Non-fiction

“Записки идеалиста” адресованы широкому кругу читателей, но прежде всего тем ученым и специалистам, знания и опыт которых были отвергнуты в Израиле, которые уехали из страны или проехали мимо нее. И тем, кому предстоит пройти через это.

К началу Первой мировой войны Джаксон уже считается одним из сильнейшим легковесов, становится чемпионом Соединенных Штатов. Готовится к бою за звание чемпиона мира.

Потери были неимоверные. В наступление шли без артиллерийской подготовки. Из-за тяжелых морозов, поверх теплых ватных брюк и фуфаек солдаты одевали шинели. Все это делало их малоподвижными, легкими мишенями на ровном заснеженном поле. Раненых можно было подобрать только с наступлением темноты.

Как известно, алия в Израиль из Центральной России началась после так называемого «Письма 39-ти». Юлиус, протестант по натуре, подмахнул это письмо последним, не читая: до этого он среди сионистов не числился. Поэтому, когда его высылали в Израиль, он среди диссидентов получил кличку «сороковой из тридцати девяти».

В Москве бабушка много и серьезно болела. Может быть молодость, проведенная в тюрьмах, дала себя знать, а может быть жизнь с тремя детьми и работой была тяжелой. Она перенесла несколько операций, и во время операции по поводу язвы желудка потеряла много крови, и ее спасло то, что хирург перелил ей свою кровь. Фамилия хирурга была Бакулев.

Наверно, только очень старые или очень начитанные люди, увидев сегодня пантомиму писания с поминутным постукиванием кулаком по столу, а затем поглаживанием стола ладонью, поймут, "чего это он изображает". Экзотика!

Д. Хмельницкий готов всем воевавшим без исключения бросить: "вы прожили жизнь зря". С какой моральной высоты можно такое сказать? Ну, конечно, с леволиберальной, с той высоты, где не различают "своих". Но неожиданно оказывается, что "левые" продвинуты ничуть не дальше нас грешных, просто "чужие" у них другие; а "своих" они точно так же, как и правые определяют по запаху.

Эти заметки активиста еврейского национального движения, преподавателя иврита и многолетнего отказника Роальда Зеличенка, который в эпоху горбачевской «перестройки и гласности» два года провел в советских тюрьмах и лагерях, были написаны четверть века назад, вскоре после возвращения автора из мест не столь отдаленных.

Мы здесь, и мы снова уповаем на пророчество о времени, когда восторжествует справедливость, и «больше не будут учиться воевать». Мы здесь – с сознанием того, что Машиах не приходит извне, он есть воплощение развития нашей духовной сущности.

Создав себе "модель идеальной семьи", которая на самом деле была умозрительной и, как выяснилось, ошибочной, Яков "насильно" навязывает её своим близким из самых наилучших намерений. Тем самым он нарушает заповедь, делая то, что себе не желал бы апостериори.

Совершенно нелепо прозвучало бы предположение, будто Пушкин испытывал перед евреями страх и преувеличивал их влияние и возможности. Еврей-банкир, еврей - биржевой воротила, железнодорожный магнат, подрядчик, крупный адвокат, издатель газеты, журнальный рецензент – с этими типами сталкивались Некрасов и Достоевский, Лесков и Чехов, но не Пушкин.

Сразу после того, как танки генерала Катукова вышибли из Буковины немцев и румын в 1944 году, советские власти приняли решение о переводе Второго Киевского медицинского института в Черновцы. Это было взвешенное и обоснованное решение.

Новая среда обитания, где все было до обидного доступно, обесценивала и даже сводила на нет его замечательные, отшлифованные долгим проживанием в Совдепии качества.

«Чеченской войне не видно конца», такое заключение сделала французская писательница и журналистка Анн Нива (Anne Nivat) в ходе выступления в Центре поддержки ученых имени Вудро Уилсона в Вашингтоне.

Австралийские евреи особенно опасались наплыва евреев из Польши, где после смерти маршала Пилсудского резко возросли антисемитизм и случаи погромов, к тому же обострились отношения Польши с Германией, требовавшей возвратить ей Данцигский коридор.