Non-fiction

«…Ты прости, что долго с ответом. Всё время привозят раненых. Мы с одноклассницами в госпитале помогаем ухаживать за ними. А в школу теперь по вечерам ходим! Дела хорошо, иногда трудно бывает, но мы справляемся! Знаешь, что делаем? – Песни поем и частушки!… Нет, не себе, а бойцам, танкистам да летчикам!...»

Фаза экономики, которую ещё примерно десять лет назад можно было назвать современной, описывается в терминах трёх фактов и их следствий. Первый, быстрый рост нашей копилки статистических и иных материалов; второй, успехи статистических методов, находящихся в нашем распоряжении. Развиваясь в основном вне нашей области и без ссылок на наши потребности, они были счастливой случайностью, очень схожей с подвернувшейся машиной, подвозящей странника, бредущего по пыльной дороге. Третий, появление теоретического средства, намного превосходящего прежнее. Ни по одному из этих пунктов мы, по правде сказать, не были и никогда не будем удовлетворены. Мне думается, что настоящий прорыв ещё впереди, и нынешние достижения требуют скорее извинения, а не поздравления. И всё же было бы не только неблагодарным, но просто ошибочным отрицать значимость достигнутого или возможности, которые начинают маячить в будущем.

И вот через несколько дней Милоица сообщил мне, что профессор Обрадович готов приехать со своей дачи в Подгорицу для беседы со мной. Интервью он предложил организовать в уютном кафе «Башчаршца», расположенном на «Улице 13 Июля» (примеч. В. Д.: тринадцатое июля является Днём государственности Черногории, причём эта дата была выбрана по двум причинам: во-первых, 13 июля 1878 года Берлинский конгресс признал Черногорию независимым государством, а, во-вторых, в ночь на 13 июля 1941 года черногорцы подняли восстание против войск фашисткой Италии, оккупировавшей Черногорию в апреле 1941 года). Там, в присутствии Милоицы Ячимовича, оно и состоялось, завершившееся нашей поездкой в (находящийся недалеко от Подгорицы) ресторан «Ниагара» (Niagara) возле живописного водопада на реке Циевна (Cijevna).

От составителей Настоящая нотография составлена по данным, выявленным по состоянию на 1 сентября 2014 года. В основном разделе представлены музыкальные сочинения, в которых тем или иным образом использованы произведения[9] Осипа Мандельштама. Сочинения располагаются в алфавитном порядке фамилий композиторов. Источниками послужили актуализированные материалы нотографии Б. Розенфельда[10] (они помечены звездочкой: *), материалы, подчерпнутые из интернета (личные сайты авторов сочинений и исполнителей, порталы музыкальных записей и др.), а также сведения от отдельных авторов. В сборе первичных данных принимали участие О. Шамфарова, А. Любимов, А. Миронова, П. Трубецкой (о П. Старчике) и М. Шиндхельм, а также Е. Беркович. За основным разделом следует алфавитный указатель стихотворений Мандельштама, положенных на музыку. После названия стихотворения перечисляются композиторы, писавшие музыку на данный текст. Составители будут признательны за любые уточнения, добавления и замечания.

Благодаря ощущению прошлого, он лучше многих других видел ростки будущего, едва различимые в настоящем. Свое отношение к науке он выразил прекрасными словами о том, что ее здание никогда не строится на пустом месте и никогда не достраивается до конца. Новая эпоха склонна порой считать предрассудком то, что накоплено предыдущими. Но не бывает чистых предрассудков, как не бывает окончательных истин в последней инстанции. Нельзя удержаться от пересказа одного из примеров Любищева. В свое время отрицательное отношение к астрологии помешало Галилею построить правильную теорию приливов, поскольку он не мог допустить влияния луны на земные события. Такую теорию построил Кеплер, серьезно относившийся к астрологическим концепциям. Значит ли это, что астрология права? Нет, разумеется, не значит. Это значит только, что отвергая астрологические предрассудки, связанные с предсказанием судьбы (это полагала суеверием христианская церковь и сурово относилась к деятельности астрологов), нельзя отвергать мысль о влиянии небесных тел на земные процессы. (12-13).

Академические рассуждения о том, что такое этнос, нация, национальность и т.п., что правильно или неправильно с точки зрения науки, тут не помогают – человеческие отношения не прикладная наука и каждый может найти в книге подтверждения своим убеждениям и предубеждениям. Но она и не направлена на убеждение и переубеждение. Она, скорее, исходит из сказанного М. Цветаевой: «… понять и есть принять, никакого другого понимания нет, всякое иное понимание — непонимание»4, предлагая читателю принять реальность времени и судеб такой, какой она была при жизни её героев вместо того, чтобы множить непонимания.

Интервью с Чеховым

Рецензия на книгу Андрея Костинского

«…А когда под купол вечернего неба улетели и затихли там последние звуки, аплодисменты раздались не сразу, словно никто не решался первым ударить в ладоши и разрушить этим хрупкое чудо, рождённое на наших глазах...»

«...Если вернуться к Власову, то сомнений нет в том, что Власов волнуется о нас, грешных. Понятно, что разговор идёт о литературе, поскольку ничто иное нас не связывает. Гипотетически возможны два варианта. Мы старались помочь молодому человеку, желающему стать писателем, как-то продвинуться в профессиональном взрослении, он мог об этом вспомнить при случае и сказать благодарное слово. Но Власов не захотел или не смог критически относиться к себе, к своей работе. Такие люди к творческому росту не способны. Однако винить в этом склонны кого угодно, только не себя. Значит, мы имеем дело с вариантом номер два, к сожалению, гораздо более распространённым. Он нас ругает. А если ругает так продолжительно, значит мы в «яблочко» попали...»

«…Была я в морском паломническом рейсе. Позади Константинополь, Кипр, Святая Земля Иерусалимская, впереди – Греция. Завтра рано утром причалим мы к залитому солнцем порту Салоники и отправимся на морскую прогулку вдоль полуострова Афон, на котором живут православные монахи. Монастырь называется Пантелеймонов в память целителя Пантелеймона. Но это завтра...»

«…В трущобах Миллионки практически не действовали общепринятые законы и очень жестко соблюдались свои собственные. Не соблюдавших их ожидала суровая кара, вплоть до смерти. В этом квартале находили пристанище и укрытие и шайки китайских бандитов – хунхузов, орудовавших во Владивостоке и его окрестностях. Однако, мой читатель, сказать, что здесь царило безвластие, было бы неправильно. Здесь существовала «своя» власть...»