Заметки по еврейской истории, №100

Чуть сдинутая на лоб фуражка, улыбка, приоткрывающая расщелину между широкорасставленными передними зубами, аккуратно подстриженные усики. Любопытно, что намного позднее, после войны, спрятавшись в Бразилии, чтобы не быть схваченным сотрудниками «Моссада», он отрастит себе усы настолько, чтобы они смогли прекрыть этот досадный недостаток внешности, а вдруг это сможет его выдать? Менгеле вообще выглядел всегда очень аккуратным и ухоженным: неизменно носил идеально выглаженный тёмно-зелёный китель, начищенные до блеска сапоги и белые перчатки.

Но единство не кончается здесь. Продолжительные исследования экологии Земли показали, что все проявления жизни во всем ее почти невообразимом разнообразии взаимосвязаны. Не только все человечество разделяет единую судьбу, – «Смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем человечеством» (Джон Донн), – но и вся природа. Жизнь представляет собой ряд взаимосвязанных систем, каждая из которых играет свою роль в целом, и потеря одного вида может повлиять на существование многих других. И здесь многое указывают на Одного.

Глава 6 1. Тогда сказал Шломо: «Господь сказал, что обитать Он будет во мгле. 2. А я построил обитель Тебе, место вечного пребывания Твоего». 3. Повернул царь лицо, всю общину Израиля благословил, и стояла вся община Израиля. 4. Сказал: «Благословен Господь Бог Израиля, Своими устами говоривший Давиду, отцу моему, и Своими руками исполнил, сказав.

В развитие этих положений идеологи «Нетурей карта» утверждают следующее: еврейский народ и «государство Израиль» – это не одно и то же. Бог установил еврейскому народу быть в изгнании две тысячи лет, и за это время народ не был вовлечён в политику; единственная цель еврейского народа – изучение и выполнение Божественных заповедей. Религиозные евреи, которые склоняются к сионизму, искажают Тору, приводя из нее цитаты, говорящие о том, что Создатель дал евреям Землю Обетованную, и опуская цитаты, говорящие о том, что Он забрал её у них. Это делается для того, чтобы казалось, будто евреям разрешено иметь свое собственное государство.

Параллельно, последняя неделя Лётной школы стала неделей коптерки – мы сдавали оборудование и лётное снаряжение – шлемы пилотов, лётные комбинезоны, противоперегрузочные костюмы, парашютную сбрую и т.п. Мы получили новую форму - офицерскую, сшитую из дакрона, а также солнечные очки Ray Ban, лётную нейлоновую куртку и часы «Омега». Всю эту неделю мы ходили как женихи перед свадьбой – радость на лице, голова занята проблемами и приготовлениями, а в сердце сладкое ожидание желанного события и того, что будет после него…

Предвыборная кампания стала приносить осязаемые плоды. Крестьяне все чаще собирались на пятачке у «тмининформа», в харчевне уже песни слышались не только по субботам, а чуть ли не каждый вечер, дети все реже посещали школу, тмин на плантациях рос из рук вон плохо. Автолавка «Тнувы» доставляла теперь товары в село ежедневно. Доходы шофера от импорта-экспорта намного превысили его зарплату госслужащего. Надобность в почтовых голубях начисто отпала, и складской сторож однажды зажарил их на вертеле. Вся связь с внешним миром велась теперь исключительно через шофера. Какие только заказы не приходилось ему выполнять. Бывали даже случаи массового психоза. Однажды Малка ни с того ни с сего стала распространять благоухание. Женщины всего села всполошились, и к вечеру у автолавки выстроилась очередь мужей, просящих шофера привезти душистой воды. Назавтра весь Знайнаших был пропитан ароматом тройного одеколона.

Балансируя на опасной грани эпатажного искусства, Гера все время смело шла впереди времени, диктуя моде одной ей известные правила и выискивая любую возможность заявить о своих взглядах и вкусах: организовывала бесчисленные показы, устраивала уличные представления, участвовала в презентациях, выставлялась в лучших галереях мира. При этом, никогда не ограничивалась только украшениями: дизайн одежды и обуви, ковры, живопись, монументальная скульптура, театральная режиссура и даже актерская игра – все это находится в ее послужном списке, о чем свидетельствуют многочисленные дипломы, призы, вырезки из газет на разных языках.

Такая жизнь продолжалась два года, до 10 мая 1940, когда части немецкой армии вторглись в Бельгию. Местные власти дали распоряжение всем мужчинам, немецким подданным, даже имевшим статус беженцев, явиться на сборный пункт. С этого момента Мейталь потеряла с мужем связь. Немецкая армия приближалась к городу, и Мейталь с детьми от 7-ми до 16-ти лет оказалась в потоке беженцев, которые в панике устремились во Францию, надеясь на защиту её считавшейся сильной армии. Поезда были забиты до отказа, люди ехали даже на крышах. Те, кто не мог «прицепиться» к поезду, шли пешком. Немецкие самолеты бомбили этот человеческий поток. (В это время советские власти снабжали немцев продовольствием, выполняя «договор о ненападении». А через год такой же кошмар испытали и помнят те, кто бежал с западных территорий СССР на восток).

