Семь искусств, №617

Отчетливо видна такая тенденция: некоторые правнуки Менделя Йохема Прингсхайма, современника Моисея Мендельсона, добивались богатства и занимали достойные места в немецком обществе, а уже их дети и внуки шли в науку, получали профессорские кафедры и становились частью немецкой академической элиты.

Поворотный момент в истории физики отмечен тем, что в 17-м веке темп ее развития вырос в сотню раз. Главные научные “собеседники” Галилея – Аристотель и Архимед – жили двадцатью веками ранее, а исследования Галилея были подхвачены уже его современниками и выросли в современную физику.

Стремясь достичь понимания предмета, Владимир Игоревич Арнольд думал задачами. В начале каждого семестра участникам семинара предлагался список из 10-12 задач, которые он считал важными и – что весьма существенно – разрешимыми. По большей части это были задачи, возникшие у него самого, однако иногда в список попадали и вопросы других математиков, привлекшие его внимание.

Огромный по объему сборник под редакцией Б.Л. Альтшулера и В.Е. Фортова представляет обзор удивительных судеб нескольких поколений российских ученых, создавших советское ядерное оружие, восстановивших ядерное равновесие и тем самым предотвративших угрозу самой страшной атомной войны.

Среди еврейских интеллектуалов в Советском Союзе, как бы заново выносивших идею сионизма, выделялись две трагические фигуры, которых репатриация в Израиль не могла спасти от страданий, уготованных им жестокой судьбой. Одним из них был Борис Гапонов, гениальный переводчик на иврит «Витязя в тигровой шкуре». Вторым – Генрих Соколик, физик и мыслитель, соединивший в себе талант ученого и поэта

Женщины порой требуют от возлюбленного только слов не потому, что они доверчивые глупышки, а потому, что в глубине души они знают: гладко соврать сумеет только любящий. Нелюбящий и стараться не станет.

Гений не только неотъемлемая и лучшая часть эпохи, не только её устный и письменный рупор, он ещё и тот, кто успешно отстаивает прочность своих идеалов. "Гений - это любовь и будущее» - писал Рембо. Гениальный поэт, Артур Рембо умер в полном одиночестве.

Петр третьи сутки из дому не выходил, ни за кем не посылал, докладов не слушал, в течение дел не вникал. Ходил, слонялся по комнатам, думал. Деятельность его, столь необходимая после Нарвы, не допустившая в самые опасные первые дни ни растерянности, ни трусости, сошла на нет.

В самых первых страницах "Майн Кампф" Гитлер пишет о том, что само Провидение помогло тому, что он родился именно в городке Браунау, что стоит на реке Инн в Австрии. Потому что городок расположен как раз на границе между Австрией и Рейхом, на границе, разделяющей два германских государства - границы этой не должно быть вне зависимости ни от каких экономических соображений.

Педагогика – отрасль знания (большинство моих коллег называют его наукой, хотя и всеми вышеприведенными словами тоже – теорией, искусством и пр.). С.И.Гессен писал, что педагогика – это «осмысление воспитания», т.е. реальность нуждается в осмыслении, т.е. в педагогике.

Человеческий ум силен не безошибочностью, а способностью переваривать одни ошибки и порождать новые, более плодотворные. Парадоксальный, несовершенный человеческий разум более адекватен парадоксальному и несовершенному миру, чем непогрешимые электронные мозги компьютера. Компьютер туп в своем совершенстве. Рациональное отнюдь не синоним безошибочного.

Все большее количество людей ныне задумываются над своими «корнями» и осознают себя в качестве «веточек» генеалогического древа. Некоторые обращаются и к собственной, частично прожитой, жизни как предмету саморефлексии и осмысления. Тем, кто захотел «остановиться, оглянуться», могут пригодиться эти заметки

Норе Абрамовне приходилось терпеть. По мере сил держать оборону. Постоянно учитывать привходящие обстоятельства. Ведь театральная среда – слишком плотная. Расслабишься, забудешь об осторожности, – и, считай, пропал.

И как ни кинь – дороги судьбы неисповедимы – этот школьный учитель не только истории и литературы, но еще и суконно-посконного обществоведения, с непростыми исходными данными непростой биографии, а поди ты – под несерьезный вальсок лукавого легкомыслия пригласил своенравную французистую liberté на просторы родины чудесной – пусть на короткий, но освежающий танец.

