Слово\Word, №10114

"В моей душе осела грусть, / но я ей рад, / поскольку это знак / ещё живой души. / Я не боюсь / моей оставшейся, / возможно, непростой судьбы. / Но я грущу. / Грущу не по тому, / что было позади, / а по тому / чего со мною не было, / быть не могло / и никогда не будет..."

"А как же призраки / бездомные живут / придут к кому-то ночью / и стоят / как будто они тени / от деревьев / порою / превращаются в цветы / и можно встретить / их на маленьких полянках / вот в самой темной / леса глубине / где даже звери / по ночам не бродят / а еще чаще / видишь их во сне / как птиц / летящих в небе одиноко / и шум их крыльев / слышится всю ночь / и затихает / если вдруг проснешься."

"Но в этом сочетании Коктебель – страна коньяков, главное место отведено, конечно, стране. Страна – место, где странствуют от коньячной фермы до страусовых ферм и дальше за Золотую Балку. Не всё же время таскаться в змеральдовый парадиз, в котором Адам аукается со своими моделями? Не все же вечера проводить под кипарисом, медитируя на живописные пятна палитры мастера, застывшие на треснувшем, оконном стекле?"

"...Душа, объятая бурным восторгом, призывала любовь. И тут вновь увидел Фрину, которую, высоко подняв на руках, несли её поклонники. В свете факелов, чуть прикрытая тканью, гетера, громко смеясь, нараспев декламировала лирические тексты в такт шагов поклонников, которые выносили её из храма. Я ринулся к ним и, грубо оттолкнув несущего, уже на выходе из храма, подставил ладони под талию божественной гетеры. Забыв о предостережении Аббадона, заговорил..."

"... - Вы видите эту даму?! Это дла Вас, для Вас Софья Марковна приняла ее в нашу школу! Вы слышали: ее зовут Роза Соломоновна! Немедленно приступайте к ухаживанию! - А Вы, Рауль Натанович, - сказал я ему, - отныне работаете уже не в ШРМ-4, а в хедере № 4 г. Москвы... Он оглушительно расхохотался на всю учительскую."

"И прав, увы, прав был Бердяев! Призраки тем и отличаются от живых людей, что они - бессмертны. Стареть призраки просто неспособны, они только перевоплощаются и перевоплощаются… без устали и без конца. И видят эти призрачные, бесовские «хари» наши выдающиеся Гоголи и Гофманы, Кафки и Набоковы… и отображают, отображают… смакуют и раскрашивают. И рождаются тогда в литературе не только глупые, пошлые и старые Коробочки, но и юные, нежные и сладостные Лолиты… и бредят ими наши славные писатели, лелея «бесовщинку» в самих себе."

"Проза Евтушенко: "Не умирай раньше смерти", "Ягодные места" и др. - также вряд ли выигрывает в сравнении с лучшими примерами его поэзии, равно как проза Андрея Вознесенского из книг, которые я читал, - "О" и "Ров". За исключением яркого рассказа о рыжеволосой возлюбленной поэта, весьма своеобразно встреченной им в нью-йоркском отеле "Челси" (где я по сей день бываю, неизменно вспоминая Андрея Андреича), это скорее обыкновенные журналистские зарисовки."

"...На стекле его "форда" висел Таунсенд, / молотящий гитарным обрубком. / В бардачке громыхала колода касcет / и гашишем пропахшая трубка. / Он тогда дальнобойный водил грузовик, / откосил в Ресифе от Вьетнама - / непричесанный, стройный... а нынче старик / одинокий и мертвенно-пьяный..."

"...Каждый день за сестрой по ступеням следом / На дрожащих, за продуктами перед обедом, / Я схожу в преисподнюю; к ней вплотную / подхожу; вот коленкой толкну и... / Персональный бес мой выхрюкивает слово "грех" / Под ее беззаботный смех."

"Сегодня зима была и крепость / виднелась ближе и таинственней, / как будто бы из вековых явилась предъявлений... / Всё было, как на ладони, близко и любимо, - / рыбак, колдующий над лункой, / тропинка среди льда / и остров, прозванный Весёлым, - / волшебная шкатулка в детской книжке..."

"...Я ль, ходивший путями Борея / Средь жемчужно-базальтовых скал, / Стал похож на больного еврея, / Что от жизни смертельно устал? / И, с ветрами гулявший на воле, / Повидавший волшебные сны, / Стариковской довольствуюсь долей, / Погруженный в четыре стены?.."

"Патроном их был Святой Лазарь, / Редко они поднимали забрала, / В Орден принятые проказой, / До кости она пробирала, / Но не сразу... / Они заживо гнили в латах – / Ржавых своих владеньях / И светлых существ крылатых / Не встречали в виденьях..."

