Крещатик, №241

Однажды подняв глаза к небу, Человек увидел золотой шар: И ему захотелось дотянуться до него... Стивен Крейн

Вся проблема в том, что даже когда искренне полной душой и всем сердцем любишь женщину, то все равно ничего поделать с собой не можешь, и происходит это не из-за особенной мужской подлости или грязного и чудовищного характера, а от каких-то независящих движений, эмоций, что ли. Я тут специально говорю, что не чувств, а эмоций и движений. Это совсем разные вещи, мужчины поймут, а история эта не для женщин пишется, и нам, честно говоря, на женщин в этой истории фиолетово, хотя любовь обязательно присутствует.

Люся гордилась своей пепельной косой и точеным профилем. Мог быть ещё один повод для гордости – кукольный тридцать четвертый размер ноги, но нахальное время акселератов диктовало свои мерки и сводило на нет эту милую деталь, и даже превращало в недостаток. Как, впрочем, и рост, который едва дотягивал до полутора метров и был причиной неутешного горя, а заодно и уверенности, что недополучив от природы, обделен будешь и во всем остальном. Увы, пока этот пессимизм был оправдан, хотя некоторые ситуации Люся слишком драматизировала, и эти надуманные драмы приводили её к частым выпадениям из надоевшей реальности.

Ранним утром второго января 1999-го года темное небо над Уфой подернулось судорогой и замерцало дневным светом. Дома, лишенные покрова сумерек, вздрогнули, но, словно припомнив, что такое случается с ними не впервые, успокоились, уставившись в некую точку в пространстве. Они были не одиноки в своем созерцательном безразличии ко всему, что творится на свете – возле перекрестка улиц Ленина и Октябрьской революции, там, где когда-то было трамвайное кольцо, стоял человек, испытывавший приблизительно то же, что и сам город. Весь в черном, словно не стряхнувший с себя тьму ночи, он смотрел в небо, и живая пластмасса лица не выражала ничего, что могло бы как-то объяснить его состояние.

Исчез Кусуслик. Трехцветный кот с кляксой на носу, желтыми разводами на мордочке, черными лапками в белых полосках. Исчез и адреса не оставил. Может быть, выбежал в открытую дверь, когда уходили гости, и бродил теперь у помоек, пытаясь разжалобить сердобольных старушек. Может быть его подобрал «на счастье» кто-нибудь из жильцов нового дома и наказывал сейчас, таская за загривок и тыкая мордой в лужу, за то, что Кусуслик неизменно следовал правилу: «Хорошо быть кисою, хорошо собакою, где хочу пописаю, где хочу покакаю». А может быть, в это не хотелось верить, Кусуслик не усидел на рейке открытой форточки, свалился с пятого этажа и вряд ли был счастлив в последние мгновения своей кошачьей жизни, падая вниз головой – не человек ведь.

Бизнесмен Семен Свистулькин был опытным человеком. Он знал, как управлять людьми. У него была два зама, два бухгалтера, два водителя… И много-много менеджеров. Все заменяли друг друга. У него было даже две женщины. И два – члена. Да, два половых члена. Семен Свистулькин был необычным человеком.

Публикуемые ниже произведения Павла Зальцмана носят характер не вполне завершенных заготовок, но тем не менее представляют значительный интерес для понимания творческого метода художника. Рассказ «Запонки» Зальцман включил в один из списков своей прозы, в котором рассказ датирован началом 1955 г.; датированная 1934 г. рукопись «Парагвай», не упоминаемая ни в одном из списков, сохранилась на четырнадцати блокнотных листах (пять в линейку и девять в клетку). Стр. 6 отсутствует, это место обозначено в публикации астерисками: не исключено, что автор просто ошибся в нумерации страниц при переходе на другую бумагу.

О стихах и прозе Павла Зальцмана

Завершается четвертый год – чего именно? Набралось четыре сотни, а то и шесть, а то и восемьсот – прозрений (вряд ли еще та тысяча, которая грезилась, чуть ли не в самом начале). Круглое и звучное число – зычное, и что-то да значащее? «Не четыреста штук чего-то однородного (двадцать сигарет в пакете), а ряд, выросший спонтанно и степенно, где лишь насчитывается такое количество отдельно стоящих – словно окаменелые Орфеи с лирой – «литературных моментов».

Все великое и значительное отсутствует. Отсутствуют душа, бог, смысл жизни, структура и судьба мироздания. Отсутствуют и прочие известные и привычные нам феномены, но их глубочайшего и даже субстанциального отсутствия мы не замечаем, поскольку еще прежде и apriori, как выразился бы философ-классик, у нас в уме и в опыте, часто интуитивно и бессознательно, уже является то или иное представление о них. И мы невольно говорим себе: это ведь только то, что нам в данный момент припомнилось и надумалось о них. А если как следует покопаться в памяти и книгах, то сколько еще других – нет, не наших допотопных, а ставших достоянием мировой культуры философских, религиозных и просто умственно выдающихся концепций – существует на тему души, бога, смысла жизни, структуры и судьбы мироздания. Если же так, то не абсурдно ли или по меньшей мере праздно – утверждать, что речь идет только об отсутствующих феноменах?

О лирике Ильи Оганджанова

Заметки о книге Тамары Буковской «Безумные стихи»

Клуб N. Литературный альманах. – М.: ООО «АНДЕРЛЕХТ-КОНСАЛТ», Центр поэтической книги (при Русском ПЕН-центре). – 2012. – 112 с. – ил.