Non-fiction

«...Упал, катастрофа… Это верно, как верно и то, что фраза эта – отражение другой, более емкой: «Движение – это жизнь!». Образно говоря, человек не должен быть бескрылым. Высоко взлетает в жизни только тот, кто двигается, набирая скорость полета мысли и дела...»

«...Много хороших произведений внимательно и с любовью к своему делу подбирает редколлегия журнала для утоления нашего с тобой, читатель, литературного голода. Пусть и далее будет много грамотных авторов, много коротких и длинных произведений, содержащих возможность что-либо вспомнить и заново переосмыслить...»

«...В своей маленькой книжке для друзей, изданной к юбилею мизерным тиражом, Женя чистосердечно признался: «Я поэтом себя не считаю». Это на сегодняшний день, пожалуй, правда. Как правда и то, что душа у него необыкновенно поэтическая. Думается, у читателей Жениных, вполне состоявшихся, прозаических миниатюр есть перспектива встретиться в будущем с его ироничными и очень лирическими поэтическими зарисовками, которые сегодня уже сложились в набросках. Приведу оттуда строчки, раскрывающие основы антипинского миро-понимания...»

«...Многие зрители тепло отзывались о мероприятии: «Очень понравились игры, они подвижные, а главное – познавательные», – отметила мама одного из участников конкурсно-игровой программы Татьяна Александровна...»

Как бы не была трагична участь взрослых в гетто на всех этапах Холокоста, участь детей была значительно трагичнее. Их начали уничтожать с самого начала вместе со стариками вслед за молодыми и среднего возраста мужчинами.

Ребята рассказывали, как их «срезал» психолог за нестыковки в анкетных данных (наврал в анкете, или сам не помнишь, что написал? – нам таких не надо!), за чрезмерную самоуверенность (нам и таких не надо!), за неуверенность в ответах и поведении (нам нужны лётчики, уверенные в себе!), за медлительность, за неправильные ответы на внезапные вопросы – короче за всё, и за ничего…

Они так смеялись, что поддерживали друг друга, чтобы не упасть. На ней длинное белое платье, волосы распущены, он в темном костюме, шляпа съехала на затылок. Мы остановились. Они нас не замечали, им было не до нас, вернее так: им дела до нас не было. Да и кто смотрит по сторонам, когда счастье рядом?

У Гапона не было определенного отношения к евреям, как и вообще никаких определенных взглядов и убеждений. Все зависело от настроения, последней встречи, последней политической комбинации.

В 1942 году семья получила на Льва «похоронку». Буквально чудом он остался в живых. Любой на его месте после демобилизации мог бы с чувством выполненного долга приступить к длительному лечению. Но Лев Яковлевич приложил немало хитрости и изобретательности, чтобы обмануть военкомов, поступить в артиллерийское училище и вернуться в строй уже в качестве офицера.

Ежедневно, в газете «Вечерний Киев» публиковались подробные отчёты «из зала суда», из которых всем становилось ясно, почему в магазинах ничего нельзя купить. Преступников не называли евреями, просто называли имя-отчество-фамилию (например, Гольдман Израиль Натанович) и все всё правильно понимали.

Пока Израиль еще мог говорить, он попросил мать сжечь его тело, чтобы "облегчить мне перевозку его останков в Израиль". И тогда я понял, что это был вызов, как Богу, так и мне. По еврейскому религиозному закону кремация строго запрещена. Поэтому для нацистов было так важно сжигать тела евреев.

О предположительном наличии на нашей планете в древности компьютерной техники