Еврейская Старина, №10

Дневник Рудашевского — это литература высокого уровня. И в этом смысле может быть сравним с дневником юной Анны Франк. Каждый из дневников охватывает период времени около двух лет. Свои записи Анна делала в крошечном укрытии, в котором она находилась с небольшой группой людей, Ицхок же был узником огромного гетто. Он и свидетель, и активный участник нравственной борьбы еврейской общины в то страшное время, когда над гетто нависла зловещая угроза полного истребления.

Администрации лагеря не нравились заключённые, евшие кузнечиков, пчёл и прочих насекомых, которые залетали в уборные блоков. Замеченных расстреливали на месте — во избежание дизентерии и других инфекций. Поэтому Макс ел пчёл крайне осторожно — на рассвете, если очень сильно урчало в желудке и все ещё спали.

Полицейские бесчеловечно смели с пути женщин и детей, прорвались к дверям синагоги и взломали их. Ученики ешивы встретили непрошенных гостей пеной из огнетушителей и железными прутьями. Завязался рукопашный бой. Парамедикам амбулансов пришлось изрядно потрудиться, перенося пострадавших с поля битвы в автомобили. Запертые внутри полицейских машин арестованные разбивали наручниками стекла.

Русские заголовки книг на идиш с 1836 г. носили обозначение жидовский язык, а с 1841 г. — еврейский язык. В 1869 г. И.М. Лифшиц (1829–1878) для обозначения идиш ввел в своем словаре слово новоеврейский. Но на практике, вплоть до конца XIX в. иврит назывался еврейским, а идиш — разговорно-еврейским языком. Под влиянием сторонников идиш в XX в. курс изменился: еврейский стал обозначать идиш, а для иврита стал использоваться термин древне-еврейский.

Наряду с историей и генеалогией семей предков повествуется об истории и генеалогии других семей Гиль, родственников или однофамильцев, местах их проживания, а также представлены списки фамилий жителей этих мест на протяжении отдельных периодов истории.

5 октября 1887 года родилось очередное Высочайшее повеление: по обвинению в государственном преступлении выслать Л.М. Когана-Бернштейна на жительство в Восточную Сибирь, на этот раз уже на 8 лет. Аналогичным повелением от 6 октября по тому же делу предписывалось выслать туда же и на тот же срок Сарру Осиповну Коган-Бернштейн, «фельдшерицу, веры иудейской, роста среднего, волосы каштановые, глаза темно-серые, нос прямой, лицо продолговатое, особых примет нет».

Некоторое время тому назад состоялся мой дебют на этом сайте. Я написал о разведчике Леопольде Треппере — как искали мы его могилу, как вскапывали интернет в поисках всего, связанного с его жизнью в Израиле и с его смертью… И я был очень рад увидеть, что мой труд оказался интересен читателю. Так может быть, и историю поисков собственной генеалогии я смогу рассказать увлекательно?

Сиваш произвел на меня очень сильное впечатление, я впервые увидел водоем, с берега которого не виден второй берег, что создавало впечатление бескрайности. Еще свежи были воспоминания о боях, которые в этом районе отличались особой ожесточенностью и имели важное значение в ходе гражданской войны.

Позже, чтобы прокормиться, мы купили козу Таньку, которая паслась в общем стаде, а я обожал ее молоко. И тут я услышал, что нашу козу прозвали Еврейкой. По вечерам, когда стадо пригоняли домой, нам кричали: Забирайте свою Еврейку! Так я впервые почувствовал, что быть евреем — значит, быть не вполне таким, как все. Но военное время было, пожалуй, не очень антисемитским: было не до того. Худшие времена наступили позже.

В городе вроде Хмельника очень важна среда, важно, как посмотрят, что скажут, какая разойдется молва. Идешь, а про тебя все всё знают: то ты грязный тип с матерным журналом, то антисоветчик. У родителей из-за тебя большие неприятности. Это ужасно угнетало. Потом вдруг накал стал спадать, наше дело рассосалось. Вероятно, до кого-то наверху дошло, что попасть может всем: недоглядели, ослабили бдительность.

Со смертью тирана закончилась 30-летняя эпоха, отмеченная многомиллионными арестами, расстрелами, убийствами, гибелью в лагерях, бесконечными гонениями. Изуверскую вакханалию остановили, но репрессии в стране продолжались, а политика государственного антисемитизма продолжала действовать. Перечислю отдельные события и явления, связанные с антиеврейскими кампаниями и фактами преследования евреев, проходившими в это время.

Он высоко ценил по-прежнему науку, за счет которой выстоял, вместе с тем, как и прежде, называл свой образ жизни за письменным столом тем же словом «подмена». В сознании теперь смешались не затрагиваемые ранее явления общественно-политической жизни и личные обстоятельства. Первые открылись для обзора, вторые смягчились. «Видимо, надо оставить мысль о конечной цели бытия…».