В Советском Союзе много способных людей явно или неявно ощущали недореализованность своих потенциальных возможностей, а развал советской системы позволил некоторым людям почувствовать, что пришло их время. Такие люди появились всюду – в политике, в экономике, в журналистике, в культуре

Бандитов убивали, как в Чикаго во времена Аль Капоне. Какие они были великие и независимые. Но у одного в руках взорвался пакет с деньгами, у второго – трубка в акваланге, третьего просто застрелили в кабинете. Успешно уходили от судьбы разве что будущий губернатор Дарькин и будущий мэр Николаев.

Последним «открытием» того сезона была гениальная опера Бетховена «Фиделио». Естественно, также новой для меня. В Большом театре она шла один раз – в 1954 году под руководством А.Ш.Мелик-Пашаева – задолго до моего появления в театре. Понятно, что в советское время эта опера долго идти не могла – всё же как-то неловко было слушать на сцене... хор заключённых

Рейзен был красавцем высокого роста, импозантным, обладающим сильным необычайно красивым и выразительным голосом, прекрасными актёрскими данными, позволяющими выступать в разных амплуа. Присущее певцу чувство меры позволяло достичь гармонии звука и сценического обаяния. Ему было присуще неистощимое трудолюбие и безупречный вкус.

Скрипачка обладала сильным звуком, а также необыкновенно певучим и «длинным» легато, характерным для учеников Ауэра. По этому поводу один из критиков заметил, что, слушая Парлоу, можно подумать, что в руках у неё не обычный, а трёхметровый смычок. Виртуозная мелкая пальцевая техника была также предметом хвалебных отзывов критики.

В песнях Окуджавы царит стихия бытовой музыки последних двух веков. Поэт обратился к мелодике, не замутнённой казенщиной, далекой от интонационных штампов официальной советской песни.

Впоследствии Фридрих Горенштейн пытался объяснить отказ в публикации недостаточными усилиями Анны Берзер или коварством ответственного секретаря редакции – но дело было не в личных отношениях. Отказ был совершенно логичным: начиная с «Зимы 53-го года» писатель начал становиться несовместимым с советской литературой.

Первое заочное знакомство с Ю.А. Даниловым-переводчиком – это книги серии, посвященной занимательной математике, которые выходили в советское время в издательстве «Мир». Конечно, это «Математические новеллы», «Математические досуги», «Математические головоломки и развлечения», «А ну-ка догадайся!», «Путешествие во времени» и другие книги Мартина Гарднера, переведенные с английского

Метёт, метёт и мерзко на душе, Хоть редок русский снег в таких широтах. Подрагивает в блюдце бланманже И граммофон заходится в фокстротах.

Превратности любви – они превратны, И это вызывает сожаленье. Пойдешь туда, а надо бы обратно, Не в том идешь, голубчик, направленье.

Но жизнь ведь должна отличаться от смерти. А как отличается ваша? Проверьте: Как мягкое небо от жёсткой земли? От мрака – окошко, что светит вдали? Как щедрый – от ждущего лёгкой наживы? Проверьте скорей – вы действительно живы?

мысл чехла состоит в том, что предметы, обладающие святостью не должны быть открытыми, доступными прямому прикосновению руки или взгляда. Святость – вещь потаенная, укромная. Отсюда и берет свое начало обычай делать покрытия для тфиллин, свитков Торы, арон-акойдеш.

Светлый, сработанный из отличной чесучи, великолепно шитый костюм как влитой сидел на его более чем плотной фигуре, а выделявшийся на фоне костюма ярко-красный галстук нисколько не портил общей гармонии, а наоборот – добавлял ей какую-то пикантность или уж во всяком случае её колорировал. Весь облик ночного гостя излучал доброжелательность.

В начале было слово в самиздате, и слово было – «гарики». Четверостишия Игоря Губермана, возникшие в застойное советское безвременье, перепечатывались тайком, и переписывались за ночь от руки, и заучивались вхруст – в них братски обнимались краткость и талант, а самородный юмор соседствовал с самоиронией.

Имея перед собой два варианта каждого четверостишия – на русском и на иврите – можно воочию убедиться, что строки Игоря Губермана это не только игра и шалость. Они затрагивают общечеловеческие проблемы.