Семь искусств, №81

Никакой драматург не выдумает более эффектной сцены: ночь озарения на Гельголанде завершается восходом солнца над морем, и встречает рассвет, сидя на вершине скалы, возвышающейся над морским простором, юный автор, ставший сегодня основоположником новой науки.

Возникает вопрос, насколько этичными были действия участников в описываемых событиях? Статьи Свердлова были опубликованы в 1972 и 1973 гг., поэтому нет ничего предосудительного в использовании Гилбертом идей, опубликованных кем-то другим раньше. Это нормальное развитие науки. Следует также подчеркнуть, что работа Максама и Гилберта экспериментально на порядок выше работ Свердлова.

Мехмат МГУ — одно из достижений русской цивилизации. К сожалению, он сейчас во многом «упал», что там говорить. Но ведь всё «упало», и сама Россия «упала». Мы — наша интеллигенция, наше поколение — тоже «упали» в большой степени.

Ещё в апреле на страницах «Накануне» разразился первый политический скандал, связанный с именем Толстого. Председатель эмигрантского Комитета помощи писателям Н.В. Чайковский обратился к Толстому с открытым письмом, которое было помещено на второй странице 17-го номера газеты 14 апреля 1922 года.

Почему — легенда, ведь там всё правда? А вот и нет — документы лгут не хуже людей, ибо людьми писаны, и кое-какие аспекты произошедшего навсегда останутся непонятными и открытыми для множества интерпретаций.

Полиция при расследовании вышла на одного из сообщников — банковского клерка, сообщившего Сталину время прибытия каравана с деньгами. Когда его спросили, какими методами бандиты заставили его принять участие в преступлении, он признался, что сделал это исключительно из преклонения перед поэтическим даром Кобы-Сосо, чьи стихи он знал наизусть.

Французские мыслители искали пути возвращения человека к его природной благости и к равенству людей путем сокрушения исторических препятствий и освобождая его от несправедливой организации жизни. Английские мыслители принимали человека таким, какой он есть и искали пути рационального устройства общества исходя из реальных свойств человека.

Известие, что Мравинский не будет дирижировать симфонией, явилось для Дмитрия Дмитриевича полной неожиданностью. Просто ударом. Тогда Дмитрий Дмитриевич обратился к дирижеру Кириллу Кондрашину. Тот ответил, что готов дирижировать 13-й симфонией при любых обстоятельствах.

Нейгауз как музыкант не мог не видеть (не слышать) гениальности Гилельса, его подлинной величины, но по каким-то причинам не хотел, чтобы об этом знал широкий круг людей, чтобы это было зафиксировано на уровне общественного мнения.

Изначально в голландском написании имени Рембрандта отсутствовала буква «d». Имя, полученное художником при рождении, писалась как «Rembrant». Однако, после 1633 года, он начинает добавлять букву «d» к своей подписи, на картинах, рисунках и офортах.

Сезанн опередил свое время, и его начали признавать, вне очень узкого круга, лишь в 1904 г., за два года до смерти, когда его работам был отведен целый зал в Осеннем салоне в Париже. Его большая персональная выставка состоялась в Париже уже посмертно, в 1907 г. А до 1904 г. его работы почти никто не видел.

Услуги Стаховича в этих условиях были уже не нужны. Станиславский и Немирович-Данченко сами нашли оптимальный способ сотрудничества — в жестком разделении сфер жизнедеятельности. Миссия Стаховича была выполнена.

Когда чертеж предстоит показывать на Самом Верху — в ЦК КПСС или Совмине, то раскрашивают обязательно натуральными красками, без анилина. То ли опасаются, что один из вождей вдруг подойдет и лизнет чертеж, да и отравится? Но понятно, что за эту странную предосторожность кто-то в КГБ словил орденок либо лишнюю звездочку.

Наша Лыска успела провезти нас через Бобруйск под вечер предыдущего дня. Пешие беженцы, которых мы оставили позади со стариками, детьми и узлами, пройти это расстояние в один день не могли. Никоим образом. Сколько они прожили после этого?

