем – одна из центральных. Важные сообщения сделали Анатолий Кардаш, Феликс Липский, Исаак Боровик, Владимир Смоляр, Аркадий Подлипский, Залман Пруслин, Григорий Канович, Аркадий Шульман, Яков Басин, Владимир Лившиц, Борис Блях- ман, Варлен Стронгин, Давид Симанович, Зеев Абрамсон, Гирш Релес, Анатолий Алексин и др. Большинство авторов – это вдумчивые исследователи, но многие не придерживаются академического стиля. В "Мишпохе" всегда много редких фотографий и документов, старых портретов и рисунков, часто публикуются письма переживших Катастрофу с рассказами о своих спасителях.
В Белоруссии тема Катастрофы перестала быть абстрактным и новым явлением. Она заявила о себе в полной мере, и уже нет необходимости доказывать ее значимость. Все издания о войне считают своим долгом сообщить о политике нацистов в отношении еврейского населения[42]. Уровень освещения проблемы, ее глубина, как и степень объективности подачи информации, безусловно, отличаются, но замалчивать трагедию евреев в Белоруссии, как это делалось почти пятьдесят лет, уже невозможно. В 1996-1999 гг. прошел ряд республиканских и международных конференций, симпозиумов и встреч ученых, труды которых посвящены проблемам межнациональных отношений и Катастрофы[43]. В мае 1997 г. в Москве состоялся Второй международный симпозиум "Уроки Холокоста и современная Россия"[44]. Свои приветствия его участникам прислали председатель Фонда исторических видеодокументов "Пережившие Шоа" режиссер Стивен Спилберг из Лос-Анжелеса (Survivors of the Shoah VisualHistory Foundation) и председатель правления Национального Института Яд Вашем в Иерусалиме Авнер Шалев. С докладами по истории Катастрофы евреев в Белоруссии выступили руководитель центра "Холокост" в Бресте Аркадий Бляхер, заведующий отделом Института архивного дела Республики Беларусь Сергей Жумарь, профессор Э. Иоффе, доцент Витебского педагогического университета Михаил Рыбкин[45]. Важные сообщения были сделаны историками Израиля: Ицхаком Арадом, Пинхасом Агмоном, Шмуэлем Спектором, Вадимом Дубсоном и Иосифом Бегуном[46]. С большим вниманием были выслушаны сообщения Карла Модига, Эриха Гольдхагена, Беллы Барам, Гордона Морка, Джеймса Пеллечиа, Джолин Чу (США), Иоханнеса Вробеля (Германия), Поля Завадски, Мартины Коэн (Франция), Моники Адамчик-Гарбовска (Польша), Леонида Коваля (Латвия), Ефима Ткача (Молдова), Стера Елисаветского, Юлии Смилянской, Александра Наймана (Украина), Ильи Альтмана, Танхи Отерштейна, Аллы Гербер, Натальи Басовской (Россия) и др. Ученые обратились с призывом увековечить память о Катастрофе при помощи создания мемориалов и музеев, расширения научных изысканий, преподавания в учебных заведениях, преследования в уголовном и гражданском порядке за разжигание межнациональной розни, включая отрицание Холокоста. Собравшиеся поддержали идею образования региональных отделений центра "Холокост" во всех республиках бывшего Советского Союза, включая Белоруссию.
Таким образом, несмотря на известное обилие литературы о Катастрофе в Белоруссии, появившейся в последние годы, эта работа находится только в своем начале. Идет процесс накопления фактического материала и первичного его осмысления, публикуются первые сборники документов. Проблема Холокоста не отражена в программах учебных заведений республики[47], не проводятся научные конференции, не защищают диссертаций. До сих пор нет концептуальных работ. Почти все они имеют описательный характер, не объясняющий суть явления, не идут вглубь события. Историей Катастрофы, в лучшем случае, заняты ученые-одиночки, большинство из которых остаются "любителями". К известному "бегу на месте" приводит отсутствие международного сотрудничества историков. Их совместная работа укрепила бы взаимное доверие, помогла бы прийти к общим выводам. Предстоит ответить на вопрос, в чем отличие Катастрофы в Белоруссии от трагедии еврейства в других регионах Советского Союза и странах Восточной Европы. Объяснить отношения евреев и неевреев на оккупированной территории. Показать вклад евреев в движение Сопротивления, масштабы потерь еврейского населения Белоруссии. Эти и другие проблемы ждут своего объективного исследования. История Катастрофы должна стать самостоятельным направлением в белорусской историографии.
