Семь искусств, №30

Ж.П.: А, скажите мне, пожалуйста, зачем, при переписи, вообще задают такой вопрос? Ведь национальность – это дело личное. Понятно, когда государство интересуется твоей специальностью и твоим имуществом – чтобы определить величину налога. Но зачем спрашивать про национальность? В. Д.: Согласен, что национальность – дело личное.

Общество “Союз Молодежи” мы знаем плохо. Что уж говорить о книге – нет о нем даже статьи. Деятельность этого “общества художников” явно не занимает исследователей. Если его и вспоминают в общих трудах, посвященных русской живописи начала 20-го века, то обычно по поводу каких-либо нюансов и деталей художественной жизни Петербурга, а потому наспех.

Сначала это были стихи. Тоненькая книжечка избранной лирики в мягком переплете из серии «ХХ век. Поэт и время». В широкой продаже его стихов было мало (да и никогда не бывало много), и книжку подарила мне знакомая лоточница в обмен на мой только что вышедший стихотворный сборник. Удивила сухость, с какой она отнеслась к моей просьбе: «да стихи, знаете, не очень...»

Пятеро репрессированных в одном семейном клане – горстка в многомиллионном море жертв сталинского террора. Это невосполнимые потери не только для семей, но и для государства. Это кровоточащая рана на истории России. Для её излечения не сделано главного – осуждения режима.

Всегда считалось, что поводом для февральских выступлений в Петербурге стали перебои с хлебом. В некоторых источниках говорится, что перебоев с продовольствием не было, а было повышение цен на хлеб и на масло. Но в любом случае это не причина для бунта в тех условиях. Ведь страна третий год воюет с чужеземцами, можно и потерпеть.

«Добро» и эпикея в данном контексте суть одно понятие. Однако, понятия справедливости и добра отягощены в русском сознании не только иудео-христианским или, другими словами, библейским религиозным багажом, но и национальным, как выражался Арон Яковлевич Гуревич, мифопоэтическим менталитетом, совершенно чуждыми мысли Аристотеля.

Но как раз здесь, на этой доминирующей, существенно преобладающей части территории страны – если отбросить многие совершенно неосвоенные и незаселённые пространства Севера и Востока – очень редко и с больши́м трудом удаётся хотя бы иногда поесть по-человечески и вовремя (а как без этого путешествовать неделями и быть в нормальной форме?); но вот выпивки и мест пьянки и разгула – этого даже здесь хватает, даже в некоторых «мусульманских» регионах России.

Когда наше издательство готовило к сорокалетию советской власти серию брошюр о союзных республиках, то написали одну общую главу и включили её в каждую из 15 книжек, подставив только географические названия. Большей насмешки над географией нельзя было придумать! И в дальнейшем попадалось мне немало книг, похожих на заполненные анкеты.

Борис Карафелов - талантливый живописец, и в юности, и в зрелости человек гармоничный и красочный, как его картины. Они, кстати, в наличии в Государственном музее изобразительных искусств имени Пушкина в Москве, в музее Братиславы, в галереях Лондона, Берлина, Парижа. В Израиле Борис с семьей с 1990 года. Живет ныне в Мевасерет-Ционе.

Мышление на мифологическом уровне предельно конкретно, направлено вовне, на внешний мир объектов. Традиции, гражданские и религиозные обряды, священные тексты – все это воспринимается буквально, как истина в последней инстанции, не подлежащая сомнению и обсуждению. Поэтому мифологический уровень сознания, как правило, сопровождается конформизмом, фанатизмом, фундаментализмом и агрессивным отношением к другим, инакоживущим и инакомыслящим.

Целью данной статьи не является выяснение, что было причиной (или причинами) конфликта между Севером и Югом. Задача ее более узкая - определить, насколько правомерно считать тарифы главной причиной (или одной из первостепенных причин) отделения южных штатов. Поэтому не следует ожидать в этой статье даже поверхностного анализа других возможных причин конфликта, хотя они могут здесь упоминаться.

В. Гроссман предпринял интереснейшую попытку перечитать произведения Пушкина, как бы глазами самого Пушкина, вскрыть личный, иногда тайный смысл, который вкладывал поэт в сюжеты, образы, слова… Автор стремится раскрыть содержание и понимание многих пушкинских текстов, дошедших до нас с большими изменениями смысла.

Мне приходилось сталкиваться с великим множеством разного рода начальников, начиная с высоких эшелонов власти (Комитет по делам искусств, Министерство культуры) и кончая довольно мелкой сошкой, но всех их роднили следующие качества: они или не имели ни малейшего отношения к культуре или являлись кое-как обученными бездарностями.

В сентябре мишура оперетты и дождя небольшая интрижка - это значит - закончилось лето, это лета прочитана книжка.

Чей профиль мне принять за эталон? В полукругах кленовых, тополиных На площадях не селят исполинов – Там старожилы мирятся с теплом.

Дождь задался с самого утра. Софа сидела возле искупанного, сияющего Фимы и смотрела на него. Его глаза были прикрыты, на лице не было новых морщин, но выражение лица, кажется, изменилось. Этого Софа боялась. Она знала, что человек, который начинает дорогу в другой мир, сначала меняется в лице, в буквальном смысле слова.

Конечно, он знал, что такое бывает, он слышал об этом, читал, видел на экране. Но это всё было, считал он, скорей всего, художественное преувеличение. Иногда друзья-знакомые за стаканом виски рассказывали что-то подобное, но опять-таки – разве можно принимать всерьез эти полупьяные «мужские разговоры?» А тут оказалось, что всё это на самом деле, а не только в эротических снах...

Концерт для скрипки с оркестром пролетает одним дублем, без остановок, уточнений, повторений и исправлений. Это похоже на слаженную машину, все части которой по отдельности работают безукоризненно, а все вместе составляют гармоничное целое. Такое впечатление, что солистка работает с этим оркестром много и постоянно.

Вскоре в город стала проникать Европа. Яшка Кац получил элегантный бельгийский велосипед "Brenabor". Нюмка – итальянскую малокалиберку. Когда Еврейский театр вернулся после львовских гастролей, Мишке тоже кое-что досталось: тетя Двора привезла невиданные вещи: элегантный фонарик "Daimon", авторучку "Parker" с золотым пером и расшитую цветным узором гуцульскую дубленку из Закопане.

Существует мнение, что в новейшие времена мы преодолели границы этого жанра, научившись смеяться над всем светом, однако скорее уж просто истрепали список сакральных героев. Что еще вернее – у нас давно нет общего, устраивающего всех потенциальных зрителей героического списка, который только и делает возможным постановку высокого жанра.

С особенным блеском написана первая глава книги, где рассматриваются письма Томаса Манна его шурину в Австралии. Изложение построено в форме захватывающей литературной игры, и читатель до конца главы не может найти ответ на поставленный автором ребус-вопрос: как в небольшом письме из восьми абзацев обнаружить следы драмы, случившейся с молодым ученым?

Мы привыкли смотреть на войну как на трудное и опасное предприятие, от которого следует уклоняться до последней возможности, а уж если уклониться невозможно, то нужно спешить окончить его, как только поставленные цели были достигнуты. Но содержание данной главы может поколебать этот взгляд.