Non-fiction

Я сейчас попробую все-таки сформулировать то, что так потрясло меня в Сариных письмах. Даже не ужасы ГУЛАГa и сталинизма… Меня поразила она сама! Выходит, что сохранить себя, свою бессмертную душу, не только в тех скотских условиях, а, вообще, по жизни, это геройство не меньшее, чем в состоянии аффекта решиться на самый безумный поступок… Она была героем.

Легкость, с которой Ликориция проникала в окружение короля Генриха, считалась преимуществом для еврейской общины, и многие обращались к ней за ходатайством и помощью. И опять не обошлось без скандала. В 1258 году Белия Бедфорд, еврейский ростовщик, который был партнером Ликориции в сделках, отправил через нее ценное золотое кольцо в подарок королю. Кольцо было утеряно, а Иветт, сосед, обвинил Ликорицию в краже.

Изучение еврейской периодической печати во взаимодействии с другими отраслями человеческого знания открывает новые перспективы. Изучение шахматной игры, истории шахмат позволит внести определенное разнообразие, взглянуть на историю еврейской прессы в широком культурологическом контексте. Благодаря такому подходу еврейская пресса будет рассмотрена не изолированно, сама по себе, а как часть разнообразной еврейской культуры начала ХХ века, в которой шахматы занимали далеко не последнее место.

А чем руководствовался князь Петр Вяземский, говоря о каких-то аптекарских счетах «еврея, принадлежащего более или менее к английскому народу» и возмущаясь каким-то несуществующим знаменем «Жида Пачифико», якобы поднятым вечно гадящей России «англичанкой»? Зачем ради возбуждения патриотической ненависти к этой стране оскорблять ни в чем не повинного пожилого человека, вместо имени награждая его своей антисемитской отрыжкой?

В те годы было распространено на устных экзаменах и собеседованиях неугодным абитуриентам давать кажущиеся простыми задачи, либо не имеющие решений, либо не решаемые на основе школьных знаний. Мало того, что результат предопределён, да ещё соискатель чувствует свою беспомощность с внешне простой задачей.

Я читаю в Irish Examiner этого же года о том, что «Глава Городского Совета города Дублин проголосовал за поддержку бойкота и экономических санкций против Израиля». Действующий мэр Дублина по имени Ниал Ринг во времена голосования за BDS (бойкот, лишение, санкции) бывший лишь членом городского совета, проголосовал против Израиля и за то, чтобы над Дублинским Сити Холлом повесить палестинский флаг, чтобы он там реял в течение месяца в знак солидарности с палестинцами.

Свое мнение о национальной принадлежности тому или иному государству Эйнштейн остроумно высказал в статье, опубликованной в лондонской газете «Times» в номере от 28 ноября 1919 года, в которой повеселил читателя своеобразным принципом «политической относительности»: «Сегодня в Германии я «немецкий ученый», а в Англии – «швейцарский еврей». Но если меня будут представлять заклятым врагом, то, наоборот, для немцев я стану «швейцарским евреем», а для англичан ˙— «немецким ученым»».

Первая мировая война привела к удорожанию жизни… Как правило, преподаватели не имели ни накоплений, ни недвижимости. Единственным источником их доходов было жалованье, и если семья профессора могла вести образ жизни среднего зажиточного горожанина, то преподаватели младших рангов должны были работать в трех-четырех местах.

Симметричные структуры и структуры, описываемые такими простыми соотношениями, как числа Фибоначчи, позволяют существенно сокращать длину и сложность программ, описывающих организм и его развитие… Мне эта идея необычайно симпатична, ибо превращает физику, химию и биологию в единое знание, в котором первокирпичиком, неделимым элементом выступает один бит информации.

Мысль эта совершенно тривиальная, но она перестанет быть таковой, если мы представим себе, что это не лист бумаги с геометрическими построениями, а карта местности, на которой идет война, или план конкретного сражения. В этом случае длина коммуникаций, называемых на военном языке внутренними коммуникационными линиями, имеет первостепенное значение для исхода боя.

Философия науки не должна быть заповедником дряхлых учёных и преподавателей философии, которые никогда не понимали содержания учебника по теоретической физике, не говоря о выполнении небольшого математического исследования или хотя бы о наслаждении доверием творческого учёного.

Мы с Василием сделали удочки и бегали на речку рыбачить — бегать не надо, река рядом. Однажды приходим с рыбалки, был обед. Мама плачет. Мы давно не слышали и не видели, чтобы мама плакала. Она сидела на камне и платком вытирала слёзы. Её вопрос: «Что будем делать?» Началась война, а у нас ни дома, ни места, живём на улице!

Впрочем, в одной из летописей есть маловразумительный рассказ о том, как какие-то граждане (тоже, видать, не представились!) внезапно напали на конвой великого князя Василия Ивановича, направлявшегося с какими-то делами в Смоленск. Было это на некоем Свинском поле возле Самсониевского бора (это примерно возле города Рославля Смоленской области). И великому князю «с воями и боярами» пришлось тикать от этих свиней как можно скорее. Что там случилось, мы не знаем.

Разумеется, какие-то волоски на теле имеют и люди, но их роль незначительна. Говорят, что это атавизм, наследие наших древних предков, которые сплошь были покрыты шерстью.

Нет, братцы, в семидесятых витал над Москвой только призрак свободы!.. Свободы не было, и ничего вообще не было — ни заработка, ни возможности выставляться по-настоящему, а не клочками, ни жилья, ни прежнего здоровья, ни полноценного общения с единомышленниками… Была только любовь. И — жажда сосредоточенного творчества.