Примечания
[1] Е. Гольбрайх. Исповеди Ришонского парка. Очерки о героях войны и узниках гетто (Тель-Авив, 1995); Самуил Гиль. Кровь их и сегодня говорит (Нью-Йорк, 1995); В. Левин, Д. Мельцер. Черная книга с красными страницами. Трагедия и героизм евреев Белоруссии (Балтимор, 1996); Григорий Ушполис. Тревожное время. Евреи в Литве (Петах- Тиква, 1997); Р. Давыдов. Монолог Рафаэля. Воспоминания военного врача (Тель-Авив, 1997); Захар Трубаков. Тайна Бабьего Яра (Тель-Авив, 1997); Бася Цин. Выжить, чтобы вернуться (Тель-Авив, 1997); Евдокия Браиловская. Чудеса за колючей проволокой. Из воспоминаний школьницы - узницы гетто, (Нью-Йорк, 1997); Сквозь огонь Катастрофы (Аш- келон, 1997); Эм. Коренблит. Жестокий век. Жизнь еврейской семьи в годы войны (Тель-Авив, 1998); Сима Лернер. Мой Рок. Документальная повесть узницы гетто и концлагерей (Тель-Авив, 1998); Леонид Веренштейн, Стер Елисаветский. Евреи - герои сопротивления. В подпольной и партизанской борьбе против нацистских оккупантов на Украине, 1941-1945 гг. (Тель-Авив, 1998); Л.П. Сушон. Транснистрия: евреи в аду (Одесса, 1998 г.); Яков Хонигсман. Катастрофа еврейства Западной Украины. Евреи Восточной Галиции, Западной Волыни, Буковины и Закарпатья, 1933-1945 гг. (Львов, 1998); Бэрри Фаллов, "Бунт обреченных". Из истории Катастрофы евреев южной Бессарабии (Бостон, 1998); Юлиан Рафес. Дорогами моей судьбы (Балтимор, 1997); Yulian Rafes. The Way we Were Before Our Desstruction. Lives of Jewsh students from Vilna who perishedduringthe Holocaust (Baltimore, 1998).
[2] Вячеслав (Цаля) Тамаркин. Это было не во сне (Москва, 1998); Даниил Романовский, "Холокост глазами евреев - его жертв: на примере Восточной Белоруссии и Северо-Западной России", Вестник еврейского университета в Москве, № 1(17), 1998 г., с. 84-119; Его же, "Отношения между евреями и неевреями на оккупированных советских территориях глазами евреев на примере Северо-Восточной Белоруссии и Западной России", Там же, №1(18), 1998 г., с. 89-122; Б. Млынский. Страницы жизни времен Катастрофы (Хадера, 1998); А. Розенблюм. Память на крови (Петах-Тиква, 1998); Бася Житницкая. Жизнь, прожитая с надеждой (Рамат-Ган, 1998); А. Рубенчик. Правда о Минском гетто (Тель-Авив, 1999); Давид Каган. Расскажи живым. Белорусская мадонна (Тель- Авив, 1999).
[3] Sh. Cholawski. The Jews of Belorussia During World War II, Harwood Academic Publishers (Amsterdam, 1998), р. 3.
[4] M. Altshuler, „Escape end Evacuation of the Jews Eastern Belorussia During the Holocaust“. Studies in Contemporary Jewry (Yahadut Zmameinu), № 3, 1986, Jerusalem, рр. 119-158, (Hebrew); M. Altshuler. Soviet Jewry on the Eve of the Holocaust. A Social and Demografic Profile (Jerusalem, 1998).
