Семь искусств, №72

Непримиримая борьба одного из первых нобелевских лауреатов по физике Филиппа Ленарда с автором теории относительности хорошо известна историкам науки и биографам Эйнштейна. Менее известна предыстория конфликта, а она тоже весьма поучительна.

Специфику математики Арнольд видел и в другом: “Как справедливо отмечают, физики ссылаются на первого автора, а математики – на последнего”. В.И. вообще придавал колоссальное значение адекватности ссылок и другим вопросам, связанным с приоритетом.

ритмы и, соответственно, метры не разбросаны в беспорядке, а концентрируются волнообразно в определенных узлах времени, где имеют достаточно отчетливые начало порыва и его конец. Поэтому метрика стихотворения, наряду с маркирующими эти очаги датами, может оказаться наиболее существенным, после датировок, признаком, позволяющим выстроить или уточнить композицию книги.

Сознательное ж в искусстве есть что? – Если навскидку и обывательски – это в принципе приводимое к ценностным словам. Например, средневековые христиане к какому слову приводили изображение цвета неба? – К слову «золотой» (потому что самый дорогой и потому что там пребывает Бог).

В XIX века на смену пышным, часто замысловатым, но обычно красивым геральдическим знакам приходят вензелевые, сюжетные и шрифтовые экслибрисы, композиция знаков упростилась, они стали менее торжественными и пышными, более свободными и легкими. Вензелевые (польское слово «Wezel» значит «узел») книжные знаки представляют собой переплетенные первоначальные буквы имени и фамилии владельца.

После 25 лет работы в «Даллас-Симфони» в 2010 году Э.Борок занимает должность почётного профессора Южного Методистского Университета Далласа, совмещая преподавание с выступления соло и в камерных ансамблях, а также частым руководством «мастер-классами» в университетах Америки и Европы.

Райзер был прекрасным рисовальщиком и живописцем, имел хорошую руку. Но он так и не достиг высшей точки оригинальности и не осуществил прорыва в стиле. Он, прежде всего, - большая история и упущенная карьера. Он мог бы стать великим художником.

Все без исключения персонажи – вплоть до самых эпизодических, – фигурирующие в настоящем повествовании, – реальные исторические лица. Практически все описанные события имели место, а если не имели, то вполне могли бы его иметь.

Человеческая потребность в сексе и религиозно-социальная норма ее удовлетворения плохо между собой согласуются, а то и прямо одна другой противоречат. Я где-то слышал выражение «социально – биологические ножницы»… Иначе говоря, часто человеку именно того хочется, что норма-регламент, то есть общество, запрещает.

Хорошо, если общепитовская точка (столовая, кафе, чебуречная, пельменная и проч.) предоставляла для этой цели салфетки. Но опытный советский человек всегда имел при себе листок-другой бумаги – на всякий случай. А уж вытирать столовые приборы – это делалось автоматически. Человек приносил свой поднос с едой к столику, садился, и тут же начинал тщательно протирать ложку и вилку.

Да, скомкал и бросил, а потом подумал секунду и решил (сознаюсь, довольно цинически), что время покажет и я, может быть, получу какое–то удовлетворение от этого листка: продам или обнародую эту позорящую меня (и, конечно же – автора!) шутку. Я вынул рукопись из корзины, расправил и спрятал в архив. А хранитель взял, да и украл её.

«Обмен» был напечатан в предпоследнем номере журнала, подписанном Твардовским, а с января 1970 года «Новый мир» в прежнем своем составе прекратил существование. И это была потеря не только для тех, кто в нем работал и печатался, но для всей читающей России.

Ссора 1909 г. между Гумилевым и Волошиным, повлекшая дуэль, оборвала многообещающее сотрудничество Волошина в элитном петербургском журнале «Аполлон». Ему пришлось расстаться со столицей, сменить круг знакомств, вызвать настороженное отношение со стороны целого ряда уважаемых и авторитетных людей.

В 1971 году журнал «Новый Мир» опубликовал статью ВП «Родословная альтруизма». Вот что написал ВП: «История показывает, что идеология, противоречащая человеческой совести, для своего поддержания нуждается в таком мощном чиновничье-шпионско-полицейско-военном аппарате подавления и дезинформации, при котором очень затруднён подлинный накал свободной коллективной мысли, необходимой для самостоятельного прогресса».

