Семь искусств, №30

Эта статья — размышления вирусолога, специалиста по вакцинам, о пандемии и рывке, который сделали медицинская наука и технология, чтобы её победить, а также о досадном разрыве между наукой и обществом, который мешает ему воспользоваться плодами прогресса.

В статье изложен смысл теории нечетких множеств, возможности ее использования в технических, гуманитарных и общественных науках. Описана история создания этой теории. Воссоздана биография ее создателя Л. Заде. Приведены воспоминания о Л. Заде его коллег, знакомых и жены. Описаны его особенности как человека, ученого, личности, во многом загадочной.

Физика до сих пор строится атомистически: из свойств частиц выводятся свойства целого. По существу, это не может быть верным. Целое, мир определяет свойства частиц. Между тем, результаты физики достаточно точны. Причина отчасти раскрывается волновой механикой. Частица (во всяком случае ее геометрия и кинематика) определяется «волной», то есть всем коллективом, всем миром в пределе.

Реальное построение фразы Говорящим начинается не с ее семантического представления: оно конструируется на базе информации о мире, которую Говорящий желает донести до своих Адресатов. В рамках подхода «Смысл-Текст» такая «доязыковая» информация изображается посредством концептуального представления.

Алексей Толстой — чуть ли не единственный абсолютно свободный русский поэт. Свободный от необходимости заниматься литературным творчеством, чтобы содержать семью, оплачивать долги, утверждать свою независимость и своё положение в обществе, формировать некий оригинальный, как мы бы сейчас сказали, “имидж”, удовлетворять своё честолюбие и тщеславие, которых Толстой, кажется, был начисто лишён, продвигать идеи или идеологию некоей группы в силу корпоративных обязательств пред этой группой.

Все это Рейфилд не упоминает, представив желание пойти на войну как ревностную реакцию на шашни жены. Полное непонимание им характера Чехова! А что побуждало Чехова строить школы, когда «финансовый кафтан трещал и вряд ли может быть починен», бесплатно лечить крестьян, помогать голодающим, участвовать в борьбе с холерой и в переписи и, наконец, съездить на Сахалин? Да все одно — гражданский долг, как у Толстого или Короленко, но это гораздо скучнее, чем любовные интрижки жены.

Наша официальная и массовая историография долбит одно и то же, невзирая на очевидные факты, на русские же летописи, не говоря уже о других источниках. У нас Мамай до сих пор считается ханом Золотой Орды. И битва Дмитрия Донского на Куликовом поле считается войной с Золотой Ордой и победой над Золотой Ордой.

Покинув Советский Союз штатным агентом Коминтерна в ноябре 1939 года, — Тито прибыл в Москву в сентябре 1944 г. в качестве Генерального секретаря ЦК КПЮ, Председателя НКОЮ, Верховного главнокомандующего НОАЮ, маршала. Тогда же впервые и состоялись личные встречи Тито и Сталина в Кремле. Ими были согласованы вопросы взаимодействия югославских партизан с Красной Армией, которая к тому времени уже вступила на территорию Югославии.

Борис переносит акцент с роли непосредственно на сам персонаж, Борис уходит от развернутого сюжета, временной рассказ заменяется вневременным сопоставлением людей и предметов. Сопоставления эти иногда логичны и понятны, иногда неожиданны и загадочны. К понятным и традиционным сопоставлениям относится мотив художник и его модель, к которому Борис обращается не однажды. Моделью всегда оказывается обнаженная женщина как воплощение юности, молодости, красоты, мечты.

Так что перед взором общества Гилельс представал в обрамлении лживых мифов, порождённых попытками педагога устранить слишком сильного конкурента своего любимца. Эта уникальная музыкальная личность не давала мэтру покоя, болезненно возбуждала даже больше, нежели рихтеровская, по простонародному выражению — ему солнце зáстила.