[5] А.В. Мирончик умер в 1986 г. и похоронен в Борисове; сведения о соучастии в преступлениях нацистов стали известны уже после его смерти - Л.С.
[6] Праведник народов мира - почетное звание, присуждаемое человеку, спасшему в годы второй мировой войны одного или нескольких евреев с риском для своей жизни.
[7] Л. Смиловицкий, "Зачем жонглировать названиями?" Из истории топонимики Минска. Вечерний Минск, 16 августа 1990 г., № 189.
[8] Б.К. Анищенко. Черта оседлости. Белорусская синагога в царствование Екатерины Второй, АРТИ-ФЕКС (Минск, 1998).
[9] См. подробнее: Л. Смиловицкий, "Изи Харик: певец и жертва эпохи", Новая панорама (Иерусалим), 19 сентября 1991 г.; "Душой и телом", Еврейский камертон (Тель-Авив), 6 и 13 октября 1995 г.; "Почему в твоем высоком доме такие глубокие подвалы?" Там же, 7, 14, 21 ноября 1997 г.
[10] Jon A. Armstrong (ed.) Soviet Partisans in World War 2, Universiy of Wisconsin Press (Madison, Wisconsin, 1964); Lester Samuel Eckman. The Jewish Resistance: the History of the Jewish Partisans in Lithuania and White Russia During the Nazi occupation, 1940-1945 (New York, 1977); Charles Gelman. Do Not Go Gentle: a memoir of Jewish Resistance inPoland, 1941-1945. Hamden, CT: Archon Books, 1989; John Loftus. The Belarus Secret. Nazi War Crimes Trials and War Criminals, 1939-1945, (New York, 1982); Lucjan Dobroszynski, Jefrey S. Gurock (eds.). The Holocaust in the Soviet Union and the Souroes on the Destruction of the Jews in the Nazi-Occupied Territories of the USSR, 1941-1945 (New York, 1993); Yehoshua R. Buchler, “Local Police Force Participation in the Extermination of Jews in Occupied Soviet Territory”. Shwut, № 4 (20), 1996, рр. 79-99; В. Левин, Д. Мельцер. Черная книгас красными страницами (Балтимор, 1996); Hannes Heer, „Killing Fields: The Wermacht and the Holocaust in Belorussia, 1941-1942“, Holocaust and Genocide Studies (Washington), 1941-1942", vol. 11, N0 1 (Spring 1997), рр. 79-101.
[11] Sefer ha-Partizanim ha-Yehudim (The Book of Jewish Partisans) Moravia, Yad Vashem, (Jerusalem, 1958); Blackbook of the Localities Whose Jewish Population Was Exterminated dy the Nazis”, Yad Vashem, (Jerusalem, 1965); Jack Nusan Porter (ed.) “ Jewish Partisans”. A Documentary Story of Jewish Resistance ib the Soviet Union During WW-2, Yad Vashem Memorial Institute (Jerusalem, 1968); Aryeh Tartakower, (ed.) “Jewish ResistanceDuring the Holocaust”, Yad Vashem Memorial Institute (Jerusalem, 1971); Y. Arad, Sh. Krakowski, Sh. Spektor (eds.) „The Einsatzgruppen Reports: Selections from the Dispatches of Nazi Deats Squads’ Campaign against the Jews, July 1941 – January 1943, Yad Vashem(Jerusalem), Holocaust Library (New York, 1989); Moshe Kalchheim (ed.) “With Proud Bearing; 1939-1945”: Chapters in the History of Jewish Fighting in the Naroch Forests (Tel Aviv, 1991), Hebrew; Shmuel Spector, Bracha Freundlich, (eds.) Lost Jewish Worlds: “The Kommunities of Grodno, Lida, Olkieniki, Vishay, Yad Vashem (Jerusalem, 1996).
