Ананси
Кон покинул зал, и Эмер догнала его за кулисами в «артистической», которая на самом деле была просто чьим-то кабинетом, переименованным на то время, пока идут лекции. Эмер вошла в комнату, где толкались немногочисленные люди, с которыми она не была знакома, они пожирали мизерные тосты, расхищали непременную сырную тарелку и пили вино из пластиковых стаканчиков.
Кон разговаривал с парочкой очень загорелых свежепостриженных мужчин в темных костюмах — и с броской молодой афроамериканкой, которую Эмер видела впервые. Сырная тарелка проплыла мимо нее, словно лактозный призрак, на вытянутой руке облаченного в смокинг официанта. Сплошные убытки от подобных пирушек, подумала Эмер, чудовищный расход хорошей еды; она сделала себе зарубку прихватить щербатый кусок всеми забытого бри и сунуть его в сумочку перед уходом, чтобы им с Коном питаться этим пару дней, — так акулы подъедают тушу кита. Порывы таскать еду к себе в сумочку зародились в ней после развода родителей.
Ее мать, вечно озабоченная деньгами, финансовый параноик, как любая мать-одиночка, подносила свою обширную сумочку к краю пластиковых столов в «Макдоналдс» и сгребала туда мелкие упаковки кетчупа и майонеза. Эмер запомнила, как ей казалось, будто эти упаковочки похожи на леммингов, что валятся в черную пропасть материной сумки, и воображала, как они вопят, летя навстречу смерти среди жвачки, ключей и рассыпанной мелочи.
Многие годы спустя, возясь в родной квартире после смерти матери, Эмер влезла на верхние полки в кладовой и нашла там удивительно тяжелую открытую коробку. На Эмер вывалился груз наворованных матерью крошечных красных кетчупов, желтых горчиц, зеленых приправ и белых майонезов. Значит, все правда: с собой ничего не заберешь, даже соусы. Эмер опознала эту забытую заначку, вспомнила годы мелкого воровства и накопительства, громадную надежду и страх, которые воплощала эта расфасованная по прямоугольничкам заначка, и коленки у Эмер подогнулись, будто одно лишь это и осталось от бедной цепкой маминой души — эти хорошенькие упаковочки, рассыпавшиеся по кухонному линолеуму, словно рыбешка из сети. В конце концов всего хватает — и денег, и любви, и майонеза. Не стоило маме тревожиться — так сильно, так долго.
Работая локтями и извиваясь, Эмер пробралась к Кону.
— Привет, Элис, — сказала она, применив тайное ласковое прозвище прилюдно, как это делают, чтобы укрепить свои позиции, люди, которым вдруг становится не по себе за столом. Эмер заметила, как афроамериканка отдергивает ту руку, что была в непосредственной близости от Кона, — гораздо быстрее, чем представлялось бы необходимым, словно ее застали врасплох у банки с печеньем, а если точнее — словно ей хотелось, чтобы Эмер решила, будто застукала эту женщину, когда та трогала Кона за руку.
Кон микроскопически поморщился от «Элис» и запечатлел на устах Эмер напряженный поцелуй. Сейчас у Кона был вкус дешевого красного вина и запах застарелого, выдохшегося адреналинового страха перед публичным выступлением.
— Лучше «доктор Купер». — Все чрезмерно рассмеялись — не потому что поняли шутку, просто знали, что тут должно быть смешно, ха-ха-ха.
— Эмер, познакомься: Александр Стивенз и Стивен Александр из АТД1.
— Он показал на мужчин в костюмах, те прилежно протянули ей мягкие ладони. Один назвался Стивеном, второй Александром, и Эмер тут же забыла, кто есть кто. Далее Кон взмахом руки показал на красивую чернокожую женщину:
— А это Нанси. Простите, не уловил вашей фамилии.
Женщина, казалось, страшно оскорбилась, но затем лучезарно улыбнулась и произнесла:
— Ананси. Не Нанси. Просто Ананси. Без фамилии.
— Как Шер? — любезно предположила Эмер, а затем неуклюже добавила: — Или Опра.
— Нет,—твердоотозваласьженщина.—Как Ананси.
Встрял Кон:
— Ананси выразила желание поискать капитал в рост, на разработку фильма.
— Какого фильма? — спросила Эмер.
— Именно, — сказал Алекс или Стив.
— В рост? Как волшебные бобы, что ли? — пошути ла Эмер. Шутка никого не насмешила.