Что же было? Виноваты ли мы? Нам говорили, что в Бакуриани до этого не было лавин на горе Кохта за всю историю существования поселка, но и лыжников почти не было. Не было в поселке и никакой службы лавиноопасности, никаких средств для спасения.

Отцу в 1948 дали орден «Знак почета»; но реабилитирован не был. Осенью 1949 стали дергать повторников, кто уже раньше сидел. Вызывали. И возвращались, и не возвращались. Мать была беременна. Отца вызвали.

Флора продолжала ездить к отцу ежедневно, с утра и до позднего вечера не отходила от его постели: кормила, следила за приемом лекарств, умывала, делала обтирания, чтобы не было пролежней. Была любящей, преданной женой. Мне писала и звонила о состоянии отца.

Только после смерти Соломона Наумовича я прочел в книге вдовы Михоэлса, что Соломон Ардашников был ближайшим другом её мужа — еще одного Соломона, великого актера и режиссера Соломона Михайловича Михоэлса. А с Михоэлсом близко дружил Петр Леонидович Капица.

На меня писали всякие «телеги», доносы и жалобы во все тогдашние грозные инстанции — в ЦК партии, в Госкомиздат, в газету «Правда», в правление Cоюза писателей, — и кто его знает, куда ещё.

И, завершая обширное полотно/ (Ты его слушал, не выказав лени),/ Я напоследок скажу тебе лишь одно:/ Не надо слушать ничьих наставлений.

Мы не в загоне и не в законе,/ еще любимых глаза манят./ Но наши кони — на Рубиконе,/ неужто вправду нам их менять?

Возвышенный, как храм, пустует год безмерный, / Сочувствует Москва пришельцам и мостам, / Одни бедны всегда, другие достоверны, / И тысячи дверей закрыты здесь и там.

Разговаривать с мамой Дима вышел сразу, не подумал, что стоило бы переодеться. Ему много в жизни приходилось беседовать с родными, ситуации случались самые страшные. Но в тот раз это оказалось еще труднее, чем сообщать о смерти. Мама говорила по-русски.

И тем более никто не мог знать, что на углу Гренель и бульвара Инвалидов у Робера вдруг лопнет шина и я побегу вызывать такси. Так что все происшедшее там есть именно случайность, пусть и трагическая.

Экземпляра жалко? — взвизгнула она и острым лакированным носком — ну, разве можно касаться земли этим чудом искусства? — мгновенным и точным движением ударила Танееву в самое солнечное сплетение — только тоненький каблучок молнией сверкнул в воздухе.

Я заботливая, да, конечно, хотя никто и не знает об этом, ну посмотри на меня, посмотри, я же пушила для тебя волосы на ветру в солнечном луче, ты же так любил женщин всю свою жизнь, бедолага!

У «Боровицкой» вспомнились мне книжные развалы конца восьмидесятых ― начала девяностых, откуда много чего было перетаскано в нашу многотерпеливую квартиру, и с которыми, главное, связан зуд нарастания жизни.

В среду утром, в десять часов тридцать минут, Коннектикут со своей маленькой подружкой на плече ― не без некоторой торжественности ― пустился в путь. Не был ли этот строй судов в устье подлинным свадебным кортежем? Голландцы, русские, норвежцы, англичане следовали за ним попарно, а беспрерывно пыхтящий буксиришко сошёл бы за деревенского музыканта.

Долго считалось, что у американского большинства есть иммунитет к социалистическим идеям: там никогда не приживались сколь-нибудь заметные соц- или компартии (существовавшие на деньги НКВД-КГБ группки с такими названиями, по численности уступавшие местным психушкам, считать партиями мы не будем). Вместе с тем не все знают, что практический опыт социализма в Америке есть, и не такой уж малый.

Интерес к вопросу взаимоотношений полов в романе поначалу кажется чрезмерным для художественного бытописания. Нет, в этой семейной саге вы, конечно, не встретите разнузданных постельных сцен, но зато мыслей, рефлексий по этому поводу хоть отбавляй. И, кажется, что именно тут, как говорится, собака и зарыта.

Похоже, что у автора определенно не было недостатка в переживании и попытках осмысления собственной жизни, но он совершает почти невозможное, раздавая своим персонажам глубоко залегающие пласты личного опыта бытия.