[12] В. Самович. Расстрелянные, замученные и повешенные. Фашистский геноцид в Бресте (Брест, 1994); Трагедия евреев Белоруссии в годы немецкой оккупации, 1941-1944 гг. Сборник документов и материалов. Изд. 2-е. Под ред. Р. Черноглазовой (Минск, 1997). Е. Розенблат, И. Еленская, Пинские евреи, 1939-1944 гг. (Брест, 1997); Г. Винница. Слово памяти (Орша, 1997); С. Марголина. Остаться жить (Минск, 1997); М. Рывкин, А. Шульман. Породненные войной (Витебск, 1997).
[13] Исключение составляют сборник документов под редакцией заведующей партизанским отделом Белорусского государственного музея истории Великой Отечественной войны Черноглазовой (398 с.) и книга Розенблата, Еленской (308 е.), подготовленные на научном уровне.
[14] Y. Jaffe, Y. Alperovich (eds.). In the Novogrudok and the Partisan Movoment. The Memorial Book (Tel Aviv, 1998) (Hebrew).
[15] Пилсудский, Юзеф (1867-1935), польский государственный деятель, маршал (1920), в 1919-1922 глава польского государства, в 1926 установил авторитарный режим; в 1931 ликвидировал дискриминирующие евреев законы, стремился сократить количество евреев в Польше, установил связи с сионистскими организациями, облегчил эмиграцию в Палестину, отправлял туда оружие для еврейских боевых организаций, пытался повлиять на правительство Англии для того, чтобы развернуть более широкую еврейскую эмиграцию.
[16] Члены Новогрудской иешивы добились в Литве визы на выезд в Японию и таким образом избежали своей гибели. См.: Зерах Варгафтиг. Уцелевшие в годы Катастрофы (Иерусалим, 1994), с. 61-63, 65-66, 74-76.
[17] Sh. Cholawski, „Soviet Rule in Western Byelorussia, 1939-1941, and the Repercussions for the Jewish Community during the Holocaust“, World Congress of Jewish Studies (Jerusalem, 1980), Hebrew; Ben-Cion Pinchuck. Shtetl Jews under Soviet rule Eastern Poland on the eve of the Holocaust. Jewish society and culture. Oxford, UK; Cambridge, Mass.,USA: B. Blackwell, 1990; “Jewish Refugees from Poland in Belorussia, 1939-1940”. Documents. Introduced and annotated by Emanuel Ioffe and Viacheslav Selemenev, Jews in Eastern Europe, № 1 (32) 1997, рр. 45-60.
[18] Nechama Tec, Defiance. The Bielski Partisans.Oxford University Press (New York, 1993).
[19] Л. Смиловицкий, "Еврейские семейные лагеря и отряды в Белоруссии, 1941-1944 гг." Евреи Беларуси. История и Культура. Сборник статей. Вып. 2 (Минск, 1998), с. 126-138; С. Швейбиш, "Еврейский семейный партизанский отряд Шолома Зорина", Вестник еврейского университета в Москве, № 3 (13) 1996, с. 88-109.
[20] Чрезвычайная государственная комиссия была создана 2 ноября 1942 г.
[21] Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 7021, оп. 81, д. 102, л. 103.
[22] Настоящая инструкция была утверждена приказом Председателя Комитета по архивам и делопроизводству Республики Беларусь № 21 от 3 июля 1996 г. и зарегистрирована в Реестре Государственной регистрации в Минске 25 сентября 1996 г.," № 1590/12.
[23] Yad Vashem Archives (Jerusalem, collection М-33/1159.
[24] L. Smilovitsky, „Revival of the Historiography of Belarus’s Jews, 1992-1995”, Shvut, № 3(19), 1996, рр. 209-219.