"Время рассказывать сказки и время молчать. / Страшные сказки – ложь, но и в них намёк. / В тёмном лесу волчицы растят волчат: / «Спи, мой волчонок, ты не простой щенок»."

"Римский император Веспасиан изрек: «Кажется, я становлюсь богом». Вот это круто! Тем более, Борису Глебовичу как-то кто-то сказал, что лицом он вылитый Веспасиан; тот же широкий лоб, крупный нос и многозначительные морщины. Все так, но Россия не Древний Рим, могут ведь и за богохульство счесть. Каким таким, в самом деле, богом? Не Христом же. Еще проблемы возникнут. С отпеванием. Понапрасну что ли он этакую храмину в Ухрюпине отгрохал?"

"...Первоначально он не понял, что заставило его насторожиться и оторваться от кропотливых поисков. Но вскоре сообразил: умолк неустанный шелест дождевых капель в осенней листве, умерли вообще все звуки, и вязкая колдовская тишина опустилась на зачарованный лес, а с ней белесый молочный туман пополз откуда-то из влажных низин, заклубился у древесных корней, окутал могучие папоротники, проник длинными языками в бузинные заросли. Сумерки упали сразу и внезапно."

"«Охота» в местах, где зверей много, напоминает сбор ягод в малиннике. Очень скоро их некуда класть, кончается тара: пластиковые мешки или пробирки рассованы по всем карманам и сумкам, вместе помещать нельзя (скушают друг друга), в темноте жонглируешь ультрафиолетовым фонарем и другим, обычным; по ошибке открываешь уже занятую пробирку – сердитое животное бежит по рукаву и шустро с него стряхивается."

"...Но до того усатый самолично к нам явился. Искала злодейская душа отпущения грехов. Он лицо прикрыл шляпой, но я узнал его проклятущие усы и кривую улыбку. И стал неусыпно наблюдать. Сначала они заперлись в номере и долго о чем-то толковали. Потом Серега спустился с ним в физкультурный зал и заиграл что-то торжественное, но и с грозным ревом, словно толпа шумит и бабы причитают. Усатый снял шляпу, а сам слезами обливается. Прости, говорит, Серега, понапрасну я тебя обижал! Враги на тебя и на твоих друганов наклеветали. А я поверил лжесвидетелям и предателям правды…"

"...Чепрасов был совсем не похож на артиста, словно взяли обыкновенного человека с улицы и сняли фильм с ним в главной роли. Такой феномен произошёл позже с Василием Шукшиным. Чепрасов не выглядел небожителем, в отличие от других заслуженных и народных артистов, он был близким знакомым, наподобие соседа по коммунальной квартире, мне казалось, что, столкнувшись с ним случайно, я свободно смогу поговорить..."

"Он мог простить это какому-нибудь Жванецкому, или даже тому симпотному поцику, ведущему «Большой разницы», но Володе Высоцкому, который всю Мишкину жизнь был для него старшим братаном, дружбаном, практически богом, воплощением всего, что есть мужественного, безбашенного и всякого такого – Высоцкому – нет!"

" - Все, завтра же на развод подаю. Ты все, что угодно любишь, только не меня! — Люблю я тебя, — вдруг вырывается у него. Потом, спохватившись (надо же и честь знать), он добавляет: «Просто ту рубашку я люблю больше»..."

"Ночью Ольге привиделись два огненных шара, медленно приближающихся друг к другу и сливающихся в одно, вспыхнув магией встречи однотипного вида энергии. Улыбались друг другу две женщины, и эта встреча породила рассказ-вспышку, короткую и ослепляюще яркую."

"В «Лагерных рисунках» важен масштаб. С высоты птичьего полета виден извечный пустынный пейзаж с заброшенными сооружениями, жизнь крошечных человечков, заселивших его, и третья сила – демоны и Смерть. Белый цвет бумаги – волшебное пространство, где разворачивается повествование. Он символичен – это и реальный снег, холодный и безжизненный, и абстрактное пространство – безграничность, Ничто, несущее успокоение и забвение."

"...Так, известное представление о том, что Петр I без особого разбора переносил европейскую моду на русскую землю, опровергается документально подтвержденным петровским отторжением, в частности, испанских одежд. В Указе 1720 года монарх укоряет "недорослей отцов именитых... как то: князей, графов и баронов" в том, что те "в нарушение этикету и регламенту в гишпанских панталонах и камзолах щеголяют предерзко".

"Когда Цейтлин встретил своего героя, перед ним сидел немощный тщеславный старик, отрицавший свое тщеславие и, скорее, раздираемый сомнениями, чем увидевший себя со стороны. Компьютер составил психологический портрет Йосаде; тот остался равнодушен к результату. Цейтлин решил, что причина равнодушия — отсутствие в портрете фактора смерти, важнейшего для Йосаде в пору их знакомства..."