Non-fiction

Когда я писал статью, то я до последнего откладывал переход к этой страшной теме — еврейским погромам. Не мог заставит себя описывать зверские убийства, садизм, пытки, издевательства, изнасилования, порой на глазах детей, родителей или мужей… О грабежах и говорить нечего.

Это было невероятно. Такого в истории завода господина Шумана ещё не случалось. Правда, мой исторический опыт определялся всего двумя годами службы у Шумана. Но и абориген, Андрей Грапп, тоже не мог вспомнить подобного: самое большее — десять, двадцать процентов. Хотя кто же будет хвастаться своей зарплатой! Это неприлично.

Дачный период 1921 года и вправду был относительно беззаботным, свидетельством чему стало создание клуба литераторов «Под яблочным деревом», членами которого помимо Бабеля, Паустовского и Лившица были Евгений Иванов и одесские журналисты Крути и Зоров.

Кому довелось хлебнуть всякого, так это Вале. Отец, один из первых комсомольцев Добрянки, в голодомор вышел из партии, перестал платить членские взносы. В 37-м году этот жест отчаяния оценили в десять лет лагерей на лесоповале в Архангельской области. До войны семье «врага народа» жилось ох как несладко. С приходом немцев — ещё хуже.

Когда-то давным-давно, как рассказывают мне местные люди, существовало Шотландское королевство и древние шотландцы, играющие на волынках служили теми, кто призывал людей воевать в проходивших тогда войнах. Но те дни уже давно позади. Сегодня — совсем другая история. Вот стоит волынщик возле старинного великолепного здания Эдинбурга, а группа русских туристов собралась возле него и смеётся.

Когда друзья Эйнштейна узнали, что книга Мошковского готовится к выходу в свет, они пришли в ужас. Обстановка в Германии в 1920-х годах была накалена антисемитизмом, причем на острие атак оказался Альберт Эйнштейн. С одной стороны, группа профессоров во главе с Нобелевским лауреатом Филиппом Ленардом пыталась опорочить теорию относительности и ее автора. С другой, Эйнштейн подвергался прямым атакам антисемитов во главе с проходимцем Паулем Вайландом…

Легко видеть, что подход Гамова с сотрудниками кардинально отличался от подхода Хойла. Гамов пытался описать происхождение элементов в неравновесной расширяющейся Вселенной, а Хойл полагал, что почти все элементы образуются в звёздах, так что расширение ему не требовалось. Это «почти» потом оказалось имеющим очень важное значение, но пока для теории стационарной Вселенной были не самые худшие времена.

Материальное положение населения было чрезвычайно тяжелым. Академический паек, который выдавался ученым, подвергался сокращениям, изменениям, что вызывало недовольство и жалобы. В Петрограде мясо было заменено селедками, сахар тоже, масло тоже, и так как нельзя выдавать слишком много селедок, то вес был убавлен. Вдобавок эта рыба выдавалась в червивом виде.

История реакции Белоусова — Жаботинского не только драматична, но и очень поучительна. Она показывает, сколь важен и ответствен труд рецензента при оценке работ, содержащих оригинальные идеи и результаты. Рецензент сам должен обладать высокоразвитой интуицией, научным чутьем и вместе с тем терпимостью к нестандартному мышлению.

Польша активно поддержала этого «чудесно спасшегося царевича», хотя никто при дворе польского королевства не сомневался, что это просто авантюрист или даже беглый вор. Но очень хотелось его использовать для реализации собственных амбициозных планов, заключавшихся в завоевании части русских территорий.

Когда нашу дивизию отводили в Резерв на отдых, то мы много времени занимались военной и политической подготовкой. И только вечером мы возвращались в свои землянки на отдых. В землянках после ужина, кто укрывшись шинелью дремлет до вечерней поверки, кто-то уединившись пишет письма родным и близким.

Русская — литература лирическая по преимуществу. Грузинская же — эпична. Сама природа ее — мозаика населенных дэвами гор, обжитых людьми цветущих долин и моря, вспаханные еще веслами античности, — распорядилась так. И это же, расписавшись запекшейся кровью героев, подтвердила история. И недаром величайшие поэты Грузии — Шота Руставели и Важа Пшавела — эпики чистой воды.

На прямых улицах дома наряднее, чем на кривых, но меня влекут именно кривые — ноги сами сворачивают туда, где один переулок рассыпается гроздью, как будто много рук сразу вцепилось в гору и прижало ее к себе. Главное — удержаться на склоне, не ослабить хватку, не сползти, в ход идет все — ржавые железные листы подпирают забор, ветхая лестница держится на честном слове, деревянная галерея перекосилась, так что гримаса расползается по всей постройке, половина окна забита фанерой. Бедность.

Список евреев этого местечка, был составлен, по-видимому, еще до войны. Таким образом, Генах Гальбурт оказался в нем. На основании этого списка он был записан в «Яд ва-Шем» исследователем как уничтоженный фашистами в Дараганово. К счастью, это оказалось не так.

К сожалению, есть и документы, и факты, и чудом выжившие свидетели таких зверств, которые просто не укладываются в человеческое сознание. Именно палачи и изуверы из числа бывших советских граждан внесли в дело «окончательного решения еврейского вопроса» ту страсть, которой были лишены служащие бездушной машины гитлеровского государства.