Семь искусств, №50

В субботу состоялась встреча Эйнштейна с берлинскими академиками, на которой перед цюрихским профессором были раскрыты все карты: к преимуществам члена и профессора Академии с высоким окладом и свободой заниматься наукой, хотя и с возможностью время от времени читать лекции студентам, Планк и Нернст добавили ещё одну привлекательную подробность: Эйнштейну обещали должность директора Физического института общества имени кайзера Вильгельма, как только он в будущем будет создан.

В следующий раз С. вызвал гнев Хрущева, когда на ежегодном собрании АН СССР в июне 1964 г. осудил преступления Т.Д. Лысенко и его сторонников. Одно из официальных обвинений в адрес Н.С. Хрущева после его смещения 4 октября 1964 г. звучало так: «Не показал членам Политбюро письмо А.Д. Сахарова о положении в советской биологической науке».

Еще в 1973 году (то есть за четыре года до того, как Марку разрешили эмигрировать) Тель-Авивский университет избрал его своим профессором, и Марк читал лекции студентам по телефону! В 1975 году он был избран адъюнкт-профессором Пенсильванского университета. Марк был одним из организаторов знаменитого Московского научного семинара ученых-отказников, который часто посещали многие выдающиеся ученые всего мира.

Можно заключить, что пространный труд Анатолия Власова был значительным вкладом в физику плазмы и несомненно значительно поспособствовал ее прогрессу. Не выясненная тогда (в известной степени и сейчас) научная проблема была связана с якобы чисто «техническим» (на самом деле, математическим) вопросом.

Известно, что развитие математики было неизменно связано с её непрестанным удалением от природы (например, от натуральных чисел к действительным, а затем к мнимым числам), и что чем дальше, тем она становилась абстрактнее, и тем полезнее оказывалась для своих приложений. В частности, общий переход от истинных значений к оценкам параметров функций в математической статистике был шагом в верном направлении.

В основе сюжета — наводнение 7.11.1824, когда вода в Неве поднялась на 4 с лишним метра выше ординара и сотни жителей города утонули. “Народ зрит божий гнев и казни ждёт” — простой люд воспринимает бедствие, согласно вековым представлениям, как наказание свыше. Но Пушкин приводит и строго научное объяснение хлынувшего на город потопа…

Роман представляет собой хронику русской жизни с 1892 по 1941 год и его часто сравнивали с другим романом-хроникой «От двуглавого орла до красного знамени» генерала Краснова. Как отмечено в рецензии эпохи «Оба произведения охватывают, приблизительно, ту же эпоху и дают широкую картину русского дореволюционного общества, помогая уяснить многообразные причины крушения Российской Империи».

Донат Горелов рассказывает, что Василий Павлович знал Николая Тихонова. В Ленинграде Тихонов был просто поэтом, одним из «серапионов», а переехав в Москву, стал начальником. В тридцатые Калужнин хотел попросить его о помощи. Он бы так и сделал, если бы мог обратиться напрямую, но Тихонов к этому времени обзавелся секретаршей. Вот этого было невозможно принять.

Иногда в голову пишущего эти строки западает крамольная мысль: уж не издевался ли над простоватым советским зрителем начала 1950-х матерый «фальсификатор отечественной истории», тайно ободрявший и «изменника» Иванова, и «космополита» Мейербера? Ведь победил-то в его картине, в конечном счете, не Глинка, а Мейербер.

Она работает для того, чтобы исцелить если не все человечество, то уж во всяком случае тысячи жаждущих обрести здоровье людей, с этой целью читает лекции (в том числе благотворительные), для этого обращается к огромной читательской аудитории и в то же время категорически отказывает в помощи единицам, случайно оказавшимся в месте ее пребывания.

Абсолютно прав Райх, утверждая, что фашизм порождается не столько экономическими и политическими обстоятельствами, сколько самой структурой характера масс, подготовленной для принятия идеи Вождя. Основными проявлениями такой психологии являются откровенный национализм и шовинизм, поиск виновного в своих собственных бедах не в самих себе, а в других

Ещё раз говорю: основа всего сущего — слово, речь. Если пишущий человек дружен с речью, если знает, что это, как и любовь, движущая сила бытия, то созданные им произведения будут долговечными, помогут людям посреди бесчисленных сложностей жизни, сумеют привести людей к желанному свету впереди, а может быть, некоторых и спасут, потому что жизнетворная энергия целебна для душ и сердец.

Должна была погибнуть или нет литературная Атлантида — Бог весть. При моей жизни в ней, даже и в наставшую гласность, мою книгу об искалеченных детях и диктаторе не напечатали. И самого меня ждала жестокая смерть от удушья. Но дано было спасенье — отлёт в Германию. И уже в ней издали на немецком языке «Дайте руку королю», вскоре маленький роман перевели на английский. В России он так и не вышел.

Но особенно жесткими были в «Луче» персональные разборы: я и сам вскоре испытал всю их крапивную нелицеприятность. И тут истинным держателем гамбургского счета оказывался некий триумвират: Сопровский, Кенжеев и Гандлевский (Цветков бывал тогда очень редко — он пропадал в Запорожье, как и Таня Полетаева — в Питере). Сразу же, как еще вкруговую я только услышал их стихи, я понял: вот ради чего ты сюда шел, вот — поэты и вот — стихи!