Когда Гилельс был молодым, эмоциональное неприятие закрывало от великого педагога истинную картину. Он был человеком страстным и пристрастным. И Гилельс долго казался ему лишь виртуозом. В 1935–38 гг. Нейгауз все-таки стал руководителем Гилельса в аспирантуре, но и тогда настоящего взаимопонимания между ними не возникло.

Первая тетрадь «Еврейских песен» состоит из вступления, заключения и пяти песен светло-печального характера по началу и трагического слома в конце. Это драматургия будет варьироваться во многих произведениях Вайнберга. С пятой песней «Горе», в которой происходит драматический слом, входит в творчество Вайнберга тема войны, отражающая личное горе композитора, гибель родных и родного дома.

Современным литературоведам, историкам литературы и критикам Боря Каганович предпочитал Тынянова, Эйхенбаума и Бухштаба; из всех изданий, помимо своего толка, он предпочитал «НЛО»; не любил Достоевского, особенно его «Дневник писателя», но знал — назубок, Иосифа Бродского считал еврейским поэтом (кстати, так же считал и Виктор Соснора), Жаботинского и Бялика, наоборот, русскими, но никогда на этом не настаивал…

Брежнева находилась в доброжелательном настроении. Она пила дорогой коньяк, и мы тоже. Она вырвала из рук скрипача смычок и стала дирижировать. Борис «цыган», в действительности молдаванин, носил огромный бриллиантовый крест. Он был вальяжный, все время улыбался… Борис Буряце был жгучий брюнет с серо-зелеными глазами. Элегантный, с изысканными манерами и даже экстравагантный.

Давно уже многое из того, что пишу я, да и говорю, — сбывается. Почему? Не всё, далеко не всё могу даже сейчас, на склоне столетия, говорить — даже тебе. Тем более — растолковывать. Не время ещё. Но знай, что происхожу я из старинного рода, и в роду нашем всегда были жрецы и воины. Ещё в ведические времена в честь моих предков названо одно из степных, весьма таинственных урочищ недалеко от Днепра, называвшегося тогда Индом.

Я сыну своему все внушал, когда тот лет в одиннадцать-двенадцать визитировал Уфу: «Ты говори с прадедом-то! Единственная в твоей жизни возможность узнать о революции Пятого года от живого участника». Разумеется, как и всякие родительские советы, и этот младшее поколение не услышало.

Как страшно жить сей час, в прямом эфире,/ без репетиций и черновиков./ Меня так мало в этом чуждом мире,/ я затерялась посреди веков.

Я видел тех, чья память ожерельем/ Былых успехов светит и звенит,/ Кто день текущий чествует весельем/ И в завтра взор уверенно стремит

полюби меня насмерть врасти навек/ в теплокровную сеть капиллярных рек/ в междуречья слов в неручьи речей/ в этот детский шрам на моем плече

Не курю запрещенную травку./ Но, как вспомню про власть — льется мат./ Предоставьте мне полную справку,/ В чем еще пред страной виноват?

Вернуться в ту непрожитую жизнь,/ где начинали страстно и напрасно/ молиться и дышать./ Все тот же дом, подъезды, этажи,/ безжалостная масляная краска.

Местный начальник республиканских лагерей и тюрем, человек столь же авторитетный, сколь отзывчивый на дружбу, после очередной теплой встречи в порыве откровенности выразил свою к Вите симпатию доступным ему образом, что в пересказе на простой человеческий язык прозвучало примерно так: «Виктор, мы друзья. Знай, что тебя всегда ждет лучшая в республике камера».

С того вечера Семён бил старика почти каждый день. Несильно — чтобы не оставлять следов — мог ткнуть в живот, мог дать лёгкого пинка, шлёпнуть ладонью по лысине, сделать «смазь». Отбиваться старик не пытался. Силы были не равны. Он только закрывался и молчал. Старался не выходить из своей комнаты, когда Семён был дома.

В четыре года Лёвка уже свободно читал, к шести он стал избегать компании сверстников, предпочитая уличным забавам чтение книг. Мать приходила после дежурства в больнице, успевала что-нибудь приготовить поесть и уходила на участок. Отец вечно был занят на работе, и единственным собеседником у Лёвки был его дед Яков.

