Технические алгоритмы, управляющие потоками глобальной информации, с недавних пор повсеместно определяют нашу жизнь, перестраивая само время, в котором мы живем. Это время — «вечное настоящее», стремящееся к освобождению от малейшего намека на какую-либо определенность, которая могла бы допускать возможность иного, альтернативного будущего. В книге, представляющей собой сочетание путевого дневника и теоретического трактата, австрийский философ и теоретик искусства и литературы Армен Аванесян пытается раскрыть причины происшедших темпоральных трансформаций и понять, как выстроить с этим «новым настоящим» такие отношения, которые позволят сохранить возможность собственного автономного существования, не подчиненного аппаратам превентивного контроля, созданным современной технополитикой.

Он забрал со стола начатую бутылку, забрызганную Федькиной кровью, вытащил из кобуры его пистолет, и, не обращая больше внимания на замершего в ужасе доктора, вышел из избы.

Вскоре после этих событий, точнее в 1956 году, в институт приехал сам Лев Давидович Ландау, избегавший Харькова со времён своего ареста в 1937 году. В число работ, удостоенных быть представленными будущему Нобелевскому лауреату их авторами, выставили Марка. Ему отвели 15 минут. Ожидался не бой быков, а избиение младенца.

На выпускных экзаменах Эйнштейн показал результаты значительно слабее, чем на промежуточных преддипломных испытаниях. Тогда он был первым на курсе. А на завершающем этапе он оказался предпоследним: хуже него выступила только Милева Марич, получившая за четыре экзамена и дипломную работу среднюю оценку 4,0. Ниже всего ее оценка по теории функций – всего 2,5 балла. В результате она единственная на курсе диплом так и не получила. Вторая попытка через год тоже провалилась.

Германия после Второй мировой войны пережила один из самых страшных периодов в своей истории. Немцы столкнулись с беспрецедентной разрухой, голодом, болезнями. В обществе царили недоверие и подозрительность всех ко всем, поскольку процесс денацификации требовал от людей разоблачения соседей и коллег, раскрытия их нацистского прошлого. Обнародование преступлений Третьего рейха порождало у немцев чувство коллективной вины, все беды расценивались как кара Божья. Люди считали, что спастись в такой гнетущей обстановке можно только с помощью высших сил. Страну охватывает массовое увлечение тайными знаками и колдовскими ритуалами. Народные целители проводят сеансы для огромных толп. Многие страждущие отказываются от услуг официальной традиционной медицины, подвергая себя смертельному риску. Автор книги, американский профессор Моника Блэк, используя исторические документы и свидетельства очевидцев, мастерски раскрывает загадки магических практик. Несмотря на обилие фактического материала, конкретные события прошлого описаны увлекательно и легко. При этом автор не забывает о своей главной задаче — показать, как за любыми проявлениями ведьмовства всегда скрываются психология человека и состояние социума.

У Джима нет своего места в квартире. Его место там, откуда видно сразу всех членов семьи. Он не выносит закрытых дверей и всегда ложится так, чтобы хотя бы в зеркало контролировать ситуацию.

Но особенно жесткими были в «Луче» персональные разборы: я и сам вскоре испытал всю их крапивную нелицеприятность. И тут истинным держателем гамбургского счета оказывался некий триумвират: Сопровский, Кенжеев и Гандлевский (Цветков бывал тогда очень редко — он пропадал в Запорожье, как и Таня Полетаева — в Питере). Сразу же, как еще вкруговую я только услышал их стихи, я понял: вот ради чего ты сюда шел, вот — поэты и вот — стихи!

В субботу состоялась встреча Эйнштейна с берлинскими академиками, на которой перед цюрихским профессором были раскрыты все карты: к преимуществам члена и профессора Академии с высоким окладом и свободой заниматься наукой, хотя и с возможностью время от времени читать лекции студентам, Планк и Нернст добавили ещё одну привлекательную подробность: Эйнштейну обещали должность директора Физического института общества имени кайзера Вильгельма, как только он в будущем будет создан.

Способны ли мы, живя в эпоху глобального потепления и глобализации, политических и экономических кризисов, представить, какое будущее нас ждет уже очень скоро? Майя Гёпель, доктор экономических наук и общественный деятель, в своей книге касается болевых точек человеческой цивилизации начала XXI века — массового вымирания, сверхпотребления, пропасти между богатыми и бедными, последствий прогресса в науке и технике. Она объясняет правила, по которым развивается современная экономическая теория от Адама Смита до Тома Пикетти и рассказывает, как мы можем избежать катастрофы и изменить мир в лучшую сторону, чтобы нашим детям и внукам не пришлось платить за наши ошибки слишком высокую цену.

