Дрон, №70

Седьмой вылет — полёт нормальный! Всё идет по плану, наше воздушно-литературное средство не отклоняется от взятого курса. Новости позитивные и мотивирующие к дальнейшей работе.

Лида чувствует, как по всему телу разливается кипяток, в голове огонь, она видит себя, как будто со стороны. Лида хватает со стола нож, измазанный розовым кремом, и изо всех сил, бьёт куклу Веру в грудь, в лицо, кромсает на лоскуты синий сарафан.

Есть такая профессия — гречку перебирать. Пожилая пенсионерка Елена Дмитриевна уже целый час усердно трудилась над горкой дешёвой крупы за кухонным столом. Она тщательно сортировала сморщенными подушечками пальцев колючие пирамидки золотистой гречки, выбраковывая из общей массы неочищенные зёрна, шелуху и прочий мусор непригодный в пищу.

Болящая старуха Егоровна с раннего утра, едва только проснувшись, плакала, сокрушенная самыми горестными раздумьями. Совсем одолели её хвори да немощи. Кончается Масленица, а она за всю неделю даже блинов не могла испечь. Была, правда, невестка, напекла — сын живёт в соседнем селе, рядом, навещает. Но хотелось бы самой.… Наготовить, угостить, как раньше. А уж как в храм-то хочется! Господи! Прощеное воскресенье сегодня!

Большой город в европейской части России в конце девяностых. Асфальт на городских тротуарах, положенный десяток лет назад, непоправимо стёрся. Ночного уличного освещения почти нет. Троллейбусов и трамваев, старых и грязных, так мало, что большинство горожан предпочитают ходить пешком. В недостатке прохожих улицы старого города нужды не испытывали даже тогда. Бесплодная суета. Завтрашнего дня боялись все. С сегодняшним все мирились.

На улице шумели дети. Крикливые старушки, развесив ковры на турниках, отчаянно колотили выбивалками. Небольшой уютный дворик трусливо вздрагивал от разнокалиберных выстрелов старушечьего батальона.

Весенний день выдался солнечным. И хоть снег на земле и лед в водоёмах еще лежали, было не холодно. Всего-то минус пять градусов по Цельсию. И Градов решил, наконец, реализовать свою задумку: добежать в одних шортах из дому до проруби на озере, искупаться и вернуться назад.

В посёлке не все толком и понимали, что означает слово “казус”. Поскольку родителей Казунина никто не видел, то некоторые даже думали, что Казус – это его настоящая фамилия и что сам он родом, наверное, из Прибалтики.

Откуда такое название — не знаю, но именно так и называется эта крохотная станция где-то в России — Дикая… Может, и не одна есть с таким названием, так что, прямых совпадений искать, пожалуй, не стоит…

За окном стояла кромешная зимняя тьма и куражилась вьюга. А в маленькой, жарко натопленной комнатке, где за столом, при двух неярких свечах, сидели тесным кружком старые одинокие люди, царили уют и покой. Сидели молча, только изредка переглядывались, посматривая на новичка — худого лысеющего мужчину с седой эспаньолкой.

Вечерами, Ада Семёновна любила сидя в стареньком кресле посмотреть телевизор, помечтать, утонуть в воспоминаниях. Но в последнее время ящик всё менее радовал, а насилие, пошлость, реклама и обещания кандидатов в чиновники с экрана, просто раздражали её. Теперь она всё чаще забывала про телевизор и стала задумываться о жизни, а в памяти невольно зашевелились позабытые картины ушедших лет.

Мы были в Париже, мы были в Берлине. Европа лежала у наших сапог. Соскучился некто по русской дубине. Пора нам напомнить про старый должок.

Я в дорогах страны, как в верёвке, так запутался – кости трещат! Я пожизненно… «в командировке» без надежды вернуться назад.

Бывает так: какой-то пойман ток – И чувствуешь, себя не замечая, Как дышит степь, как тёпел лепесток Задетого случайно Иван-чая.

На вселенской амальгаме время ходит по кривой – только звезды под ногами, да Земля над головой.

Там, где Везёлка с Северским Донцом Встречаются, чтобы струиться к Дону, Возник вдруг Белый город молодцом, Держащим круговую оборону.

От восторга замри и воскресни, взвейся с вьюгой на снежных санях. Древний город парит в поднебесье, воплощая мечты на холмах.

В России существует немало литературных премий и конкурсов, названных в честь писателей. И за каждым великим и знаменитым именем стоит его малая родина, где родился, жил и творил, которую воспевал и прославлял в своих стихах и прозе.

Войну легко не замечать, Когда живёшь вдали от фронта. Старик Мазай спасет зайчат За счёт какого-нибудь фонда,

Посмотри – это твой восхитительный дом, Но тебя не осталось ни капельки в нём. И прилизанный тщательно комнатный быт О пустом и невнятном с тобой говорит.

История человечества — это пляска смерти под мелодию крика. Это не просто звуковая картина нашего опыта, но предельное его воплощение: от озорного возгласа на детской площадке до визга сумасшедшего.

Ты ждёшь, ты ждёшь, а боя нет, И нет мучительнее чувства, И кисло на губах, и пусто, И час как два десятка лет.