Как при Блоке – лиловые складки, Полусумрак и полупокой. И все в том же знакомом порядке Возникают строка за строкой.

История — зачитанная книга: начало вырвано, разорваны листы. Конец неведом. Истина двулика. И меж страниц - засохшие цветы.

Мы живём в ожидании смерти, притворяясь, что вовсе не ждём... Первый – он. Я – второй. Этот – третий. А четвёртый – стоит под дождём.

В слове «гекзаметр» больше железа, чем в пресловутой Магнитке. Археология летнего ливня слой убирает за слоем. Древнее детство. Тело Патрокла. Греки промокли до нитки. Так и уходят в темное время - парами, ротами, строем.

Оплеухи ветвей, в раздражении ждущих дождя, вместе с ветром летящий заученный зов муэдзина – никуда, никуда я от вас не уйду, уходя по проулку, зажатому в тесных кустах розмарина.

Абракадабра, бред, белиберда. Сойти с ума и выйти на перроне – туман, домишек чахлых два рядá и тусклый свет на хвостовом вагоне.

Неподалеку оказался небольшой валун, идеально подходивший для огневой точки. Колька на руках перенес Вадима, уложил к спиной к камню и отошел. Толян положил на землю запасной рожок и похлопал Вадима по плечу, Славка, у которого все карманы были обычно забиты обоймами, разложил три штуки на валуне… Прямо возложение даров святым… Только вот святым, да к тому же еще живым, был наш товарищ Вадька.

Олимпиада запомнилась похоронами Высоцкого. Правда, это воспоминание добавленное. Добавленное последующими годами знаний… Москвичи помнят вживую. Запомнилась она бойкотом из-за ввода наших войск в Афганистан. Что такое Афганистан, мы поняли позже. Каждый по-своему.

Ведущие криминалисты собираются на совещание раз в два года в одной из европейских стран. Этот клуб избранных скромно называется Рабочей Группой и включает в себя человек двадцать экспертов, часть из которых поддерживают между собой постоянные и довольно близкие отношения. В 2005 году Группа встретилась в Стамбуле.

Романный Кутузов, возглавивший армию, занимал ту же выжидательную тактику, что и отстранённый Барклай. Толстой как будто бы оправдывал фельдмаршала, оставившего Москву французам, рассказывая о «дубине народной войны», о русском духе, который умел постичь именно этот, исконно русского происхождения полководец.

Сейчас в семьях сына и дочери четыре собаки, и о каждой можно говорить отдельно, потому что ни один из иерусалимских псов не похож на брата своего. Их подбросили к дворовой калитке одинаковыми малышами. В свете фар сверкнули три пары глаз, и убежать от них стало невозможным, а разделить – немыслимым.

Когда-то в этом парке по субботам и воскресеньям из репродукторов бубнил "Маяк", скрипели незамысловатые аттракционы, а скучающие у своих тележек краснолицые тётеньки подавали вам тёплые пирожки с повидлом, прихваченные с двух сторон жёстким серым бумажным листком размером с промокашку. А теперь...

Мы вернемся, наконец, ко Владыке Снегу Когда Владыка Огонь погаснет, наконец. Его серая, древняя мантия укроет плотно Пучеглазый кошмар оттенков и различий.

Истинно говорю вам: и поучает научно он, и советы бытия дает – Реб Индер! Короче, «слава мудрому Ребиндеру!» Ох, недаром в романе девятнадцать глав – восемнадцать плюс один, как считал Тевье-молочник, то есть гематрия слова «жизнь» (восемнадцать) и Единый Жизнь и Бог, любовь и смерть, бесы революции (в достоевском охвостье) и люди добрые – сошлись-разговорилися в этом романе.

Пушкин рад и одновременно в тревоге: ему ли, знающему все тайны двора, все скрытые мотивы поведения в свете как царствующих особ, так и придворных, – ему ли не понимать, что милостями осыпается не он сам, а его жена, первая красавица Петербурга, Наталья Николаевна Пушкина, а ему дают понять, что её муж должен быть благодарен императору именно за проявленное к ней «внимание».

Футбол в Чехии, без сомнения, феномен национальной культуры. Точно так же, как пиво, как хоккей, как музыка. Но как пиво для чеха – не средство напиться, а повод для хорошего времяпрепровождения, так и футбол не только спорт, но и часть народной жизни.