Нельзя сказать, что Матвей, ставший как-то сразу Мосей, был душой компании. Но веселил, редко, но веселил. Он умел показывать животных и людей так, что их сразу же узнавали. Его герои были трогательны, а не смешны, но люди, как раз, смеялись. Так он стал еще и клоуном.

И нисколько не удивился, когда в конце концов столкнулся носом к носу в вокзальной толчее. Она стояла, опершись на швабру, и смотрела куда-то вдаль. Устала чертовски. Ещё от вчерашнего не отошла. Драили с подругами навощённый вручную паркет в богатом доме. Жилось не густо. По-прежнему обитала в привокзальной каморке. Копила деньги на квартиру. Вкалывала до седьмого пота…

Согласно самому Эрику, он участвовал в возведении этой пирамиды научного знания в качестве геометра-тополога, чьим далеким предшественником был никто иной как античный землемер, измерявший площади земельных участков на поверхности Геи-Земли. Превратившись со временем в известного специалиста в достаточно специфической области знания, он по-прежнему интересовался множеством вопросов, никак с этой областью не связанных.

Здесь я должен заметить, что мы прекрасно понимали, в какой стране живём, и поэтому более или менее умели держать язык за зубами. Но молодость неодолима, и сгоряча (или подшофе, что примерно одно и то же) и мне, и моим друзьям не раз случалось высказывать некоторые, не очень отточенные политические формулировки. Утром же приходило неприятное раскаяние: а вдруг действительно, как и в лохматые дедушкины годы, в каждой компании есть осведомитель?

Я работаю на Главпочтамте, на сортировке. Конечно, сортируют сейчас не руками, а автоматами. Но автоматы потому и не руки, что за ними нужен глаз да глаз. За руками тоже нужен глаз да глаз, но для этого есть автоматы.

Для дураков нелегкий год/ У мудрецов в мозгах изъяны./ Весь ум утратили, и вот/ Нам подражают, обезьяны.

Если вы думаете, что символом Голландии являются тюльпаны и мельницы, то, думаю, вы ошибаетесь. Это велосипеды! Голландец — как монгол, учится ездить раньше, чем ходить. Велосипеды везде. У каждого дома, магазина, музея, на перекрестках, на площадях, на трамвайных остановках — везде оборудованы специальные коновязи для велосипедов. Где их нет — используют деревья и фонарные столбы.

За спиной тянется шлейф пересудов по поводу выездов Вацлава с Дягилевым на гастроли в Европу. Но нет худа без добра. Уход Нижинского в 1911 году из Императорского театра, униженного разбирательством из-за «неприличия» его костюма, подстегнул его антрепренера Сергея Дягилева на официальное создание труппы “Ballets Russes”.

Благодаря воображению мы творим. Открываем другого человека — и дотягиваем его до своей мечты о нем… Если он дотягивается, конечно… Унамуно пишет: «Мир создан Богом через воображение, и человек — настолько человек, насколько он может вообразить чувства, страдания, страхи, желания другого. И именно отсутствие воображения и есть источник отсутствия милосердия и любви»

Пора разобраться с тем, что же такое представляет собой мотив дальней любви. Дальняя любовь — это подвид «куртуазной любви», мотив особого универсума, свойственного куртуазной литературе, т.е. трубадурской лирической поэзии, рыцарскому роману на старофранцузском и старонемецком языках, а также тем жанрам и направлениям, которые возникли позже и опирались на них: «сицилийской школе», «новому сладостному стилю» и «петраркизму».

Из сладчайшего в чтении — переключение регистров, перескакивание из одной читательской позиции в другую: превращение из въедливого зануды-аналитика в наивного поглощателя текстов. Всего более, пожалуй, не хватает сейчас этой последней позиции: такого наивного доверия к читаемому, вплоть до полного подчинения ему.