Количество дуэлей Пушкина сосчитано – 29. Нет ли здесь перебора в подсчёте? Конечно, есть! Начинаю выяснять, в чём дело: 24 так называемые «дуэли» были назначены, но отменены. По моему глубокому убеждению, называть дуэлью то, чего не было, некрасиво и пахнет дешёвым желанием сенсации со стороны биографов. Остаётся пять, четыре из них случились в 1819 (одна) и в 1822 (три) годах. То есть, когда поэт был ещё очень молод и горяч. В двух из них Пушкин стрелять отказался, а в двух других дуэлянты намеренно стреляли мимо.

Трагикомедия в двух актах

Всё придумано – звёзды, флюгеры, сказки пустых страниц. Все однажды смоют и скинут в железный ящик. Город «нет и не будет». Город «не обернись»… И только снег на крыши сыплется – настоящий.

День клонился к вечеру, когда Каринэ наконец довезли до её нового места жительства. Пока Давид закатывал мотоцикл в сарай, она с опаской огляделась вокруг. Крепкий дом с высоким цоколем из массивных гранитных глыб стоял на вершине пологого холма. Справа – обширный луг, слева – небольшая сосновая роща. На горизонте виднелись горы с белыми полосами снега на склонах. А внизу за деревьями раскинулся Севан. В его жемчужно-синей воде отражались неторопливые облака. Давид поднялся на веранду, распахнул дверь и жестом пригласил её зайти в дом.

но будет жар и вспыхнет яркий свет, распустятся тропические вишни. а то, что на земле поэтов нет, предписано заранее всевышним. зато всё будет: талая вода зальёт вовсю и улицы, и скверы. и кто-то снова скажет «никогда» касательно веков до нашей эры.

Тех, кто полагает, будто в России XIX века женщины занимались сугубо домашним хозяйством и воспитанием детей, а в деловом мире безраздельно правили мужчины, эта книга убедит в обратном. Опираясь на свои многолетние исследования, историк Галина Ульянова показывает, что в вопросах финансов и заключения сделок хорошо разбирались как купеческие дочери, так и представительницы всех экономически активных сословий. Социальный статус предпринимательниц варьировался от мещанок и солдаток, управлявших небольшими ремесленными предприятиями и розничными магазинами, до магнаток и именитых купчих, как владелица сталепрокатных заводов дворянка Надежда Стенбок-Фермор и хозяйка крупнейших в России текстильных фабрик Мария Морозова. Каково было отношение этих женщин к богатству? Какие стратегии развития бизнеса они избирали? Удавалось ли предпринимательницам совмещать твердость в бизнесе с мягкостью и заботой в семье? Автор отвечает на эти вопросы, приводя десятки фантастических историй женского успеха, которые переворачивают наши представления о месте женщин в дореволюционном обществе. Галина Ульянова — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института российской истории РАН, автор семи книг по истории купечества и благотворительности.

Меня как молнией поразило: вот, почти готовая пара родителей! И моя фантазия понеслась на крыльях в солнечное «завтра». Влюбленный бравый солдат, мой будущий папа, возвращается после войны домой. Он бежит прямо к красавице-смуглянке. Она его ждала днями и ночами. Они обнимаются. Целуются и не могут нацеловаться. Он говорит ей долгожданные слова, не высказанные до того, как его отправили на войну. Она ему — тоже. Они любят друг друга. Они идут под хупу.

Ксюша сама распахнула его амуницию и свой халат, прислонилась к столу и прижала Женьку к себе… Он засуетился, никак не мог найти, как войти в нее… Теоретически все было известно, а по рассказам старших ребят-фронтовиков с курса — так и в самых интимных подробностях…

Реформистский иудаизм претендует на роль своего рода «еврейской интеллектуальной элиты» и, хотя его последователи до сих пор представляют собой микрогруппу в России (несколько сот человек), но у этого течения явно имеется будущее в нашей стране.

Эта книга является первой попыткой реконструировать один из ключевых сюжетов форсированной модернизации украинской культуры в XX веке — историю литературной теории и критики в советской части Украины в 1920 е — начале 1930 х годов. Об украинской культурной модернизации 1920 х написано немало, однако за частными случаями и идеологическими предпочтениями порой не видно большой картины — настоящей революции в литературной мысли и технике, произошедшей в условиях советского строительства. Это история о том, как общереволюционный проект переплелся с процессом становления нации. В «Атлантиде советского нацмодернизма» тщательно воссоздан широкий культурно-исторический и политико-идеологический контекст развития украинского литературоведения с учетом сложной взаимосвязи между универсальными авангардными художественными концепциями и модерной национально-ориентированной культурой. Галина Бабак — историк литературы, выпускница докторантуры Карлова университета (Прага), научный сотрудник New Europe College (Бухарест). Александр Дмитриев — ведущий научный сотрудник ИГИТИ имени А. В. Полетаева, доцент Школы исторических наук, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики».