Для так называемой индустриализации советской власти понадобилось золото. В числе других стали трясти зубных врачей. Арестовали мужа Сони. В тюрьме он сидел недолго, но вышел из неё совершенно больным и вскоре умер. Соня очень страдала, ибо считала себя виноватой за решение вернуться из Швейцарии в эту страшную страну. Она старалась работать, несмотря на случавшиеся приступы умопомрачения. Жила Соня в Перми.

После этого короткого путешествия вернулись в Петропавловск-Камчатский и дождались летной погоды на Шипунский. Нас было на аэродроме трое, ожидавших вертолет, чтобы лететь на Шипунский. Третий - мужчина лет 50-и: спортивная гибкая фигура, умное, интеллигентное лицо, волосы – короткий ежик, рост – немного выше среднего. Он – тоже москвич и летел к сыну на Шипунский, где тот обслуживал метеостанцию. К сожалению, я не помню его фамилию, пусть будет Гусев; во всяком случае, это была какая-то простая русская фамилия. Гусев – полковник КГБ, мастер спорта по рапире; работал военно-морским атташе в одной из латиноамериканских стран, кажется в Уругвае. Он окончил Юридический факультет Московского университета, по специальности – адвокат.

Тем временем, вскоре после моего переезда из Серпухова в Москву маме, наконец, дали комнату. Была она площадью 12 кв м в трехкомнатной квартире; в остальных двух комнатах жила татарская семья из пятерых человек с шестым на подходе. Находилось квартира в новом девятиэтажном доме в новостройках Юго-Запада, на Ломоносовском проспекте. Так мы с мамой стали жить нормальной семьей из мамы с сыном (сыну, правда, было уже 32 года). Переехали мы туда в декабре 1956 или январе 1957 года. У меня, наконец, появилось свое жильё, куда я мог приводить друзей, и я решил устроить новоселье (пока мама гостила, по своему обыкновению, у родных и друзей). Я назначил сбор на 23 февраля, День Красной Армии. Среди гостей были Борис Прозоров с женой Стеллой и ее двоюродной сестрой Инной Галкиной. Инну они привели с собой, чтобы развлечь после ссоры с возлюбленным. Инне тогда было 22 года, она училась на последнем курсе Химико-технологического института им. Менделеева. Пришли также мои сокурсники по ВИИЯКА Юра Черневский с новой женой и Валентина Ершова. Главным событием этой вечеринки стало то, что я пригласил Инну пойти со мной назавтра на новоселье пополам с помолвкой к моему лагерному другу Жоре Семенову, и она согласилась.

И последнее, но чрезвычайно существенное для понимания объективной сути «евреев Украины» глазами писателя В.Гроссмана соавтора «Чёрной книги», автора романа «Жизнь и судьба». 28 апр. 2009, «Украина без евреев», перевод с идиш Р.Баумволь. (В.Гроссман писал на русском языке, но его авторский текст (1943) был уничтожен. Сохранился текст, напечатанный в переводе на идиш в газете "Эйникайт". Восстановлен в обратном переводе с идиш на русский): «Я побывал в очень многих украинских городах и селах … Все убиты, много сотен тысяч — миллион евреев на Украине... Это не смерть на войне с оружием в руках... Это убийство народа, убийство дома, семьи, книги, веры. Это убийство древа жизни... Убийство народной морали, традиций, веселых народных преданий, переходящих от дедов к внукам. Убийство воспоминаний и грустных песен, народной поэзии о веселой и горькой жизни. Это разрушение домашних гнезд и кладбищ. Уничтожение народа, который столетиями жил по соседству с украинским народом, вместе с ним трудился, деля радость и горе на одной и той же земле».

Играли словами – украли Полцарства, хлебнувши с утра Для храбрости. Слышишь, Украйна, Мне стыдно – ты слышишь, сестра? Играли словами – случайно Убили под крики «ура!» Им нравится это. Украйна, Мне страшно – ты слышишь, сестра?

Массовые крещения, изгнания, эмиграции, погромы и венчающая этот трагический список инквизиция превратили Португалию в «юденфрай» страну. Но в метрополии инквизиции становилось тесно. Её особые эмиссары следили за религиозным поведением португальских марранов за рубежом; уличенных в соблюдении иудаизма арестовывали и доставляли в страну, чтобы предать суду инквизиции. О том, что они ели свой окаянный хлеб не зря, свидетельствует страшная судьба известного бразильского драматурга, выходца из семьи марранов, Антонио Жузе да Силва. В 1737 году по доносу служанки он был арестован инквизицией вместе с матерью и беременной женой за исповедание иудаизма. Было установлено, что «преступник» прошел обряд обрезания, соблюдал субботу и постился не по христианскому канону. Жузе да Силву обвинили в ереси и доставили в Лиссабон, где он был приговорён к сожжению на костре несмотря на заступничество короля Жуана V. В виде особой милости драматурга сначала удушили гарротой. В день казни в лиссабонском театре шла его комедия. Зрители смеялись.

Одним словом, логика возвышенно мыслящих теоретиков – точь в точь как у того дурачка из народной сказки, что плакал на свадьбе, а, будучи за то поколочен, на похоронах решил сплясать. Проблема-то, оказывается, не в евреях, и даже не в мусульманах, проблема – в самих европейцах, что в упор не замечают отличие Божьего дара от яичницы и попросту неспособны объективно ситуацию оценить, отличить мнимую опасность от настоящей.