[25] Р. Левин. Мальчик из гетто. Российская библиотека Холокоста (Москва, 1996); А. Розенблюм. Следы в траве забвения. Евреи в истории Борисова, Свет меноры (Борисов, 1996); Г. Винница. Слово памяти (Орша, 1997); С. Марголина. Остаться жить (Минск, 1997); Р. Рыжик. Спаси и помилуй (Витебск, 1997); М. Рывкин, А. Шульман. Породненные войной (Витебск, 1997); Б. Шерман. Барановичское гетто. Колдычевский лагерь смерти (Барановичи, 1997); Б. Млынский. Страницы жизни времен Катастрофы (Санкт-Петербург - Хадера, 1998).
[26] В. Тамаркин. Это было не во сне (Москва, 1998).
[27] Анкеты были обнаружены в архиве г. Бреста в 1994 г., а в 1995 г. сотрудники Института Яд Вашем скопировали этот материал и вывезли в Израиль, с ними можно познакомиться в Иерусалиме: фонд М-41, дела 299-620.
[28] Rem, L’entfant du ghetto: Brest-Litovsk 1941, Moskou 1996: Recit (Paris, 1996): Stok.
[29] Трагедия евреев Белоруссии в годы немецкой оккупации, 1941- 1944 гг. Сборник документов и материалов. Изд. 2-е. Под ред. Р.Черноглазовой (Минск, 1997).
[30] В. Левин, Д. Мельцер. Черная книга с красными страницами. Трагедия и героизм евреев Белоруссии (Балтимор, 1996).
[31] 15-20 тысяч партизан-евреев на территории Украины, Беларуси, Волыни (западная Украина) и стран Балтии. См.: "Евреи в боях с нацистской Германией во второй мировой войне" (Иерусалим, 1995), с. 35-37.
[32] Места принудительного содержания гражданского населения на временно оккупированной территории Белоруссии в годы Великой Отечественной войны. Справочник (Минск, 1997), с. 8-13, 20-25, 34-36, 39-44, 49-54, 63-65.
[33] Документы обвиняют. Холокост: свидетельства Красной Армии. Сост. Ф.Д. Свердлов (Москва, 1996).
[34] Е. Розенблат, И. Еленская. Пинские евреи, 1939-1944 гг. (Брест, 1997).
[35] Sh. Spector, Br. Freundlich, (eds.). Lost Jewish Wordls: The Communities of Grodno, Lida, Olkieniki, Vishay, Yad Vashem (Jerusalem, 1996); L. Eckman. The Jewish Resistance in Lithuania and White Russia during the Nazi Occupation, 1941-1944. (New York, 1997); Jack Kagan, Dov Cohen, Surviving the Holocaust with the Russian Jewish Partisans, Valentine Mitchel (London, 1998).
[36] Sh. Cholawski. The Jews of Belorussia During World War II, Harwood Academic Publishers (Amsterdam, 1998).
[37] На реках Неман и Днепр: евреи Белоруссии во второй мировой войне (Тель-Авив, 1982); В буре истребления. Еврейство восточной Белоруссии во второй мировой войне (Иерусалим, 1988); The Holocaust and the Armed Struggle in Belorussia as Reflected in Soviet Historiography and in Works by Belorussian Emigres“, Yalkut Moreshet (Tel Aviv), № 38 (December), 1984 pp. 147-164; “Underground and Partisans from the Slonim Chetto”. Massuah, 23 (1995), рр. 185-198.
[38] Ibiden, “Judenrat in Minsk“. Patterns of Jewish Leadership in Nazi Europe 1933-1945: Proceeding of the Third Yad Vashem Conference, Jerusalem. April (1977); “Soviet Rule in Western Belorussia, 1939-1941, and the Repercussions for the Jewish Community during the Holocaust”, World Congress of Jewish Studies (Jerusalem, 1980).
