Часть первая
Глава 5
Стоял один из тех первых дней весны, когда солнце неожиданно набирает силу, не оставляя от зимы даже смутных воспоминаний.
Все вдруг устремились на улицу. За столиками кафе под открытым небом сидели мамаши с детьми, богемного вида пенсионеры и хипстеры с ноутбуками и чашками с латте-макиато. Угол Шлахтхофа и Рыночной площади они называли «итальянским кварталом», а Мюнхен считали одним из городов Северной Италии. Официанты приветствовали посетителей неизменным buongiorno[1], те охотно отвечали по-итальянски. И вовсе не потому, что разучились говорить по-немецки.
Лично я никогда не понимала людей, которые заказывают кофе по-итальянски исключительно ради того, чтобы показать себя «гражданами мира». «Тосканская фракция» — так я их называла, «фракция латте-макиато». Я никогда не чувствовала себя итальянкой, даже наполовину. Три года жизни в Лондоне сформировали меня больше, чем какие-то непонятные гены. За пять лет, прожитых в этом квартале, я ни единого раза не зашла в это кафе.
***
Я намеренно явилась пораньше, заняла один из немногих свободных столиков и сразу почувствовала себя маленькой девочкой, растерянной и обманутой. Зачем мне эта встреча? «Ты взрослая женщина, — говорила я себе. — Ты прекрасно справляешься со своей жизнью. К чему бередить старые раны?»
Ладони взмокли от холодного пота. Что-то во мне протестовало против всего этого. Вдруг захотелось встать и уйти, но тут я увидела его, выходящего из машины на другой стороне улицы.
Он был в легком светлом костюме и бежевых кожаных перчатках, которые снял и привычным жестом бросил в машину. Движения отличала уверенность, свойственная успешным людям. В то же время он казался выходцем из другой эпохи. Во всяком случае, дверцу машины он запер ключом — в классическом понимании этого слова.
Да и сама машина — простенькое, но элегантное винтажное авто с тонкими хромированными вставками и сверкающими ажурными дисками на колесах. Легко было представить Грейс Келли на переднем пассажирском сиденье.
Легкая походка придавала его фигуре нечто юношеское, несмотря на чуть сгорбленную спину. Он тут же узнал меня. Я встала, мы пожали друг другу руки — возможно, чересчур церемонно. Когда я улыбнулась, он просиял, внезапно помолодев. Я смутилась.
Он придержал мне стул — старая школа. Молодой человек на фото и этот старик словно две скобки, внутри которых — жизнь. Для меня она была сплошным знаком вопроса.
Только когда мы сели друг против друга, я поняла, как он взволнован. Прокашлялся, извинился, держался он неуверенно, будто явился на тайное свидание. С первых минут я почувствовала, что он видит во мне кого-то другого. Но приветливость, даже нежность, читавшиеся в его глазах, были настолько непритворными, что я невольно прониклась к нему доверием.
Я искала черты фамильного сходства — во внешности, жестах, мимике. Этот представительный господин казался мне воплощением порядка, в то время как моя жизнь представляла собой неправильно собранный пазл, отдельные фрагменты которого и вовсе отсутствовали.
— Простите за бесцеремонное вторжение. Я всего лишь хотел увидеть вас на подиуме. Но когда вы... надеюсь, сейчас все в порядке?
Я кивнула. Слава богу, у него хватило такта говорить мне «вы», держать дистанцию. Мне тоже так было проще.
— Как долго вы за мной шпионили? — спросила я и сама удивилась холодности своего тона.
Он обиделся. Возможно, именно этого я и добивалась. На его лице проступило выражение сожаления.
— Простите, что так вышло. Собственно, я искал Винченцо. Я ничего не знал о вас.
— Но зачем вы отправились за мной в Милан? — удивилась я. — Ведь мы живем в одном городе.
Моя прямота, похоже, нисколько его не смутила.
— Это было чистое сумасшествие, — ответил он. — Ностальгия... Когда я увидел вас на подиуме... Бог мой...
Его глаза увлажнились. Я старалась сохранять невозмутимость.
— Джульетта гордилась бы вами, — продолжал он. — Она всю жизнь мечтала об этом.
Я не понимала, что он имеет в виду.
— Она ведь тоже... портняжничала, — пояснил Винсент. — И имела к этому делу талант. Вот только ваших возможностей у нее не было... Думаю, отец назвал вас в ее честь. Мать он любил больше всех на свете.
На безымянном пальце его левой руки блестели два золотых кольца: вдовец. Заметив мое внимание, он поспешно спрятал руку.
— Где она сейчас? — спросила я.
Он чуть заметно тряхнул головой. Будто не хотел произносить вслух то, что и без того было мне понятно. Джульетты нет в живых. Но молчание Винсента красноречиво свидетельствовало, что для него она не умерла. Одни оставляют этот мир насовсем, примирившись со своей участью, другие уходят против воли. В последнем случае часть человека остается с живыми.
