Семь искусств, №21

Преимущество, которое имело советское эйнштейноведение перед зарубежным в середине ХХ века, к 1990-м годам было полностью утрачено. Качество публикуемых на русском языке книг об Эйнштейне заметно упало и в XXI веке остаётся на недопустимо низком уровне. Серия «Эйнштейновские сборники» оборвалась на выпуске 1990 года. К этому времени эйнштейноведение в Западной Европе, США и Израиле перешло на новый, чрезвычайно высокий уровень и опирается на уникальное полное Собрание документов Эйнштейна.

В день выхода его статьи в Nature в номере от 9 октября 1965 года газета The Daily Telegraph сообщала: «Профессор Кембриджского университета Фред Хойл сегодня отрёкся от своих взглядов, согласно которым Вселенная находится в стационарном состоянии. Он придерживался этих взглядов на протяжении последних двадцати лет».

Глянем на циферблат наших часов. Что мы видим? Правильно: секундная стрелка бежит, минутная за ней неторопливо поспешает, часовая ступает степенно и размеренно. Все при деле, никто на месте не стоит. А ведь если вдуматься, это как-то странно. Ведь мы-то знаем, что есть такая вещь, как «настоящий момент».

Определено, что из 74 выбранных поэтов у большинства поэтов белый цвет встречается чаще (у 44-х поэтов), чем черный цвет (у 30-ти поэтов). Показано, что белый цвет увеличивает свой ранг от XVIII века (лидер — красный цвет) к XIX веку (лидер — черный цвет). Белый цвет становится лидером в самом живописном Серебряном веке русской поэзии и остаётся таковым до нашего времени.

Вырисовывавшаяся к тому времени блоковская позиция, по утверждению А. Эткинда, «свободно переливалась из христианского социализма в политическое безумие». Я бы добавил: сильно отягощенное тем густопсовым антисемитизмом, когда в своей ненависти человек доходит до неодолимого желания бить пахнущих чесноком «жидов» «в зубы» (согласно одной из записей его дневника за 1917 г.).

На мой взгляд, годы творчества Бунина прошли под священным, овеянным русским фольклором, знаком 33: в 33 года удостоен Пушкинской премии, в 1933 году — первый из русских писателей — удостоен Нобелевской премии, и 33 года (1920-1953) жил во Франции, где создал лучшие свои книги, получившие мировое писательское признание.

И все-таки Филип Гласс — номер один. Он известен всем, причем не только в своей стране — США, но и во всем мире. Его музыка звучит в Индии и в Австралии, в Европе и в Китае, в Японии и в Канаде. Но чаще всего в его родном городе Нью-Йорке, где он живет много лет, где он начал свой путь, и дошел на этом пути до блистательных и ослепительных высот.

А искренняя вера — это особый дар, как и природный талант Никиты Дмитриевича как собирателя, который в сочетании с талантом предпринимателя и ученого бизнесмена позволяет правильно определять и оценивать то или иное произведение искусства, а также расположить к себе его владельца или случайного продавца-перекупщика.

Мы встретились в 1964-ом, когда он поступил в Педиатрический институт в Ленинграде, где я был на последних курсах. Нам чуть за двадцать, мы разбалованы пришедшейся на юношество оттепелью и ещё не соображаем, что она закончилась, содержание свободы в воздухе уменьшается, а маразм постепенно крепчает.

Когда Кублановскому неведомые подмосковные хулиганы свернули нос набок, он был ещё молодым поэтом. Не нос, конечно, а Куб — так его все звали. Числился таковым. Поэтом — и всё тут. И баста. Молодым, понятное дело. По возрасту подходил. Было ему в ту пору всего восемнадцать лет. Состоял, разумеется, в СМОГе. Куда же нам — без него? Считался, представьте, другом. Учились мы вместе с ним в Московском университете.

Сочинение Слава написал удачно. Как и было задумано — простыми предложениями и не без помощи попавшей под его обаяние (или настырность) безымянной соседки в аудитории. Она только молча поражалась: «Неужели такое может быть? Какая безграмотность! Ах, ужас!» А Слава, поглядывая обворожительно на ее озадаченную мордашку, хмыкал про себя — химиком хочу стать, а не литератором!

Получается, что на химфак МГУ я поступала за компанию. Но я очень рада, что связала свою жизнь с химией. На четвертом курсе я вышла замуж за Виталика Гуро. После выпуска нас отправили в Ташкент на гигантский авиационный завод. У нас там не было ни родственников, ни знакомых, и надо было как-то выживать.

Живу не торопясь. Спешить куда?/ Закат прохладой выстелил ступени./ Чуть теплится над опустевшей сценой/ Последней лампы пыльная звезда.

