Русская жизнь, №82

Нам дорога жизнь каждого человека, каких бы политических взглядов он ни придерживался. Война - это варварское решение политических и экономических проблем… Everyone’s life is priceless, and war is a barbaric and archaic attempt to solve some political and economic problems…

– Нет, Тёма, они мне не друзья. У вора вообще не может быть друзей. Может, ты думаешь, что блатной – это привычка брать чужое, подлый характер и гнусные повадки? И ещё речь – ну да. Слышал, как они разговаривают? – Артём слышал, но забыл; Афанасьев с ходу напомнил, чуть, в меру, подгнусавливая: – “Из-за стирок влип: прогромал стирочнику цельную скрипуху барахла. Но тут грубая гаца подошла, фраера хай подняли. Чуть не ступил на мокрое!”

Щеки его небриты. Разит от него потной человечиной, усталостью и водкой. Остановится он вдруг. Застынет, пошатываясь. Будет сосредоточенно и удивленно всматриваться прямо перед собой. Замрет, недоумевая. Станет усиленно моргать и легонько трясти головой, будто разом забыл чего-то важное. А точнее сказать, вдруг растерялся человек подчистую, рассеялся повсюду и все на свете напрочь одним махом позабыл...

Я выложил фото и пишу это для того, чтобы в душе людей что-то зашевелилось, чтобы они не молчали и не были равнодушны. Поверьте, не дай вам Бог узнать и почувствовать, что такое, когда вашего гуляющего во дворе малыша разрывает на части. Бессмысленно, бездумно, цинично.

Как и все югославы, Кустурица оказался небритым, неряшливым, крупным мужчиной, который играл в брутальность. Бандерас для бедных, подумал я. Еще я подумал о том, что он всех уже, и себя прежде всего, задолбал солнцем, вином и цыганами. С другой стороны, вспомнил я, мои темы тоже не отличаются разнообразием. Так что я просто присел рядом с ним, поздоровался и взял пива. Не люблю, когда на меня давят.

"Чeм меньше политика вмешивается в жизнь личности, обращает на себя ее внимание, тем адекватнее общество". Р.Скиба

Любая секта основана на страхе. На страхе потерять любовь. Потому что любовь секта даёт тоже. Причём самый угарный её вид – любовь Избранных, которую нужно заслужить, и которой можно лишиться. В атмосфере единения, в ощущении единого организма, в тотальном растворении в толпе сама мысль об изгнании становится невыносимой.

Несколько лет назад меня потрясли эти кадры – какие-то красные твари – двухметровые черви вылезают из своих трубок, расположенных вокруг чёрных курильщиков – гейзеров, выбрасывающих ядовитый кипяток в рифтовых разломах Мирового океана. Эти черви живут почти в кипятке серной кислоты, в вечной темноте, при страшном давлении. У них нет рта и кишечника. Там, вокруг чёрных курильщиков, кипит странная жизнь: бактерии, черви, крабы, креветки – и рыбы-хищники. ...Я всё думаю, чем, какой энергией питаются пархоменки, ольшанские и иже с ними.

Некоторое время могло показаться, что борьба идет против коррупции. Но падение Ленина в Киеве показало, что движущей силой тут является украинский национализм. Братание «прогрессивной общественности» с матерыми коррупционерами показывает, что не коррупция была причиной восстания, но российская угроза. И поэтому возникает несколько мыслей по поводу предпосылок нынешнего состояния общества...

Итак, кого можно считать подозреваемыми? Путинские спецслужбы? Путину, при всем его пренебрежении к Януковичу, лучшей марионетки было не сыскать...

– Ты кто? – спросил главный из пацанов, невысокий, но круглый и плотный, как набивной мяч. – Я – Слесарь, – признался Модест. – Нам не нужны слесари, нам нужны артиллеристы. Без артиллерии нам этот сарай не взять, – ответил парень, замаскированный лопухами. – Но я могу быть разночинцем. То есть ополченцем, могу копать подкоп, могу переводить, могу чертить точные карты. Возводить фортификации. Могу ремонтировать подбитую технику. – Нам не нужно ремонтировать технику. Мы пришли побеждать. И все, что нам нужно, мы отберем у врага...

Жесткая реакция России показала всю хрупкость и наивность украинской государственности, которая стала расползаться тем швам, по которыми её сшил когда то отец народов Сталин.

Малороссияне – народ доверчивый, любопытный, метафизичный, внутри чрезвычайно языческий при всей внешней набожности: любая истово православная или униатская бабка или тётка, умеющая гарно спiвати все храмовые распевы, чётко знает, как плюнуть на хвост ведьме, как воткнуть иголку в зубы покойнику, какому святому какую ставить свечку, как сделать "на смерть" и отвести "от смерти".

Середина лета зашла за тучу, а потом, спустившись с небес, скрылась за углом. Середина лета расступилась, порвалась надвое, как пыльный холст папы Карло, освобождая путь иссиня-черным снежным облакам, которые шли по Москве, по этому спальному району, шагали к разрушенному мною храму...