— Я представляю определенные африканские ин тересы, заинтересованные в Голливуде и в изложении туземных, репрезентативных и подкрепляющих историй в формате сравнения с другими культурами, но неуклонно придерживающихся иудео-христианской традиции христианства.
Эмер решила, что словесный салат Ананси вроде бы содержит информацию и речевое намерение, но на самом деле нет. Еще раз проиграв сказанное в голове, Эмер пришла к выводу, что оно лишено выраженного смысла.
У Ананси был выговор, который Эмер сочла африканским, и собралась спросить, откуда Ананси родом, но отчего-то передумала. Волосы у этой женщины были скатаны в толстые дреды, привольно обрамлявшие ее гладкое ненакрашенное лицо, — они напомнили Эмер изображения головы Медузы горгоны из школьных книг по мифологии, только у Ананси прическа смотрелась угарно. Угарная Медуза. Эмер пригляделась: все это настоящие волосы, никаких накладных. Черт. Как и Медуза, Ананси завораживала. Кон очаровался: Эмер чувствовала, как он неощутимо отстраняется от нее — подобно луне, попавшей в поле тяготения большей планеты. Не унизительно. Покамест. Кон сиял, все еще пари ́л после своей лекции и внимания к себе, каким бы ни было оно невеликим, но в общем и целом всетаки парил — необязательно из-за этой обалденной молодой женщины.
— Стив и Алекс хотят свозить нас в «Нобу»2, закинуть мячик.
— Киношный мячик? Пущай завертится, пусть киномячик катится...
Эмер удивило, что ее гнев и неловкость выливаются в иронию и внезапный ковбойский выговор вполсилы, но свежеподстриженные, кажется, не заметили. Их агентские прикиды опрысканы ингибиторами сарказма.
— Точно, — сказал Стив. Или Алекс. Кто-то из них сказал: — Левакам перло в Голливуде целую вечность.
— Я не знала, — отозвалась Эмер.
— Ну, с 1970-х, — уточнил Стив или Алекс. — Кругом навалом денег на кино, что по другую сторону улицы. Братья Кок3 хотят купить студию и снимать фильмы масштабов «Звездных войн», но с глубинным христианским посылом. Клинта режиссером, может. Мел как раз посреди очередного возвращения в кино. Христианские боевики ему сейчас самое то. Нам окно открылось нараспашку. А у вашего человека есть товар. Нам кажется, что он сегодняшний Джо Кэмбл... Дж. К. Роулинг, весь этот замес с новыми олимпийцами4 — может, даже какаянибудь сверхъестественная битва богов между англичанами и американцами — и это у нас тут просто мозговой штурм — во времена Революции, ну вы понимаете, английские боги против доморощенных, только вякни — и вот тебе «Гамильтон»5 по полной программе, плохиш, верно, Кон? Но без избытка политики.
Дин-дон-дин-дон — «минутка Джо Кэмбла». Диндон-дин-дон — «Чаепитие Гарри Поттера». И — дзынь! — «Гамильтон». Услышав эти ключевые слова, Эмер почувствовала себя участницей старой телевикторины Ворчуна Маркса6. Глянула на потолок — не слетит ли оттуда утка. Никаких уток. Видимо, это и имел в виду Кон, когда говорил: «Мне надо создать словарь, который будут применять, обсуждая меня». Он разбрасывался ключевыми словами, как демагог, а агенты и рады были вцепляться в них, словно форель в муху. Эмер осознала, как низко отвисла у нее челюсть. Посмотрела на Кона. Он лыбился как дурак.
— Можно вас на пару слов, господин адвокат? — Эмер заглотила остаток третьего стакана уксусного красного. Взяла Кона за локоток и отвела на несколько футов в сторону. — Мы только что въехали в Пенсвилль?7 Население — до хера больше, чем тебе казалось.
— Что?
— Ничего. «Нобу»? Серьезно — «Нобу»? Ты кто такой вообще?
— В каком смысле? Мне нельзя поесть в «Нобу»?
— Конечно, тебе можно в «Нобу», дело не в этом, дело не в «Нобу», «Нобу» — это... «Нобу»... — И тут она принялась неудержимо хохотать. Пока пыталась взять себя в руки, Кон раздраженно щурился. — Извини, если столько раз подряд сказать слово «Нобу», оно делается нелепым на слух... ну ты понимаешь, как бессмыслицы у Доктора Зойсса — Нобунобунобу... ху-у-у... ху-у-у-у-у-у-у-у-ху-у-у-у-у-ху-у-у-у... — Тут ее опять разобрало.