Тишину нарушило появление официанта. Винсент заказал эспрессо по-итальянски — довольно необычно для немца его поколения. Но по-итальянски он говорил с акцентом, немецким, насколько я могла судить. И вообще, совершенно не походил на итальянца.
— Когда вы последний раз общались с отцом? — осторожно спросил он.
— Я видела его один-единственный раз, в детстве, — ответила я. — И совсем недолго.
— Мне жаль... Я не знал.
Он вздохнул и посмотрел на меня так, будто решил удочерить не сходя с места.
— Все нормально, — успокоила его я.
— Я тоже давно с ним не общался, — продолжал Винсент. — Ваш отец не хотел меня знать.
— По крайней мере, это нас объединяет, — заметила я и тут же пожалела о своей неосторожности.
Винсент застенчиво улыбнулся и отвел взгляд. Некоторое время мы молчали — два чужих друг другу человека. Все, что было между нами общего, — незнакомец по имени Винченцо. Точнее, его отсутствие.
Официант поставил на стол кофе и удалился.
— Вы уверены, что он жив? — спросила я.
— Безусловно.
— Зачем вы его разыскиваете?
Винсент перегнулся через стол, понизил голос:
— Буду откровенен с вами, не так давно в нашей семье произошло несчастье, умерла моя жена.
— Джульетта?
Он покачал головой:
— Официально мы с Джульеттой никогда не были супругами.
Он помолчал, глядя на меня, будто ожидал реакции. Но я решила сохранять покерфейс.
— Это так... — Винсент шумно выдохнул. — В молодости не понимаешь, как быстро все подходит к концу. В ваши годы я тоже смотрел только в будущее. Но с возрастом все чаще оглядываешься назад. Я не хочу уйти, не примирившись с прошлым.
Я не понимала, к чему он клонит. Винсент огляделся, как будто боялся, что его подслушают. Но люди вокруг были заняты своими разговорами. Он еще ближе подался ко мне:
— Я должен уладить свои дела, времени на это осталось не так много.
И снова этот пронизывающий взгляд. На что он намекает?
— Ваш отец — мой наследник, — пояснил Винсент. — Кроме него у меня две дочери... Но прежде я хотел бы с ним объясниться. — Он замолчал, будто ожидая ответа, и тут же продолжил: — Мне следовало озаботиться этим раньше. Но видите ли... я был связан одним обещанием... долгая история. Сейчас, во всяком случае, я решился его нарушить. Надеюсь, не поздно.
В его тоне чувствовался напор, Винсент и в самом деле будто куда-то торопился.
— После смерти жены я нанял частного детектива. Винченцо он не нашел, зато вышел на его дочь... — Он неуверенно улыбнулся. Мне стало не по себе. — Если Винченцо так и не объявится или откажется от наследства, оно достанется его детям...
Я откинулась на спинку стула.
— Спасибо, мне ничего не нужно.
Я не хотела этих денег. Наследство — это для тех, у кого есть корни. Не для таких перекати-поле, как я.
— Вы мне не верите?
Он попытался взять меня за руку. Я отпрянула.
— Тот, кого вы ищете, мне чужой. Я не имею к нему никакого отношения.
Винсент снова помолчал.
— Разумеется, он вам чужой. Но человек остается для нас чужим, пока мы не знаем его истории.
Я молчала. Всю жизнь я только и занималась тем, что пыталась заполнить пустоту в ней. Делала все, чтобы не чувствовать этой раны. И, по-видимому, не слишком преуспела, потому что иначе сейчас просто встала бы и ушла, без сожалений.
Иногда мне кажется, что наши тела населены духами ушедших близких. Прошлое не оставляет нас, как бы мы от него ни бегали. И это пугает. В одном африканском племени женщины носят на поясах головы умерших детей и разговаривают с ними, как с духами предков.
Некогда существовала женщина, как две капли воды похожая на меня. Моя жизнь изменилась необратимо с тех пор, как я узнала об этом. Я не хочу иметь ничего общего с этой семьей, но, похоже, не все зависит от моего желания. И связь эта становится тем крепче, чем отчаянней я пытаюсь ее разорвать. Тридцать шесть лет я убегала без оглядки, но теперь во мне будто что-то сломалось. Мне захотелось остановиться и взглянуть в глаза своим призракам. Только ради того, чтобы распрощаться с ними.
— Как умерла Джульетта? — спросила я.
Он надолго задумался. Очевидно, воспоминания были мучительны.
— До сих пор я никому об этом не рассказывал.
Я встретила его испытующий взгляд. Винсент как будто хотел убедиться, что я готова выслушать его историю.
— У меня к вам предложение, — сказал он. — Я рассказываю вам, как все было, а вы решаете, верить мне или нет. От вас зависит, станем ли мы друзьями или останемся чужими. Возможно, мы сможем помочь друг другу.
[1] «Доброе утро», «добрый день» (ит.) — приветствие, принятое среди итальянцев в первой половине дня.
