Парус, №522

«…И стоит посреди разорённых времён / (Я его рассмотрел хорошо в этот раз!) / Не над мусорным баком склонившийся клён — / В край обрыва корнями вцепившийся вяз…»

«Время как ветер — его не удержишь в руках, / Листья сухие в костре догорают бездымно… / Письма любви... ты сжигаешь их так же бездумно, / Синее пламя бушует на смятых листках...»

«Просто жить. Не замысливать много, / Мятежи оставляя другой — / Той, что тешится этой игрой / И из зеркала смотрит с порога...»

«Дима садится на ступеньки и начинает читать. Кутин, рассматривая прорехи на сетке, слушает сначала рассеянно: надтреснутый голос чтеца доносится к нему как будто издалека, сквозь пленку собственных Сашкиных дум. Потом какое-то место в сочинении приятеля трогает его за живое — он прислушивается, придвигается на своей низенькой скамеечке поближе к автору. И застывает, опустив глаза...»

«Вот это сейчас опаснее всего — клеймить народ, унижать его сыновним проклятием, требовать от него нереального образа, который мы себе нарисовали. Его и без того беспрерывно шельмуют и оскорбляют в течение многих лет из всех “демократических” рупоров. Думаете, с него всё как с гуся вода? Нет, никакое поношение даром не проходит. Откуда же взяться в нём воодушевлению, воле, сплочённости, если только и знают, что обирают его и физически, и морально… Так что осторожнее с обвинениями народу — они могут звучать не по адресу...»

«Сейчас много говорят о патриотическом воспитании молодого поколения, и не хотелось бы, чтобы словами всё и заканчивалось, ведь на патриотическое воспитание государство выделяет немалые средства. Однако коллектив, фактически занимающийся одновременно патриотическим, эстетическим и духовно-нравственным воспитанием молодёжи, не особо ощущает внимание и соответствующую поддержку со стороны муниципальной и региональной власти. И это, конечно, отнюдь не способствует нормальному развитию объединения, которое держится преимущественно подвижническими усилиями авторов, работающих на общественных началах, да руководителя коллектива, трудящегося за чисто символическую зарплату...»

«”Цветущая сложность” воспроизводимой автором культуры несет на себе печать обреченности. Но и здесь всплывает пушкинское: “печаль моя светла” и “Свете тихий святыя славы бессмертного Отца небесного, …пришедше на запад солнца, видевше свет вечерний…”»

«Отвергая западное представление о гуманизме, критик находит воплощение соборности в русской литературе и выявляет одну из основных ее черт, заложенную в корне этого слова, — духовное единение людей...»

«Автор повести сконцентрировал внимание читателя на изображении цивилизационного своеобразия в отношении к окружающему миру русских моряков-пионеров. Освоение новых земель показано не в контексте западного гуманистически-возрожденческого завоевания и порабощения коренного населения, а в свете стремления представителей русской цивилизации, вторгаясь в иные земли, налаживать с ее народами диалог: добрые и дружественные, взаимообогащающие контакты...»

«Большое внимание исследователь уделяет национальному образу мира, наличию православного кода и культурного бессознательного в поэтике произведений, снимающему кажущиеся противоречия единству поэтического мира. Авангард же, как и любое другое стремление к разложению и деконструкции мира, по И. Есаулову, ведет к смерти, оказывается губительным, причем не только для самих авангардистов, но и для эпохи, их породившей и их превозносящей...»

«Сердце поет, воспринимая зрелые создания и героические деяния человеческого духа — в искусстве, в познании, в добродетели, в политике, в праве, в труде и в молитве, — ибо каждое такое создание и каждое деяние есть живое осуществление человеком Божией воли и Божьего закона...»

«Под вечер прошел теплый весенний дождь и во дворе нашего лагеря стояли лужи. Но мы кое-как все-таки построили ребят на торжественную линейку. Как бывшая пионервожатая, я сказала приветственную речь, подгадывая так, чтобы окончить ее к наступлению темноты. В Севастополе темнеет быстро...»

«Мой наивный интернационализм слетел в советской армии быстро, как сухой лист. Солдаты сразу разбрелись по национальным квартирам: гордецы-прибалты сторонились всех, горцы общались с земляками старшего призыва и тут же попадали под их защиту, грузины пристраивали друг друга в каптеры, даже узбеки прильнули к столовой, одни русские служили по уставу...Мой наивный интернационализм слетел в советской армии быстро, как сухой лист. Солдаты сразу разбрелись по национальным квартирам: гордецы-прибалты сторонились всех, горцы общались с земляками старшего призыва и тут же попадали под их защиту, грузины пристраивали друг друга в каптеры, даже узбеки прильнули к столовой, одни русские служили по уставу.

«Старость, старость… По молодости Петр Иванович был куда тверже. На службе, дома… Бывало, и ремешком пользовал детей, научал уму-разуму. Раза два или три… Как-то и внучку шлепнул по попе: малышка противилась вернуться в детсад, чтобы отдать “позаимствованную” там игрушку. Какими мы — люди — бываем курьезными…»

«Счастливая и весёлая жизнь коноплянок продлится недолго. Через пару-тройку недель прилетит самец варакушки. Он тоже любит мой сад, и уступать обжитое уютное пространство не захочет. Варакушка — это просто стихийное бедствие для других пернатых. Чтобы прогнать коноплянку, варакушка будет третировать несчастную птичку, воспроизводя самые тревожные, самые отчаянные крики, какие только возможны. Варакушке это легко: она мастерски подражает голосам самых разных птиц, великий полиглот пернатого царства...»

«— Я отлично понимаю, что не могу рассчитывать на взаимные чувства, — сухо продолжила Лена. — Но чтобы стать красавицей, нужно время. Теперь о сущности контракта. Я оставлю вам по доверенности свой бизнес. Вы должны сохранить мою фирму. Это обязательное условие контракта. Все, что вам удастся заработать сверх обычной прибыли, достанется вам. Завтра я уезжаю. Главный бухгалтер фирмы — мой дядя, он вам поможет. Кроме того, я оставлю вам свой сотовый телефон. Вы согласны?..»