Заметки по еврейской истории, №2-30

Как бы не была трагична участь взрослых в гетто на всех этапах Холокоста, участь детей была значительно трагичнее. Их начали уничтожать с самого начала вместе со стариками вслед за молодыми и среднего возраста мужчинами.

В Повестях лет рассказывается история Израиля со времен Давида (X в. до н. э.) до падения Иеѓуды (VI в. до н. э.). Особенность книги в большом количестве генеалогий: царей, глав колен, коѓенов и левитов, различных списков, которые перемежаются повествованиями, большая часть которых известна из других книг ТАНАХа. Завершаются Повести лет выдержкой из указа персидского царя Кореша (Кира), которая является цитатой из книги Эзры.

Фольклорность, вариантность некоторых мест в текстах полюбившегося сюжета (например об Авраме = Исааке и посягательстве на их жён) в самом Пятикнижии наблюдалась давно, но непредвзятой концепции для понимания не было. Евреи стали реалистически верить библейским рассказам.

Первые сведения об операциях на мужских гениталиях (кастрация или обрезание) исследователи находили ещё на египетских пластинках песчаника или на Стене Саккара около Х век до нашей эры.

Ребята рассказывали, как их «срезал» психолог за нестыковки в анкетных данных (наврал в анкете, или сам не помнишь, что написал? – нам таких не надо!), за чрезмерную самоуверенность (нам и таких не надо!), за неуверенность в ответах и поведении (нам нужны лётчики, уверенные в себе!), за медлительность, за неправильные ответы на внезапные вопросы – короче за всё, и за ничего…

Хорошо, если бы купол научился не расстреливать палестинские ракеты, а поворачивать их в полете на 180 градусов! Чтобы они, как почтовые голуби, возвращались точно домой, откуда их выпустили... Это было бы экономно и эффективно. Как бы быстро мы достигли мира!

Как и Шарль де Голль, обвинивший Англию в заговоре с целью вытеснения Франции с Ближнего Востока, Давид Бен-Гурион обвинил англичан в попытке помешать созданию Государства Израиль – с помощью тайного натравливания арабских стран на осуществление вооруженного вторжения в Страну.

Они так смеялись, что поддерживали друг друга, чтобы не упасть. На ней длинное белое платье, волосы распущены, он в темном костюме, шляпа съехала на затылок. Мы остановились. Они нас не замечали, им было не до нас, вернее так: им дела до нас не было. Да и кто смотрит по сторонам, когда счастье рядом?

Дольникер недовольно нахмурился. Он и сам ничего не понимал в той ахинее, которую радио несло его собственным голосом. Ах, не следовало ему выступать с кондачка, надо было разобраться, обмозговать предмет беседы. Ведь репортер предлагал ему заранее передать вопросы.

К песку прижатая мимоза, Домов приземистый кортеж. Террора вечная угроза, Жара и плитки цвета беж.

У Гапона не было определенного отношения к евреям, как и вообще никаких определенных взглядов и убеждений. Все зависело от настроения, последней встречи, последней политической комбинации.

В 1942 году семья получила на Льва «похоронку». Буквально чудом он остался в живых. Любой на его месте после демобилизации мог бы с чувством выполненного долга приступить к длительному лечению. Но Лев Яковлевич приложил немало хитрости и изобретательности, чтобы обмануть военкомов, поступить в артиллерийское училище и вернуться в строй уже в качестве офицера.

Мои соседи-израильтяне — благороднейшие люди. Как только где-то кого-то бьют, они, прислушиваясь к происходящему в парадной, мужественно прижимаются волосатыми ушами к бронированным дверям своих квартир (изнутри) и кричат жёнам, чтобы те немедленно вызывали полицию.

Ежедневно, в газете «Вечерний Киев» публиковались подробные отчёты «из зала суда», из которых всем становилось ясно, почему в магазинах ничего нельзя купить. Преступников не называли евреями, просто называли имя-отчество-фамилию (например, Гольдман Израиль Натанович) и все всё правильно понимали.

Возвращаясь после попоек домой, а на утро садясь за письменный стол, он преображается во вдумчивого, очень тонкого, проницательного и очень человечного художника слова, согревающего своей душевной теплотой создаваемые им образы. Можно, наверное, сказать, что никто в русской литературе до Куприна не написал о еврее так, как написал он.

Некоторые дети любят мучить животных – одни издеваются над кошками, другие предпочитают истязать собак. Самым увлекательным развлечением соседских мальчишек стало мучить меня, самого маленького и забитого.

«Протоколы сионских мудрецов» - фальсификация. Это было доказано множество раз – текстологами и архивистами, на страницах печати и в судебных заседаниях. Казалось бы, ни один человек не рискнет использовать фальшивку, если не из опасений прослыть непорядочным, то из простой брезгливости. Ан нет: от Генри Форда и Адольфа Гитлера до русскоязычных изданий новейшего времени – Протоколы цитируют как вполне надежный и респектабельный источник.

Столь живого, быстрого и весьма общительного знакомца вполне могли рекомендовать Эренбургу для поддержки в лекционных делах. Не исключено, что и манеру разговора, и словечки, и юмор Григория Неймана Эренбург запомнил и использовал, создавая образ гомельского балагура Лазика.

Даже полный прохвост и демагог в глубине души чувствует, что сам-то он свободен, как шимпанзе, но в мире норм, в мире идеалов должно быть иначе. Лицемерие — это в какой-то глубине тоже борьба за идеалы. Зато современные неврозы уже рождаются не из подавления «низких», но из подавления высоких стремлений.

В нашей семейной истории есть интересная связь с личностью Выготского: в бурные годы гражданской войны, в Киеве у матери моей жены Аллы был бурный роман с молодым Выготским. Так что повернись звездное небо иначе, я мог бы стать зятем знаменитого ученого.

Пока Израиль еще мог говорить, он попросил мать сжечь его тело, чтобы "облегчить мне перевозку его останков в Израиль". И тогда я понял, что это был вызов, как Богу, так и мне. По еврейскому религиозному закону кремация строго запрещена. Поэтому для нацистов было так важно сжигать тела евреев.

Картина приобрела известность, её репродукция разошлась огромным тиражом, а Маймон вторым из евреев удостоился звания академика Российской Академии художеств и получил чин титулярного советника.

Для того, чтобы продолжать писательскую и бардовскую деятельность, Киму пришлось взять псевдоним. Так Юлий Ким стал Ю.Михайловым. И 16 лет под этим псевдонимом он писал пьесы, а также песни для кинофильмов и спектаклей.