Non-fiction

По родному краю

Не знаю, как сейчас проводят свой досуг водители крупных автохозяйств, но в семидесятые собирались мужики после рабочего дня небольшими компаниями у своих машин, уже чисто вымытых и приготовленных к следующей смене. Обычно открывался багажник «Волги», стелилась чистая скатёрка или газета, нарезалась колбаска, хлеб, огурчики – в общем традиционная закуска. За неспешной беседой выпивалась бутылка водки, а то и не одна. А почему именно в багажнике сервировался стол вполне понятно. Если начальство внезапно заходило в гараж, к примеру, главный механик, или ещё кто повыше должностью, крышка багажника моментально закрывалась и водители, как ни в чём не бывало, расходились по домам.

Более сорока лет автор собирает материал о Холокосте в городе Горки Могилевской области (Беларусь), где фашисты и их приспешники 7 октября 1941 года, расстреляли более 2500 человек. Их убили только за то, что они были евреями. Их призывали не паниковать.

Воспоминания начинаются с описания семьи прадеда – Марка Моисеевича Компанейца, владельца фабрик в Кременчуге, значительной фигуры в развитии промышленность на Украине. Далее, дед, Соломон Маркович Компанеец – родоначальник русской отоларингологии, автор учебников и создатель факультетов этой отрасли в Медицинских Институтах. Затем отец, Александр Соломонович Компанеец – крупнейший физик-теоретик, создатель учебника, автор многих книг и большой популяризатор науки.

Судьба была милостива к героям этих писем. Они остались живы, благополучно нашли друг друга, но тяжелых потерь избежать не удалось. Дядя Лева потерял отца, умершего в эвакуации в Новосибирске, а тетя Соня – мать, умершую от голода в блокадном Ленинграде.

В конце зимы 1915 г. в составе маршевой роты отец прибыл на Западный фронт – «на позицию», - как он говорил. Выгрузили их из эшелона в 30 км от линии фронта. За ночь они совершили марш-бросок к фронту и к утру заняли обледенелые окопы. Отец вспоминал артобстрелы первых дней фронтовых будней, когда слышен звук летящего снаряда и все холодеет внутри.

В этой истории два главных героя. Первым является Михаил (Моше) Окунев, сначала сгинувший вместе со всей семьей где-то в окрестностях польско-литовского города Вильно во времена кровавого разлома Второй мировой войны, а затем, через полстолетия, внезапно возникший в американском городе Чикаго во главе большой новой семьи. Вторым героем нашей повести является... книга «Письма близким из ХХ века».

У нас не было опыта смены правительства, да еще после такой диктатуры, не было опыта улучшения жизни при советской власти, и никакого предсказания лучшего будущего в эти мартовские дни сделать было нельзя. Мы не знали, что многие люди вокруг Сталина не были людьми убеждений и твердых взглядов, а были всего лишь лакеями и марионетками, а потому - всякими и разными в зависимости от обстоятельств.

Интервью Киры Сапгир с Ником Ильиным

К 95-летию со дня рождения Генриха Бёлля

На машину, куда еврейских женщин погрузили, лезли русские женщины, сдирали платки с голов, вырывали серьги из ушей, и все кричали: «Юде капут». После окончания войны они говорили: «Понимаешь, такая была ситуация, всех вас все равно убили бы, а зачем пропадать добру».

Храм, и Третий Храм в особенности, не может быть построен только для еврейского народа, он может быть построен только для всего человечества. Это означает, что при построении Третьего Храма важнейшую роль играет возможность для народов мира принять еврейскую истину, религию Торы, фактически принять еврейскую религию, иудаизм, – оставаясь при этом не-евреями, оставаясь различными народами мира.

В силу сказанного р. Шерки о кардинальном отличии времени ТАНАХа от нашего времени, о кардинальном отличии нас от наших праотцев и о необходимости постоянного перевода текстов Торы, причем опосредованного переводами предшествующих комментаторов (например, РАШИ), возникает вопрос не только о том, что есть «первоначальный смысл ее предложений», но и об актуальности для нас извлеченного (из текста?) «первоначального» смысла».