Non-fiction

Можно было понять евреев, принявших лютеранство ради карьеры. Но ради чего Борису надо было становиться Фихте? Ведь максимума, возможного еврею в Советском Союзе, он достиг, ещё будучи Фихтманом. Непонятно. Впрочем, как и всё остальное? Но это можно было бы сказать, лишь не зная того, что пришлось пережить Борису в детстве.

И вот наступил-таки день, когда нам с отцом было предложено в назначенный день и час посетить кабинет Юрия Николаевича на Лубянке. Мы, конечно, ко всему приготовились - к любому развитию событий. Только что узелки с собой не взяли. Никто не мог поручиться за наше ближайшее будущее, коли мы засветились в Конторе. Приготовились даже к увольнению из института, где мы оба в то время работали.

Поездки по стране, в основном, на Украину и Прибалтику. Знакомства с евреями, жаждущими уехать в Израиль. Ну, и веселились, конечно. Так, Драбкин мог подойти к какому-нибудь по виду зачуханному еврею и спросить: «Ты еврей?» В ответ испуганное: «Да... А что?» Давид спрашивал: «В Израиль хочешь уехать?» У того глаза на лоб вылезали. Я спрашивала Драбкина: «Зачем ты пугаешь бедного еврея?» А он: «Я не пугаю. Я его навсегда заражаю сионизмом! Он никогда не забудет эту сцену!»

Лагерник Додин помогал другим зекам, преимущественно иностранцам, которые в лагерях были особенно беспомощны. Это стоило ему двух судимостей. Так он продолжил деятельность созданного его родителями в 1918 году общества "Спасение", своё участие в которой начал ещё в 1938 году.

Майкл участвовал в боях Войны за независимость до победы, в том числе в печально знаменитой попытке выбить Арабский Легион из монастыря Латрун. В израильской историографии не очень афишируют тот факт, что монастырь уже находился в руках еврейской армии, но в связи с нехваткой войск, в какой-то момент Бен-Гурион приказал перевести удерживавшие его силы в другое место. Это была роковая ошибка, которая привела к блокаде Иерусалима.

Песня Окуджавы об Арбате, который он называет своим отечеством, не стала моей. Кусок улицы, как раз напротив нашей поликлиники, превратился в центр антисемитских демонстраций. Здесь поэты читали стихи, зовущие Русь освободиться от евреев-извергов человечества, вывешивались стенды с поэмами, «разоблачающими» их засилье, другие машинописные тексты, столь же актуальные для Перестройки.

Жизнь в коммуналках – тяжелое социальное рабство, и те, кто прошел через это горнило, уже не боялся ни армии, ни пионерлагерей, ни просто лагерей: главные правила социалистического общежития он уже знал и свято соблюдал.

Мы были счастливы и чувствовали себя свободными людьми. Это чувство свободы начало развиваться, как росток, именно в Вене и становилось все более мощным с каждым шагом вперед. Личная свобода была воздухом, которым мы начали дышать здесь.

Соединённые Штаты Америки – республика по форме правления и федерация по форме государственного устройства. Субъекты федерации добровольно отказываются от части своих прав, делегируя их федеральному правительству. Считаясь суверенными государственными образованиями, штаты, тем не менее, не обладают всеми атрибутами суверенитета – они лишены внешнеполитических полномочий.

«...Редколлегия «Литературного меридиана» сообщает, что по итогам творческого конкурса 2013 года лауреатами литературной премии имени Владимира Клавдиевича Арсеньева стали:..»

От редакции: Даже в наши дни выходят в свет книги, авторы которых – люди совести. Обидно, что тиражи таких книг невелики, что ареал их распространения, как правило, ограничивается европейской территорией России, а то и вовсе – одной столицей. Среди таких книг особое место занимает «Личное дело» Александра ­Михайлова. В январском номере «Литмеридиана» мы начинаем публикацию глав этой книги.

«...P.S. 1. Пессимист не стал ходить в столовую, так как сидел за одним столом с капитаном. Еду ему стали носить в палату. 2. На субботу и воскресенье больных отпускали домой. За пессемистом приехали на новом «Мерседесе»...»