Интриг небесных мастера/ Сплетали паутину/ Но вдруг опомнились: пора/ Другую ткать картину

Даже самый занюханный Государь – Глава./ На престол свой помазан самим Всевышним./ Об этом помнить будет совсем нелишним/ Покушающимся на его святые права

Пока они ждут обновленья,/ Свободы неведомой ждут,/ Смыкаются накрепко звенья,/ И время свивается в жгут.

На прохожих оборачиваясь/ шёл в пальто из драпа/ маленький еврейский мальчик/ с маленьким еврейским папой.

Проснешься в восемь от звонка,/ рассвет в окне блакитно-жовтий./ Как хорошо, что ты пока/ не соучастник и не жертва.

Однако мысль зайти во двор не уходила, а наоборот, то и дело коварно возвращалась. Любопытной Варваре в дверях нос оторвали, ругала себя Антонина Кирилловна, склонная к использованию в речи пословиц и поговорок. Впрочем, любопытство любопытством — но что, если она заблудится?

Как это ни странно, Тоня была копией стройных спортсменок, которые ходили в трусах и футболках с короткими рукавами строем на сокрушительных физкультурных парадах по Красной площади в Первомайские праздники и алые календарные даты великих свершений и побед. И пшеничные волосы, уложенные вокруг головы, и славянское лицо, готовое к любви, и умопомрачительные, розовые ноги, все было за. И, вообще, все.

Русская идея парадоксальным образом имеет целью спасти тленные сокровища духа, порожденные западным “темперализмом”, укрыть их своей космической шубой. Ибо русская идея в том, что простор переходит в пространство. Время — это всего лишь топливо, расходуемое на движение в пространстве (на сотворение пространства, заполнение пространства — что есть всеобъемлющее условие бытия). Говоря современным языком, залог бессмертия — в замене энергоносителя.

На тонкий росток белый мчит мотылёк/ К сладкой чаше цветка – пчела./ А цыганская кровь – верь в цыганскую кровь,/ Куда б ширь земли ни вела…

Чувство, что я в школе в присутствии учителя, было одной из многих моих ошибок в курсе анализа. Поскольку доктор Б. предписал мне записывать в тетрадь мои сны, то перед тем, как подняться к нему, я садилась в кафе и лихорадочно записывала свои сны с тревогой ученицы, которая должна сдать домашнее задание. Я должна была чувствовать себя пациенткой на приеме у врача. Но я не чувствовала себя больной, лишь переполненной смутной виной и растерянностью.

Второй раз Штейнберга арестовали на излете войны. Боевой путь начался на Северном Кавказе, вместе с Ильей Френкелем и еще одним литератором он служил в отделе контрпропаганды политуправления 18-й армии, его начальником был Леонид Брежнев. Переводил или писал тексты по-немецки, воздействуя ими на солдат противника. Радиотрансляции велись прямо на передовой: превосходная мишень! Этот третий там не задержался — ретировался со словами: «Я не герой Советского Союза, я автор гимна Советского Союза!».

Кажется, что вопрос о том, что первично, проступок или идея, может быть легко разрешен эмпирическими исследованиями. Однако статистические процедуры часто допускают неучтенные факторы, которые смешивают карты. Предположим, мы желаем оценить эффективность программ перевоспитания злодеев на основании эмпирических данных. Выясняется, что после успешного окончания принудительных курсов для wifebeaters, многие таки перестают бить своих жен. Но означает ли это, что они на самом деле перевоспитались?

Чтобы хорошо, внимательно и пристрастно воспринимать город, надо уже заранее хоть немного по нему скучать, хоть немного заранее его оплакивать. (Сквозь слёзы, хоть бы и воображаемые, предмет, как это ни удивительно, лучше виден, чем ясно распахнутыми глазами, которым всё равно.) Надо пережить его как драгоценную — и, может быть, невозвратимую потерю. Дать ему заранее развернуться в памяти — большим тёплым цветком.

Рассказчиком у Долгопят обычно является персонаж, очень похожий на писательницу, сценариста, автора четырех снятых фильмов, сотрудницу Музея кино, живущую в ближнем Подмосковье Елену Долгопят. Даже имена их совпадают — и ту и другую зовут Елена Олеговна. И нет сомнений в том, что писательница Долгопят делится со своей литературной функцией почти всем — начиная от биографии, от истории родителей и кончая множеством деталей своего образа жизни…

Вообще надо сказать, что Стаут очень бережно относится к возникающим в его творчестве мотивам, характерным ситуациям — словом, к своим художественным находкам. Он не даёт им пропасть, заглохнуть, он повторяет их в изменившихся условиях и с другими персонажами, зачастую доводя мотив «до логического конца».

В своем становлении поэта Чичибабин благодарно называет многие имена, но развитие личности, появление собственных мотивирующих представлений о поэзии, эмоциональную и логическую силу поэтического слова он связывает с именем Бориса Пастернака. Сопоставление этих имен естественно возникает, например, при обращении к функции пейзажа в их философской лирике. Именно эта жизнь, именно эта судьба настойчиво притягивала внимание Чичибабина.