Семь искусств, №24

Формально Паули спор проиграл, но только потому, что не угадал со сроком. Эйнштейну потребовался не год, а два, чтобы отказаться от идеи использовать «абсолютный параллелизм». В письме Паули от 22 января 1932 года, написанном из калифорнийского города Пасадена, где расположен знаменитый Калифорнийский технологический институт, или сокращенно Калтех, Эйнштейн признал свое поражение: «Вы всё-таки были правы, негодник вы этакий».

Кампания по борьбе с космополитизмом постепенно выродилась в антисемитскую кампанию. К марту 1949 г. А.Ф. Иоффе был исключен из членов Оргкомитета по созыву Всесоюзного совещания физиков, Б.М. Кедров снят с поста главного редактора «Вопросов философии», а на заседаниях началось обсуждение национальностей физиков, в том числе Мандельштама и Папалекси.

В переписке Б.П. и Шепли, при всей серьезности содержания писем, немало образных, даже шутливых выражений, а порой и иносказаний, характерных для очень близких людей. Так, в шутливом стиле Шепли делится с Б.П. своими попытками объединить в своей деятельности «идеализм» и «материализм» — обеспечить чистое служение науке и заботы о новом большом строительстве (хранилища для стеклянной библиотеки Гарварда).

Как и почему получается, что физический факультет МГУ (а ранее, до 1933 г., физико-математический) почти не отстает в «массовом» поэтическом творчестве от своих гуманитарных собратьев, — отдельный вопрос, на который мы ответить не дерзаем. Достаточно вспомнить, что подлинный универсальный гений по преимуществу именно физик и химик Михаил Васильевич Ломоносов основал университет и в каком-то смысле также и новорусскую поэзию.

В начале октября Мандельштам был на 3 часа задержан сотрудниками ГПУ, случайно попав в облаву. К этому времени вместо умершего 20 июля Дзержинского «компетентные органы» возглавлял уже Вячеслав Менжинский, не чуждый как литературного творчества, так и шахмат.

В своих докладах, начиная с 1929 года, Вавилов не перестает настаивать на том, что именно коллективизация в сельском хозяйстве, введение планового начала в экономике страны (причем именно централизованное планирование сверху вниз взамен индивидуального планирования своего хозяйства владельцами земельных участков) полезны стране и её населению.

В электронной почте, — пишут Шипли и Швальбе, — люди перестают быть сами собой. Они становятся более сердитыми и менее обходительными, менее внимательными и более обидчивыми, больше сплетничают и врут. Электронная почта дает проявиться далеко не лучшим подспудным чертам нашего характера.

В наше время творчество З.Е. Серебряковой оценено по достоинству, цены на её картины на международных аукционах растут. В этом зале, где собрано столько шедевров, картины З. Серебряковой воспринимаются как одно из самых значительных достояний нашего музея. Нет, не случайно этот зал называется Серебряковским!

Литература помогала переживать лучшие любовные истории. Не могла же я влюбляться в маленьких потных прыщавых мальчиков из 6-го «В» класса. Вместо этого я придумала воображаемого принца, очарованного мной, даже писала сама себе секретные послания, якобы от него, которые я демонстративно оставляла на виду у реальных мальчиков из 6-го «В».

По возрасту — мальчик, а по внешнему виду — огромный широкоплечий детина. Марк произвёл на меня довольно-таки хорошее впечатление, и прежде всего тем, что безумно хотел научиться говорить. Дети-аутисты часто страдают умственной отсталостью, но первичный интеллект Марка был сохранен, он полностью понимал обращённую к нему речь, выполнял словесные команды.

Задача данной статьи — представить краткое описание архивных собраний А.Н. Алексеева. Понятно, что сам архивный материал, сложная композиция его организации и хранения предполагают теоретические, методологические и социально-философские обобщения. Эти темы остаются специальной исследовательской задачей. Изучение уникального исследовательского опыта и научной биографии Алексеева проводится немногими современными исследователями, и самым важными являются работы Б.З. Докторова.

Сделанное сэром Джоном было следствием его личного оптимизма и глубокого понимания им законов истории и бизнеса. Он первым из финансистов предвидел послевоенный рост японской экономики и, когда акции японских предприятий ничего не стоили, стал активно покупать их. В 1954 году он создал свой паевый инвестиционный фонд, и под его управлением каждые 10 тысяч долларов, переданных ему вкладчиками, к 1992 году превратились в 2 миллиона.

Эксперименты, построенные по схеме Аша, обнаружили влияние большинства еще более очевидное, чем у американцев: норвежцы уступили ошибочному мнению группы в 62%, а французы — в 50%. Если же большинству было предписано (в отличие от условий Аша) открыто критиковать несогласного, то конформизм достиг 59% среди французских студентов, а среди норвежских — 75%.

Философия неотделима от личности философствующего. И очень грубо можно ввести такую типологию философской личности: последователи Аристотеля и ученики Платона. Эта типология устойчиво проходит через всю историю западной философии.