…Два года назад в Вискассете, остановившись в пути, я выпивала в баре с какими-то мужиками и смеялась, без остановки, до хрипоты. А Грэг ждал в багажнике. Что ему еще оставалось? Ни урезонить меня, ни запретить он не мог. Ни сказать, что я вечно опаздываю.

Итак, я оказался в той части Европы, которая стала нынешними - Францией, Германией, Швейцарией, Бельгией, Нидерландами, Великим герцогством Люксембург и Великим княжеством Лихтенштейн. Но тогда все это было - Земля франков, земля Меровингов.

Андрей смотрел на нее и внутри поднималось странное чувство, природу которого он затруднялся определить. Ему вдруг страшно, как никогда раньше, захотелось, чтобы его тоже любили. Вот так сильно, до боли, до слез. Но никто в его жизни не любил его, никому он не был нужен...

– Покажем лягушатникам, где раки зимуют! – иерихонской трубой взвыл дюжий молодец в красной рубахе, чёрной плисовой поддёвке и в сапогах с набором. Стоял он по левую руку от Глеба Андреевича столь близко, что обдавал жаром большого плотного тела. – Зачем же раки лягушатникам? – искренне удивился Глеб Андреевич. – Французы нам союзники. С немцами воевать-то придётся....

Есть сладость в классике моей: / она, как спелый плод, с ветвей / упавший, сохраняет сласть / былых эпох; и ей не пасть / под бурями последних дней — / но смысл засахарился в ней, / перебродил хмельною брагой...

Если вам кажется, что мир катится в пропасть, оглянитесь вокруг. Люди теперь живут дольше, они здоровее, свободнее и счастливее, чем когда бы то ни было. В захватывающем дух обзоре состояния человечества в третьем тысячелетии психолог и популяризатор науки Стивен Пинкер призывает нас отвлечься от сенсационных заголовков новостей и катастрофических предсказаний, которые так ловко играют на свойственных нашему мышлению когнитивных искажениях. Вместо этого он предлагает обратиться к цифрам и с помощью семи десятков поразительных графиков демонстрирует невиданный прогресс не только Запада, но и всего мира во всех областях, от здоровья и благосостояния до безопасности, мира и прав человека.

На Сорочинской ярмарке, о которой ведётся рассказ, случилась чертовщина, и в эту чертовщину — «все считали преступлением не верить», что, конечно, в литературном отношении ахинея. Преступление тут ни при чём. Гоголь пытается сказать нечто совсем простое: «никому не приходило в голову не верить», но сказать этого не умеет — и надевает штаны через голову.

Надо сказать, что в последние годы многие из редких книг русскоязычного зарубежья переизданы в России, но обаяние первоизданий, понятное только коллекционеру, остается неизменным, так что, надеюсь, рассказ о них покажется небезынтересным.

Прочитав множество книг и статей об Эйнштейне, я выработал для себя удобный критерий сразу определить слабо подготовленного автора, к утверждениям которого надо относиться с опаской – уж очень велика вероятность встретить ляп. Этот критерий я называю «профессорским»: если утверждается, что Эйнштейн – профессор Берлинского университета, то жди ошибок при описании научного ландшафта и конкретных процедур научного роста в Германии и других странах, где прошла научная деятельность Эйнштейна.

Дневник четырех военных лет, проведенных автором во Франции, стал одной из главных польских книг XX века. В нем Бобковский фиксировал развитие военных событий и в катастрофическом ключе диагностировал европейский кризис, обнаружив изрядную проницательность. Анджей Бобковский (1913–1961) — писатель, публицист. В марте 1939 года вместе с женой уехал в Париж. Работал на оружейном заводе под Парижем и вместе с ним был эвакуирован на юг Франции. В 1940 году вернулся в Париж и продолжил работу на заводе. Во время немецкой оккупации принимал участие в движении Сопротивления. После войны был одним из важнейших сотрудников журнала «Культура», главного печатного органа польской эмиграции, способствовавшего переменам в Польше. Именно под эгидой «Культуры» и был опубликован его военный дневник. В 1948 году Бобковский уехал в Гватемалу и открыл там магазин авиамоделей. Его перу принадлежат несколько книг, в том числе богатый эпистолярий.