Почти что ничего. Точно укус насекомого, который кажется вам сперва очень легким. По крайней мере, так вы говорите вполголоса, чтобы успокоить себя. Телефон зазвонил около четырех часов пополудни в доме Жана Дарагана, в комнате, которую он называл кабинетом. Он задремал на диване в углу, куда не доставали солнечные лучи. И эти звонки, которые он давным-давно отвык слышать, не прекращались. Что за настойчивость? На том конце провода, быть может, кто-то забыл повесить трубку. Наконец он встал и направился в другую часть комнаты, к окнам, туда, где солнце припекало слишком сильно.
— Я хотел бы поговорить с месье Жаном Дараганом.
Голос мягкий и угрожающий. Такое было его первое впечатление.
— Месье Дараган? Вы меня слышите?
Дараган хотел повесить трубку. Но какой смысл? Звонки возобновятся и не прекратятся никогда. Разве только перерезать телефонный провод…
— Он самый.
— Это насчет вашей записной книжки, месье.
Он потерял ее месяц назад в поезде, который вез его на Лазурный Берег. Да, это могло быть только в том поезде. Записная книжка, наверно, выпала из кармана его пиджака, когда он доставал билет, чтобы предъявить контролеру.
— Я нашел записную книжку с вашим именем.
На серой обложке было написано: «В СЛУЧАЕ УТЕРИ ПРОСЬБА ВЕРНУТЬ». И Дараган однажды машинально вписал туда свое имя, адрес и номер телефона.
— Я принесу ее вам домой. В любой день и час, когда скажете.
Да, решительно, голос мягкий и угрожающий. И даже, подумалось Дарагану, с нотками шантажа.
— Я предпочел бы встретиться в городе.
Он сделал над собой усилие, преодолевая неловкость. Но его голос, старательно равнодушный, вдруг показался ему самому лишенным всякого выражения.
— Как вам будет угодно, месье.
Повисла пауза.
— Жаль. Я совсем рядом с вами. Мне бы хотелось передать вам ее из рук в руки.
Дараган спросил себя, не стоит ли мужчина у его подъезда и не останется ли он там, подстерегая его. Надо было избавиться от него как можно скорее.
— Встретимся завтра после обеда, — сказал он наконец.
— Как скажете. Но тогда поближе к моей работе. У вокзала Сен-Лазар.
Он готов был бросить трубку, но сохранил хладнокровие.
— Вы знаете улицу Аркад? — спросил мужчина в трубке. — Мы можем встретиться в кафе. Улица Аркад, сорок два.
Дараган записал адрес. Он перевел дыхание и сказал:
— Очень хорошо, месье. Улица Аркад, сорок два, завтра, в пять часов вечера.
И повесил трубку, не дожидаясь ответа собеседника. Он тотчас пожалел, что разговаривал так грубо, но отнес это на счет жары, уже несколько дней тяжело нависшей над Парижем, непривычной жары для сентября месяца. Она усиливала его одиночество. Вынуждала его сидеть взаперти в этой комнате до захода солнца. И потом, телефон у него не звонил уже много месяцев. А мобильным, лежавшим на письменном столе, он и не помнил, когда пользовался в последний раз. Он едва умел с ним обращаться и часто ошибался, нажимая не те кнопки.
Не позвони ему незнакомец, он бы навсегда забыл о потерянной книжке. Он пытался вспомнить записанные в ней имена. На прошлой неделе он даже хотел было ее восстановить и на чистом листке начал набрасывать список. Но вскоре разорвал листок. Ни одно из имен не принадлежало людям, что-то значившим в его жизни, адреса и телефоны которых ему никогда не требовалось записывать. Он знал их наизусть. В этой книжке были только знакомые, как говорят, «профессионального плана», несколько якобы полезных адресов, всего десятка три имен, не больше. Да и из них некоторые следовало бы вычеркнуть, потому что они были уже не нужны. Единственное, что беспокоило его после потери книжки, — что он написал на ней свое имя и адрес. Конечно, он мог не пойти на встречу, и пусть этот тип напрасно ждет его на улице Аркад, 42. Но тогда останется что-то недосказанное, какая-то угроза. Ему часто снилось в пустоте иных одиноких вечеров, что звонит телефон и тихий голос назначает ему встречу. Он вспомнил название романа, который когда-то читал: «Время встреч» [Роман швейцарского писателя Жоржа Альда (1917–2010)].
Быть может, это время еще не кончилось для него. Но давешний голос не внушал ему доверия. Этот голос был одновременно мягким и угрожающим. Да.
* * *
Он попросил таксиста высадить его на площади Мадлен. Жара стояла не такая, как в предыдущие дни, и можно было пройтись, если выбрать теневую сторону. Он шел по улице Аркад, пустынной и тихой под солнцем.
