Заметки по еврейской истории, №10

Надеюсь, что обновленный конкурс и дальше будет служить главной цели: сделать информационное богатство, накопленное на портале, максимально доступным как можно более широкому кругу читателей. Совместными усилиями мы добьемся этого. А пока еще раз поздравляю наших победителей! Их победа - убедительный знак высокого качества их текстов.

Если принять выведенную выше цифру, что число евреев составляло 6%, то к концу обороны их было порядка 8000 человек. Эвакуированы были единицы, лишь очень немногие, попав в плен, смогли скрыть национальность и остаться в живых, почти все так и лежат в севастопольской земле безымянными героями второй обороны.

Здесь людей убивают, Не знаем за что, Ведь мы – «унтерменчен», Всемирное зло.

Стариков, больных и членов многодетных семей отправляли налево, а молодых и здоровых людей с рабочими специальностями, ремесленников – направо. В первую категорию отобрали более 5 тыс. евреев, которых расстреляли, а оставшимся 1300 чел. временно сохранили жизнь.

Сорок три стиха песни Моше — это история отношений народа и человека с Господом, иными народами и другими людьми, это постоянная со-бытийность реальности и идеала, это падение и вознесение народа и человека, это «я» поэта, становящееся синонимом коллективного «я» народа. Эти сорок три стиха — свидетельство бытия народа и человека в Боге, в слове, Им изреченном и Ему сказанном человеком.

Сомнения И.Л.Переца по поводу возможности выразить на идиш отвлеченные духовные понятия и возвышенные чувства, полностью рассеялись к 1914 году и сменились уверенностью в способности создавать на этом языке любые средства художественной выразительности.

А как рассказать о тяжелейших страданиях, выпавших на долю самого Бориса Рахлина? Как передать ту боль, которая на грани между жизнью и смертью, если сам её не испытал, если сам не прошёл через этот ад? Никакого воображения не хватит, любые невыстраданные слова будут фальшивыми. Он чудом выжил, говорим мы в таких случаях, и по-разному объясняем это чудо.

Я пришла к выводу, что именно слово «иудаизм» выходцы из России воспринимают особенно тяжело. Оно для них звучит таким ветхим, отжившим, почти «крамольным». До сих пор не могу забыть характерный эпизод: одна из жительниц хостеля, услышав, что ее приглашают на урок, невольно скривилась, в недоумении переспросив: «Меня, на урок иудаизма?» – и сильно «припадая» на букву «р», прокартавила: «А что я там потеряла?»

На вопрос - был ли Черчилль другом или врагом - лучшим ответом будет: он был прежде всего другом себе, потом - другом Британии. Он был военным интеллектуалом, что является редким, можно сказать - исключительным явлением среди политиков всех времен. Как интеллектуал, он высоко ценил евреев и, естественно, сионистов. Исходя из своего понимания стратегической пользы для Великобритании, он вредил сионизму на протяжении всей первой половины 20-го века.

Наша сила и гордость – армия. Ты невольно думаешь об этом, оказавшись на присяге солдат – первом шаге, который делает молодой человек, становясь защитником своей страны. И к твоему чувству гордости прибавляется и чувство тревоги. И молитва в сердце, чтобы благополучно вернулся домой. Твой ли, чужой…

США тогда присоединились к эмбарго на поставки оружия. Конечно, выбор у Трумэна был, голос США в ООН весил очень много, да и возможностей у него было никак не меньше, чем у Сталина, но к тому времени непрерывное давление аппарата на Президента начинало сказываться. Так или иначе, но Трумэн решил выполнять решение ООН.

Решение было принято в тот же вечер, и на следующее утро папа подал просьбу об увольнении по собственному желанию. С заводской квартиры быстро съехали. Родители сняли комнату в какой-то многолюдной подвальной квартире около Курского вокзала. Папа нашел работу в захудалой стройремконторе, где и пересидел годы арестов.

Для людей с высшим образованием, в особенности для ученых и инженеров, получение выездной визы связано было с величайшими трудностями. Те, кто, подав заявление о выезде, получали отказ, стали называться "отказниками". Эти отказники и составляли инфраструктуру, на которой строилась деятельность еврейского национального движения в Советском Союзе.

Вот такие две истории из двух сравнимых по величине городов. Один мэр, чтобы облегчить себе жизнь, ничего не меняя, собирает вокруг себя совет из не самых достойных евреев и в течение месяца всё решает. Второй мэр собирает «Круглый стол», отдаёт проекту 5 лет, наверное, не самых лёгких в его жизни, и вопреки всем препятствиям задачу решает тоже.

Летом 71 г. Тит вернулся победителем с Иудейской войны, унесшей жизни более миллиона человек, большинство из которых были евреями. Сам город и Иерусалимский Храм были полностью разрушены, его наиболее ценные сокровища похищены римской армией, а почти 100 тысяч человек были взяты в плен и обращены в рабство.

Идиш – это язык уличных мудрецов, умных неудачников; язык пафоса, страданий и покорности, скрашенных юмором, довольно сильной иронией и суевериями. Исаак Башевис Зингер отмечал, что это – единственный язык, на котором никогда не говорят стоящие у власти.

Университеты взяли на себя роль средневековых монастырей, задававших тон и градус духовной жизни. С монастырских времен изменилось многое, неизменным осталось одно: бесконечная пропасть, разделяющая насельников кампусов и остальной мир. В последние годы, благодаря смартфонам, пропасть, очевидно, углубляется: простой человек определенно разучился писать и говорить.

Тоталитаризм есть апогей чиновничьего абсолютизма в духе дедощукаревской национализации курей. Блатари объявляются "социально близкими", рынок загнан в подполье, технический прогресс допускается только в ВПК, но и там он, как показывает опыт, застывает обыкновенно в точке выхода на пенсию последнего поколения, обученного недорезанными буржуями.