Кон подождал-подождал — и сказал: — Я бы хотел хоть раз в жизни поесть в...
Она умоляюще вскинула палец, чтобы Кон замолчал:
— Не произноси.
— Эмер.
— Прошу тебя, не произноси это слово, я не могу, просто скажи, что хочешь... поесть безумно дорогой, претенциозной, непрожаренной, неправильно названной рыбы, пусть я сроду не видела претенциозной рыбы, речь не об этом, просто не говори.
— На*** «Нобу». Дело не в «Но-блин-бу». Она так хохотала, что часть публики в комнате обратила на это внимание, и даже Кон, раздосадованный и слегка смущенный, несколько очаровался слезами, что катились по лицу его давнишней долготерпеливой девушки.
Кон сказал: — Так, Эмер, милая, мне пора... сама знаешь куда, приглашаю тебя вместе с нами — со Стивом, Алексом и Ананси в...
— Умоляю, нет. Хватит. Сжалься, я же младенец.
— В... японский ресторан, которому положено остаться неназванным.
Кон в некотором смысле шел на мировую. Эмер понимала, что ему вроде как хотелось побыть отдельно — по крайней мере, чтобы сегодня эти голливудские ребята, Ананси и мир в целом считали, будто он сам по себе. Эмер задело, но она списала это на простую человеческую хрупкость. Знала, кто есть Кон, знала, что он такое, и любила его вопреки слабостям — возможно, любила его как раз за них, потому что понимала, до чего уязвимым чувствует себя король без своего трона. И Эмер казалось, будто она знает себя саму — не героиня она, не рохля и не королева, а нечто посередине: герохля. Современная Мисс Подземка, подумалось ей. Новая женщина из старой отливочной формы. Другая впала бы в ужас от внезапного успеха своего мужчины, но у Эмер имелся план: она играла вдлинную.
Ухмыльнулась, собственнически поцеловала Кона в губы.
— Нет, ты езжай один — в «Нобу»... видишь, я могу это произнести: езжай один в «Но-о-о-о-о»... — Ее опять чуть не развезло, но она удержалась, последний слог получился бессильным взвизгом: — «...бу»... и возвращайся с личным электронным письмом от Кристен Стюарт8 и договором на три фильма, так же у них принято говорить, да? И с пластиковой сувенирной фигуркой.
— Ладно. Ха-ха, ладно.
— Ну и, может, с острым роллом с тунцом?
Кон поцеловал ее и сказал:
— Будет сделано. До скорого. Люблю тебя, Элис.
— И я тебя, Элис.
Эмер повернулась и присела в книксене, не понимая толком зачем, помахала на прощанье ребятам из АТД и красивой бесфамильной Ананси, после чего вперила взгляд в витавшую сырную тарелку. Глубоко вдохнула и выдохнула порыв держать нынче вечером Коновы вожжи. Не будет она ему мамочкой. Ушла и никакого бри себе в сумочку запихивать не стала.
1«Агентство творческих деятелей» (Creative Artists Agency, с 1975).
2Нобуюки «Нобу» Мацухиса (р. 1949) — японский шеф-повар и ресторатор, специалист высокой кухни (фьюжн, японские и перуанские традиции). В нескольких странах открыты рестораны, названные его именем.
3Чарлз де Ганаль Кок (р. 1935), Дэвид Хэмилтон Кок (р. 1940) — американские предприниматели, активно участвующие в политике. Имеется в виду серия фантастических романов Рика Риордана
4«Перси Джексон и Олимпийцы» (2005) и снятый по мотивам этих книг американский фильм «Перси Джексон и Похититель молний» (2010).
5«Hamilton» (2015) — американский мюзикл о жизни американского государственного деятеля Александра Гамильтона (1755/1757 — 1804) на либретто, музыку и слова Лин-Мануэля Миранды; особенность этого мюзикла — использование рэпа и ритм-н-блюза наряду с привычными бродвейскими мелодиями.
6Американский комик Ворчун (Граучо) Маркс (1890–1977) много лет вел викторину «Ставка — жизнь», с 1947 по 1949 год на радио, далее, до 1960-го, на телевидении.
7Отсылка к Майклу Ричарду Пенсу (р. 1959), американскому политику и юристу, 48-му вице-президенту США, несгибаемому консерватору.
8Кристен Джеймз Стюарт (р. 1990) — американская актриса, прославившаяся ролью в вампирской киноэпопее «Сумерки».