Он не бывал в этих краях целую вечность. Ему вспомнилось, что его мать играла когда-то в театре поблизости, а отец занимал кабинет в самом конце улицы, слева, в доме 73, по бульвару Осман. Он удивился, что еще помнит номер 73. Но все это прошлое стало таким размытым со временем… легкой дымкой, рассеивающейся на солнце.
Кафе находилось на углу улицы и бульвара Осман. Пустой зал, длинная стойка с полками, как в столовой самообслуживания или старой закусочной «Вимпи». Дараган сел за столик в углу. Придет ли этот незнакомец на встречу? Обе двери были распахнуты, одна на улицу, другая на бульвар, из-за жары. На другой стороне улицы высокое здание — дом 73… Он спросил себя, не выходило ли на эту сторону одно из окон отцовского кабинета. На каком этаже? Но эти воспоминания не давались в руки, как мыльные пузыри или обрывки сна, улетучивающиеся при пробуждении. Его память, возможно, лучше сохранила кафе на улице Матюрен, перед театром, где он ждал мать, или окрестности вокзала Сен-Лазар, район, в котором он часто бывал когда-то. Но нет. Конечно, нет. Это был уже не тот город.
— Месье Жан Дараган?
Он узнал голос. Перед ним стоял мужчина лет сорока с девушкой явно моложе его.
— Жиль Оттолини.
Это был тот же голос, мягкий и угрожающий. Он указал на девушку:
— Подруга… Шанталь Гриппей.
Дараган сидел на банкетке неподвижно, даже не протянув им руку. Оба сели напротив него.
— Просим нас извинить… Мы немного опоздали…
Он заговорил ироничным тоном, видно, для храбрости. Да, это был тот же самый голос, с легким, почти неуловимым южным акцентом, которого Дараган не заметил вчера по телефону.
Кожа цвета слоновой кости, черные глаза, орлиный нос. Лицо худое, острое и в фас, и в профиль.
— Вот ваше добро, — сказал он Дарагану тем же ироничным тоном, который словно бы скрывал какую-то неловкость.
И он достал из кармана пиджака записную книжку. Положил ее на стол, накрыв ладонью с растопыренными пальцами. Казалось, ему не хотелось отдавать ее Дарагану.
Девушка держалась чуть поодаль, как будто старалась не привлекать к себе внимания, брюнетка лет тридцати с волосами до плеч. В рубашке и черных брюках. Она бросила на Дарагана встревоженный взгляд. У нее были высокие скулы и раскосые глаза, и он подумал, что она, возможно, вьетнамского происхождения или китайского.
— А где вы нашли эту книжку?
— На полу под банкеткой в буфете, на Лионском вокзале.
Он протянул ему записную книжку. Дараган сунул ее в карман. Действительно, он вспомнил, что в день отъезда на Лазурный Берег приехал на Лионский вокзал загодя и сидел в буфете на втором этаже.
— Хотите что-нибудь выпить? — спросил назвавшийся Жилем Оттолини.
Дарагану хотелось покинуть их немедленно. Но он передумал.
— Швепс.
— Попробуй найти кого-нибудь, чтобы принял заказ. Мне кофе, — сказал Оттолини, повернувшись к девушке.
Та тотчас поднялась. Судя по всему, она привыкла ему повиноваться.
— Для вас, наверно, было неприятностью потерять эту книжку…
Он улыбнулся странной улыбкой, показавшейся Дарагану наглой. Но, возможно, это было от неловкости или робости.
— Знаете, — сказал Дараган, — я практически никому больше не звоню.
Тот бросил на него удивленный взгляд. Девушка вернулась к их столику и села на свое место.
— Они в это время не обслуживают. Сейчас закрываются.
Впервые Дараган услышал голос этой девушки, хрипловатый голос, в котором не было легкого южного акцента ее соседа. Скорее парижский выговор, если это еще что-нибудь значит.
— Вы работаете поблизости? — спросил Дараган.
— В рекламном агентстве на улице Паскье. Агентство «Свертс».
— И вы тоже? — он повернулся к девушке.
— Нет, — сказал Оттолини, не дав девушке времени ответить. — Она сейчас не работает.
И снова эта натянутая улыбка. Девушка тоже улыбнулась.
Дарагану не терпелось проститься. Если он не сделает этого сейчас же, удастся ли ему вообще от них избавиться?
— Я буду с вами откровенен…
Он наклонился к Дарагану, и голос его стал как будто выше.
Дараган ощутил то же чувство, что и вчера по телефону. Да, этот человек назойлив, как насекомое.
— Я позволил себе полистать вашу записную книжку… простое любопытство…
Девушка отвернулась, делая вид, будто не слушает.
— Вы на меня не сердитесь?
Дараган посмотрел ему прямо в глаза. Тот выдержал его взгляд.
— С какой стати мне на вас сердиться?
Молчание. Он все же опустил глаза. Потом, тем же металлическим голосом:
— Есть кое-кто, чье имя я нашел в вашей записной книжке. Я хотел бы получить от вас сведения о нем…