Ножичек – главная мечта любого мальчишки. С ним ты самый нужный, самый важный человек во дворе. О сколько нам открытий чудных… как там дальше-то… сулит этот маленький кусок металла и пластика. С ним и самурайский меч можно из ветки выстругать, и послание потомкам на стене нашкрябать, и пульт управления космическим кораблем из картонной коробки вырезать – в общем, вещь поистине незаменимая.

Лютик запомнил и осознал много слов, даже такое, как «протрезветь». И каждый раз, проезжая с хозяином по колхозу, радовался тому, что от работы люди трезвеют, а, значит, стремятся походить на него.

Анна Ивановна Ерофеева мужа своего, Степана, похоронила еще в запрошлом году. Прожили они, что называется, в любви и согласии ровно тридцать лет и три года. Деток родили, воспитали. Внуки появились. Все хорошо было: дом, достаток…

Наши взгляды встретились и остановились. Она смотрела на меня так, как смотрят на спящего ребенка; в ее взоре была доброта, нежность и что-то еще, непонятное и прекрасное.

Пятничным утром Нина проснулась с тяжелым сердцем. Досада и тоска по дочери, которая была очень далеко с Ниниными родителями в глухой, богом забытой деревеньке, смешались с чувством нескончаемого беспокойства и тихой нежной грусти о маленькой девочке.

Кто выглядывает из камышей на краю болота? Худенькая, маленькая, чумазая, волосы с водорослями перепутаны. Носишко курносый, глаза огромные, зелёные. Одета в платье из лопухов, травой сшитых. Это кикимора Морошка. Ей семь лет.

Недалеко от Белого города, в котором счастливо жили кошка Веснушка с мышкой Торопыжкой, на склоне холма под живописным хвойным лесом привольно раскинулся хутор Кривые Луки. Внизу, вдоль травянистых берегов, медленно текла речушка Тихая Сосна.

Пригляделась Никитична и тут же обомлела. Перекрестилась аж. Незнакомец этот идёт, а воды не касается. Не то, что по колено не уходит, а даже ряби после него не расходится. Натурально, аки по суху. Чертовщина какая-то!

Маджи медленно вела кончиком кисточки, рисуя тонкий хвостик капелек. Которые, держа ладошки перед собой, ловила маленькая девочка. То, что это была девчушка, выдавали, выбивающиеся из-под капюшона дождевика, рыжие завитки.

Пошатывающейся походкой, медленно переставляя лапы, кот приблизился к раскрытой балконной двери. Оставшихся сил хватило только на то, чтобы вскарабкаться на невысокий порожек. Кот облегченно выдохнул, уютно устроился в дверном проеме и поднял глаза вверх, туда, где на небе загадочно перемигивались звёзды.

Сейчас, по-новому прочитывая и взвешивая все эти искания и метания, озарения и заблуждения поэта и гражданина, нам верится, что Борис Чичибабин сумел пройти сквозь игольное ушко, являющееся вратами в Царство Небесное. А его пророческая и страстная поэзия будет будить полумёртвую совесть людей «до скончания века земного».

Кончусь, останусь жив ли, — чем зарастет провал? В Игоревом Путивле выгорела трава.

По малолетству я не очень-то понимала про ТАСС, про собкоров, и в особенности про дом «политпросов», куда папа иногда уходил по субботам или воскресеньям, чтобы заниматься литературным творчеством.

И автор фантастики — тоже. Возможно, на нём лежит самая большая ответственность, намного больше, чем на авторе реалистического произведения. Почему? Потому что именно автор научной фантастики, писатель, создающий у читателя образ близкого или отдалённого будущего, в конечном итоге и формирует это будущее.

Как у профессиональных русофобов ненависть к России давно превратилась в религию, так у всех русских по духу людей подлинной религией была, есть и будет Россия, которую мы любим и боготворим не потому, что это наше Отечество, а потому, что это Россия.

Испокон веков идёт борьба за чистоту замысла. Сколько бы времени не прошло, актуальность мысли великого Пабло Пикассо «Хорошие художники копируют, великие — воруют» остаётся до сих пор в тренде. Лишь убеждая с годами в правдивости этого высказывания.

Эту статью нас побудили написать многочисленные обращения и звонки в соцсетях, поступившие от наших друзей из разных регионов России. Они искренне ужасаются: «Как вы умудряетесь выживать в Белгороде, всеми кинутом и всеми плюнутом?»

В предыдущей статье, написанной нами в апреле 2024 года, мы рассказали о трагических событиях первой половины весны в нашем прифронтовом Белгороде и высказали предостережение в адрес пребывающего в беспечности российского общества — проблемы Белгорода коснутся всех.

Недавно интернет взорвала видеозапись с заявлением официального представителя Госдепа Мэтью Миллера о том, что в Белгороде почти не осталось мирных жителей, а сам город напичкан военными объектами, вследствие чего, он является «законной военной целью» для натовских ракет.

От реки поднимался молочный туман. Солнце ещё не встало, но на востоке, из-за леса уже немножко светлело. Просыпались цикады и птицы. Травы клонились к земле, пригибаемые тяжёлыми каплями холодной росы.