[39] “Jewish Refugees from Poland in Belorussia, 1939-1940“. Documents. Introduced and annotated by Emanuel Ioffe and Viacheslav Selemenev, Jews in Eastern Europe, № 1 (32), 1997, pp. 45-60; Yehoshua R. Buchler; “Lokal Police Force Participation in the Extermination of Jews in Occupied Soviet Territori”. Shvut, № 4 (20), 1966, pp. 79-99; Christian Gerlach, „Failure of Plans for an SS Extremination Camp in Mogilev, Belorussia“, Holocaust and Genocide Studies (Washington), vol. 11, No 1 (Spring 1997), pp. 60-78; Hannes Heer, “Killing Fields: The Wehrmacht and the Holocaust in Belorussia, 1941-1942”, ibidem, pp. 79-101; Nechama Tec, Daniel Weiss, “A Historical Unjustice: The Case of Masha Bruskina”, ibidem, No 3, vol. 11, Winter 1997, рр. 366-377; Д. Романовский, "Холокост глазами евреев – его жертв: на примере Восточной Белоруссии и Северо-Западной России", Вестникеврейского университета в Москве, № 1(17), 1998 г., с. 84-119 и ряд др.
[40] Евреи Белоруссии. История и культура. Вып. 1 и 2 (Минск, 1997, 1998).
[41] Д. Романовский, "Холокост на территории Белоруссии в западной историографии"; Э. Иоффе, "Катастрофа белорусского еврейства в отечественной историографии"; А. Гуревич, "Судьбы еврейских детей в годы оккупации"; А. Лейзеров, "За стенами гетто: практика и методы истребления белорусских евреев"; Р. Черноглазова, "Новые документы о гетто в г. Глубокое"; Е. Розенблат, И. Еленская, "Социально-экономическая структура Брестского гетто по материалам паспортизации еврейского населения" и др.
[42] Е.Л. Абецедарская, П.И. Бригадин и др. История Беларуси. ИП Экоперспектива (Минск, 1997); Я.К. Новик, Г.С. Марцуль. Гiсторыя Беларусi. Частка другая (Мiнск, 1997); Нямецка-фашысцкi генацыд на Беларусi, 1941-1944 гг. Пад рэд. праф. Ў. Мiхнюка (Мiнск, 1995); Старонкi ваеннай гiсторыi Беларусi. Вып. 2, Iнстытут Гiсторыi НАН Беларусi (Мiнск, 1998); Беларусь ў Вялiкай Айчыннай вайне, 1941-1945 гг.: Бiблiяграфiчны паказальнiк (Мiнск, 1995-1996); Нацистское золото из Беларуси. Документы и материалы, НАРБ (Минск, 1998).
[43] Национальные меньшинства Белоруссии: путь сотрудничества и согласия. Витебск, 21-22 мая 1996 г.; Евреи в меняющемся мире. Международная научная конференция, Минск, 14-16 октября 1996 г.; Историческое образование в Республике Беларусь: состояние и перспективы развития. Вторая всебелорусская конференция историков, Минск, 10-11 апреля 1997 г.; Политические репрессии в Белоруссии в XX в., Минск, 27-28 февраля 1998 г.
[44] Тень Холокоста. Материалы Второго международного симпозиума "Уроки Холокоста и современная Россия". Москва, 4-7 мая 1997 г. Русская библиотека Холокоста (Москва, 1998).
[45] Э. Иоффе, "Перспективы исследований по истории Холокоста в Белоруссии"; С. Жумарь, "Еврейский вопрос в оккупационных изданиях на территории Белоруссии"; М. Рывкин, "Тема Холокоста в оккупационной прессе Витебска".
[46] И. Арад, "Уникальные черты Холокоста на территории СССР"; В. Дубсон, "Нацистская антисемитская пропаганда в Центральной России, 1941-1943 гг." П. Агмон, "Сбор и использование видеосвидетельств по истории Катастрофы"; И. Бегун, "Запрет на память о Холокосте".
[47] Исключение составляет академический курс "Катастрофа восточно-европейского еврейства", который читается в рамках Открытого университета Израиля в Минске – Л.С.
Оригинал: http://www.berkovich-zametki.com/2017/Zametki/Nomer1/Smilovicky1.php