Так неуютно нынче жить,/ Что так и тянет отложить/ До неизведанного дня/ Жизнь, что не радует меня.

Что не так? А в жизни все не так./ И над Ледовитым океаном/ вниз трубой плывет буксир «Спартак» – / старенький, колеблемый туманом.

Максим Ненарокомов — поэт классической просодии. Что, с одной стороны, подразумевает опору на некий культурный фундамент, замешанный на понятиях языковой гармонии, с другой же — чревато постоянной проверкой такой гармонии на прочность, на способность без сбоев выдерживать трагический контекст.

У Джима нет своего места в квартире. Его место там, откуда видно сразу всех членов семьи. Он не выносит закрытых дверей и всегда ложится так, чтобы хотя бы в зеркало контролировать ситуацию.

Многие верят, что в конце концов он нашел, что искал. В одной пещере выпив беловатой воды, «лунного молока», он заснул, но проспал всего пять лет и три месяца. Проснувшись и выйдя из той пещеры, он застал все таким же, каким и оставил. Тем не менее, он стал всех уверять, что во сне разговаривал с Истиной и много раз, покинув собственное тело, путешествовал по миру налегке.

Кто-то уже, видно тогда, в 48-ом знал, что ведь не просто же так я родился и выжил в войну и в блокаду, не за ради себя и не просто же так близкие и далекие люди меня берегли и зачем-то кутали во что попало, тряслись надо мной, поили рыбьим жиром и горячим молоком. Стало быть, я есмь для чего-то важного, толкового, может быть, даже героического. Этот безответный вопрос до сих пор меня сильно волнует и придает сил жить и жить.

…Вообще-то при рождении ее записали Мариной, но никто никогда так ее не звал — дома она была Машуткой, для всех остальных, когда Машей, когда Машкой, а теперь — невозможно поверить — больше двадцати лет уже — как внуки обращаются к ней — баба Маша.

Политический аферист международного класса, герцог предпочитал носить элегантный штатский костюм вместо полувоенного облачения многих придворных и неброское городское оружие вместо боевого меча — хоть он в 1396 году и сражался с турками под Никополем, где заслужил забавное прозвище «Sans-Peur» (что звучит почти как «святая шпага»).

Арендовать, к примеру, остров на год-другой, рядом — пусто, никого, гулять нагишом, плавать часами, ну, разве приличного повара нанять и массажистку, иногда народ приглашать для приятных толковых бесед. Только строго по списку, чтоб без уродов, негодяев разных…

Степень сексуального голода у мужиков примерно совпала с таковой у «безгранично-врачебных» шведок и это срезонировало. Да что там срезонировало — взорвалось таким гормональным взрывом, что, не зная ни слова по-английски, мои летуны расщебетались покруче Казановы. На всё про всё у нас было 2 часа — садились мы внепланово, но все всё успели. Белокурые красавицы, невзирая на пыльное облако от винтов, долго махали нам вслед шляпами.

Говоря о тамилах, не могу не отметить, что трое из них – нобелевские лауреаты по физике и химии, а один – Вишванатан Ананд – один из сильнейших шахматистов мира. Правда, кажется, никто из них не жил на Цейлоне.

Символом, да и синонимом счастья у немцев служит свинья (Schwein), которую можно было в Средневековье получить в качестве утешительного приза (Trostpreis) на соревнованиях лучников, а после копилку изображали в виде этого животного. У русских, напротив, «подложить свинью» значит принести несчастье.

Возвращаясь в Нью-Йорк, я долгое время находился под впечатлением от встречи с Вольпиным. Чисто внешне он изменился мало, прежние горящие широко раскрытые глаза, но в их движении уже не было прежней хаотичности, и от этого устремлённый на тебя яркий взгляд почти завораживал.

Как откроешь этот их фейсбук, так непременно узнаешь много интересного, например, то, что русская культура после известного февральского дня куда-то провалилась, причём вся и целиком (то ли в яму, то ли в пропасть, Господь миловал, не запомнила). Чёрта с два, не дождутся, — никто не дождётся из тех, кто дожидается. (Ну типа войну не остановила и тут же, значит, вся провалилась.) — Да где же вы видели, ёлки зелёные, чтобы культуры останавливали войны.

Цель у Пушкина та же: позабавить читателя, показав малоизвестный культурному читателю слой русского общества. Но какой контраст! Ни одного лишнего слова, ни одного пустого сюжетного хода. Нельзя вынуть полфразы, чтобы не остановить движения мысли, тогда как у Гоголя — вынимай целыми страницами. Гробовщик — неудача, но пушкинская неудача, то есть шедевр рядом с Пропавшей грамотой. Талант сквозит в каждом слове.

Читатели Елены Чижовой знают, что попытка осмысления этих трудных времен вместе с порожденными ими героями является важнейшей темой писателя. В течение последних восьми лет снова изменилось многое, невольно приходится осмысливать случившееся и его последствия. События происходят, облик страны становится иным, одни идеалы в течение короткого промежутка меняются на совсем другие. И оказывается, что все эти, зачастую крайне несимпатичные метаморфозы, возникают вовсе не случайно.