Южное сияние, №200

А над рекой стояли облака, И вниз во все глаза смотрели боги. И сколько бы не путались дороги, Единственной всегда была река Из молока и ясноглазых звёзд, Солёная и сладкая немного. И там, куда сходились все дороги, Мы видели паром. А боги – мост.

Больше тебя не будет беспокоить твой бок, – погладил её Миша. – Ты бы ни за что не обратилась сама к врачу. И погибла бы. Мне дали всего три дня, чтобы спасти тебя. Я слишком полюбил тебя, глядя с небес. И буду всегда любить и помогать вам. Но мне уже пора.

Проходят миллионы лет, а может несколько секунд. Лёжа на холодном полу, я медленно прихожу в себя. Размытые картины пережитого кошмара беспорядочно сменяют друг друга где-то на задворках памяти, заставляя ноги елозить в пыли, а ногти царапать паркет. Понемногу ясность возвращается в сознание. Вокруг по-прежнему царит тишина, нет никаких следов рвоты, перепачкавшей одежду и тело. Я смотрю на дверь в пыточную камеру, не имеющую ни ручки, ни глазка, потом, борясь с дрожью в ногах, осторожно поднимаюсь. Откуда-то приходит понимание того, что моё спасение лежит за последней дверью в коридоре, который мне предстоит пройти до конца, чего бы это ни стоило...

Ты говори со мною, говори – о чём угодно – про страну и Бога, о том, что возле райского чертога по-прежнему толпятся упыри и вряд ли стоит назначать там встречу, о том, что каждый с детства искалечен тетрациклином… Только – говори.

Ассиметричный цикл

К размышлениям вывод как меч нужен к ножнам. Если скажут: Мораль, автор, вынь да положь нам! – Я отвечу, что песенка эта о ложном настоящем, и мы завтра снова узнаем, что жили с ошибкой; пескаря с золотой перепутали рыбкой, ибо чистого света в реальности зыбкой нет. Как, впрочем, и тьмы.

Новелла

В переводах с латышского Руты Марьяш

Триптих

Мемуарный очерк

Вступительная статья к рубрике «Дружба журналов»

Вступительная статья к рубрике «Окоём»

Сергей Макеев, Сергей Смирнов, Никита Брагин, Владимир Кетов, Виктория Кольцевая, Вера Кузьмина, Клавдия Смирягина, Ольга Флярковская, Евгений Овсянников

Действие начинается с монолога Поэта, произносимого в некоем инопространстве. Здесь присутствует ощущение безысходной отчуждённости от своего тела, от себя.

Богатство души побеждает, в конечном итоге, «век Иуды». Главный герой произведений Шелкового – это, безусловно, его язык.

У Главацкого всё осложняется тем, что Ева и Лилит – мимикрируют в одно лицо. Что же остаётся делать бедному Адаму? Может быть, надо стать Пигмалионом и создать свою Галатею?

Поэт приходит в мир последним не с заданным набором странностей, как считают современные литераторы, он приходит потому, что иначе прервётся связь времён. Отсюда этот удивительный симбиоз, эта крайняя близость блуждающим снам чужих певцов.

Рецензия-отражение на книгу Станислава Айдиняна «Механика небесных жерновов»