Вселенная «появляется» только с появлением разумного существа, наблюдателя (и участника — по принципиальному замечанию специалиста по ядерной физике Джона Уилера). По мнению ведущего астрофизика Гарвардской обсерватории Говарда Смита, «Джон Уилер — один из нескольких мыслителей, которых необычная природа Вселенной натолкнула на мысль, что ей пришлось создать сознательных существ для того, чтобы стать реальной».

Гитара, скрипка, саксофон,/ горилка, водка и сивуха -/ когда звучит блатной шансон,/ у нас повсюду расслабуха.

Могло быть лучше, но и так - нормально./ По небу нитка туч диагонально/ Протянута из левого угла./ Печали нет. А та, что есть - светла.

Чем ночь черней, тем четче и ясней,/ Закрыв глаза, я слышу в полусне,/ Как шепчутся в душе чужие души,/ Огонь разводят и одежду сушат,/ Подбрасывают хворосту в костер.

Что гений в ткань оригинала вложит,/ Ремесленник, возможно, повторит,/ Но дух его он повторить не сможет,/ Материя сама не говорит…

Итак, настал февраль, все решено,/ Назначен день и час в Фонтанном Доме./ С утра темно, дождь строчками в окно/ Стучит (чернил и плакать!), и влекомы/ Деревья, мокрый дом, слова, стихи/ Желанием уснуть.

И тянет всё послать к чертям/ И лбом о рельсы звездануться./ Но в этом граде на костях/ Деревья небо пьют из блюдца.

Это случилось после той ночи с Эльзой. Чего только не наговорила она мне тогда, танцуя. Что она была в Терезине… Что попала туда, как только меня депортировали в Освенцим, что любила меня… И сейчас любит. Но теперь, чтобы нам соединиться, ей не нужно идти черной ночью по черному мосту, а тогда ей было так страшно, что она заболела и впала в беспамятство.

«Батум» Булгакова много лет не сходил в Ашхабаде со сцены. Известно, что, несмотря на негласный запрет, где-нибудь в глубинке могли поставить и «Гамлета», и «Макбета». А в Норильском театре, по словам Смоктуновского, который там начинал свою карьеру, представляли «Ричарда III».

На Матросова обрушилась слава космической пропорции. Советские газеты заполнились его именем. Его портрет крупным планом засиял в «Правде» на первой полосе. Василия наградили Сталинской премией и пожаловали ему титул депутата Верховного Совета СССР. Его принял и с ним побеседовал лично товарищ Сталин. Труженики нашей необъятной страны становились на ударную вахту, следуя почину Василия Матросова.

Она умела слушать. И не только слушать, но и разговорить, оставаясь при этом в тени. Влад рассказывал о своей американской жизни и, стараясь не пялиться, разглядывал её лицо. Возраст не определить. Он вспомнил, как на встрече выпускников Димка шепнул ему: «Ты посмотри, какие тётки! А какие были девчонки! Неужели и мы …».

На Брайтоне, как в Московском ГУМе у фонтана — можно встретить кого угодно. Я там бываю не часто, но каждый раз вижу кого-то из бывших советских знаменитостей. То композитора Журбина — автора первой советской рок-оперы «Орфей и Эвридика», то певца Вадима Мулермана, то Аиду Ведищеву, то Маргариту Суворову, то Аллу Йошпе. Про Бориса Сичкина и Михаила Гулько я и не говорю.

К Эренбургу, решившему встретиться с пришедшими в гости к нему, в кои-то веки, поэтами, молодыми, причём гениальными, как представил нас всех Коля Мишин, человек боевой, настроенный на победу, в любой ситуации, и тем более, в нынешней, очень уж непростой, нас пока что не звали. Я заметил вдруг, что Губанов снова начал томиться, маяться.

Наполеон, император, Vive l’empereur! Его карьера похожа на поединок — один против целой Европы — он терпеть не может дуэлей метжду офицерами своей армии. Некоторые говорят, что император не головорез и питает мало уважения к традициям. Вздор! У императора нет времени думать о дуэлях. Он ведет великое сражение.

Говоря о вкладе Лимонова в русскую традицию (литературную и, более широко, — культурную), нельзя обойти и задачу, которую каждый честный русский писатель добровольно возлагает на себя как своего рода долг. А именно — борьбу с так называемой «пошлостью», не имеющей однословного перевода на чужеземные языки (будучи смесью вульгарности, скабрезности, напыщенной банальности и низости).

С помощью слов человек стал строить всякую ложь, обидную, гнусную, гибельную. Слова стали толкать людей к подлости и злым делам. Словами можно убить человека, даже ничем не прикасаясь к нему. Они могут направить целый народ на гибель. Крокодилы не обманывают крокодилов. У человека обман людей, изощрённая ложь бывает главным смыслом жизни.

Страшно важный и, на самом деле, мало прочувствованный и осмысленный в русской словесной традиции опыт: искусство спокойной ясности, искусство великое — причём вначале на уровне душевного устройства, а потом уж на уровне устроения слов. В нашем литературном и культурном пространстве, кажется, эта линия не возобладала. Возобладали сложность и надрыв, у чего, разумеется, было предостаточно своих причин, — и всё-таки именно спокойная ясность — тот опыт, которого не хватает остро.